— Что там намечается? — поинтересовался Камаэль, взмахами руки приветствуя и поощряя собравшихся внизу жителей Тальбона.
— Ламкерг держит это в секрете, но мне удалось узнать, что он закупил новую партию рабов, так что, полагаю, зрелище будет занятным.
— Надеюсь. Народ возбужден, он жаждет продолжения веселья.
— Мне особо проинструктировать Ламкерга?
— Нет, не нужно. Он сам знает, что делать, — император взглянул на Первого Советника. — Я доволен твоим расследованием. Арест некоторых виновных доставил мне особенное удовольствие.
— Я очень рад, — Ормак поклонился.
— Ты выяснил, кто организовал побеги? Кто этот… — император нетерпеливо щелкнул пальцами.
— Магоро? — подсказал Ормак.
— Вот-вот, — Камаэль кивнул, — он самый.
— Пока неизвестно, Ваше Величество. Но мы прилагаем все усилия…
— Очень на это надеюсь, — прервал его император. — Ладно, продолжай, и награда не заставит себя ждать. А теперь пора идти, не стоять же здесь до вечера.
С этими словами Камаэль дал знак слугам, и те начали сбрасывать с балкона заранее приготовленные венки и букеты цветов, перевитые разноцветными лентами. Жители Тальбот ловили их и разбирали на части, чтобы отнести домой. Император покинул балкон под аплодисменты и крики толпы, скандировавшей его имя.
* * *Цирк отбрасывал глубокую длинную тень на окружавшие строения, но внутри него песочная арена еще была прекрасно освещена клонящимся к западу солнцем. Тальбонцы заняли места и ждали начала самого упоительного представления столицы — гладиаторских боев, которые проводились только четырежды в год, и каждые следующие никогда не походили на предыдущие — их устроитель, управляющий Цирка Ламкерг, хорошо знал свое дело и умел развлекать публику.
Сафир стоял, сложив руки на груди, справа от посла Казантара, а Нармин оперся о витую колонну слева от него. Император обсуждал что-то вполголоса с Первым Советником, время от времени поглядывая на большие солнечные часы, укрепленные на центральной постройке арены.
Трибуны пестрели нарядно одетыми гражданами и развевающимися флагами. Рабы разравнивали песок и подбирали мелкие камешки — просто чтобы создать видимость работы и занять время до начала представления.
— Свободные люди могут участвовать в этих боях? — поинтересовался Дьяк, ни к кому конкретно не обращаясь. Он был одет в расшитый золотом кафтан, алый плащ с белым подбоем и мягкие невысокие сапоги. На руках у него дремал ленивец.
— Если желают, милорд, — ответил Нармин, любезно поклонившись, — но чаще всего на это идут легионеры, которые хотят подзаработать, или наемники. Мало кто выходит на арену ради развлечения.
— Но и такое случается?
— Конечно, — подтвердил Нармин, — всегда находятся любители пощекотать себе нервы.
— Что ждет победителя?
— Зависит от того, кто он. Если свободный человек — то денежный приз, а если раб — то свобода.
— И часто гладиаторы получают ее?
— Когда как, — Нармин пожал плечами. — Думаю, лорд Маград лучше сможет ответить на этот вопрос; я довольно долго отсутствовал и плохо помню выступления, которые посещал.
Дьяк повернулся к Сафиру:
— Что скажете?
— Примерно дважды в год какой-нибудь гладиатор непременно побеждает, милорд, — ответил Сафир с поклоном. — В последний раз свободу получил Большой Ладска, захваченный во время войны с Халиндаром. Он отправился на родину, насколько мне известно.
— Я слышал, что против людей часто выпускают диких животных, — заметил Дьяк. — Это так?
— Совершенно верно, милорд. Как правило, львов или тигров, но иногда бывают леопарды.
— Откуда их привозят?
— С юга. Точно не знаю. Всем этим занимается Ламкерг, смотритель Цирка.
— Он не любит раскрывать секреты, да? — посол понимающе улыбнулся.
— Конечно, — согласился Сафир. — Эта должность очень выгодная.
— Делают ли здесь ставки?
— Конечно. Хотите? Я могу позвать…
— Нет, не нужно. — Дьяк покачал головой.
— Как угодно, милорд.
В это время император отвернулся от Первого Советника и подошел к перилам ложи, чтобы поприветствовать зрителей. Ормак Квай-Джестра вынул из кармана белый платок и поднял руку, ожидая приказа подать сигнал к началу состязаний. Со всех сторон раздался барабанный бой, который резко оборвался, как только император сел в кресло, а Первый Советник выпустил из пальцев платок. В полнейшей тишине он упал на песок, и тотчас со скрежетом начала подниматься железная решетка, закрывающая один из выходов на арену. Взгляды всех зрителей сосредоточились на ней, и через полминуты из открывшегося прохода вылетела запряженная четверкой лошадей колесница. Ею управлял огромный темнокожий гладиатор в позолоченном шлеме и с длинным копьем в руке. Он сделал полный круг и остановился перед Золотой Ложей, чтобы приветствовать императора. Камаэль наблюдал за ним с неподдельным интересом — так же, как большинство вельмож свиты.
— Кто это? — спросил Дьяк.
— Не знаю, милорд, — отозвался Сафир. — Видимо, новичок.
Гладиатор стегнул лошадей, выправил на середину арены и остановил колесницу возле центральной конструкции, ожидая своего противника или противников. В противоположной стене Цирка начала медленно подниматься решетка. Когда зубцы ушли в потолок, из сумрака показалась голова какого-то животного: костяные пластины покрывали плоский лоб, над маленькими глазками виднелись короткие рога. Создание с силой выдувало ноздрями воздух, отчего перед ним взметался песок. На загривке сидел полуобнаженный человек в красной чалме и длинным анкасом в руке. Перед ним лежала сеть в крупную клетку, а к седлу был приторочен чехол с трезубцем.
— Это вольный, — сказал Сафир, обращаясь к Дьяку, — его зовут Хассаф, он из Каргадана.
— Вот как? — посол удивленно покачал головой. — Далеко же его занесло.
— Он выступает на зриле. Привез его с собой. В Урдисабане подобные животные не водятся.
— Странная тварь, — негромко заметил Нармин, с интересом разглядывавший зрила в подзорную трубу, которую одолжил у Сафира.
— Да, на юге много диковинных существ, — подтвердил посол.
— Вы бывали там? — удивился Нармин.
— Приходилось.
— В самом Каргадане?
— И там тоже.
— По делам службы? — спросил Нармин, помолчав.
Сафир предостерегающе взглянул на него: Армаок нарушил этикет, начав расспрашивать посла. К счастью, казантарец отреагировал так, словно ничего особенного не произошло.
— Нет, — ответил он, — это было раньше. Еще до того, как я получил нынешний пост. — Он отвернулся, давая понять, что сказанного и так достаточно.
Нармин понял намек и замолчал.
— Хассаф еще не проигрывал, — поспешил вставить Сафир, чтобы заполнить возникшую паузу и сгладить неловкость.
— Это заметно, — Дьяк усмехнулся, — он ведь до сих пор жив.
Сафир кивнул:
— Он здорово разбогател за те три года, что живет в Тальбоне. У него трехэтажный дом и около пятидесяти рабов.
— Призовые деньги так велики?
— Обычно их достаточно, чтобы прожить несколько месяцев. Но Хассаф еще занимается ростовщичеством и владеет аренами для петушиных и собачьих боев. Видимо, дела идут хорошо.
Гладиатор на колеснице стегнул коней и помчался навстречу своему противнику — он решил напасть сразу, не давая сопернику возможности оглядеться и занять более выгодную позицию.
Зрил выглядел громоздким и неповоротливым, но, когда колесница приблизилась на двадцать футов, он по приказу наездника подпрыгнул и оказался сбоку от нападавшего. Широкий длинный хвост щелкнул подобно бичу и ударил по ногам ближайшую лошадь в упряжке. Животное заржало и завалилось на бок. Темнокожий гладиатор поднял копье одной рукой, а другой попытался выправить колесницу, но раненая лошадь мешала ему. Было видно, как Хассаф усмехнулся — сверкнули белые зубы на смуглом лице — и заставил зрила подойти ближе к противнику. Существо сделало несколько шагов, мотая из стороны в сторону плоской головой, и разинуло розовую пасть, в которой взору зрителей открылся ряд длинных и тонких зубов.
— Ого! — весело проронил посол. — Это интересно.
— Я дважды видел, как зрил откусывал лошади голову, — заметил Сафир. — Ужасное зрелище, но завораживающее.
— Мне знакомо это чувство. — Дьяк положил локти на перила и оперся подбородком о сцепленные пальцы. — Полагаю, можно считать, что новичок проиграл?
— Скорее всего. Во всяком случае, я бы на него не поставил.
— Вы разумный человек, лорд Маград, — посол улыбнулся. — Мне кажется, этот поединок слишком быстро закончится. Толпа будет не удовлетворена.
— У Ламкерга еще много чего припасено, — убежденно заверил Дьяка Сафир.
— Поглядим.
Хассаф тем временем выставил вперед правую ногу и поднял трезубец, собираясь метнуть его в противника. Темнокожий гладиатор напрягся, перехватив копье обеими руками. Зрил сделал еще несколько шагов и протянул морду к отчаянно ржавшей лошади. С его губ падала слюна, язык метался между зубами в предвкушении свежего мяса. Хассаф резко развернул корпус и послал трезубец в противника. Тот отбил его древком и бросил в ответ копье, но Хассаф пригнулся, и оружие просвистело у него над головой.
Таким образом, оба гладиатора оказались безоружными. Переглянувшись, они спешились и помчались по песку к трезубцу и копью. Получилось, что противники обменялись оружием. Теперь они бегом возвращались. Темнокожий воин первым добежал до своей упряжки, но перепрыгнул ее и с размаху вонзил трезубец в голову зрила. Чудовище взвыло и дернулось, вырвав засевшее в костяных пластинах оружие из рук гладиатора. Хассаф метнул копье, и стальное острие пробило грудь новичка навылет. Темнокожий рухнул на песок, суча ногами и цепляясь за древко, словно пытаясь вытащить его.
Трибуны торжествующе взревели, зрители подбрасывали шапки и шарфы. Победитель поднял руки, приветствуя своих болельщиков. Но он забыл о зриле, яростно мотавшем головой, тщетно стараясь избавиться от засевшего в панцире трезубца. Животное крутанулось вокруг собственной оси, молотя по песку хвостом. Тот подобно огромному хлысту стеганул Хассафа по спине, и человек полетел кубарем, подняв целую тучу пыли. Трибуны ахнули, служители ступили на арену, подзывая погонщиков с цепными ловушками и арканами. Зрила с трудом поймали, предварительно сбив с его головы назойливый трезубец, я увели. Хассафа и его темнокожего противника унесли.
— Он мертв? — поинтересовался Дьяк.
— Не знаю, милорд, — ответил Сафир, пожав плечами. — Думаю, скоро это станет известно.
На арену выпустили трех тигров и десяток рабов, вооруженных сетями и короткими мечами. Люди жались друг к другу, испуганно следя за кружившими хищниками.
— Было бы логичней дать им копья, — заметил посол. — С такими ножиками к зверю не подберешься.
— Само собой, — кивнул Сафир, — но тогда было бы неинтересно.
— Кроме того, тигры стоят гораздо дороже рабов, — вмешался Нармин, наблюдавший за представлением, сложив руки на груди.
— Вы не одобряете этих забав? — поинтересовался Дьяк.
— Мне все равно, — Нармин пожал плечами. — Это развлечения для черни, мы здесь только присутствуем. Думаете, император Камаэль любит подобные зрелища?
— Вам виднее.
— Уверен, повелитель с удовольствием пропустил бы эти кровавые состязания. Но простолюдинам нравится смотреть, как здесь умирают им подобные.
— Политика никогда не бывает простой, — заметил Дьяк.
— К сожалению, — обронил Нармин, нахмурившись.
— Вы вспомнили что-то неприятное? — спросил посол. Он поднял руку и погладил своего ленивца, который слегка приоткрыл правый глаз и сонно моргнул. Его вертикальный зрачок едва заметно пульсировал, словно повторяя биение сердца.
— Ничего особенного, милорд, — ответил Нармин.
— Не беспокойтесь об этом, — произнес Дьяк вкрадчиво. — Все можно решить.
— Вы уверены? — голос Нармина прозвучал на удивление серьезно, Сафиру даже показалось — с надеждой.
— Разумеется, — посол улыбнулся. — Мы с вами поговорим об этом позже, если вы не возражаете.
Нармин несколько мгновений внимательно смотрел на казантарца, словно обдумывая его предложение.
— Конечно, милорд, — проговорил он наконец.
— Скажите, кто этот человек? — Дьяк перевел взгляд на Сафира и указал вниз, где на песок вышел воин в черных доспехах с тяжелой секирой. На рогатом шлеме колыхался белый плюмаж, а грудь и спину украшали изображения серебряной змеи. — Надо полагать, он вольный. Или рабам тоже достаются подобные доспехи?
— Не знаю, — признался Сафир, — раньше я его не видел.
— Интересно, кого против него выставят, — проговорил посол, почесывая ленивца между ушами. — Он выглядит довольно внушительно.
Словно в ответ на слова Дьяка на арену выбежали четверо гладиаторов с катанами. Двое держали еще длинные хлысты, которые начали медленно раскручивать.
— Это братья Кад-Ицумы, — сказал Сафир. — Они свободные, живут в Тальбоне года два.
— С востока?
— Да, милорд.
— Значит, с катанами обращаться умеют?
— И очень неплохо, — подтвердил Сафир.
— Поглядим.
Воин в черном с заметной легкостью поигрывал с секирой и поджидал круживших вокруг него противников. Те, однако, нападать не торопились, а расхаживали, словно примериваясь. Прошло несколько секунд, и зрители начали проявлять недовольство. Наконец братья Кад-Ицумы бросились на черного воина сразу с четырех сторон. Гладиатор крутанул секиру, одновременно уходя в сторону, и отбил два клинка. Остальные промазали. Восточные воины взмахнули кнутами, стараясь захлестнуть ноги противника, но тот молниеносным движением обрубил оба хлыста. Кад-Ицумы отшвырнули их и снова атаковали противника мечами. И опять потерпели неудачу: двое были отброшены, а один лишился катаны — ее переломил тяжелый полумесяц секиры. Братья сошлись вместе, что-то обсуждая. Черный воин расправил плечи и направился к ним, держа топор наперевес. Кад-Ицумы заметили это и встретили его яростными ударами. Гладиатор отбил один клинок, уклонился от другого, рубанул поперек груди самого рослого из братьев, подсек ему ногу и, развернувшись, оказался лицом к лицу против оставшихся троих, изрядно растерявшихся.
— А он хорош! — тихо заметил Нармин. — Похож на профессионального воина.
— Возможно, пленный, — предположил Сафир.
— Я бы поставил на него, — проговорил Дьяк, прищурившись.
— Кад-Ицумы никогда не проигрывают, — возразил Сафир, — они еще не показали своей знаменитой сцепки.
— Что это?
— Слаженные действия, когда все прикрывают и помогают друг другу.
— Я видел такое на востоке, в Янакато, — кивнул посол. — Называется «хо-икун». Но теперь их только трое, а они наверняка тренировались в расчете на четверых.
Тем временем черный воин вступил в схватку с оставшимися противниками. Дважды кривые мечи прошлись по доспехам, не причинив им вреда, а затем секира снесла голову одному из братьев. Голова полетела в песок, разбрызгивая кровь. С яростными воплями его сородичи бросились на одинокого гладиатора, полные решимости отомстить. Замелькала сталь. Никто не мог разобрать, понес ли урон черный воин, однако он отбивался и сумел ранить одного из Кад-Ицумов в ногу. Братья попятились от него и, перекинувшись несколькими фразами, возобновили атаку. В этот раз они действовали слаженно, используя друг друга для сложных поддержек, оказываясь то выше своего противника, то обманывая его ложными выпадами и движениями.
— Вот оно! — сказал Сафир. — Сцепка! Удивительно.
— Занятное зрелище, — согласился Дьяк, — но это не самые лучшие воины на востоке.
— Вы все еще уверены, что новичок победит? — поинтересовался Нармин.
— Разумеется, — Сафиру показалось, что в голосе казантарца прозвучало самодовольство.
Кад-Ицумы обрушивали на противника частые удары, но тот отбивал их без особого труда, затем воспользовался короткой заминкой, произошедшей в одном из приемов сцепки, и разрубил сначала одного, а затем другого — от плеча до середины груди, с вытягиванием лезвия секиры на себя.
— Браво! — воскликнул Дьяк, рассмеявшись. — Изящная победа.