– Сколько ещё?
– Полсотни ударов сердца. Нам хватит времени, чтобы взобраться…
– Нет. Расположимся здесь. Засядешь с ножами наготове на выступе справа.
Дэлум был явно озадачен, но подчинился приказу. Выступ располагался примерно посередине скалы. Через считаные мгновения урид оказался на месте.
Карса направился к звериной тропе. Сверху упала мёртвая сосна, ствол замер слева, в полушаге от расселины. Карса подобрался к нему и потрогал – древесина ещё крепкая. Предводитель быстро взобрался на сосну и, утвердив ноги на ветках, развернулся так, чтобы оказаться лицом к плоскому выступу скалы. Звериная тропа начиналась от него на расстоянии сажени, а валун и скала остались позади.
Карса принялся ждать. Со своего места он, не наклонившись вперёд, не мог видеть Дэлума, а такое движение запросто могло столкнуть сосну вниз со склона, и дерево вместе с уридом ожидало бы громкое, вероятно, болезненное падение. Оставалось надеяться, что Дэлум поймёт замысел Карсы и в свой срок поступит соответственно.
На тропе послышался хруст мелких камешков.
Псы начали спускаться.
Карса медленно набрал полную грудь воздуха, задержал дыхание.
Вожак не пойдёт первым. Скорее, вторым, на один-два удара позади разведчика.
Первый пёс промчался мимо Карсы, разбрасывая в стороны мелкие камешки, сучья и песок, по инерции вылетел на полдюжины шагов вперёд на широкий уступ и остановился там, принюхиваясь. Шерсть на загривке зверя встала дыбом, он осторожно двинулся к краю уступа.
По тропе спустился другой пёс, крупнее первого, от него в стороны разлетелось ещё больше мусора. Как только Карса увидел его покрытые шрамами голову и плечи – сразу понял, что вычислил вожака своры.
Зверь выбрался на плоскую площадку.
А разведчик начал вертеть головой из стороны в сторону.
Карса прыгнул.
Руками обхватил вожака за шею, повалил, перевернул на спину, левой рукой сжал горло, а правой перехватил судорожно дёргавшиеся передние лапы.
Пёс яростно извивался под теблором, но Карса не ослаблял хватки.
Одна за другой по звериной тропе спускались собаки – и рассыпались полукругом в тревоге и замешательстве.
Вожак перестал рычать и заскулил.
Острые клыки разорвали запястье Карсы прежде, чем урид сумел перехватить горло повыше, под самой челюстью. Зверь отчаянно метался, но он уже проиграл, и оба это понимали.
Как и остальные псы своры.
Наконец Карса обвёл взглядом окруживших его собак. Когда он поднял голову, звери попятились – все, кроме одного. Молодой, мускулистый самец пригнулся и пополз вперёд.
Ножи Дэлума вонзились в зверя: один вошёл в горло, другой – в тело за правым плечом. С натужным хрипом пёс припал к земле, потом неподвижно замер. Остальные собаки отступили ещё дальше.
Вожак под Карсой перестал дёргаться. Оскалив зубы, урид опустился так, что почти прижался щекой к челюсти пса. И прошептал в ухо звёрю:
– Слышал предсмертный крик, друг? Это был твой соперник. Радость тебе, так? Теперь ты сам и твоя свора принадлежите мне.
Произнося эти слова тихим, успокаивающим тоном, воин медленно ослаблял хватку на горле пса. В следующий миг урид отодвинулся, перенёс вес на ноги и вовсе отнял руку, а затем отпустил и передние лапы зверя.
Пёс неуверенно поднялся на ноги.
Карса выпрямился, шагнул к вожаку и улыбнулся, увидев, как тот поджал хвост.
Дэлум спустился со своего выступа.
– Предводитель, – сказал он, подходя, – я узрел это.
Он выдернул из тела собаки свои ножи.
– Дэлум Торд, ты узрел и участвовал, ибо я видел твои ножи, и они полетели точно в цель в самый нужный миг.
– Соперник вожака решил, что пробил его час.
– И ты это понял.
– Теперь у нас есть свора, и псы будут драться за нас.
– Да, Дэлум Торд.
– Тогда я вернусь к Байроту. Коней нужно будет успокоить.
– Мы дадим тебе немного времени.
У самого края уступа Дэлум приостановился и оглянулся на Карсу:
– Я больше не страшусь ратидов, Карса Орлонг. И сунидов. Теперь я и вправду верю, что Уругал идёт с тобой по этому пути.
– Тогда, Дэлум Торд, узнай вот что: мне мало стать величайшим воителем уридов. Однажды все теблоры склонят предо мной колени. Наш поход во внешние земли – разведка, чтоб оценить врага, с которым нам предстоит однажды столкнуться. Наш народ спал слишком долго.
– Карса Орлонг, я не сомневаюсь в тебе.
Ответная ухмылка Карсы была холодна.
– Но сомневался прежде.
Дэлум лишь пожал плечами, затем повернулся и начал спускаться по склону.
Карса осмотрел изорванное клыками запястье, затем взглянул на пса и рассмеялся:
– Ты попробовал моей крови, зверь. Уругал уже готовится схватить твоё сердце, и в том мы – ты и я – едины. Ступай, пойдёшь рядом. Я нарекаю тебя Клык.
Свора состояла из одиннадцати матёрых особей и ещё троих недорослей. Все покорно пошли за Карсой и Клыком, оставив павшего сородича единственным властителем скального уступа. Пока не прилетели мухи.
Ближе к полудню трое воинов-уридов со своей сворой спустились в общую часть трёх небольших долин, продолжая двигаться по землям ратидов на юго-восток. Преследователи явно отчаялись, раз решились так далеко отойти от своей деревни. Не менее ясно было, что охотники-ратиды избегали всяких контактов с другими поселениями. Неспособность настигнуть уридов стала для них гнетущим позором.
Карса был этим слегка разочарован, но утешался мыслью, что молва об их деяниях всё равно разойдётся и обратный путь через земли ратидов станет для небольшого отряда задачей куда более интересной и опасной.
Дэлум прикинул, что преследователи обогнали их едва ли на треть дневного перехода. Ратиды двигались медленно и высылали разъезды, пытаясь выйти на след, которого ещё не существовало. Однако Карса не стал злорадствовать по этому поводу: оставались ещё два отряда, вероятно, пеших воинов-ратидов, которые шли по лесу крайне осторожно, не оставляя почти никаких следов. И вот они в любой момент могли выйти на след уридов.
Свора шла рядом, с подветренной стороны, крупные псы без особого труда держали скорость конской рыси. Байрот лишь покачал головой, услышав рассказ Торда о подвиге Карсы; но о высоких устремлениях предводителя Дэлум почему-то умолчал.
Уриды вышли в долину: всюду темнели крупные валуны, вросшие в землю среди берёз, чёрных елей, осин и ольхи. Среди мхов и гниющих пней журчала умирающая речка, по течению то и дело встречались чёрные озерца неведомой глубины. Многие из них скрывались среди валунов и поваленных деревьев. Дальше уриды двигались медленнее, осторожно выбирая путь в лесу.
Вскоре они наткнулись на первый из бревенчатых, укреплённых глиной мостков, которые давным-давно соорудили и до сих пор временами чинили – хоть и спустя рукава – местные ратиды. Стыки поросли густой травой, а значит, этими мостками никто не пользовался, однако направление подходило воинам-уридам, так что они спешились и повели коней в поводу. Мостки скрипели и проседали под общим весом коней, теблоров и псов.
– Лучше нам разойтись подальше и на коней не садиться, – заметил Байрот.
Карса присел и внимательно осмотрел грубо отёсанные брёвна.
– Древесина ещё крепкая, – заявил он.
– Но опоры вкопаны в илистый грунт, предводитель.
– Не в грунт, Байрот Гилд. В торф.
– Карса Орлонг прав, – согласился Дэлум, запрыгивая на спину своему боевому коню. – Настил, может, и шатается, но нижние распорки его удержат. Поедем посередине один за другим.
– Мало толку идти этой дорогой, – сказал Байроту Карса, – если мы будем ползти по ней улитками.
– Опасность в том, предводитель, что здесь нас слишком хорошо видно.
– Значит, лучше нам двигаться побыстрее.
Байрот скривился:
– Как скажешь, Карса Орлонг.
Во главе с Дэлумом они поскакали неспешным карьером по самой середине мостков. Псы последовали за конями. С обеих сторон до уровня глаз всадников поднимались лишь мёртвые берёзы, их безлистые ветви опутывала паутина паучьих гнёзд. Пепельно-зелёная листва живых деревьев – осин, вязов и ольхи – едва ли доходила уридам до груди. Вдали виднелись более высокие чёрные ели, но в большинстве своём они казались мёртвыми или близкими к смерти.
– Старая река возвращается, – заметил Дэлум. – И лес здесь медленно тонет.
Карса хмыкнул, затем сказал:
– Эта долина смыкается с другими, и все ведут на север до самой Буридской расселины. Пальк был там с другими теблорскими старейшинами шестьдесят лет назад. Река льда в Расселине внезапно умерла и начала таять.
Позади послышался голос Байрота:
– Мы так и не узнали, что́ старейшины всех племён там нашли, и даже не ведаем, обнаружили ли они там то, что искали.
– Не знал, что они вообще что-то конкретное искали, – пробормотал Дэлум. – О смерти реки льда услышали сотни долин, включая нашу. Я думал, они отправились к Расселине, просто чтобы выяснить, что произошло…
Карса пожал плечами:
– Пальк рассказал мне о бессчётных зверях, которые много столетий провели во льду, но теперь уже стали видны в трещинах и разломах. Шерсть и мясо прогрелись, небо почернело от ворон и горных стервятников. Они нашли слоновую кость, но по большей части бивни слишком изломаны, чтобы сгодиться хоть на что-то. У реки льда было чёрное сердце, которое открылось с её смертью, но то, что томилось в нём, либо скрылось, либо погибло. Однако всё равно старейшины увидели следы древней битвы. Кости детей. Сломанное оружие – из камня.
– Я такого никогда не… – начал Байрот и вдруг замолк.
Мостки, которые и прежде вибрировали от стука копыт, внезапно загудели глубокой, громовой синкопой. В сорока шагах впереди дорога поворачивала и скрывалась за деревьями.
Псы начали щёлкать зубами, тихо предупреждая хозяев об опасности. Карса обернулся и увидел в двух сотнях шагов позади дюжину пеших воинов-ратидов. Клинки поднялись с безмолвной угрозой.
И топот копыт – Карса вновь взглянул вперёд и увидел, как из-за поворота выскочили шестеро всадников. Воздух разорвали боевые кличи.
– Дайте место! – заревел Байрот, пришпорил коня и обогнал сперва Карсу, а затем Дэлума. Медвежий череп вылетел в воздух, щёлкнули, натянувшись, кожаные ремешки, и Байрот начал обеими руками вращать огромный оплетённый череп над головой, поджав колени к самым плечам своего коня. Рассекая воздух, череп издавал глубокий, тягучий звук. Конь урида рванулся вперёд.
Всадники-ратиды мчались галопом – по двое в ряд, так что до края мостков с обеих сторон оставался едва ли локоть.
Когда до врагов было меньше двадцати шагов, Байрот отпустил медвежий череп.
Когда так метали два-три волчьих черепа, целились обычно в ноги, чтобы сломать их. Но Байрот метил выше. Череп врезался в боевого коня слева с такой силой, что проломил животному грудь. Изо рта и носа скакуна хлынула кровь. Падая, он сбил соседа – лишь раз толкнул копытом в плечо, но и того хватило, чтобы конь резко крутанулся и свалился с мостков. Ноги его переломились. Всадник-ратид перелетел через голову своего скакуна.
Воин, сидевший на первом коне, с отвратительным хрустом ударился о брёвна мостков под самыми копытами скакуна Байрота. И эти копыта, одно за другим, опустились на голову теблора, так что осталось лишь кровавое месиво.
Атака ратидов захлебнулась. Ещё один конь споткнулся о бившегося в конвульсиях зверя, заржал и упал, окончательно перегородив мостки.
Испустив боевой клич уридов, Байрот погнал коня вперёд. Неимоверный прыжок перенёс их через первого убитого скакуна. Всадник второго только-только поднялся и вскинул голову как раз вовремя, чтобы увидеть клинок Байрота, который затем врезался ратиду в переносицу.
Внезапно позади товарища возник Дэлум. Два ножа просвистели в воздухе справа от Байрота. Звонкий треск – тяжёлый ратидский меч отбил один из ножей, затем – булькающий хрип, когда второй вонзился воину в горло.
Впереди осталось лишь двое врагов – по одному для Байрота и Дэлума, так что можно было вступить в одиночные поединки.
Увидев последствия первого натиска Байрота, Карса развернул коня. Выхватил меч, поднял его так, чтобы Погром увидел клинок, и погнал боевого коня по мосткам на пеший отряд.
Свора расступилась, чтоб уклониться от тяжёлых копыт, затем помчалась вслед за всадником и конём.
Впереди – восемь взрослых и двое юнцов.
Кто-то рявкнул приказ, и юнцы отступили к краям мостков, а затем спрыгнули. Взрослые воины хотели освободить пространство, и, глядя, как они самоуверенно выстроились клином во всю ширину мостков, Карса расхохотался.
Ратиды ожидали, что предводитель уридов нацелится в самый центр клина, дабы сохранить скорость и напор Погрома, зато останется уязвимым для боковых атак. В предстоящем бою скорость была очень важна. Ратиды верно рассчитали, именно так и поступил бы любой их противник – но только не Карса Орлонг.
– Уругал! – заревел он, высоко поднимаясь на плечах Погрома. – Узри!
Карса воздел остриё клинка над головой коня и вперил взор в крайнего воина-ратида на левом крыле клина.
Погром почуял, что фокус внимания седока сместился, и чуть изменил направление атаки за миг до столкновения, так что копыта боевого коня прогремели по самой кромке мостков.
Передний ратид успел отступить на шаг и взмахнул из-за головы двуручным мечом, целясь в голову Погрому.
Карса принял этот удар своим клинком и одновременно выбросил правую ногу вперёд, а левую – назад. Погром развернулся под всадником, прыгнул к центру моста.
Клин рассыпался, и все ратиды оказались слева от Карсы.
Погром понёс седока по диагонали через мостки. Радостно вереща, Карса рубил и кромсал, его клинок находил плоть и кости не реже, чем оружие врагов. Рядом с противоположным краем Погром остановился и взбрыкнул одновременно обеими задними ногами. По меньшей мере одно из копыт попало в цель, и изломанное тело полетело вниз с мостков.
А потом подоспела свора. С рычанием псы бросались на воинов-ратидов, которые в основном повернулись к Карсе – и подставили зверям спины. Воздух разорвали крики.
Карса вновь развернул Погрома. Конь и всадник опять врубились в строй врагов. Двое ратидов сумели отбиться от псов и теперь отступали по мосткам. С их клинков капала кровь.
Проревев слова вызова на бой, Карса погнал скакуна на воинов.
И был совершенно потрясён, когда увидел, что оба спрыгнули с мостков.
– Бескровные трусы! Я свидетель! Ваши юнцы свидетели! Эти треклятые псы – свидетели!
Вскоре предводитель уридов вновь увидел воинов: уже без оружия они торопливо ковыляли прочь по болоту.
Подъехали Дэлум и Байрот, спешились и добавили гнев своих клинков к отчаянной ярости, с которой псы продолжали рвать и трепать павших ратидов.
Карса отвёл Погрома в сторону, не сводя глаз с убегавших воинов, к которым уже присоединились юнцы:
– Я узрел! Уругал урзел!
Клык, чёрную с сединой шерсть которого было трудно разглядеть под подсыхающей маской крови, подошёл и остановился рядом с Погромом. Мышцы пса дрожали, но ран на нём не было. Карса обернулся и увидел, что у них осталось четверо собак: пятая потеряла переднюю лапу и теперь ковыляла по кругу, оставляя за собой алый след.
– Дэлум, перевяжи ей лапу – вечером прижжём.
– Что толку от трёхногой собаки, предводитель? – тяжело дыша, спросил Байрот.
– Даже у трёхногой собаки есть уши и нос, Байрот Гилд. Когда-нибудь она ещё будет лежать – седая и толстая – у моего очага, в том клянусь. Ладно, из вас кто-нибудь ранен?
– Царапины.
Байрот пожал плечами и отвернулся.
– Я потерял палец, – сообщил Дэлум, вытащил кожаный ремешок и направился к раненой собаке, – но не очень нужный.
Карса ещё раз взглянул на отступавших ратидов. Они уже почти добрались до ряда чёрных елей. Предводитель послал им последнюю презрительную ухмылку, затем положил ладонь на лоб Погрому.
– Отец мой сказал правду, Погром. Никогда я не скакал на таком коне, как ты.
В ответ на эти слова приподнялось ухо. Карса наклонился и коснулся губами лба зверя.
– Мы с тобою, – прошептал он, – становимся легендой. Легендой, Погром.
Выпрямившись, он оглядел трупы на мосту и улыбнулся:
– Пришло время собирать трофеи, братья мои. Байрот, твой медвежий череп уцелел?