Рассвет тьмы - "Katrina Sdoun" 8 стр.


— Да кто ж знал, Михаил Павлович, что вам с коллегами пообщаться захочется, вы ж в университете ни с кем не видитесь, — язвила и злилась секретарь.

— Если ты про конференцию, то это не моя блажь, а организаторов.

— Миш, предупредить не судьба? — от души прошипела девушка.

— Я сам не знал. Все, прекращай. У вас пятнадцать минут, чтобы найти няньку Ванечке! Стой, возьми деньги, пусть на такси домой едут. Это ж надо, додумались! Такого кроху на выставку притащить! — бухтел ректор, — Глупые они у тебя, да, Ванечка? — засюсюкал этот грозный мужчина. Малыш заулыбался и загулил в ответ. Со стороны выглядело это очень трогательно.

Ева поплелась в сторону стендов, выискивая глазами жертву. Жертвы не прятались. За столиком небольшого кафе расслабленно попивали кофе Колян и Лисонька. Супруги уже раздали резюме и анкеты, которые накануне скачали с сайтов предприятий и заполнили еще дома. Теперь ребята собирались домой с чистой совестью. Ева отдала им малыша, деньги, сумку с подгузниками и питанием, поцеловала сына в щечку, помахала ручкой уходящим друзьям, развернулась и встретилась взглядом с таким знакомым и ненавистным омутом черных глаз.

Глава 11

В нескольких шагах от Евы стоял Андрон Лутак собственной персоной. Замешательство длилось всего доли секунды, а вот предательская слабость в ногах, похоже, поселилась надолго. Ева взяла себя в руки, стиснула зубы и, не здороваясь, прошла мимо. «Мы не знакомы, не знакомы… Лутак обознался, и вообще, я не знаю его и его фамилию…» — бубнила, словно мантру, девушка.

— Здравствуй, Евгения. Хорошо выглядишь, — знакомый голос заставил тело покрыться мурашками, как от ледяного душа, и сильная рука подхватила Еву под локоть.

— Вы ошиблись, я не Евгения, — тихо сказала девушка. Громче не могла — голос предательски дрожал и грозился сорваться. Буквально вырвав локоть из крепких рук парня, Ева припустила к кучке коллег из университета, надеясь найти спасение среди них.

Конференция уже подходила к концу, когда Лика повернулся к Еве и на ухо спросила:

— О чем это ты беседовала с Лутаком? — это был первый вопрос личного характера после памятного разговора.

— Ты его знаешь? — уточнила Ева.

— Его все знают, — усмехнулась Лика — Только мне кажется, что ты его знаешь лучше других, — то ли спрашивала, то ли утверждала подруга.

— Давай потом поговорим, дома, — предложила Енька. И они под конвоем ректора поплелись на банкет.

Девушка была на нервах. Она не находила себе места в прямом смысле слова. Страх еще раз столкнуться нос к носу со своим кошмаром гонял Еньку из угла в угол и заставлял прятаться за широкими спинами знакомых мужчин. Её мучения длились бесконечные два часа, прежде чем Крутовский подошел к ней со словами:

— Ну, кажется, все. Здесь нам больше делать нечего.

Ректор лично вез своих помощниц домой. Ева молчала из-за перенапряжения, Лика не хотела тревожить подругу. Михаил Палыч решил, что девушки просто устали. Тишину нарушила Ева:

— Хочется напиться…

— Есть повод? — уточнила Лика.

— Кажется, да…

— Миш, останови у супермаркета, мы мартини купим, — попросила Армас. Первый раз за почти четыре года работы Лика назвала ректора по имени в присутствии постороннего человека. Михаил Павлович, через зеркало заднего вида, посмотрел сначала на Лику, потом на Еву:

— Уже поздно, алкоголь не продают, в баре в кабинете стоят и мартини, и ликеры, и вино, сейчас заедем, возьмешь, что захочешь, — дальше ехали молча.

В ректорат они вошли в начале десятого, пока Лика приготовила закуску, за стол сели ближе к десяти вечера. Выпили, Лика и Михаил Павлович молча ждали. Крутовский понимал, что происходит что-то экстраординарное, но с вопросами не спешил. Он полностью полагался на реакцию своей девушки. А шестое чувство подсказывало Лике, что подруге надо сначала расслабиться, а потом она сама выговорится. Так и случилось. Только к часу ночи у Евы иссяк поток слов и слез.

— Что делать собираешься? — спросила Лика.

— Еще не знаю, у меня, как и в прошлый раз, выбор небольшой. Либо бежать, либо договариваться с Лутаком, — прогундосила Шанина, после слез нос был забит, сосуды глаз полопались, девушка была похожа на гриппозного вампира.

— Ну почему? Можешь замуж выйти. Фиктивный брак оформить. Или настоящий, — предложил вариант Михаил Павлович. — Ты красивая, умная, целеустремленная. Поклонников хватает.

— Нет. Это не выход. Не хочу никого использовать. Я на собственной шкуре такое прочувствовала. Не хочу так.

— Зачем обманывать? Речь идет о сделке. Думаешь, ты единственная, кому фиктивный брак может помочь в решении проблем?

— Предлагаете объявление в газете дать? — попыталась пошутить Ева. Повисла долгая пауза. Каждый думал о своем.

— Думаешь, он тебя не найдет? — спросила Лика.

— Уже нашел. Сегодня суббота?

Лика глянула на часы:

— Полтора часа, как воскресенье…

— Придет в понедельник, если успел познакомиться с кем-нибудь из наших, или во вторник, если будет добывать информацию официальным путем.

Они мусолили варианты, но уставшие пьяные головы умные мысли не рожали. Ближе к трем часам ночи, Лика сумела всех убедить, что пора покинуть гостеприимные стены ректората и хоть немного вздремнуть. А еще она сумела убедить Крутовского, что пьяным за руль садиться не стоит, опасно для жизни своей и окружающих. Ректор не надолго задумался и согласился, но с условием, что останется ночевать у Лики. То ли боялся, что утром придется защищать своих помощниц от разъяренного Лутака, то ли принял для себя какое-то важное решение. Скорее второе, так как, когда измотанная троица все-таки решила дать своим бренным телам заслуженный отдых и заявилась общагу, а дверь открыл сонный и раздраженный комендант, который окатил ледяным взором секретарей, Михаил Павлович был готов превысить свои полномочия и задавить авторитетом и коменданта, и всех, кто осмелится прийти Архипычу на подмогу. Но старик, вдруг завис на уставшем лице Крутовского. Затем, быстро изменил выражение на подобострастное, и затараторил, широко раскрыв дверь перед визитерами:

— Михал Палыч, как я рад, давно вас ждем, — у ректора округлились глаза, и на лице нарисовался немой вопрос, комендант продолжил, — Давно пора, а то все бобылем ходите. А я ужо и не надеялся, что ты, Лика, осмелишься. А то у тебя не любовь, а так, чай с сахаром вприглядку, получалась, — ошарашенная компания не смела перебивать поток фамильярностей, но за возможность в ближайшие пять минут оказаться в царстве Морфея, готовы были стерпеть многое.

— А ты, лучше б спать пораньше ложилась, и так лица на тебе нету, вечно крутишься, как белка в колесе, а туда же — колобродить ночью. Завтра с сыном кто сидеть будет? Али опять кому подкинешь? Девчонка бестолковая… Да, и подруге своей мешать не дело, не по-людски это, она вон добра сколько сделала тебе, а ты не ценишь… Э-эх, — ворчливо вычитал комендант Еньку и махнул рукой.

— Вот, как ты, Архипыч, умудряешься быть в курсе всех событий и секретов? Ведь в общежитии сутками сидишь, не вылезаешь, — не стал отпираться Крутовский.

— Да все это суть эфирная, стало быть, в воздухе летает, надо ток настроиться на нужный лад, на волну то бишь, и все… — заулыбался комендант высокой оценке своих способностей.

— Тоже мне, философ-любитель, физик-теоретик, — засмеялся ректор, — Не хочешь — не говори, кто у тебя сорокой работает.

— Так все и работают. Один одно сказал, другой другое, а я слушаю, запоминаю, думаю… Говорю ж, все в эфире летает, надо только уловить и отфильтровать.

***

В своих расчетах и оценке способностей Лутака Ева ошиблась. В начале девятого утра девушки только проснулись, успели умыться и начать готовить завтрак, Ванечка восседал на кухне в детском стульчике и сосредоточено сбрасывал со стола все, до чего дотягивался. Супруги Де Морель ответственно отсыпались за всю предыдущую неделю и, по традиции, в воскресенье из комнаты выходили не раньше часа дня. Крутовский тоже жаворонком не был. Ближе к девяти в блок постучали. Дверь пошла открывать Лика:

— Чем обязаны, господин Лутак? — громко спросила девушка.

— Я к Евгении Малиновской, — ухмыльнулся Андрон, — Надеюсь, она дома?

— Лик, проводи гостя в гостиную, я сейчас подойду, — выглянула из кухни Ева. Затем наложила в тарелку кашу для Ванечки, налила в непроливашку чай, сделала три глубоких вдоха-выдоха и вошла в комнату. Лика, как немой укор, стояла в дверях расширителя, сложив руки на груди, и буравила взглядом высокого, почти метр девяносто, гостя.

— Лик, там Ваня один, — Ева посмотрела в глаза подруге, та молча кивнула и вышла.

— Здравствуйте, Андрон Германович. Вы так и не ответили, что привело Вас сюда в столь ранний час? — как можно спокойней спросила Енька.

— Неужели за ночь вспомнила своего любовника? Еще вчера ты утверждала, что мы не знакомы, — ерничал Лутак. Его нападки сейчас показались Еве такими детскими, что девушка чуть не рассмеялась. И это его она боялась, как огня?

— Я и не забывала своего насильника, — с нажимом на последнее слово ответила Ева, — Просто вчера, как, впрочем, и в любое другое время, не было желания общаться с вами.

— Не помню, чтобы хоть кого-то насиловал, а вот как ты стонала…

— А вы ничего не помните, Андрон Германович. Даже того, кто под Вами стонал, — грубо перебила девушка. — Это как надо было напиться, что бы перепутать меня и Киру Блумину! — в сердцах воскликнула Ева.

— Ты лжешь! — зло процедил Андрон.

— Спроси её сам. Я свечку не держала, утверждать не могу. Информация со слов Киры. А вот то, что меня не было в ту ночь на даче Артемьевых, может подтвердить их сосед, дядя Сеня. Он меня в город отвез. А еще, домработник Малиновских, если, конечно, ему позволят, — Ева специально назвал родителей по фамилии, подчеркивая, что не имеет к ним никакого отношения.

Андрон побледнел. Слишком уж все было похоже на правду. Утро того дня помнилось смутно, единственное четкое воспоминание — это собственное мерзкое самочувствие. Но с утра на даче он Еньку не видел, а Кира до сих пор достает его своими звонками и «случайными» встречами. Да и Ивановы всегда были на стороне Женечки Малиновской, когда о ней заходила речь. Надо выяснить, что там было. Пока все складывается очень некрасиво. Вопросов больше, чем ответов. Но сегодня он получит то, зачем пришел. Андрон Лутак от своего еще никогда не отказывался.

— Как бы то ни было, мы с тобой помолвлены и у нас подписан брачный контракт. Сейчас ты пойдешь собирать свои вещи, и сегодня же мы уезжаем домой, — выдал мужчина.

— Лик, принеси, пожалуйста, желтую папку-конверт, в которой документы мои лежат, — крикнула Ева и задумчиво посмотрела на Андрона. Бывший жених уже не казался грозным, он был скорее растерянным, немного своим, но, по-прежнему неприятным из-за самоуверенности и наглости.

В комнату вошла Лика с ребенком на руках и папкой. Ева достала оттуда ксерокопию какого-то документа, протянула её Андрону:

— Ты помолвлен с Евгенией Борисовной Малиновской, наследницей семьи Малиновских. А брачный контракт даже она не подписывала. Меня же зовут Ева Александровна Шанина, и я не имею никакого отношения к имуществу и финансам семьи Малиновских ни сейчас, ни в будущем, — голос Евы был ровным и спокойным, — Это ксерокопия отказа от прав на наследование. Оригинал этого документа нотариус должен был передать Борису Васильевичу почти два года назад. Так что вам, Андрон Германович, нет никакой необходимости связывать со мной жизнь. Вам от этого теперь выгоды никакой, а я тем более не хочу этого брака.

Ванечка уже переполз на колени к маме и усердно терзал майку. Лутак тупо смотрел на бумаги.

— Андрон, если это все, то уходи. Здесь тебе не рады. И мы еще не завтракали.

Лутак не сказал больше ни слова. Бледный, как полотно, он вышел сначала из комнаты, потом из блока. На пороге он задержался, посмотрел в глаза Еве, видимо что-то хотел сказать, но промолчал. Дверь за мужчиной захлопнулась и обе девушки облегченно вздохнули.

— Не думала, что так легко отделаюсь, — призналась Ева.

Шум в коридоре разбудил и Крутовского, и Де Морелей. Сонная торица молча прослушала утренние новости, умылась, и села за стол завтракать. Ели молча. Под лепет Ванечки, он тоже делился впечатлениями. И только когда усадили ребенка в манеж, а сами с кружками чая и печенюшками разместились на диванах в гостиной, Лика спросила:

— Думаешь, он не вернется?

— Не знаю, он не любит проигрывать. Надеюсь, что он не понял, что Ванечка его сын. Иначе точно не отстанет.

Глава 12

В понедельник утром в приемную ректора позвонила Лилия Валерьяновна Лутак. Разговор был долгим, Еве даже пришлось пропустить лекцию. Говорила в основном Лилия Валерьяновна. Она долго просила прощения и за себя, и за мужа, и за сына. Плакала, уговаривала вернуться, обещала золотые горы и много чего еще. Ругала себя за то, что так и не смогла настоять на встрече почти два года назад. Говорила, что чувствовала, что у девушки что-то случилось. Ева же ответила, что её ни в чем не винит. Поблагодарила за заботу, отказалась от золотых гор и переезда. Ценой прекращения разговора стало обещание «звонить, если вдруг что-нибудь понадобится».

В среду вечером позвонил отец Андрона, Герман Архипович. Пытался извиниться. Получалось у него неуклюже и, чтобы не мучить мужчину, и не мучиться самой, Ева перебила его, повторила, что его, как и его супругу, ни в чем не винит. Сославшись на занятость, собиралась положить трубку, но Герман Архипович озадачил её просьбой:

— Продиктуй, пожалуйста, номер своего счета в банке.

— С какой целью? — поинтересовалась Ева.

— Я хочу перечислить денег. Если позволишь, то это будут ежемесячные перечисления. Лиля считает, то есть, мы считаем, что виноваты перед тобой. Это могло бы стать некоей компенсацией моральных и финансовых издержек.

— Обойдусь, — грубо ответила Ева, и положила трубку. Откупиться, что ли, решили?

В день сдачи госов звонил Андрон, но Лика его талантливо послала. Прям, как учил Черчилль. Ева больше не боялась этого мужчины, и, даже, не испытывала к нему ненависти. Но ощущения Андрон вызывал такие же, как холодная манная каша.

В день защиты диплома позвонил Борис Малиновский, Ева сказала, что абонент ошибся номером и отключила телефон. Из-за этого в приемной ректора до обеда не было связи. После этого звонка девушка была зла, как сто чертей, металась из угла в угол и шипела, как королевская кобра, на всех подряд. Коварная Лика заметила, что злую Евку можно одну выставлять против любой вражеской армии и девушка сможет защитить честь страны. Соответственно, защита диплома не стала проблемой. Комиссия оценила напор и поставила «отлично».

Месяца через полтора после визита Андрона раздался очередной звонок. Он был самым долгожданным и оказался самым болезненным. Звонила мама, Римма Малиновская. С самых первых слов она принялась упрекать Еню в беспечности, легкомыслии и прочих бедах. Она говорила долго и с упоением, с каждым предложением вина Евгении становилась больше, а муки совести должны были придавить до смерти. За десять минут так называемого общения, Ева сказала только одну фразу: «Алло, приемная профессора Крутовского. Здравствуйте». В какой-то момент Ева просто положила трубку. Было больно и обидно, как и два года назад. Она снова почувствовала, что она никто. Казалось, что как и тогда, так и сейчас, эти странные люди решали свои проблемы, не принимая её в расчет.

День доработала, как зомби. Зато ночью наревелась всласть, так что, даже, едва услышала, как проснулся сынишка. Лика укачала Ванечку, накапала валерьянки Еве, после чего зареванная девушка снова уснула. Утром выяснилось, что она впервые за два года опоздала на работу. На полтора часа.

— По-моему, тебе пора бы уже отдохнуть. Сколько ты уже без отдыха? Два года? — выдала Лика вместо приветствия.

— Что, за опоздание мне не влетит? — попыталась перевести разговор на другую тему Ева, ссаживая с рук сына.

— Нет. Но ты сейчас напишешь заявление на отпуск вчерашним числом, я напечатаю приказ, ты отнесешь его в бухгалтерию и поедешь в тур-агентство за путевками в жаркие края, — продиктовала алгоритм действий непосредственная начальница.

Назад Дальше