Он прислушался, но никаких подозрительных звуков не было, только обычные для леса: щебет птиц, скрип деревьев, хлопанье крыльев. Облегченно вздохнув, Сафир подумал, не развести ли костер, но, поразмыслив, понял, что это будет слишком рискованно, да и не темно еще — солнце только коснулось вершин вековечных сосен.
Он решил переночевать в лесу. В конце концов, сегодня он все равно уже не успеет никуда добраться, а вот укрытие ему не помешает. Рубить и ломать ветки он не стал, чтобы не производить лишнего шума. Просто набрал сухого валежника и сложил между деревьями, где места было побольше, костерок, но не разжег его, решил дождаться темноты. Огня за деревьями никто не увидит, а дым на ночном небе почти не заметен, не то что днем.
Время до наступления темноты прошло в бездействии. Сафир сидел на траве или прогуливался между деревьями, потом взял какую-то ветку и принялся строгать, пока не извел всю на стружки. Наконец солнце скрылось за горизонтом. Этого Сафир, конечно, не увидел, поскольку его окружали деревья, но небо потемнело, и стало ясно, что наступила ночь. Тогда он зажег костер и прислонился к стволу пихты. Он благодарил богов за счастливое избавление и думал о том, как легко судьба бросает человека из императорского дворца в руки пиратов, заставляя его пробираться домой окольными путями и воровать, чтобы свести концы с концами.
Небо над ним становилось все чернее, и луна казалась огромной серебряной монетой, вокруг которой рассыпалась алмазная пыль звезд.
Вдруг где-то вдалеке между деревьями Сафир заметил движущийся огонек — словно некто нес в руке факел. Он быстро вскочил на ноги и притоптал свой костерок. Кто это мог быть? В такой глуши… А может быть, это вовсе и не глушь? Возможно, стоит пройти немного вперед и окажешься на дороге, по которой незамеченным удастся пробраться в Урдисабан? Сафир задумался, не спуская глаз с покачивавшегося огонька, то пропадавшего, то снова появлявшегося в темноте. Наконец он решил рискнуть и сходить на разведку. Оставив жеребца привязанным к дереву, он двинулся в направлении огонька, стараясь ступать как можно тише, что, конечно, у него не вполне получалось.
Через некоторое время Сафир понял, что почти догнал загадочный огонек, и теперь он был уверен, что это действительно факел, который кто-то несет в руке. Раздвинув несколько мохнатых еловых веток, он увидел большую поляну, в центре которой стоял на шести толстых столбах длинный бревенчатый дом с двускатной крышей и коньками, вырезанными в виде волчьих голов. К нему направлялся высокий старец в длинной коричневой хламиде, препоясанный простой веревкой. В одной руке он держал горящую сосновую ветку, а в другой — корзину, прикрытую тряпицей.
Оглядевшись по сторонам и никого больше не заметив, Сафир решительно вышел на поляну. Услышав шум, старец обернулся и при виде незнакомца нахмурился. Несколько секунд царило молчание, потом Сафир шагнул вперед и сказал:
— Славная ночь для прогулок.
Старик не ответил, только мельком взглянул в сторону дома, словно там кто-то был и мог в любой момент появиться.
— Меня зовут Эрем, — придумал на ходу Сафир, — я еду на запад. Решил переночевать в этом лесу, но заблудился. Не скажешь ли ты мне, почтенный, как выбраться на дорогу?
— Смотря на какую, — отозвался старец. Голос у него оказался низкий, и слова он произносил неспешно. — Есть одна в той стороне, — и он указал на юг.
— Нет, — поспешно возразил Сафир, — там я встретил мародеров и насилу скрылся. Нет ли иного пути?
— Ты хочешь попасть в Урдисабан? — спросил старик, помолчав.
— Именно так. В Лиам-Сабее стало неспокойно.
— Ты бежишь?
— Увы, — Сафир развел руками.
— Ты не похож на крестьянина, хоть и одет по-мужицки, — заметил старец, ставя корзинку на землю. — И говор у тебя другой.
— Я родом из Урдисабана, — ответил Сафир. — В Лиам-Сабее оказался случайно. Мне нужно как можно быстрее вернуться в Тальбон.
— Вот как? — брови старца поползли наверх. — Далеко же тебя «случайно» занесло.
— Так получилось. — Сафир подошел ближе, стараясь в то же время не напугать старика, но тот не проявил никаких признаков беспокойства.
— Боюсь, я не смогу тебе помочь.
— Почему? Разве нет иной дороги, кроме той, что на юге?
— Есть, конечно. Только если ты расскажешь о нас в Тальбоне, многим придется плохо. Мне очень жаль.
— О вас?
Старик многозначительно указал на дом за своей спиной.
— Почему ты решил, что мне есть дело до какой-то хижины в лесу?
— Не притворяйся. Ты знаешь, кто мы, и пришел сюда не случайно. Странно только, что ты один. Или, может быть, твои дружки прячутся поблизости? — старик обвел взглядом лес.
— Может быть, — ответил Сафир. — Что ж, раз ты не хочешь помочь мне, я сам найду дорогу.
— Нет, ты меня не понял, — старец покачал головой, — я не могу выпустить тебя отсюда.
— Боюсь, это не в твоей власти, — заметил Сафир, быстро окинув взглядом тщедушную фигуру.
И тут старик пронзительно крикнул — как-то по-особому, словно животное или птица, — и через несколько секунд из дома выскочили вооруженные короткими мечами люди. Они не походили на воинов, скорее на крестьян. Увидев Сафира, они без лишних слов кинулись к нему с явным намерением убить.
— Это шпион! — крикнул старик, указывая на него пальцем. — Не упустите, иначе всем нам конец!
Сафир бросился бежать. Он запомнил дорогу к своей стоянке, но сомневался, что успеет удрать верхом, поэтому взял чуть левее — туда, где лес казался гуще. Преследователи не отставали. Это и неудивительно: они явно знали окрестности не в пример лучше впервые оказавшегося здесь Сафира.
Оставалось одно: драться. Но в лесу размахивать оружием не так просто, особенно если повсюду ветки и деревья. Сафир обернулся и увидел тяжело дышавшего мужика, который топал за ним по пятам. Развернувшись, он выхватил нож и метнул изо всей силы. Лезвие удачно вошло в грудь — скользнуло между ребрами и пробило сердце. Преследователь захрипел и рухнул лицом вперед во влажный мох. Сафир нашел глазами следующего противника. Теперь из оружия у него был только топор. Его тоже можно метнуть, но оставаться с голыми руками не хотелось. Сафир пошел погоне навстречу. Первый крестьянин увидел своего мертвого товарища и остановился, слегка растерявшись. За его спиной маячили остальные, человек пять или шесть. Сафир поднял топорик, предлагая сразиться. Мужик ухмыльнулся и продемонстрировал меч.
— Хорошая железка, — одобрил Сафир, приближаясь. — Как раз мне пригодится.
Крестьянин замахнулся, но неуклюже: задел концом лезвия ветку, и на него посыпались сосновые иголки. Было видно, что обращаться с оружием он не умеет. Сафир усмехнулся и всадил топорик незадачливому противнику в лоб. Подхватив выпавший из разжавшейся руки меч, он встал в оборонительную позицию: в одной руке топор, в другой — трофейный клинок.
Его не могли толком окружить, поскольку деревья стояли слишком тесно, а ветки доставали почти до земли. Нападавшим пришлось атаковать Сафира по одному, так что ему не составило большого труда расправиться с ними.
Первого он пронзил мечом, сделав нырок под удар, нападение второго отразил топориком, отступил, заставляя противника последовать за ним, и неожиданно бросился вперед, выставив клинок. Крестьянин сам напоролся на него, и Сафир провернул лезвие. Из раны хлынула кровь, и он поскорее вынул меч, чтобы рукоять не стала скользкой.
Еще двое напали на него почти одновременно, но мешали друг другу, так что Сафир прикончил их простыми приемами: одного полоснул клинком по горлу, другому пробил череп топором. Последний противник при виде того, как его товарищи падают одни за другим, сбежал. Сафир не стал его преследовать. Отдышавшись, он вернулся на поляну, чтобы найти старика и заставить показать безопасную дорогу к Урдисабан.
Рядом с домом никого не было, и Сафир, обойдя его вокруг, поднялся по низким ступенькам и толкнул дверь. Она оказалась не заперта и отворилась с тихим скрипом. Внутри было темно и тихо, пахло потом, едой и сеном. Сафир пошел на ощупь, пока не увидел внизу узкую полоску бледного света.
— Это вы? — раздался низкий знакомый голос. — Догнали? — вслед за этим раздались шаги, дверь распахнулась, и на пороге перед Сафиром появился старец, который при виде незваного гостя отшатнулся и едва не упал, зацепившись за табурет.
— Нет, как видишь, это не они, — сказал Сафир, входя и прикрывая за собой дверь. — И, боюсь, те, кого ты послал за мной, больше не вернутся. Сбежать удалось только одному, но, похоже, он не счел нужным возвращаться сюда, чтобы защитить тебя.
— Такова людская благодарность, — отозвался старец без особой выразительности. — Никто не может ждать, что получит за свои труды сполна. Да я и не ради этого здесь поселился.
— А зачем же?
— Это тебя не касается. Убей меня и отправляйся к своим. Доложи, что Самира больше нет. Тащить меня куда бы то ни было бесполезно. Остальных я все равно не выдам.
— Ну, не будь так уверен в своей твердости, — произнес Сафир рассеянно. Он слушал старика вполуха, осматривая комнату и прикидывая, что может пригодиться ему в дороге. — Я видел людей, которые смеялись палачам в лицо и клялись, что не скажут ни слова, а потом рыдали, словно малые дети, и умоляли прикончить их.
— Пытать меня нет смысла, — покачал головой старик, — я слишком стар и быстро умру. Вашим мучителям не удастся…
— Ну хватит, — перебил его Сафир. — Мне надоело слушать всякий бред. Говори, как мне без помех добраться до Урдисабана, и можешь продолжать заниматься своими делами, которые меня совершенно не интересуют.
— Ты думаешь, я тебе поверю?
— Слушай, — Сафир тяжело вздохнул, — может, ты не заметил, но я не собираюсь вырывать у тебя никаких тайн. Мне просто нужно срочно попасть в Тальбон. Скажи, где находится дорога, на которой нет мародеров и прочих препятствий, и я уеду. Остановить ты меня все равно не сможешь, так что не понимаю, чего ты упрямишься.
Старик помолчал, потом криво усмехнулся.
— Иди на север, — сказал он тихо. — Шагов семьсот, не больше. Попадешь на старый тракт. Но на лошади там не проедешь, после урагана его завалило деревьями. Поэтому там никого нет и опасаться нечего.
— Как же я поеду, если путь завален?
— А ты иди пешком. Все равно другого пути нет.
— Откуда мне знать, что ты не врешь?
— Если не найдешь дорогу, вернись и убей меня. Уходить мне все равно некуда.
— Ладно. А ты уверен, что лошадь…
— Не пройдет, поверь, — отозвался старец. — Но учти, тракт действительно сильно завален. Поэтому его и не стали расчищать. Тем более что есть другая дорога, пошире и получше. Та, на которой ты встретил мародеров.
— Ладно. Прощай, — сказал Сафир. — Я возьму у тебя кое-что, — с этими словами он прихватил со стола краюху хлеба, ломоть вяленой свинины и мешочек сухарей.
— Бери, бери, — отозвался старец, садясь на низкую скамью у стены.
Через пару минут Сафир вышел на улицу и огляделся: нет ли того крестьянина, что сбежал. Но на поляне было пусто и в ближайших зарослях вроде тоже. На всякий случай держа меч наготове, Сафир направился к своей стоянке. Хотя коня нужно было оставить, он не собирался обрекать животное на гибель. Жеребца следовало отвязать, а из леса он выберется сам. Кроме того, к седлу был приторочен мешок с кресалом и остатками провизии, а оставлять их в планы Сафира не входило.
Собрав все вещи, он отправился через лес на север, надеясь, что старик не солгал и рано или поздно он все-таки выберется на дорогу, пусть даже она будет завалена сотней деревьев. Конечно, в начале пути Сафир не думал, что добраться до Тальбона окажется так трудно. Проклятый мятеж! Если бы не он, Сафир мог бы уже мчаться по трактам Урдисабана, а не скользить по замшелым корням, кляня все на свете.
Он шел почти полчаса, прежде чем деревья расступились, и вышел на заброшенную дорогу, такую узкую, что по ней, должно быть, и в лучшие времена не могли разъехаться двое. Неудивительно, что ее не стали расчищать. Шагах в пятидесяти справа виднелся поваленный ствол давно мертвого дерева, лишенный листьев, но с кучей торчащих во все стороны сухих веток.
Перелезть через него оказалось нелегко, тем более что мешок постоянно цеплялся за сучья, а растрескавшаяся от времени кора разваливалась, стоило на нее наступить. Вскарабкавшись на ствол, Сафир поглядел вдаль и тихо застонал: дорога была прямой и в свете луны казалась белой лентой, но до самого горизонта ее пересекали десятки лежавших вповалку деревьев различных размеров. Некоторые упали друг на друга и образовали довольно высокие заторы.
Сафир вздохнул и начал спускаться. Предстоял нелегкий путь. К счастью, оказалось, что большинство деревьев можно обойти — они росли у дороги, так что со стороны корней особенных препятствий не было.
Утром Сафир повалился на обочину без сил. Он прошел всего пару миль, но ему казалось, что еще несколько шагов — и будет край света. Подкрепившись, Сафир лег спать в тени елей и проснулся незадолго до полудня, когда солнце уже стояло над вершинами деревьев. Нужно было идти дальше, и он полез на очередной ствол. На этот раз это была огромная пихта с разлапистыми ветвями. Вскарабкавшись, он взглянул вперед и с радостью увидел, что дорога не вся завалена: участок, что открылся его взору, был свободен. Видимо, здесь деревья глубоко ушли в землю и вывернуть их оказалось не под силу даже урагану.
Сафир двинулся по тракту, и после всех предыдущих ползаний вверх-вниз ему казалось, что он идет по столу, хотя дорога была в отвратительном состоянии: вся покрыта рытвинами и ухабами, завалена обломанными ветвями и сухими листьями.
К вечеру снова встретились завалы и пришлось обходить и карабкаться по веткам. Сафир сто раз пожалел о том, что не попытался продраться через лес мимо мародеров и сэкономить время и силы, но возвращаться было поздно. Его лицо было исцарапано, тело покрывали синяки и ссадины, руки кровоточили. Мышцы гудели от напряжения, и иногда Сафиру казалось, что ему не хватит сил, чтобы идти дальше.
И все же незадолго до полуночи он пересек границу между Урдисабаном и Лиам-Сабеем. Об этом свидетельствовала заброшенная застава: деревянная казарма с высаженными рамами и дверью, обнесенная частоколом, в котором не хватало больше половины столбов. Сафир переночевал в ней, а наутро двинулся дальше. Ему попались еще три поваленных ураганом дерева, но два из них упали в сторону от дороги, так что почти никаких задержек в пути не было. Вскоре Сафир пришел в какую-то деревню. Была ночь, и он увел у какого-то бедняги коня, чтобы добраться до Тальбона. Идти дальше пешком он был уже не в силах. Ноги и спина казались чужими, а до столицы оставалось еще много миль.
После этого несколько суток прошли в полуголодной гонке на запад, а затем Сафир въехал в город под названием Виамар, управитель которого знал его в лицо. Явившись к ратуше, юноша потребовал у стражников сообщить о нем лорду Маневалю. Воины оглядели его с сомнением, но послали какого-то служку наверх. Через некоторое время на крыльце показался Маневаль в сопровождении двух телохранителей. Всмотревшись в лицо Сафира, он всплеснул руками и воскликнул:
— О всесильные боги! Лорд Маград, что с вами?!
— Позвольте я объясню не здесь, — отозвался Сафир. — Дело чрезвычайной важности.
Маневаль испуганно поглядел на него, затем кивнул и сказал:
— Разумеется, прошу за мной.
Пока они поднимались на второй этаж, где находились покои управителя, Маневаль распорядился принести ужин, вино и одежду для Сафира.
— И прикажите приготовить ванну, умоляю! — воскликнул Сафир. — Я сам себе противен.
— Конечно, великие боги, как я сам не подумал! — Маневаль тут же подозвал слугу и отдал нужное распоряжение.
— Императрица мертва, — сказал Сафир прямо, когда они оказались в покоях Маневаля и дверь закрылась за ними. — Убита уримашскими пиратами.
Управитель всплеснул руками, тяжело опустился в кресло и, подняв глаза на Сафира, сказал:
— Прошу вас, лорд Маград, рассказывайте!
И Сафир, расположившись напротив Маневаля, поведал ему историю морской погони, битвы, а также своих пленения и бегства.