Семаков же, прикинув расход боеприпасов, заявил, что надолго имеющегося запаса не хватит (что было чистой правдой) и что сегодня же надобно подать запрос на присылку такового.
- И побольше, побольше, - согласился Неболтай.
Но когда разговор зашел о том, кому какое оружие дать, появились разногласия. Не нашлось претендентов на картечницу с тремя магазинами по двадцати пуль в каждом. В части двух оставшихся мнения разошлись. Неболтаю и Желнову больше понравилась скорострелка с круглым магазином. Бывший охотник предложил именовать этот тип магазина 'лепеха', но хорунжий указал, что название того, что используют в бою, должно быть самое краткое, а потому вариант 'блин' представляется наилучшим. Двое младших казаков предпочли коробчатый магазин.
Однако куда более актуальным был вопрос: где какую винтовку использовать. Выход нашел Семаков. Все же полноценное военное образование сказалось.
- Вот эту, с тремя магазинами, лучше отдать на Селенгинский редут. Трудами поручика Боголепова там вроде как налажен отпор. Может быть, она и вовсе не понадобится. Хотя и на Волынский можно.
- А эти две? - абсолютно невинным голосом поинтересовался Мешков.
- Ту, что с магазином на сто двадцать, надо на самое опасное направление.
- Тогда на Камчатский люнет, - сделал вывод князь.
- Это почему?
- Если у них кончатся гранаты, то картечница будет основной подмогой в обороне.
- А я думаю, что на Волынский редут лучше.
- У них-то гранат хватает.
- Все так, да только в отсутствие лейтенанта Беккера там за помощника Максимушкин. Комендор он хороший, даже отличный, но...
Продолжения не последовало. Казаки помалкивали, с очевидностью не желая влезать в чужую епархию.
- Коль скоро обе эти картечницы примерно равноценны, то, значит, не так уж важно, которую куда поставим.
- Добро, Михаил Григорьевич, тогда ту, что с круглым магазином, на Камчатский люнет. Все, выходит?
- Нет, не все, Владимир Николаевич. Кое-чего не хватает.
- ?
- Прислуги для картечницы.
Видя, что мысль поняли не все, Мешков торопливо продолжил:
- Ведь нужно, чтобы кто-то магазины подавал, а те, что пустые, пулями заряжал. Только что осторожность им придется блюсти. Я проверял: пружина в магазинах сильная, как даст по пальцам, так радости мало.
Неболтай ухватил мысль первым и энергично поддержал:
- Изрядно замечено, Михаил Григорьевич, сразу видно, что артиллерист. Найду и направлю этих... подносчиков и заряжающих.
- Только двоих и надо, Тихон Андропович, по одному на картечницу. А для тебя, Желнов, кого из матросов нарядим, из тех, у кого пальцы половчее.
- Марсового надо на такое, они к такелажу и узлам привычные.
Костя Киприанов был доволен. Да что там: просто гордился собой.
Он чувствовал себя прекрасно - как будто в него и не стреляли вовсе. И не просто сам так думал: госпожа доктор твердо заявила, что пациент (этим высокомудрым словом она назвала его, Костю) вполне здоров. А уж если Марья Захаровна говорит, то так оно и есть. А ежели человек здоров, то и в госпитале его держать незачем. И Костю выписали, дав на прощание луковку, порядочный кусок сыра и шмат хлеба.
Причина для гордости была также весомой: он не просто шел домой, прижимая к боку сумку с гостинцами - нет, его сопровождала добрая госпожа доктор. Разумеется, о ней чуть ли не всему Севастополю было известно. А те, кто не знал Марию Захаровну в лицо, вполне могли расслышать шепотки вроде:
- Смотри, смотри! Вон рядом с Костюнькой - знаешь, кто идет? Сама Марья Захаровна! Нет-нет, ты глянь!
И конечно же, такому эскорту, а значит, и знакомству бешено завидовали все окрестные мальчишки и девчонки. Сам Серега-длинный почтительно поклонился Марье Захаровне, ломая шапку. Он сделал вид, что не замечает Костю; это как раз и доказало, что Серега совершил второй смертный грех[11] .
Косте, конечно же, и в голову не пришли возможные причины такого решения госпожи доктора. У нее же, сказать правду, резонов особых не было; скорее было отсутствие сверхсрочной работы. Кроме того, ей просто нравился пацаненок. К тому же у госпожи магистра имелся благовидный предлог.
В доме у Елены Киприановой случилось полное потрясение обитателей - примерно такое же, как если бы в скромный домик вдовы рыбака вдруг заглянул на огонек настоящий, живой капитан первого ранга. Дорогую гостью не знали, куда усадить и чем угостить. По правде говоря, угощать было нечем: имеющаяся еда была совершенно не праздничной, да и было ее только-только на семью. Но, видимо, Марья Захаровна предвидела эту ситуацию, поскольку тут же взяла инициативу на себя:
- Я вам сразу же скажу, Елена, ваш сын в полном порядке...
Хозяйка дома судорожно кивнула. Мальчишка ухитрился втиснуться в разговор:
- Марья Захаровна даже шрамов не оставила, вот! - И с этими словами он задрал рубашку на спине. Шрамов и вправду не было.
Тяжелый мамин взгляд пообещал сыну, самое меньшее, подзатыльник за то, что осмелился перебить взрослых. На свое счастье, малец стоял достаточно далеко.
- ...а я хотела купить у вас кое-что. Тот моряк, с которым торговал ваш сын, - тут госпожа доктора коротко глянула на юного торговца сувенирами, - рассказал о фигурках, что делает ваша дочь.
- Наталья!!!
Возглас был достаточно выразителен и совершенно излишен: девушка сама зайчиком скакнула в угол комнаты и принесла оттуда в двух руках продукцию: целых три единицы. Важная гостья взяла фигурку человечка, повертела ее в руках, потом подняла к глазам ракушечного дракона - и совершенно несолидно разразилась хохотом. Единственным, кто от этого не впал в ступор, был Костя. Он хорошо помнил реакцию господина Таррота.
Отсмеявшись, Марья Захаровна решительно заявила:
- Беру! Все три беру! А еще есть?
Костина сестра залилась краской.
- Нет, госпожа доктор, пока не сделала. А какие вам нужны?
- И те, и другие. Я бы этих драконов семь штук купила, и человечков три - себе и друзьям. И наставнице. Вот, за эти три, - и в руки юной Наташи шлепнулся серебряный рубль.
Авторитет Марьи Захаровны и без того был на высоте. Но сейчас он скакнул до небес. За изделия предложили заоблачно высокую цену, а уж то, что они пойдут в подарок ее наставнице... Все трое Киприановых сделали правильный вывод: даже неведомая, но очень важная госпожа, которая знает и умеет еще больше, чем Марья Захаровна (хотя представить такое было куда как трудно), охотно примет в подарок ракушечные игрушки.
И тут в беседу снова встрял неугомонный Костя:
- А хотите, я вам нашего Тимку покажу?
Не дожидаясь согласия, мелкий позвал:
- Кис-кис!
Из-под лавки с огромным достоинством вышел кот - большой, пушистый, зеленоглазый, почти черный, если не считать лапок и грудки.
- Какой чудесный зверек! - произнесла гостья с таким восхищением, что у Елены Киприановой сразу же зародилось подозрение, что высокоученая госпожа доктор ни разу подобных не видела. Этот вывод тут же и подтвердился:
- У нас таких нет. А погладить можно?
Котофей чуть нервно двинул хвостом. Наташа смущенно промямлила:
- Марь Захарна, он чужих... того... не жалует...
- Мр-р-р!
К вящему потрясению женской половины семейства, Тимофей подошел к гостье, еще раз мурлыкнул, потерся о ее ноги и подставил голову под гладящую ладонь.
Деловая часть мальчишкиной натуры пошла вразнос. Он вдохновенно предложил:
- Марья Захаровна, я вам котеночка могу устроить, ежели хочете.
- Котеночка?
- Ну да, он маленький, только до Юрьева дня родился.
- А, понимаю... Нет, вот этого нельзя, - очень серьезно ответила та и, видя, что ее не понимают, уточнила, - у нас в домах живут другие зверьки, норки называются. Мышей ловят, с детьми играют. Боюсь, что котенка они не потерпят. Хотя... разве что попробовать.
На самом деле в силу специализации Мариэла прекрасно понимала, какие трудности могут быть связаны с интродукцией нового вида домашних животных.
Купленные фигурки госпожа доктор аккуратно уложила в небольшую сумочку. Наступило время прощания.
Мама была настолько переполнена впечатлениями, что по уходе гостьи даже забыла отвесить сыну заслуженный подзатыльник. Вместо этого она удивленно промолвила:
- Ведь Тимка-то обычно ни к кому не идет. Как же так?
Никто из семьи Киприановых, разумеется, не мог предположить, что Мариэла воспользовалась кое-чем из арсенала магии по своей специализации. Она слегка просканировала разум кота и самую малость подправила умонастроение этого хорошенького зверька. Конечно, подобные трюки с человеком были строжайше запрещены кодексом магов разума, если только не применялись в сугубо лечебных целях. Но ведь кот - это не человек, верно? И уж точно насчет этих симпатичнейших животных никаких запретов не было.
Костина старшая сестра удивилась другому:
- С чего бы Марью Захаровну так рассмешил мой дракон?
У мальчишки было на сей счет мнение, но он промолчал: вспомнилось предостережение относительно разговоров о моряке с крыльями.
Затишье царило на всех укреплениях - никто ни в кого не стрелял. Но это не значило, что военнослужащие с обеих сторон бездельничали. Отнюдь! Под руководством инженера-полковника Тотлебена и под присмотром контр-адмирала Истомина производились ремонт и усиление люнета и редутов. Эдуард Иванович не упустил возможности глянуть на новейшие образцы артиллерии - гранатометы; он даже задал несколько вопросов мичману Шёбергу касаемо дальнобойности и возможности прицеливания. Тот, конечно, не затруднился ответить. Инженер также отметил наличие следов от осколков на щитах и похвалил идею защищать орудийную прислугу толстой металлической броней. Но после Тотлебен спросил нечто, не связанное напрямую с артиллерией:
- Господин мичман, как понимаю, у вас гранаты снаряжены мощнейшим взрывчатым веществом, далеко превосходящим по силе черный порох.
Шёберг сразу догадался, куда ветер дует, но ответил строго по уставу:
- Так точно, господин инженер-полковник!
- Нельзя ли это вещество использовать в инженерном деле?
 - Не могу знать, господин инженер-полковник! За этим следует обращаться к нашим поставщикам через капитана второго ранга Семакова.
Полковник повернул голову к адъютанту. Тот понял правильно и выхватил лист бумаги и карандаш. Шёберг продиктовал адрес.
Контр-адмирал Истомин приказал устроить себе штаб-квартиру на Малаховом кургане и переселился туда. С этого времени он чуть ли не каждодневно появлялся на укреплениях. Разумеется, в строительные работы он не вмешивался, но деятельно занимался перестановкой пушек и распределением пехотного прикрытия. К сожалению, защитников было маловато: по пехотному батальону на каждое укрепление. Противник имел трехкратное превосходство в живой силе.
Меж тем Неболтай, в свою очередь, наблюдал за установкой свежеполученной картечницы. И не просто наблюдал, а покрикивал на будущего картечника, который, к слову сказать, приходился ему двоюродным племянником:
- Фролка, копай глубже еще на полштыка! Да не ленись! Чтоб твоя голова тока-тока над ямой приподнималася. А тулово никто видать не должен.
- Так ладно будет, дядька Тихон?
- Ладно, да не ладно. Еще стеночки с боков, так и этак. Да потолще их делай! И притопчи бабой. Хотя... стой, это мы с тобой вдвоем.
Хорунжий был прав: лежавшая неподалеку трамбовка была рассчитана на двоих человек, никак не на одного.
- Вот так-то оно получше будет... Да едрить твое корыто! Что ж ты полочку не сделал? Говорил же я тебе!
- Как же, дядька Тихон, вот она, полочка-та.
- Тютя-матютя! Сказано ж было: полочка для магазинов. Чтоб удобно класть! Да чтоб твоему напарнику ловко было заряжать пулями! Вот до сих ее дотяни, и то может оказаться мало. А вот сюда поставишь ихний ящик, оттуда заряжающий пули брать будет. Теперь ясно?
- Куда как ясно, дядька Тихон, даже оченно ясно. Вот так льзя ли?
- Ну... вроде как и ничего. Я буду рядом попервой, может, чем помогу. Только помни: в бою сопли узлом вязать некогда. Ежели пойдут в атаку даже пешие...
Неболтай промолчал о том, что по его мнению, местность совершенно не подходила для атаки в конном строю галопом.
- ...то голову твою лишь быстрая стрельба спасти может. Да не только твою, но и товарищей тоже. Понял?!!
- Как нет, дядька Тихон! Все отменно понял.
- То-то же. После стрельбы ствол не позабудь вычистить.
- Дядь Тихон, так уж четвертый раз об этом...
В ответ прилетела чисто семейная (небольшая по масштабу) затрещина, сопровожденная ласковым словом:
- А если мало, то и пятый раз повторю.