«Ты должна помочь нам, Лили».
«Я не знаю, что делать».
«Соедини разум с нашими», — посоветовала Эшли.
Я не понимала, что от меня хотят, но попыталась сделать то, что они просили.
Тиа сосредоточенно вдохнула, и что-то во мне изменилось. Я словно скрестила руки на груди и упала спиной вперед, доверяя Тие и Эшли ловить меня. Они обняли меня так крепко, что я не знала, где заканчиваюсь я, а где начинаются они.
— Приди к нам, Тот, кто опустошает мочевой пузырь по ветру!
Ветер пролетел по кухне. Я ощутила, что тьма близко, как ощущала приближение бури. Воздух покалывал. Пахло серой, углями и озоном. Пахло врагом. Появилась темная тень, щелкнули челюсти, хриплый голос прошипел:
— Чего желаете?
Бабушка вскрикнула, Оскар обвил ее рукой, оттаскивая. Он встал перед ней.
Я не помнила, что это существо сделало нам, но помнила вкус его зла, медный привкус крови, которую он пролил.
— Ты нам служишь? — осведомились мы.
— У меня нет выбора, кроме как делать то, что вы попросите.
— Ты видел свою бывшую госпожу? — спросили мы.
— Ни разу после вашего исчезновения, — голова существа стала дымом и появилась под новым углом, он смотрел в сторону.
— Что такое? Расскажи мне, что ты знаешь.
— Королева жива. Она с Темным.
— Пожирательница присоединилась к нему.
— Да-а-а, — протяжно произнес он.
— Ты знаешь об их планах?
— Только слухи.
— Какие?
— Они охотятся на вас. Они найдут вас, навредив тем, кого вы любите, — ответил он.
Разум разбился на части.
— Астен! — закричала Тиа.
Тень рассмеялась.
— Прощай, богиня.
— Я… я приказываю тебе остаться! — крикнула Тиа.
— Ты выпустила поводок, — он щелкнул челюстями. — Беги, маленькая богиня, ведь мой укус страшнее моего лая.
Существо бросилось на меня с острыми когтями, но мы отпрянули. Эшли мысленно подавила Тию, вернула ее на место. Мы снова сцепились и общим голосом приказали адской гончей уйти. Он пропал, растаяв, когда попытался броситься на Оскара, раскрыв пасть.
— Это было интересно, — сказала бабушка, пока два других разума медленно отпускали меня.
— Если вы имеете в виду смертельно опасно, то да, это было интересно, — сказал Оскар. — Эшли, похоже, была права. Сила имен здесь замешана.
— Похоже на то, — бабушка добавила. — Это не все?
— Еще упоминаются валькирии, — сказал он и начал читать. — Они пересекают воздушный океан. Три девушки входят, но она едет вперед, белокожая под шлемом, солнце блестит на ее копьях. Лошади дрожат, с их грив на долины падает росой красная кровь, — он поднял голову. — Похоже, они едут на крылатых лошадях среди облаков, а потом в бою выбирают, кто будет жить, а кто умрет.
— Возможно, вы говорите о единорогах, — сказала Тиа.
— Единороги? — спросила бабушка с потрясением. — Куда еще дальше?
— Боюсь, дальше может, — сказал Оскар. — Здесь есть отсылка к трем вещим сестрам из пьесы «Макбет» Шекспира. Упоминается строка «Зло станет правдой, правда — злом».
Я вдруг вспомнила день, когда обедала с девушками из комитета. Я звала их странными сестрами. Забавно. Оказалось, что странной все время была я. А потом память сотряс блок, словно ударило током. Почему-то я была напряжена во время встречи, я была в музее в тот день, чтобы выбрать колледж. Что-то помешало встрече, я вышла. На этом воспоминание обрывалось. Как бы я ни пыталась, я не могла найти пропавший фрагмент.
«Я не могу помочь, — сказала Тиа. — Я могу делиться только тем, что ты мне рассказывала, и нашими общими воспоминаниями. Но, подозреваю, что не видишь ты Амона».
«Мумию?».
«Да. Ты его любишь», — сказала спокойно Тиа в моей голове.
«Люблю?».
Такое было возможно? Я влюбилась в того, кого спасала? Я не могла представить, как рискую из-за кого-то жизнью. Особенно, из-за мумии. Это пугало.
— Итак, все не такое, каким кажется, — перебила мои мысли бабушка.
— Это очевидно, — сказал Оскар.
— Тогда с чего нам начать? — спросила бабушка.
Оскар сжал губы и прищурился, разглядывая меня, словно оценивая заслуги любознательного ученика.
— Мы ничего не можем поделать с памятью Лили, только дать ей время. Пока она приходит в себя, я предлагаю обучать девушек использовать силу имен и оттачивать их остальные навыки. Когда она будет готова, она сможет призвать братьев, как сделала это с гончей. Без Глаза Гора они никак не смогут возродиться сами, а Амон такой шанс не получит еще тысячу лет.
— Мы не можем просто вызвать их из загробного мира? — спросила Тиа.
Оскар покачал головой.
— Их тела и души соединены, они не могут покинуть то царство. Но вы вызвали гончую, а у нее было физическое тело за дымом. Уверен, вы сможете и пробудить их.
«А если не сможем?» — подумала я.
— Лили сомневается в нашей способности сделать это, — объяснила Тиа.
Оскар склонился и убежденно заговорил:
— Я уверен, что, если мы как-то сможем пробудить фурий в вас, мы найдем ключ к этой двери.
Может, этот ключ отопрет и мои воспоминания. Но, хотя я хотела вспомнить, часть меня боялась. А если я не смогу сделать то, что они ожидали? А если я не была готова? А если я разрушу мир? А если враг, что был близко, которого я чувствовала так же, как присутствие Тии и Эшли, найдет нас? Теперь даже ферма бабушки не была безопасной.
Я размышляла о том, какая помощь мне нужна, и сжимала кулаки, ногти впивались в ладони. Когда я выпрямила пальцы, я увидела улыбки-полумесяцы на коже, насмехающиеся надо мной. От мысли о пробуждении братьев мое сердце сжалось, кожу головы покалывало. Я не знала, хорошо это или плохо, но в одном была уверена: моя жизнь изменится навеки. Я была так поглощена тревогой, что не заметила, что кулаки сжимала не Тиа.
3
Тренировки помогают… наверное
Прошла неделя, а память так и не вернулась. Не вернулись те воспоминания, на которые все надеялись. А все, казалось, зависело от них.
Хассан не спешил рассказывать мне, как пробудить мумий, ведь я не понимала, что делала. Скорее всего, их призыв отличался от призыва адской гончей. Я должна была знать их — вспомнить — чтобы попытаться и рискнуть. Он переживал, что, если я не справлюсь с заклинанием, я запру их навеки в загробном мире, и это ухудшит ситуацию. Он не верил, что я достаточно сильна, чтобы победить то жуткое зло без их помощи. И он не хотел, чтобы я — точнее, видимо, мы — шли не подготовленными.
Что-то было не так с моей — нашей — силой. По их словам.
Проблема была в том, что, что бы они ни делали, какие бы упражнения не повторяли, как бы ни описывали мои поступки в прошлом, память не возвращалась. Я помнила родителей, окончание старшей школы, поступление в колледж, бабушку, даже музей. Но я не помнила ничего о Египте, и, честно говоря, если бы не безумная львица, которая часами говорила мне о том, как мы оказались в одном теле, или еще более безумная фейри, постоянно общающаяся со мной, я бы спряталась в комнате под одеялом.
Было странно делить голову с другими. Даже во время обычных занятий они делились мнениями. И они могли спорить почти обо всем. Вскоре они поделили обязанности. Эшли собирала яйца, помогала бабушке на кухне, делала записи с Хасаном, а еще была и одевала мое тело. Пока она приводила нас в порядок, я кривилась, не узнавая себя в зеркале. Было жутко смотреть на себя, видеть, как в ответ смотрят твои глаза. О, глаза-то были моими, но свет в них был чужим. И выражения лица были не теми. Это не было похоже на одержимость из фильмов ужасов, но все равно считалось одержимостью.
Я отступила дальше. Порой проходили часы, и я не помнила, как оказалась в амбаре или на тренировочном поле. Когда наступал черед Тии, я не интересовалась происходящим. Она отвечала за физические тренировки, еду (это она делала с радостью), а еще, что странно, она доила Босси.
Я не только теряла себя из-за двух пассажиров в голове, я теряла и бабушку, что ранило даже больше. Бабушка часто смотрела на меня с сочувствием, но я понимала, что она разочарована. Чем больше бабушка выделяла их, тем дальше я уходила.
Порой мы входили в комнату и замечали, что бабушка сидит рядом с Хассаном и шепчется. Когда она замечала нас, то тут же отходила, вытирала руки о фартук и направлялась на кухню. Тию ничто не тревожило. Но Эшли была рада тому, что у бабушки и Хассана могут быть отношения. Но мечтательный взгляд Хассана в сторону моей бабушке был только глазурью несъедобного торта, каким стала моя жизнь.
Хассан все внимание сосредоточил на тренировке моих способностей. Я оставалась в стороне и смотрела порой, как Тиа работает. Когда дело доходило до нападений на пугала или преследований куриц, я… мы (как же глупо) были экспертами. Мы могли вонзить стрелу в яблочко с большого расстояния, бросать копья-ножи с предельной точностью. Но каждый раз, когда Хассан просил нас отточить слияние разумов или призыв гончей, я не поддавалась.
Я делала вид, что пыталась, но что-то во мне замерзало. Тиа винила меня. Эшли доводила меня, перечисляя бодрые высказывания, как «У кого нет силы, тот должен быть умным» и «Нескладный жеребенок может стать сильной скаковой лошадью», а еще была моя любимая фраза, от которой я ощутила укол вины: «Забытый долг не означает отплаченный».
Даже ночью я не могла отдохнуть. Они обе всегда были там. Когда в доме было тихо, и все спали, они оставались в моей голове, их мысли были белым шумом. Наконец, после недели бессонных ночей, усталость победила, и я провалилась в глубокий сон.
Я не была одна в мире сна, куда ускользнуло мое сознание, и это не удивляло, но я ощущала незнакомые разумы, что было сюрпризом. Я стояла на вершине песчаной дюны, со всех сторон раскинулся океан пустыни. Песчинки двигались, скрывая страшные вещи, словно снег скрывал кости.
А потом моего лица коснулся ночной ветерок. Я подняла голову и увидела бриллианты звезд, и я почти слышала их разговоры. Кости под ногами были забыты, голоса, похожие на перезвон колокольчиков, шептались, сливались, пока они передавали послания. Это запутывало.
Одна звезда сияла ярче других, купала меня в сияющем свете. Белая птица пролетела над головой, закрыла все звезды, кроме самой яркой, а потом пропала в ночном небе. Мои ощущения обострились. Я словно стояла в центре незримой бури, меня кто-то оберегал.
Мужской смех обрушился на меня теплым водопадом. Я хотела погрузиться в него и уплыть. Ветер ласкал мою щеку, я развернулась и коснулась кончиками пальцев лица, но там никого не было.
Луна поднялась, как серебряный феникс, и звезда, которой я восхищалась, уступила свету луны, померкла на фоне. Я подняла голову, и сияние скользнуло по моему лицу. Я закрыла глаза. Луна двигалась по небу, и я поворачивалась, чтобы оставаться лицом к ней. Я ощущала тяжелый взгляд, пространство между нами было заполнено секретами, тоской и неисполненными желаниями.
Показалось, что чьи-то губы нежно прижимаются к моему лбу, но там снова никого не было. Я посмотрела на бледный лик луны, серебряный свет отражал глаза, дикие, как у волка на охоте. Они моргнули на поверхности луны и пропали.
Луна опустилась, поцеловав напоследок мое лицо своим прекрасным светом, и растаяла за горизонтом. Я страдала из-за ее исчезновения, ожидала, что вернется прекрасная звезда, но этого не случилось. Потеря дружелюбной звезды и серьезной луны жалила ножом живот.
Вскоре тьма вокруг меня стала плотнее. От нее сзади покалывало шею, словно от прикосновений холодных призрачных пальцев. Почти нежно они скользили по моей спине. Я ждала, едва дыша, когда ледяные кончики прорвут тонкую ткань моего платья и вонзятся кинжалами в плоть.
Ветер окружил мое тело, я подняла нос и втянула воздух. Близилась буря. Или, возможно, без моих защитников буря могла, наконец, обрушить на меня свою ярость. Я слышала смех, жестокий и резкий, как молния, вопли лошадей, рев огромного зверя и крики мучающихся людей. Я моргнула, песок пустыни передвинулся и показал, что скрывалось под ним. Земля была покрыта останками армии.
Смерть усеяла землю. Гнилые трупы людей смешивались с телами павших зверей. Я прижала ладонь ко рту, чтобы подавить крик, и рухнула на колени, слезы наполнили глаза.
Несмотря на нехватку света, кости засияли сами, изнутри, от этого стало четче видно пустые глазницы и грудные клетки. Я была причиной этого. Я знала это. Я была виновата.
— М-мне так жаль, — прошептала я. Мой голос, хоть и тихий, разнесся над песком. — Я не хотела, чтобы так вышло.
А потом край земли озарило яркое пламя. Рассвет показался на горизонте, окрасив мир в оттенки золота. Яркое солнце протянуло руки ко мне. Когда свет упал на тела, они пропали. Когда солнце дотянулось до меня, я оказалась в объятиях, полных тепла и любви, и все печальные мысли ушли вслед за тьмой.
Все затихло, и я снова оказалась под защитой. Пыль и песок, которые легко мог потревожить ветер, не осмелились двигаться и раскрывать жуткие секреты в присутствии чего-то настолько сильного. Я закрыла глаза.
Лучи солнца гладили мое лицо, осушили за мгновение слезы, оставляя пульсирующее сияние. Я думала, что свет сияющей звезды и блестящей луны был красивым, но это нельзя было сравнить с силой солнца.
Я поглощала тепло. Нежилась в нем. Я была пчелой в соте, полной меда. Насыщенность и решимость, сладость и лето окутывали меня в этих объятиях. Если бы я могла остаться на этом месте навеки, даже умерев, я бы выбрала этот вариант.
Свет медленно угасал, и я проскулила:
— Прошу, не оставляй меня.
Солнце играло лучами с моими волосами. Кожу головы тепло покалывало. В центре солнца на миг появился силуэт мужчины, но свет был слишком ярким, чтобы я могла увидеть его лицо.
— Я не оставлял, — сказал мужской голос, который мог озарить солнцем луга, согреть океаны.
С моих губ сорвался крик:
— Как мне найти тебя снова?
— В твоих снах, — сказал голос, тепло угасало, как угли.
Солнце скользнуло за горизонт, и я снова осталась во тьме. Без солнца я задыхалась, его нехватка давила на грудь якорем. Я побежала по дюне, пытаясь догнать последние лучи, но в спешке споткнулась и упала. От этого я проснулась.
Одеяло бабушки было на полу, луна слабо светила на кровать — жалкая копия свети из моего сна. Я обхватила себя руками и дрожала. Слезы текли по лицу. И хотя я ощущала себя невероятно одинокой, я знала, что это не так. Два моих призрака с любопытством следили за мной из разума.
«Интересно».
«Очень интересно».
Я громко всхлипнула и вытерла глаза рукавом.
— Рада, что мои слезы вас забавляют, — возмутилась я.
«О, не слезы, милая, — сказала Эшли. — А то, что власть у тебя».
— У меня? Это вы называете властью? Если бы я владела собой, вас двоих здесь бы не было.
«Это знак, — сказала Тиа. — Он позвал ее, и она услышала».
Я застонала.
— Разве Хассан не говорил, что вы должны спать на рассвете?
«Он говорил о привидениях. А мы — не привидения, — фыркнула Эшли. — Если ты больше ничего не знаешь, запомни хотя бы это».
— Не важно. Спите и занимайтесь своими делами.
«Но ты — наше дело, Лили, — сказала мягко Тиа. — Что мы без тебя?».
— Не знаю? Оплаченная поездка в город безумцев? Или скажете что-то еще?
Они молчали. Я обрадовалась, решив, что поставила их на место, но тут же пожалела о своих словах.
— Я не это хотела сказать.
«Это. Мы знаем, когда ты говоришь правду», — сказала Тиа.
— Хорошо, это, — я подняла одеяло с пола и укуталась в него, подоткнула под ноги. — Но я не хотела вас обидеть. Простите.
«Я же говорила, — Эшли обратилась к Тие. — Сытый голодному не товарищ».
— И как это понимать?
«Это значит, юная мисс, что все произошедшее было не зря. Теперь ты знаешь, каково это, когда ты — пассажир».
— О чем ты?
«О тебе. Теперь, когда ты вернулась к власти, ты должна лучше понимать, что чувствуешь на задней части телеги с яблоками».