– Даэр должен там встретиться с предводителем очередной группировки высоких лордов, борющихся за будущее счастье Айкерского Королевства, – брезгливо произносит Кэта, и я понимаю, что эти лорды уже не первые в своих благородных целях.
– Разве они не понимают, что потом вы будете мешать им в своё удовольствие спокойно править? – рассеянно интересуюсь я, задумчиво полируя краем куртки металлический протез. Женщина насмешливо кривит губы.
– Ни за что не поверю что Магистр клана не способна просчитать варианты!
Холодно смеюсь.
– Что ж, я выскажу свою версию, а вы, если что, меня поправите, – несмотря на то, что Кэта спокойно обращается ко мне на ты, у меня язык не поворачивается говорить так с женщиной, на много меня старшей. – На сколько я понимаю, вы помогаете уже не первой группировке лордов. И у всех уже есть перед глазами пример вашей работы. Но к вам не перестают обращаться, потому что надеются после получения власти разделаться с вами раз и навсегда. Но никому этого ещё не удавалось. В чём причина не знаю. Возможно, в удачливости оппозиционеров, а возможно в плохой королевской армии. К тому же ваше присутствие даёт этим бандитам некоторые преимущества.
– Всё правильно, – по-кошачьи довольно щурится магичка, – но ты ведь хочешь спросить, зачем нам это?
– Спрашивать? Зачем? Могу и предположить. Вам выгодны беспорядки, вызванные бесконечной борьбой за власть, когда особо не интересуются куда пропадают люди. Эта, так сказать, лёгкая жизнь, когда не надо трудиться самому, а можно отобрать чужое, более всего привычна таким вот бандитам. А постоянные сделки с недовольными лордами приносят вам неплохой доход и позволяют относится к взятым на себя обязанностям с пренебрежением.
В глазах женины мелькает непонятное мне горделивое удовольствие от того, что я догадалась сама.
– Я единственное не понимаю, – пристально глядя на Кэту продолжаю я, – Чем вас эта жизнь привлекает? Бесконечные скачки из конца в конец Королевства только ради того, чтобы испортить настроение тем, кто сейчас стоит за троном? В чём смысл? Разве вам перепадает такая уж большая доля от полученного дохода?
Не выдержав, магичка так громка рассмеялась, что на нас начинают оборачиваться скачущие впереди. Под моим недоумевающим взглядом она хлопает себя по груди, чтобы изгнать остатки смеха.
– Видимо, ты была Магистром слишком долго и слишком привыкла к обязанностям и ограничениям, которые эта должность накладывает, – печально качает головой женщина. – Неужели ты уже не в силах понять, что поступками может руководить не только выгода?
– Наверное, действительно я уже не способна это понять. Просто все люди, которых я встречала, в первую очередь руководствовались именно возможностью извлечь свою выгоду. И чаще всего она заключалась в деньгах.
Кэта устремляет мечтательный взгляд в привычно серое небо.
– Я с детства мечтала путешествовать, грезила о том, что когда-нибудь смогу пройти всё Империю и все соседние государства. И поэтому радовалась поступлению в Орден Жизни. Магические способности, даже небольшие, – это великолепный шанс осуществить свою детскую мечту! – Взгляд Кэты потухает и она грустно улыбается. – Но когда выяснилось, что у меня есть все задатки, чтобы стать Мастером, с мечтой пришлось распрощаться. Я была вынуждена на благо клана совершенствовать свой дар и обучать молодых… Теперь, когда за моей спиной не маячит призрак долга, я решила исполнить свою мечту. Хотя бы частично. За эти годы я побывала почти во всех уголках Королевства. Именно это и привлекло меня в эту банду, – она тонко улыбается, а в глазах плещется тоскливая печаль. – Я удовлетворила твоё любопытство?
– А я мечтала стать лучшей, – я вздыхаю с некоторой долей зависти. Мне стыдно признаться, что моя мечта была не такой… возвышенной и бескорыстной, как у этой чудесной женщины. – И я ей стала. Но толку-то? Когда моя мечта исполнилась, и мне не к чему стало стремиться, я сделала свой клан смыслом всей своей жизни, я сделала его самой своей жизнью. И теперь, когда его нет, нет и меня самой, моей личности. Думаю, скоро я смогу встретиться с моей богиней, на алтарь которой я положила не только свою жизнь.
Молчим. После неожиданной откровенности всегда начинаю чувствовать себя очень неуютно, словно вывернула перед кем-то душу наизнанку, показав самые неприятные её стороны. Мне хочется сейчас оказаться как можно дальше от магички, впрочем, на сколько я могу чувствовать, ей тоже. Потом, когда мы обдумаем всё сказанное и услышанное и заставим себя забыть об этом диалоге, мы снова сможем общаться как прежде, спокойно рассуждая о политике и нравственности, по-дружески подтрунивая друг над другом, а сейчас…
Холодный ветер ерошит волосы.
С высоким звоном сталкиваются мечи, высекая искры, чтобы тут же отпрянуть. Бойцы внимательно приглядываются друг к другу, готовясь нанести удар. Пока же мечи вскинуты в защитных позициях. Первой не выдерживает молодая противница. Резкие и быстрые удары мелькающие перед противником рассеивают его внимание на контрудары, скупые и точные. И если на стороне девушки молодость и скорость, то её противник может противопоставить им мастерство и опыт. Так что девчонка зря надеялась таким образом выявить щель в защите. Такого победить в честном поединке можно, только предварительно стукнув чем-то тяжёлым по голове.
Отбив все удары противницы, мастер переходит в контрнаступление. От первого удара девушка уворачивается, по инерции делает половину поворота и с размаху пытается полоснуть по обманчиво незащищённому боку. Мечи снова сталкиваются с возмущённым звоном-скрежетом, и мужчина легко отталкивает клинок противницы. Девушка стремительно отскакивает, разрывая дистанцию. Они снова ходят друг против друга кругами, выжидая момент для атаки.
– Эй! – кричит извечный горе-повар, – Давайте быстрее! Остынет!
Сытая и непривычно умиротворённая, я лениво наблюдая за боем Риды и Кэрта, мастера меча. Сражаются они красиво, используют красивые приёмы. Никто из зрителей (за их тренировками привычно наблюдают около семи наших попутчиков) не может предсказать, кто выиграет. Довольно улыбаюсь и ловлю себя на том, что горжусь ученицей, как дочерью… или родной сестрой. Ей бы ещё опыта набраться…
Бой резко обрывается на середине, видимо бойцы всё-таки проголодались и согласились на перемирие. Разгорячённая боем Рида подбегает ко мне и напрашивается на похвалу как дитя малое.
– Я хорошо сражалась? – с сияющей улыбкой спрашивает она.
– Великолепно! – смеюсь я, и она начинает звонко смеяться вместе со мной. Еле удерживаюсь, чтобы не погладить её по встрёпанным волосам, заплетённым в тугую косу и тёмной короной уложенным вокруг головы. Резко обрываю смех. – Но ты должна знать, что в реальном бою ценится не красота движений и не изящность приёмов, а скорость, сила и ловкость. В битве не место честным приёмам, главное, они должны быть эффективными.
Выслушав моё поучение, притихшая было ученица снова смеётся.
– Ох, Дикая… Я же не имперский паладин, у которых всё в кодекс чести упирается, и врага в спину бить нельзя, не достойно, и между ног не ударишь, не подобает… – тут ученица иронично хмыкает, выражая своё мнение по поводу таких приёмов. Она-то их использует с удовольствием, на одной из первых тренировок так победу себе выбила. – У горцев в чести скупость и точность ударов. Чем быстрее ты можешь разделаться с врагом, тем ты лучше. На один удар должен приходиться один труп. С Кэртом же я оттачиваю технику.
Я тепло ей улыбаюсь.
– Но это ещё не повод уклонятся от моих уроков, – голос звучит холодно и отрешённо. Девушка неопределённо кривится – в уроках со мной приятного мало. – Сегодня я создам для тебя ритуальный кинжал.
В глазах Риды зажигается азартный огонёк. Кинжал позволяет коснуться новой ступени магии крови, если сестра готова заплатить требуемую цену.
– А что для этого надо? – с некоторой долей подозрительности спрашивает ученица, успевшая уяснить, что многие ритуалы крови довольно сложны.
– Твоя и моя кровь. Обычно для создания кинжала используют кровь семи Старших, но кого нет, того и не будет. Давай ладонь.
Рида доверчиво протягивает мне руку, с интересом наблюдая, как я на своей ладони надрезаю тонкий узор. Капельки крови скапливаются в уголках надрезов, застывая крошечными рубинами, переливающимися серебром. Закончив свой рисунок, осторожно надрезаю кожу на ладони Риды, стараясь сохранить геометрическую точность узора. Капли её крови светятся тьмой – печать Ночи.
– Больно? – тихо спрашиваю её. Девушка сверкает гневным взглядом. Как же! Признаться в том, что ей больно даже от таких царапин, значит унизит честь горцев! Какая же она ещё забавная…
Накрываю её ладонь своей, стараясь совместить кровавые узоры. Кожу начинает щипать, потом щекотка сменяется огненной болью, как от ожога. По потемневшим глазам Риды и плотно сжатым губам знаю, что ей гораздо больнее. Ободряюще ей улыбаюсь одними глазами.
Из-под сжатых пальцев начинает струиться наша смешанная кровь бесконечным тонким ручьём. В тонких царапинах словно шипы из раскалённого железа проворачиваются. Сжимаю зубы, обещаю себе, что не закричу, как на собственной инициации. И не упаду в обморок от боли. Именно после этого меня перестали считать хоть на что-то годной.
В уголках глаз ученицы блестят скупые злые слёзы, но она не пытается отдёрнуть руку, как я когда-то, а просто неотрывно смотрит на формирование кинжала из крови. Когда алая сталь меняет свой цвет на тёмно-серебряный, боль утихает. Теперь наши ладони сжимают костяную гладкую рукоять, оплетённою кожаными полосами. Я, еле сдерживая стон, отшатываюсь от продолжающей сжимать кинжал Риды. Её безучастный взгляд устремлён в одну точку.
Шипя от боли, разглядываю тёмные зудящие шрамы на ладони. И как они могли возникнуть от слабых царапин? Мне, конечно, и раньше приходилось проводить инициации для сестёр, но никогда это не было так больно.
– Ты в порядке? – голос звучит хрипло и низко. Ученица вздрагивает и поднимает на меня пустой взгляд. Глубоко вздохнув, она приходит в себя. С удивлением и недоверием разглядывает свой ритуальный кинжал.
– Всё? – настороженно спрашивает она.
– А тебе продолжения хочется?
– Нет! – В глазах Риды мелькает панический страх. – Это всегда так больно?
– Что именно? – педантично уточняю я. – Если ты о инициации, то нет. Вероятно, на этот раз так получилось, что кинжал мы формировали только вдвоём. Обычно, как я и говорила, для этого есть Семь Старших (скорее, сильнейших, но в нашем клане это одно и то же).
– Нет, – качает головой ученица, вертя в руках ритуальное оружие. – я обо всех ритуалов спрашивала.
– Чем больше боишься – тем больнее, – отвечаю непривычно лаконично. – Пока тебе надо будет потренироваться с призыванием кинжала.
– ???
– Если тебе придётся его бросать во врага (вероятно, придётся), то если ты его позовёшь, он вернётся к тебе.
– Здорово! – ликует Рида. – Это таким образом один кинжал до бесконечности метать можно!
– Нет! – гневно сверкаю алыми огнями в глазах. – Этот кинжал ритуальный. Чувствуй разницу. Его используют только чтобы вены резать. Себе или жертве. Как простое оружие его использовать нежелательно. Это всё равно что… – пытаюсь подобрать сравнение, понятное воину. – … зачарованным мечом хлеб на ужин резать.
Девушка скептически хмыкает над самой подобной идеей, но по её глазам видно, что она прониклась ценностью кинжала.
– Как насчёт того, чтобы прямо сейчас потренироваться в призывании? – лениво интересуюсь у ученицы. Рида равнодушно пожимает плечами, старательно делая вид, что готова прям сейчас осваивать всю высшую магию крови. Ехидно фыркаю.
Из собственной крови создаю небольшой шар-цель и подвешиваю его в десяти шагах от девушки. Оценив расстояние и размер цели, та скептически хмыкает и легко разбивает кровавый шар, осколками-каплями падающий на землю. Торжествующая ученица оборачивается ко мне.
– Ну, а теперь позови кинжал.
По своему плачевному опыту знаю, что это только говорить легко. На самом деле, ритуальное оружие не горит желанием возвращаться к хозяйке. Похоже, Рида это уж поняла. Судя по вихрю её эмоций, она уже испробовала «все» методы: приказывала, просила, умоляла, ныла, надеясь разжалобить кусок кровавой стали. С покровительственной улыбкой советую взывать не к кинжалу, а к собственной крови. Рида кисло косится на меня и послушно закрывает глаза. Кинжал словно в насмешку над её мучениями остаётся лежать на земле.
– А это так обязательно, учиться призывать? – Не выдерживает ученица, устремляя на меня страдающий взгляд.
– Обязательно! – сухо отрезаю я. – Если ты потеряешь свой кинжал, никто инициировать новый тебе не будет. А без кинжала ты потеряешь право именоваться Чародейкой Крови!
– Больно надо, – под нос себе бурчит девушка.
Многообещающе прищуриваюсь.
– Что ты сказала?
– А почему никто не будет инициировать второй кинжал? – поспешно спрашивает ученица. Милостиво делаю вид, что именно это сначала и услышала.
– Потому что для создания кинжала сёстры отдают вместе со своей кровью крохи своей силы. А добровольно ослаблять себя ради идиотки, посеявшей кинжал никто не будет.
Девушка снова уныло уставилась на вожделенное оружие. И снова с тем же результатом.
– Дикая! – кричит мне с другого конца лагеря Кэта. – Закругляйтесь! Уже темнеет.
Обрадовавшаяся девушка вскакивает первой и по дороге к костру как бы невзначай делает крюк и подбирает ритуальный кинжал.
Поднимаю глаза к небу и признаю справедливость сказанного. Сегодня Даэр решил устроить привал ещё до наступления темноты, чтобы потом скакать всю ночь. На моё злобное ворчание, он пояснил, что к встреча назначена к первому свету хмари, а ночевать там в ожидании заказчиков – верх глупости.
Конечно, перспектива трястись всю ночь в седле не вдохновляет никого из воинов, но раз другого варианта всё равно нет…
Глаза слипаются, сидеть в седле нет больше никаких сил, но Даэру втемяшилось, что встретить наших заказчиков необходимо именно так. Встряхиваюсь, неодобрительно глядя на привычных к такому бандитов. К тому же, упорное и неприятное чувство не даёт со спокойной совестью задремать прямо в седле, благо утренний туман укрывает нас от чужих взглядов, и опасаться внезапного нападения нет причины.
Подъехавшая ко мне Кэта некоторое время просто молчит рядом.
– Тебе не кажется, – осторожно говорит она, прислушиваясь к своим словам и чувствам, – что здесь что-то не так?
– Что именно? – мрачно интересуюсь я, в очередной раз зевая. Настроение у меня сейчас никак не подходит для длинных и задушевных диалогов. Бросив на меня понимающий взгляд, магичка снова устремляет свой взор вдаль, словно пытается увидеть что-то за пеленой тумана.
– Я чувствую беду, но не знаю, чем это чувство может быть вызвано. Вот это меня и тревожит.
– По моему мнению, – снова зевок, – тревожить должно всё, чего не знаешь или не понимаешь. Существенно повышает шансы на выживание.
Кэта коротко усмехается и замолкает. Странно, но после её слов сонливость как дождём смывает. Нахожу взглядом дремлющую в седле Риду и нервного, но старательно делающего вид, что он во всём уверен, Даэра. Чуть в стороне меланхоличный Кэрт точит меч. Брусок с пронзительным звуком движется по кромке лезвия, и без того пугающе острого. Несколько других воинов, мало уступающим Кэрту в мастерстве, о чём-то тихо переговариваются. Лэйн, горе-повар, полноватый стрелок (один из лучших в этой банде), не теряет времени даром и уже что-то жуёт. Поймав мой рассеянный взгляд, он мне понимающе подмигивает. После того, как я очень резко высказалась о его стряпне (будто сама умею готовить лучше!), он мало того что не обиделся, так ещё и проникся ко мне родственной симпатией. Теперь я питаюсь в отличии от всего остального лагеря нормальной едой, а не «халтурой», как метко охарактеризовал свою стряпню сам Лэйн.
С юга дует холодный и неприятный ветер. Он пробирает до костей, вымораживает мысли, заковывает чувства в лёд равнодушия… Пытаюсь поплотнее завернуться в вытребованный шерстяной плащ. Такой ветер – обычное дело летом или в начале осени. Нет, я знаю, что в Королевстве гораздо холоднее по сравнению с Империей, где тепло бывает только в северных низинах зимой, но что б на столько холоднее…