Хотя не исключено, что она просто вспомнила, что внучке уже давно пора повидать ее.
Или еще чтонибудь в этом роде.
Фрина решила приодеться ради такого случая, остановив свой выбор на милом платье свободного покроя, которое, как она прекрасно знала, понравится бабке. Она нарвала в саду цветов, составила их них букет, уложила его в корзинку, добавила туда свежесорванных яблок и, имея в запасе всего несколько минут, вышла из дворца.
Идти было недалеко. Сначала следовало пройти по главной улице, а потом углубиться в хитросплетение все более узких улочек и переулков, которые постепенно терялись в лесной чаще, где можно было запросто заблудиться, если только совершенно точно не знать дорогу. Бабка не поощряла визитеров любого сорта, ограничив их круг теми, с кем была лично знакома. В большинстве случаев даже их ожидал холодный прием, если только они не получали приглашение заранее или не называли уважительную причину для неурочного появления.
Мистраль Беллороус обитала в большом особняке в лесу, на юговосточной окраине города. Она властвовала там единолично, тщательно оберегаемая от непрошеных гостей. Фрина не знала, кто охраняет лес и особняк, поскольку видела лишь безобидных стариканов, но у нее было такое чувство, что выяснять это было бы… неразумно. Ходили слухи, что Мистраль Беллороус владеет магией. Поскольку Фрина очень давно не бывала у нее в гостях, то и не могла знать, на кого возложены охранные обязанности. Ей было достаточно того, что сварливая и вздорная бабка все еще жива и здорова настолько, что нередко дает непрошеные советы своей внучке.
Тем не менее она рассчитывала получить от этого визита несомненное удовольствие. Понимая, что виновата в том, что давно не навещала старушку, она намеревалась хотя бы отчасти загладить свою вину перед ней и удостоверится в том, что с бабушкой все в порядке.
Фрина не стала говорить отцу, куда направляется. Она не сказала об этом никому, соблюдая предосторожности, о которых шла речь в послании бабушки. Но потом она непременно расскажет об этом визите отцу, потому что тот, хоть и нечасто, вспоминал бывшую тещу, заботился о ней и переживал изза того, что они отдалились друг от друга.
Фрина подошла к особняку и обнаружила, что в креслекачалке у дверей расположился один из престарелых кавалеров, который явно не сводил с нее постариковски подслеповатых глаз, пока она подходила к ступеням. Она не помнила, как его зовут, хотя когдато знала его имя. Это был маленький, скрюченный и какойто высохший старичок. Когда она поднялась по ступенькам, он наклонил голову и вместо приветствия прошелестел:
– Принцесса…
Она ответила вежливым кивком и прошла мимо него в открытую дверь дома.
Внутри царили тишина и полумрак. Занавески на окнах были задернуты, ставни закрыты, и через них не проникали солнечные лучи. Воздух был неподвижным и душным, как в склепе. Фрине показалось, что бабушка пытается уподобиться мертвой, но это была злая мысль, и она поспешно отогнала ее.
– Бабушка! – позвала она.
– Спальня! – донесся до нее голос старушки, чересчур сильный и резкий для того, кто подумывает о смерти.
Фрина зашагала по коридору мимо нескольких дверей в дальнюю часть особняка, направляясь к комнате, которая служила бабке спальней. Она прекрасно ориентировалась в доме, несмотря на то что не была здесь давно, и чувствовала себя так, словно ушла отсюда день или два тому назад. На стенах висели старинные картины и гобелены, причем большинство последних были созданы руками самой бабушки. Мебель сияла свежей полировкой, а спинки и подлокотники кресел покрывали цветастые чехлы; в серванте искрился хрусталь, а в буфете на полках выстроились фарфоровые чашки и блюдца.
Изза угла вышла кошка. Бешеная Рыжуха – так называла ее бабушка. Это была настоящая тигрица с белыми подушечками лап и белой же звездочкой на лбу. Кошка даже не удостоила Фрину взглядом, очевидно направляясь кудато по своим кошачьим делам.
Принцесса застала бабушку сидящей на кровати и опирающейся на подложенные под спину подушки. Она была одета в домашнее платье. Руки старушка аккуратно сложила на коленях. Ее седые волосы были уложены в высокую прическу, морщинки на лице тщательно припудрены, а губы – накрашены. Она выглядела намного моложе своих лет. Если бы она еще и улыбалась, то была бы настоящей красавицей.
– Выглядишь очень хорошо, девочка, – заметила Мистраль Беллороус. – Думаю, этот цвет тебе идет. Присаживайся. – Жестом она указала на кресло рядом с кроватью.
Фрина села.
– Ты хорошо себя чувствуешь, бабушка?
– По сравнению с чем? Мне девяносто пять лет, а это глубокая старость, так что жизнь моя клонится к закату. Но да, я достаточно хорошо себя чувствую. А ты? Как у тебя дела? Помимо отсутствия уважения к твоей старенькой бабушке – слабости, которая, очевидно, не подразумевает раскаяния, и помимо нежелания навещать меня – что ты можешь рассказать о своей жизни?
Фрина покраснела до корней волос.
– Признаю, я заслужила твои упреки. Прости меня. Мне следовало прийти раньше, но всегда возникали какието уважительные причины, когда я собиралась это сделать. Не слишком похвальное поведение.
– Да уж, это точно. Но ты компенсируешь это другими качествами, так что оставим это. Давай не будем ворошить прошлое, с ним покончено. С большей его частью, по крайней мере. Как поживает твой отец?
– Ээ… – Девушка заколебалась. – В настоящий момент он занят придворными делами.
Мистраль Беллороус расхохоталась.
– Вот, значит, как ты это называешь? Занят придворными делами? Тебе нужно совершенствовать свои языковые навыки, Фрина. Твой отец столкнулся с самыми большими трудностями за последние пять сотен лет. Стены, защищавшие долину, рухнули, проходы открыты, из внешнего мира к нам лезут монстры, каких мы не видели с тех пор, как пришли в долину, а армия Троллей вотвот вторгнется сюда. Так что я искренне надеюсь, что он – за неимением лучшего определения – действительно очень занят!
Фрина изумленно уставилась на бабушку.
– Откуда ты все это знаешь? Об этом не говорили никому. Даже Эльфийские Охотники, которые собираются на север, к проходу АфалионПасс, чтобы его забаррикадировать, не знают всего. Об этом известно лишь отцу и Большому Совету. Откуда ты узнала обо всем?
Старушка улыбнулась и покачала головой с таким выражением, которое Фрина сочла крайней степенью удивления.
– Ты совсем не знаешь меня, девочка. Столько лет прошло, а ты все такая же. У меня везде есть глаза и уши – вот откуда мне все известно. Без них пожилой женщине трудно узнать чтолибо. А у моих помощников зрение и слух весьма острые и надежные. Помни об этом, когда вздумаешь выкинуть очередную глупость. Выпьешь чашечку чая, прежде чем мы перейдем к главному? Фарсиммон! Подайте нам чай, будьте любезны. А если и не любезны, все равно подайте.
Они более не обменялись ни словом, пока не появился престарелый кавалер, сидевший на крыльце. В руках он держал серебряный поднос с чайными принадлежностями. Он торжественно налил две чашки чаю, отвесил каждой из дам поклон и удалился.
– Очаровательный мужчина, – мимоходом заметила Мистраль, когда тот отошел настолько, что уже не мог их слышать. – Полюбил меня с первого взгляда. Он так и не смог смириться с тем, что я предпочла ему другого. И вот теперь, через столько лет, он снова рядом со мной.
Фрина достала из корзинки букет цветов и протянула его бабушке, которая от удовольствия прижала его к груди.
– Они просто чудесные! – провозгласила она.
Фрина отыскала вазу, помогла престарелой даме расположить их там, налила воды из кувшина и поставила вазу на ночной столик.
Вновь устроившись в кресле, она посоветовала:
– Тебе надо бывать на воздухе, бабушка. Он пахнет както поособенному, свежестью и еще чемто. Сегодня выдался чудесный, теплый и солнечный денек.
– Охотно верю. Но наш с тобой разговор не предназначен для посторонних ушей, так что давай останемся дома. – Старушка опустила чашечку на блюдце и в упор посмотрела на Фрину. – Я давеча упомянула о твоей выходке, но ты и ухом не повела. Ты слышала, что я сказала?
Фрина кивнула:
– Слышала.
– Ты пошла в поход вместе с братьями Оруллианами и двумя чужестранцами из деревни, расположенной к югу от прохода АфалионПасс, якобы желая научиться читать следы. На самом же деле вы намеревались установить, правда ли то, что рассказал Сидер Амент о разрушении охранной стены. Прибыв на место, ты подбила своих компаньонов выйти изпод защиты прохода во внешний мир, а затем уговорила юношу и девушку, пришедших к нам в гости, отправиться на разведку к полевому лагерю, где их и захватили в плен Ящерицы – прошу прощения, Тролли. Вы сумели вернуть юношу обратно – точнее, он вернулся сам, – но девушка осталась у Троллей в качестве заложницы. Вот почему твой отец не желает разговаривать с тобой, а тебе запрещено покидать пределы города. Я все правильно излагаю?
Фрина уже открыла было рот, чтобы объясниться, но передумала и просто кивнула.
Бабка покачала головой и снова сложила руки на коленях.
– Я думала, что ты благоразумнее, Фрина. Воспользоваться своим положением эльфийской принцессы, единственной дочери короля, чтобы подчинить себе других, тем более гостей, – это недопустимо. Ты всегда должна проявлять здравомыслие и прилично вести себя, а ты поступила безответственно, глупо, под влиянием эмоциональных порывов. Ты уже начала превращаться из девушки в женщину, но еще не прибыла на конечную остановку. Ты достигнешь того, к чему стремишься, быстрее и надежнее, если научишься сначала думать, а уже потом действовать.
– Бабушка…
– Не перебивай меня и не оправдывайся. Я была очень огорчена, узнав о твоем поступке. Ты совершила ошибку – извлеки из нее урок. Твой отец ждет от тебя именно этого. Он полагается на тебя, свою дочь, и надеется, что ты уже не взбалмошный ребенок. Твоя мать смогла бы научить тебя благоразумию, но мы потеряли ее. Ты могла бы заметить, что я попыталась, по мере возможности, занять ее место, заменить ее тебе. Твой отец, к несчастью, не уделяет должного внимания твоему воспитанию. Если на то пошло, он уделяет слишком мало внимания слишком многим вещам. И вот что я тебе скажу. Следи за собой. Это очень важно. Наступили трудные и опасные времена, и впереди нас ждут еще большие опасности, прежде чем все вернется на круги своя. Ты должна вести себя соответственно.
Фрина глубоко вздохнула, стараясь справиться с раздражением и негодованием: ей посмели читать нотации!
– Я понимаю, бабушка.
– Ты не понимаешь, а только злишься изза того, что я разговариваю с тобой таким тоном. Я считаю, что ктото должен вразумить тебя, но, кроме меня, сделать это некому. – На тонких губах старой дамы заиграла легкая улыбка. – Но довольно об этом. Давай пока оставим все, как есть. Расскажи мне о своей работе с целителями. Это была идея твоего отца?
Фрина кивнула.
– Он сказал, что я должна буду работать с ними до тех пор, пока он не перестанет сердиться на меня. Думаю, он отправил меня к ним еще и для того, чтобы Изоэльда могла приглядывать за мной. Хотя мое общество не доставляет ей удовольствия.
– А ты ее не оченьто любишь, не так ли?
– Не особенно. – Фрина заколебалась. – Но, может, я просто несправедлива к ней. Не так давно она заговорила со мной – бросила мне вызов, точнее говоря. Она заявила, что я несправедлива к ней и что я не должна думать о ней плохо. Она заявила, что слухи о том, что у нее есть любовник, – ложь, что она любит моего отца. – Принцесса с сомнением покачала головой. – Похоже, я действительнонесправедлива к ней.
– В самом деле? – Бабка вопросительно вскинула бровь. – Бедная маленькая Изоэльда, верная супруга и хранительница домашнего очага, которую не понимают и унижают подозрениями! Я никогда не любила эту женщину и никогда не полюблю. Хочешь знать почему, Фрина? Тебе не понравится то, что я скажу, но, по крайней мере, ты узнаешь правду.
– А я еще не знаю правды?
– Не всю. Я ждала непозволительно долго, чтобы рассказать тебе об этом, я все надеялась, что ты сама придешь ко мне. К тому же это не имело особого значения, пока не коснулось тебя. Но теперь, боюсь, все изменится. Вот почему я и призвала тебя к себе – чтобы открыть тебе правду. А заодно ты, надеюсь, поймешь, почему должна вести себя более благоразумно.
Фрина кивнула.
– Я вся внимание. Рассказывай.
Бабушка несколько секунд вглядывалась в нее, пытаясь угадать, о чем она думает, но так и не поняв этого, пожала плечами и сказала:
– Ты должна больше доверять своим инстинктам и меньше – сердцу. Тебе, быть может, и хочется лучше думать о новой супруге своего отца, но ты совершила бы ошибку, если бы поддалась этому желанию. Она именно такая, как о ней говорят, и даже еще хуже. Она сделала своим любовником первого министра, а до него у нее были и другие. Она злоумышляет против твоего отца и манипулирует им, и она поступает так с того самого момента, как впервые встретилась с ним и поняла, что он влюбился в нее по уши. Да, она дочь простого булочника из крошечной деревеньки, но ее амбиции ни в коей мере не ограничиваются обстоятельствами ее рождения.
Фрина резко выдохнула, растерянная и взбешенная одновременно. Однако она испытала и странное удовлетворение оттого, что оказалась права. Эти сладкие слова и деланные протесты – все это было лишь искусной ложью!
– Но откуда ты знаешь об этом, бабушка?
– Мои шпионы доносят мне. Старики могут ходить почти везде, и на них никто не обращает внимания. Это одновременно и проклятие, и преимущество. Джентльмены, прислуживающие мне, представляют мне подробные отчеты о похождениях твоей мачехи. А похождения эти многочисленны и разнообразны и не делают ей чести. А то, что она нарушила супружескую клятву верности, не идет на пользу твоему отцу. Ты упомянула, что твое общество ей неприятно? Но причина этого не в том, что она якобы не хочет приглядывать за тобой по просьбе твоего отца, а в том, что твое присутствие причиняет ей неудобства. Находясь постоянно рядом и уделяя ей столько внимания, ты не даешь ей ускользать на тайные встречи с Теонеттом. Она хочет быть с ним, а ты ей мешаешь, девочка. Чем скорее ты вернешься к своим прежним занятиям, получив полное прощение отца, тем скорее она возобновит свои амурные делишки. Разве тогда вы обе не будете счастливы?
Фрина почувствовала, как у нее кровь прилила к лицу.
– Если это правда…
Она оборвала себя на полуслове, когда бабушка приподняла исхудалую старческую руку в знак протеста.
– Когда уйдешь отсюда, загляни под какимнибудь предлогом в покои первого министра, и все сама увидишь.
– Я пришла в гости к тебе, а она отправилась к нему?
– Просто поступи так, как я говорю. А выводы сделаешь потом. – Старушка опустила руку и смежила веки. – А сейчас мне надо отдохнуть. Так что можешь без задержки сделать то, что я посоветовала. Но сначала выслушай меня. Мы с тобой еще не закончили, Фрина. Нам еще о многом нужно поговорить. Кое о чем очень важном. Мне нужно будет увидеться с тобой вновь. Ты сможешь вскоре меня навестить? Только ничего никому не говори, даже своему отцу. Я тоже не стану рассказывать ему о том, что сегодня ты побывала у меня. Это на тот случай, если ты собиралась поделиться с ним этой новостью, в чем я не сомневаюсь. Сама реши, что сказать мачехе. Но только не вмешивай в это своего отца.
Фрина встала, подошла к бабушке, склонилась над ней и поцеловала ее в холодную щеку.
– Мне следовало прийти намного раньше. Прости меня, пожалуйста. Мне не понравилось то, что ты мне рассказала, но, полагаю, я должна была узнать правду. Обещаю подумать обо всем, что услышала от тебя. Честно.
Мистраль Беллороус взяла руки Фрины в свои.
– Ты дочь своей матери и моя внучка, и ты способна совершить то, о чем мы могли только мечтать. Опыт придет с возрастом, а с ним и мудрость. Ты славная девочка, и я люблю тебя.
Пока Фрина шла к входной двери и спускалась по ступенькам во двор, она старалась не поднимать голову, чтобы старик, медленно раскачивавшийся в креслекачалке, не увидел ее слез.