Пауки на мгновение оставили ее в покое, и Халисстра перевернула меч Сейилл и поднесла его рукоять к губам. Положив ладонь на израненную грудь Фелиани, стараясь одновременно не упускать из виду пауков вокруг, она выдула один-единственный мягкий звук. В нем сконцентрировалась ее исцеляющая магия баэ'квешел.
Дыры в груди Фелиани закрылись, превратившись в розовые точки, дыхание ее сделалось легче, хотя в себя она не пришла. Халисстра не могла рисковать, творя еще одно заклинание среди кишащих вокруг пауков. Она снова сжала рукоять в руке, поскольку три паука размером с крыс прыгнули ей на спину. Их зубы не могли пробить ее доспех, и она стряхнула их с себя, вскочила и раздавила всех трех по очереди.
Стоя над Фелиани, она вглядывалась в окружающее ее безумие, ища Улуйару.
Верховная жрица сражалась неподалеку с красно-черным пауком размером с рофа. Она уже отрубила ему две лапы.
— Улуйара! — прокричала Халисстра. — Сюда!
Улуйара бросила на нее взгляд и кивнула. Верховная жрица взмахнула мечом сверху вниз, заставив паука отступить на шаг, повернулась и кинулась к Халисстре. Тварь устремилась за ней с поразительной скоростью.
Халисстра вновь перевернула меч, прижала рукоять поющего меча к губам и выдула несколько резких нот.
Магия баэ'квешел послала волну звука поверх головы Улуйары, прямо в паука. Сила заклинания расплющила огромную тварь, вывернула наизнанку, и туча пауков поменьше облепила тушу, пожирая ее.
Улуйара раскачивалась и танцевала, пробивая путь среди пауков, пока не добралась до Халисстры. Она с тревогой взглянула на Фелиани.
— Она жива, — тяжело дыша, сказала Халисстра. — Но нам надо немедленно выбираться отсюда!
Улуйара свирепо улыбнулась и положила ладонь на плечо Халисстры.
— Прикрой меня на минутку, — попросила она.
Халисстра кивнула и, пока верховная жрица рядом с нею нараспев читала молитву, с помощью щита и поющего меча Сейилл рубила и давила всех пауков, что приближались к ним. Ее мутило от убийств. Повсюду валялись куски паучьих тел, земля потемнела от крови.
Когда Улуйара окончила молитву к Темной Деве, вокруг них возникло кольцо из серебряных клинков. Множество магических лезвий, вращаясь и жужжа, образовали барьер высотой в десять шагов. Два паука, оказавшиеся там, где материализовалась стена, были изрублены в кровавые клочья.
— Заклинания Госпожи помогают нам даже в Паутине Демонов, — произнесла Улуйара сурово.
Халисстра кивнула, хотя лишь теперь она поняла, что ей даже не пришло в голову во время боя произнести одно из заклинаний, дарованных Эйлистри. Она удивилась — почему, но слишком страшилась ответа, чтобы долго размышлять об этом.
Около двух дюжин пауков оставались внутри созданного Улуйарой кольца из клинков. Халисстра знала заклинание, которое могло бы прикончить их, но, внезапно почувствовав нежелание делать это, она заколебалась.
— Пойдем, — сказала Халисстра.
— Сначала эти, — ответила Улуйара, выходя вперед. — Эйлистри предоставила это нам. Мы должны покончить с ними.
Улуйара взмахнула своим оружием, но Халисстра поймала ее за руку и удержала. Она взглянула на волосатых пауков-волков, мечущихся внутри кольца.
— Я сделаю это, — сказала она.
Улуйара помедлила, но в конце концов кивнула:
— Ты несешь Лунный Клинок.
Халисстра с трудом подавила отвращение, коснулась пальцами символа Эйлистри у себя на груди и начала молиться. Был ужасный миг, когда она вдруг забыла все слова, но через некоторое время вспомнила, и голос ее обрел силу. Когда она закончила молитву, от нее хлынула волна незримой силы. Она захлестнула пауков и отбросила их, сопротивляющихся и шипящих, прямо на стену из клинков. Все две дюжины исчезли, превратившись в месиво из лап и мелко изрубленного мяса.
Халисстра ощутила разом тошноту и ликование.
Она обернулась и увидела, что Улуйара разглядывает ее, склонив голову набок. Казалось, верховная жрица хотела что-то сказать, но вместо этого одобрительно кивнула ей и опустилась на колени возле Фелиани. Она взяла лицо эльфиики в свои ладони и зашептала исцеляющие слова. Несколько мгновений спустя еще остававшиеся у Фелиани раны полностью затянулись, на лицо вернулся румянец, веки дрогнули, поднимаясь. Улуйара помогла ей встать на ноги и поддержала ее.
— Госпожа хранит своих слуг, — сказала Улуйара эльфийке, и Фелиани кивнула.
Осмотрев тушу паука-меченосца, хрупкая жрица-воительница благодарно взглянула на Халисстру.
Халисстра ответила ей рассеянной полуулыбкой, но поймала себя на том, что ее собственный взгляд устремлен наружу, за пределы стены из клинков. Там, не стихая, продолжалась бойня. Пауки кусали, рвали когтями и пожирали друг друга в безостановочной оргии жестокости. Время от времени то один, то другой натыкался или бывал выброшен из драки на созданную Улуйарой стену из клинков и исчезал, превращаясь в кровавые брызги.
Халисстра, как ни стыдно ей было в этом признаться, находила это побоище в некотором роде целесообразным. Сильные поглотят слабых и станут еще сильнее.
Она понимала, что видит воплощение догматов Ллос, метафору всего вероучения Паучьей Королевы.
Это должно когда-нибудь кончиться, — сказала она. — Надо переждать здесь, пока это случится.
— Куда мы пойдем? — спросила Фелиани, подняв свой меч с земли.
— Туда. — Халисстра кивнула на высокий каменный пик, угрожающе нависший над ними. На его гладких, странно изломанных гранях пауков было немного. Возможно, им удастся продержаться на вершине до тех пор, пока это безумие не придет к кровавому концу. — Мы полетим.
Видя в глазах Улуйары и Фелиани согласие, она снова дотронулась до медальона, прикрепленного к нагруднику ее доспеха, и зашептала молитву Эйлистри.
— Халисстра, — прервала ее Улуйара негромко и настойчиво, — Лунный Клинок.
Слова молитвы замерли на губах Халисстры, она ощутила, как вспыхнули ее щеки. Она оставила меч Эйлистри в туше паука-меченосца.
Она забыла про него.
— Конечно, — ответила она, тщетно пытаясь скрыть свой промах.
Избегая встречаться глазами с Улуйарой или Фелиани, Халисстра убрала поющий меч Сейилл в заплечные ножны, подошла к мертвому пауку-меченосцу и выдернула Лунный Клинок. Она обтерла лезвие о тушу паука, прежде чем вложить меч в ножны, висящие у нее на поясе.
Обернувшись, жрица Меларн увидела сомнение во взгляде Улуйары и замешательство у Фелиани. Она предпочла проигнорировать обеих.
— Ты ранена, — сказала Улуйара и указала на сочащиеся кровью раны на ногах Халисстры и на проколы у нее на руке.
Халисстра забыла и про них тоже. Она не сомневалась, что укусы были ядовитыми. Магическое кольцо, которое она носила, давало ей возможность почувствовать это, и все же она не испытывала никаких неприятных ощущений. Она не хотела знать, как такое могло случиться.
— Ерунда, — отмахнулась она и начала заклинание заново.
По завершении молитвы тело и одежда ее и сопровождающих ее жриц трансформировались в призрачный белесый туман. И все же Халисстра могла видеть, хотя поле зрения словно то расширялось, то сужалось, то вращалось. Она даже могла каким-то образом чувствовать свое тело или, по крайней мере, какое-то тело, хотя оно, казалось, стало тонким и растянутым, так же как и ее душа.
Порывистый ветер налетел на нее, но она устояла и пожелала подняться в воздух. Фелиани и Улуйара, обе превратившиеся в смутно похожие на женские фигуры облачка тумана, последовали за ней.
Лишившись, по крайней мере на несколько мгновений, тела, Халисстра освободилась от своих сомнений, своей внутренней борьбы. У нее было ощущение, будто тяжесть упала с ее плеч, она была легкой, как души Ллос, плывущие по небу в вышине. Ей хотелось, чтобы так было всегда.
Летя над отвесными каменными склонами черной изломанной скалы, Халисстра высматривала подходящее место, чтобы переждать побоище. Она радовалась, что нигде на скале не видно было паутины — хотя на других вершинах ее было полно — и что сильный ветер, похоже, не давал паукам забраться на такую высоту.
Вершина скалы, казалось, была снесена острым клинком, округлое плоское плато составляло около двадцати шагов в диаметре. Здесь ветер накинется на них, но они будут защищены от творящегося внизу насилия.
Халисстра опустилась на плато, дождалась, когда Фелиани и Улуйара присоединились к ней, и рассеяла магию. Три жрицы разом обрели свой обычный облик. Вместе с ним к Халисстре вернулись сомнения. Яростный ветер едва не отрывал ее от земли.
— Нам необходимо укрытие! — прокричала Халисстра сквозь гул ветра.
Даже здесь плач паутины взывал к ней. Йор'таэ, — шептал голос.
Халисстра издалека заметила зловещие тучи, которые зарождались над далекой горной грядой и стремительно двигались в их сторону: приближалась буря.
— Идите сюда. — Улуйара притянула Халисстру и Фелиани к себе, и они встали в круг.
Обнявшись с подругами, Халисстра ощутила родственную связь с ними, и это успокоило ее, по крайней мере на этот миг.
— Вместе мы обретем здесь убежище, — сказала Улуйара, перекрикивая ветер. — Безопасный островок среди этой мерзости.
Две другие жрицы кивнули, хотя Халисстра не вполне поняла, что она имеет в виду.
Улуйара отступила на шаг из круга, извлекла из-под Доспеха серебряный медальон и прочла молитву к Эйлистри. Ветер уносил ее слова, но, окончив, она сложила ладони вместе, провела ими по камню, будто ножом, и развела руки.
Камень отозвался на ее жест. Ее магия размягчила скалу, и жрица могла лепить ее, будто глину. Точными движениями, используя заклинание, Улуйара воздвигла посреди ровного плато две стены. Они сходились под прямым углом и защищали жриц от ветра. Улуйара подошла ближе и обработала стены более тщательно, выровняв их руками, насколько смогла.
— Теперь ты, — сказала она Фелиани.
Эльфийка улыбнулась, кивнула и повторила действия Улуйары. Она соорудила третью и четвертую стены, оставив посредине одной из них узкую арку для входа.
— И ты, — обратилась Фелиани к Халисстре.
Халисстра произнесла заклинание, заставлявшее камень повиноваться ее воле. Когда она закончила его, ей показалось, что по рукам ее пробежал заряд, будто бы она коснулась ими земли. Мягкими, будто гончар, движениями она сделала стены тоньше и из излишков скалы вылепила плоскую крышу, завершив примитивное, похожее на коробку убежище.
Она испытывала удовольствие, работая рука об руку с сестрами. Они созидали. Если сообща действовали жрицы Ллос, это всегда бывало разрушение, хотя Халисстра знала, что иногда — иногда — разрушение тоже доставляет радость.
Когда Халисстра окончила работу, все три жрицы Эйлистри улыбнулись друг другу. Волосы их на ветру образовали вокруг голов подобия ореолов.
Вдохновленная, Халисстра вытащила из ножен Лунный Клинок и острием его начертала на еще мягком камне над аркой символ Эйлистри.
— Храм Госпожи в самом сердце владений Ллос, — заметила Улуйара, возвысив голос над завываниями ветра. — Отлично, Халисстра Меларн.
Халисстра видела, что сомнение, туманившее лица ее сестер, исчезло. Под их одобрительными взглядами таяло и сомнение, гнездившееся в ее собственной душе, пока не сделалось меньше самого крохотного зернышка, едва различимого в потаенных глубинах ее существа.
Именно в этот миг боль, словно кинжалом, пронзила ее ногу. Перед глазами у нее все поплыло. Она сжалась и упала бы, если бы не оперлась на стену храма Эйлистри.
Паучий яд.
Улуйара и Фелиани, не скрывая тревоги, поспешили к ней. Улуйара осмотрела раны Халисстры и отыскала почерневшие отметины от зубов на ноге.
— Яд, — заключила она.
— Позволь мне, — сказала Фелиани и взяла руки Халисстры в свои.
Фелиани запела, обращаясь к Покровительнице Танца, перекрывая вой ветра, и песнь ее очистила кровь Халисстры от яда.
У Халисстры было ощущение, будто кроме яда из ее крови извлекли и что-то еще. Она поблагодарила Фелиани, и жрица крепко обняла ее в ответ.
Потом жрицы Эйлистри вошли в созданный ими храм. Улуйара быстро обошла его внутри, держа в руке свой священный медальон и бормоча молитву.
Покончив с этим, она взглянула на своих спутниц:
— Теперь это святая земля, отвоеванная у Ллос именем Темной Девы. По крайней мере на время.
Халисстра не могла не улыбнуться. Внутри храма все было по-другому — чище и проще. За этими неровными стенами она впервые за последнее время чувствовала себя уверенно.
Три жрицы опустились на пол, уселись спинами к стене и вытянули ноги. На лицах Улуйары и Фелиани ясно читалось изнеможение. Но и ликование тоже. Они добрались до Дна Дьявольской Паутины и пережили впадение пауков.
Немного передохнув, Халисстра исцелила подруг от множества неопасных ран, царапин и укусов. Фелиани наколдовала тушеное мясо с овощами и свежую воду в небольших чашах, которые она несла в заплечном мешке.
— Пока мы пережидаем, нам надо бы дежурить по очереди, для верности, — предложила Халисстра после еды. — Я сомневаюсь, чтобы пауки осмелились на таком ветру лезть на эту вершину, но уверенными в этом мы быть не можем. Я покараулю первой.
Улуйара кивнула, откинулась к стене и закрыла глаза. Она глубоко вздохнула и вскоре погрузилась в Дремление. Фелиани быстро последовала за нею.
Халисстра понимала, что обе они — бывалые воины, умеющие отдыхать там и тогда, где и когда есть возможность.
Халисстра тихонько устроилась возле открытого дверного проема. Она вынула из ножен Лунный Клинок, положила его на колени и приготовилась нести вахту.
Снаружи ветер бился о стены дерзкого храма. В его свирепых воплях Халисстра все еще слышала призывы к Избранной Ллос, но она знала — или думала, что знает, — что теперь они обращены не к ней.
«Я приду к тебе, — безмолвно пообещала она. — Скоро».
Чвиденча, которые были не более чем просто клубками лап, ринулись вперед с пугающей быстротой. Когда они приблизились, Фарон пожелал взмыть в воздух, и кольцо повиновалось. В одной руке маг все еще держал шарик гуано, другой рукой он извлек из кармана плаща кусочек гриба-чешуйчатки и выкрикнул заклинание. Произнеся последнее слово, он растер чешуйки гриба в пальцах и бросил порошок в сторону одного из атакующих чвиденча. Существо завизжало от боли, когда магия окутала его, содрав с него мясо до костей и оставив после себя лишь бесформенную кровавую кучу.
Остальные даже не замедлили бега.
Джеггред прыгнул вперед, заслонив Данифай, и обрушился на трех набежавших чвиденча. Первого из них он перехватил во время прыжка, поймав на лету могучими боевыми руками, и начал пучками отрывать ему лапы, в то время как существо вопило и рвало оставшимися когтями тело дреглота, оставляя на нем кровавые рубцы. Ихор бил фонтаном, заливая дреглота, смешиваясь с его собственной кровью. Дреглот в три счета разорвал существо на части, оставив от него округлый комок шерсти и мяса.
Два других чвиденча налетели на Джеггреда, один на спину, другой сбоку. От их тяжести полудемон рухнул на землю, и все трое сплелись в рычащий клубок. Джеггред все еще сжимал в кулаке пучок лап первого убитого им чвиденча. Когти тварей поднимались и опускались, будто кирки рудокопов, вонзаясь в землю и в плоть. Клыкастые пасти пытались вгрызаться в твердое, как железо, тело дреглота. Джеггред ревел и в ответ тоже бил когтями. Клочья чвиденча разлетались по воздуху.
Остальные твари продолжали наступать и окружили жриц. Данифай едва успела спрятать священный символ и выхватить свой моргенштерн, прежде чем чвиденча налетели на нее. Бывшая пленница отпрянула назад и ударила одного из них шипастым оружием, перебив ему несколько лап. Она увернулась от когтей другого и залепила моргенштерном ему по груди, но третья тварь высоко подпрыгнула и обрушилась на нее сверху. Жрица попыталась произнести заклинание, но существо плотно оплело ее лапами, словно плащом, и попыталось повалить на землю. Она закружилась, пошатываясь под тяжестью твари, пытаясь все же сдавленно прочитать молитву. Наконец она упала, и пять чвиденча сгрудились над нею. Фарон едва мог разглядеть жрицу под копошащейся массой лап и когтей. Когти пронзали ее кольчугу, ее тело.