В моем распоряжении было несколько мгновений, и мне удалось потратить их с большим толком. Я вскочила на ноги, в два прыжка пересекла площадку перед воротами, отодвинула засов двери вагончика, влетела внутрь и захлопнула за собой дверь. Секунд десять я стояла, навалившись на дверь и обливаясь холодным потом, ожидая того момента, когда овчарка добежит до вагончика и начнет ломиться в дверь. Но овчарка все не ломилась. Я нашарила защелку, на которую закрывалась дверь изнутри, закрыла ее и подкралась к окошку. Снаружи все было мирно и спокойно. Овчарка-оборотень куда-то исчезла. Надеясь, что она не сидит сейчас на крыше вагончика, я прикинула, не пролезет ли она через окно, и решила, что не пролезет. В первый раз за эту ночь почувствовав себя в относительной безопасности, я на ощупь нашла выключатель и включила свет.
Передо мной предстало тесное жилище сторожа. Лампочка без абажура под потолком, белая занавеска на окне, об которую явно вытирают руки, самодельный деревянный столик, узкая лежанка, накрытая засаленным одеялом. На столе – термос, кипятильник и початая упаковка снетков. Я плюхнулась на лежанку, промахнулась, сползла на пол, да и осталась там, вытянув ноги, потому что сил подняться уже не было. Руки и ноги дрожали от перенапряжения, сердце колотилось как сумасшедшее, горло горело – не вздохнуть. Но панический страх наконец отступил, и в душе воцарился долгожданный, ничем не обоснованный покой. Странно, но факт – я была твердо уверена, что в вагончике сторожа мне ничто не угрожает. Когда я пришла в себя настолько, чтобы принять сидячее положение, прислонившись спиной к лежанке, дверь распахнулась во всю ширину, и в вагончик вошел сторож, на ходу стягивая с головы что-то черное. На этот раз он был одет как нормальный человек, в темную «водолазку» и джинсы, волосы были аккуратно завязаны в хвост, а лицо было недовольное и очень усталое.
Увидев меня, он резко остановился. Мимолетное недоумение на его лице быстро сменилось узнаванием. Несколько секунд сторож, вытаращившись на меня, стоял как вкопанный. Потом его глаза зловеще сузились.
– Ты зачем опять приперлась?
– Овчарка… та самая, из библиотеки… сегодня бросилась на меня прямо у парадной… – Мой голос невольно задрожал. – И чуть меня не загрызла…
На лице «феникса» появилось непроницаемое выражение, он смотрел на меня в упор.
– Ты уверена, что это именно та овчарка?
– Да! – выкрикнула я. – Не веришь, иди ко мне домой и глянь на дверь – там такие следы от когтей, как будто это динозавр был, а не собака!
– Ну допустим. Но я не пойму, сюда-то ты зачем пришла?
– Потому что боюсь! Я ночью проснулась, а она сидит под окном и караулит! И какой-то ниндзя залезал в окно, в компьютере моем копался! А я ничего не могу сделать!
И, расписавшись таким образом в собственной беспомощности, я расплакалась навзрыд.
Сторож переменил положение, облокотился на косяк и достал «беломорину».
– Ну, а я тут при чем? – спросил он, закурив. – Что за бредовая мысль – притащиться именно ко мне? Сидела бы дома и по ночам не шастала, где не надо…
Я глубоко вздохнула, пытаясь сдержать рыдания:
– Помнишь, ты там… в библиотеке… говорил… надеюсь, она нас не учует… значит, учуяла… и что мне теперь делать?
Сторож, покуривая, по-прежнему смотрел на меня – без выражения, но пристально, как будто видел меня насквозь и читал все мои мысли. Его холодный пронизывающий взгляд почему-то напомнил мне о Князе Тишины, только с одним существенным различием: сторожу было на меня глубоко наплевать.
– Одного я не понимаю, – сказал он наконец. – Почему ты еще жива. Это ведь ты приходила сюда прошлой ночью?
– Как ты узнал? – Я быстро подняла голову, от удивления у меня даже пересохли слезы. – Ты же меня не видел!
Сторож скривил в улыбке тонкие губы:
– Потрясающая наглость! Вломиться в сожженную библиотеку – через субпространство, с парадного хода, игнорируя все предупреждения! Это даже не отмороженность… такого понятия вообще еще не изобрели! И после этого она удивляется, что ее преследуют…
– Я попала туда случайно! Провалилась в этот чертов серый мир, а потом смотрю – библиотека! Целая и невредимая, и дверь открыта! Ну как мне после этого было не зайти?
На лице сторожа промелькнула пренебрежительная гримаса. Он мне явно не поверил.
– Тебе вообще не надо было сюда приходить, – наставительно сказал он. – Ни в первый раз, ни во второй, ни тем более в третий. Это место не про таких, как ты. Оно и посерьезнее людей обламывало. Ладно, – сторож глянул на наручные часы, – четвертый час, с ума сойти. Слушай, я дико устал. Можешь взять с кровати матрас и устраивайся где-нибудь на полу. Но чтобы в семь утра твоего духу здесь не было.
Я не шелохнулась. Наступал решительный момент. Глядя на сторожа исподлобья, я сказала:
– Никуда я отсюда не уйду.
Наши взгляды встретились.
– Уйдешь как миленькая.
– Сначала избавь меня от овчарки. Ты ведь сторож, значит, и овчарка твоя.
– Классно, – бросил сторож с неприкрытой насмешкой. – Женская логика, том первый.
Я почувствовала, что следует сменить тактику.
– Ну помоги мне! – взмолилась я. – Ты ведь можешь, я знаю! Никто, кроме тебя, не может! Неужели ты выбросишь меня за дверь прямо в пасть к этой твари? Она ведь только прикидывается овчаркой! Знаешь, как она выглядит на самом деле?
Сторож ничего не ответил. От меня он отвернулся и теперь нарочито глядел в сторону. На его лице появилось ожесточенное выражение. Увидев его, я испугалась. Неужели меня сейчас выставят в ночь, к смерти в лапы?
– Ты мне поможешь? – дрожащим голосом повторила я.
«Феникс» встал и задумчиво прошелся туда-обратно, перешагивая через мои ноги. Я сидела на полу вагончика, хлюпая носом, и не отрывала от сторожа взгляда.
– Мне некуда идти, понимаешь? Если выйду на улицу, меня там мгновенно сожрут!
Сторож стал в дверях, отвернулся от меня и снова закурил с задумчивым видом. Казалось, мыслями он где-то очень далеко.
– Все из-за тебя! – зло заявила я. – В тебе источник всех моих проблем!
Это была неправда, но хотелось добиться хоть какого-то отклика… даже если бы он выругал меня или принялся спорить. Лишь бы не делал вид, что меня тут нет. Но он так и не заговорил со мной, а просто взял и ушел.
Снаружи была тьма кромешная. У меня затекла спина, и я перебралась с пола на лежанку. Все равно не уйду, думала я, пока он не скажет, что со мной происходит. А главное – больше негде искать помощи.
Я опять заплакала – теперь не демонстративно, а в прокуренную подушку, тихонько и беззвучно, исключительно для себя. За окном стало совсем черно, и я сама не заметила, как уснула.
Проснулась я оттого, что сторож тряс меня за плечо. Я села на лежанке, хлопая глазами, и не сразу сообразила, где нахожусь. В вагончике тускло горела пыльная лампочка. За открытой дверью была непроглядная тьма, из которой веяло холодом.
– Сейчас день или ночь?
– Ночь, – буркнул сторож. – Вставай быстро, если действительно хочешь остаться со мной.
С меня мигом слетел весь сон. Я приняла сидячее положение, спустила ноги с лежанки и спросила:
– А куда мы идем?
– В Хоразон.
– О! – Я вскочила на ноги, быстро пригладила волосы и протерла глаза. – Я готова. Что мы там будем делать?
– Засядем в оазисе и разведем костер.
Я ничего не поняла, но с энтузиазмом закивала. Эге, кажется, моя взяла! Сторож не выгнал! Он будет помогать!
«Феникс» глянул на меня и вяло усмехнулся.
– Иди за мной и ничего не бойся, – сказал он, протягивая руку.
– Я и не боюсь, – гордо выпрямилась я. – Хоразон – это ведь твой домен, я угадала?
– Дай руку, тебе говорят! – рявкнул сторож, схватил меня за локоть и потащил в темноту.
Я сбежала с крыльца и почувствовала, что ноги по щиколотку утонули в холодном мелком песке.
16
Джеф из Хоразона
Снаружи была ночь. Дул ветер, то подвывая, то посвистывая; шелестели песчинки. Когда глаза привыкли к темноте, я увидела, что мы стоим посередине неглубокой ложбины правильной круглой формы. Со всех сторон кверху поднимались барханы; их гребни смутно виднелись на фоне звездного неба. Среди пустыни одиноко стоял вагончик, сквозь щели наружу пробивался электрический свет.
– А где оазис? – удивилась я.
– Вот он. Милости просим.
– Что у тебя с глазами?!
– Что с глазами? Ах, почему светятся? Форсированное ночное зрение, специально для работы в темноте. При дневном и искусственном свете незаметно. Хватит расспросов, займись лучше делом. Нужен хворост – костер разведем.
Некоторое время мы почти впотьмах бродили по ложбине, пока не набрали целый ворох ломких колючих веток каких-то мелких кустов. Сторож свалил их в кучу в центре ложбины и щелкнул зажигалкой. Ветки вспыхнули, как бумага. Тьма отступила от костра на десяток шагов, однако за кромкой барханов стала совсем непроницаемой. Я неловко устроилась на песке. Сторож сел шагах в пяти от меня, скрестив ноги. Его светящиеся глаза погасли и снова стали нормальными.
– Нет у тебя в компьютере никакого компромата, – насмешливо сказал он, проследив за моим взглядом. – Я с самого начала знал, что это просто блеф.
«Тогда зачем ты ко мне лазал?» – подумала я, вспомнив ночного гостя. Что ж, по крайней мере, одна загадка разъяснилась.
– Кто ты вообще? – задала я долго вызревавший вопрос.
– В каком смысле?
– Ну… для начала, как тебя зовут?
– Джеф.
– Это что, имя такое?
– С тебя хватит. Я обиделась и решила, что отвечу ему тем же – не стану представляться. Но сторожа, похоже, мое имя и так не интересовало.
– Ну ладно, пусть Джеф, – заговорила я снова, когда любопытство пересилило обиду. – А этот оазис – Хоразон, да? – твой домен.
Джеф не отреагировал. Молчание – знак согласия, подумала я, продолжая допрос.
– Раз у тебя есть домен, значит, ты – мастер реальности и демиург… Где учился?
– К чему эти расспросы? – лениво поинтересовался сторож.
Несколько мгновений я молчала, пытаясь сформулировать свои ощущения.
– Мне же надо решить, что делать дальше. А ты… понимаешь, ты очень необычный. Я не знаю, чего от тебя ждать. Ты не похож ни на одного из известных мне мастеров реальности.
– А много ты их знаешь?
– Да порядочно. – В моей памяти промелькнули учителя из художки, Антонина, Хохланд, загадочный дед из вражеского училища, Погодин…
– И чем я от них отличаюсь?
– Хм… – Я задумалась. – Вот когда я, допустим, встречаю мастера, он тут же норовит что-нибудь изречь, раскритиковать меня, поучить жизни, продемонстрировать собственное величие и значимость в иерархии… А ты, хоть и мастер, – не задаешься, не важничаешь… Во, поняла – ты первый мастер, который ничего от меня не хочет.
– У меня нет необходимости доказывать свою важность и биться за место в какой-то там системе, потому что я сам себе система, – надменно сказал Джеф. – Я не подчиняюсь никакой школе и не принадлежу никому, кроме себя.
– И я тоже! – воскликнула я, страшно обрадовавшись, что встретила родственную душу. – Свободный мастер – это мой путь и мой идеал!
– Только не говори мне, что от природы умеешь перемещаться в субпространстве и знаешь, что такое домен. Ведь где-то ты всему этому научилась? Признавайся-ка: из какой ты школы?
– Из двадцать пятой, которая на улице Савушкина. Но я недавно ее бросила. Ну ладно, не бросила. Меня, честно говоря, оттуда выперли за несовместимое с Кодексом мастеров поведение. Так что я теперь вольна как ветер.
Некоторое время Джеф смотрел мне прямо в лицо таким пронизывающим взглядом, что его было физически тяжело переносить. Казалось, что в его отношении ко мне что-то переменилось. Как будто раньше не знал, зачем мне помогает и что со мной делать, а теперь понял.
– Я не выбирал себе образ жизни, – сказал Джеф после долгой паузы. – Так сложились обстоятельства, которые тебя не касаются. Не знаю, как бы я поступил десять лет назад, будь у меня выбор. А ты хочешь стать свободным мастером, даже не представляя, что такое свобода. Что такое не принадлежать никакой школе или корпорации, что такое быть изгоем, лишенным защиты и поддержки, и рассчитывать только на себя. Вот посмотри на меня – работаю обычным сторожем…
– Я ничего не боюсь!
– Правда? Тогда что ты здесь делаешь?
Я вспомнила оборотня и не нашлась, что сказать.
– Чего ты хочешь от меня? – спросил Джеф, не дождавшись ответа. – Чтобы я тебя и дальше вытаскивал изо всяких проблем?
Откровенно говоря, именно этого мне и хотелось, но лобовой вопрос Джефа совсем сбил меня с толку, и я выпалила:
– Если не хочешь помогать просто так, возьми меня в помощники!
Джеф хмыкнул и промолчал. Я чувствовала, что краснею, и радовалась, что в темноте этого невидно.
– А как же свободное творчество? – спросил он. – Независимость и так далее?
Я пробормотала что-то невнятное. Меня снова загнали в угол.
– Тебе сейчас нужна защита, – сказал сторож. – И ты считаешь, что я единственный, кто может тебе эту защиту обеспечить. Вот ты сюда и прибежала. Ну что ж, я, пожалуй, помогу тебе. Погоди благодарить! Тебе тоже надо будет кое в чем мне помочь.
– Сделаю все, что в моих силах!.. – с жаром начала я.
– Наша общая проблема – это овчарка, – перебил меня Джеф. – Ты умудрилась выпустить ее на свободу, и теперь в библиотеку не попасть никому – ни тебе, ни мне. С овчаркой надо будет расправиться.
– Убить? – замирая, спросила я.
– Да. С твоей помощью.
– Но что я могу…
– О свободном мастере забудь. Ты будешь делать то, что я велю.
– Но скажи хотя бы, как эта псина оказалась под землей и почему она меня преследует?
Джеф кинул в костер ветку.
– Это, конечно, не собака, а некое существо – сторож библиотеки. Что оно из себя представляет? Понятия не имею. Кем посажено? Не знаю. Ну как, я ответил на твой вопрос?
– Чего она за мной везде бегает?
– А уж это тебе лучше знать.
Я ответила Джефу взглядом, полным искреннего недоумения. На что он намекает?
– Ты ничего не уносила из библиотеки? – неожиданно спросил он, впиваясь в меня глазами.
– Ничего… – машинально ответила я. А потом вспомнила. Страница с обрывком текста. «Я выхожу из тьмы луны…»
Я чуть было не выболтала все Джефу, но потом подумала: а зачем? И промолчала.
Костер горел ровным сильным пламенем. Сторож наблюдал за мной, то и дело подбрасывая в огонь ветки.
– Когда начнем охотиться на овчарку? – спросила я, меняя тему.
– Уже начали, – сообщил Джеф.
– Как это?
– Считай, что мы в засаде.
Я нервно оглянулась. Мне вдруг стало неуютно сидеть спиной к темной пустыне.
– Сейчас я кое-что объясню, – сказал Джеф, заметив мое беспокойство. – Ты не обратила внимание на здешний ветер?
– Ага. Он действительно какой-то странный. Раздражающий. Дует все время с разных сторон. Меняет направление каждые три минуты.
– Это не один ветер, а несколько. Из разных миров. Из других доменов…
– Типа сквозняки?
– Ну да. Понимаешь ли, Хоразон – это местность, созданная, так сказать, по спецзаказу. Оно задумано как точка притяжения, или перекресток… можно называть по-разному, но суть будет одна. Всякий, кто путешествует из мира в мир, неизбежно пройдет через оазис Хоразона. Некоторые даже считают, что это удобно. Также, – зевая, продолжал он, – сюда попадает всякий, кто собьется с пути, так что мой оазис – еще и ориентир. Впрочем, иногда сбивают с пути специально. Тогда я бессилен. За исключением тех случаев, когда с пути сбиваю я сам.
– Круто! – возбужденно сказала я, вертя головой, как будто в темноте можно было что-нибудь разглядеть. – Вот это я понимаю, мастерство! А почему пустыня? Ты любишь песок?
– Нет, – захохотал Джеф. – «Скажите, почему вы вегетарианец? Вы так любите животных? Нет, я просто ненавижу растения!» Шутка. Хм, почему пустыня? Да нравится мне, вот и все. Удобно, просто, пластично, красивые световые эффекты… Своего рода минимализм в искусстве.