– Ветер, – сказал он напряженным голосом и вскочил на ноги.
– Что – ветер? Действительно, со стороны кладбища задул какой-то особенно холодный восточный ветер. Я подумала, что вечером непременно будет дождь.
– Это ветер из моего домена, – сказал Джеф. – Там что-то происходит. Все, время настало.
– Погоди, в чем де… – Я начала вставать с крыльца.
В этот миг меня поразила слепота. На вагончик и весь окружающий мир пала тьма.
– Джеф! Где ты? – Мой одинокий голос прозвучал в темноте особенно жалобно.
– Извиняюсь за внезапность. Не переживай, мы в Хоразоне, – послышался приглушенный голос Джефа. – Сейчас… найду этот чертов фонарик…
Глаза постепенно привыкали к мраку. Ночные тени вокруг складывались в знакомый пейзаж: низина, окруженная барханами, бледные звезды над головой, посвист ветра и шелест песка. Позади меня вспыхнул луч света. Джеф вышел на крыльцо, держа перед собой фонарик, и осветил окрестности. Фонарик был смутно знаком – по-моему, именно его я потеряла на третьем ярусе.
– Все в порядке? – спросила я. – Что ты говорил про ветер?
– Ветер, – повторил Джеф. – Дует ровный, сильный, холодный ветер из чужого домена. Это ненормально. Это означает, что в Хоразоне образовалась дыра.
– И из этой дыры кто-то сейчас вылезет! – пискнула я.
– Может быть. Но я думаю, что в эту дыру сейчас предстоит лезть нам.
– А как мы ее отыщем?
– Пойдем против ветра.
– Ага – там-то нас и поджидают.
– Наверняка. Но отсиживаться я не намерен.
– Джеф, ну постой! Это же глупо – идти именно туда, куда тебя явно подталкивают!
Джеф соскочил с крыльца и быстрым шагом двинул на восток. Мне ничего не оставалось, как пойти за ним. Мы поднялись на кромку бархана. Во все стороны, куда ни глянь, тянулась пустыня, похожая на застывшее море. На востоке, примерно в километре от нас, в песках горел какой-то желтый огонек. Ветер дул именно оттуда.
– Приготовься, пойдем через субпространство, – сказал Джеф через плечо. – По-другому не разрушить иллюзию.
– Что такое субпространство?
Джеф остановился и посмотрел на меня с изумлением:
– Как ты можешь не знать, что это такое, если регулярно в него входишь? Как же ты попала ночью в библиотеку?
– Я не знаю никакого субпространства. Просто последнее время при каждой попытке творчества я попадаю в чей-то омерзительный пустой и бесцветный домен. Это что, оно и есть?
Джеф вдруг захохотал, но сразу оборвал смех.
– Так ты не знаешь, что такое субпространство? Я тебе потом, когда все закончится, обязательно расскажу…
Позади нас раздались хлопок, треск и вспыхнул яркий свет. Мы оглянулись одновременно и увидели гигантский костер. Над ним в небо поднимался столб искр. Мне в лицо ударила волна горячего воздуха.
– Джеф! – изумленно воскликнула я, когда до меня дошло, что случилось. – Это же твой вагончик! Кто-то взорвал твой вагончик!
Джеф ничего не ответил. Луч фонарика метался по барханам, как будто сторож опасался нападения сразу со всех сторон. Свет фонаря казался таким слабеньким и бледным по сравнению с этим полнокровным пляшущим пламенем.
Убедившись, что нападение нам не грозит, Джеф принялся ругаться.
– Прекрати, уши вянут, – не выдержала я секунд через десять. – Чего ты переживаешь? Тоже мне, хоромы. Не убивайся так из-за этой халупы. Вернешься – новую построишь.
– Ты что, не понимаешь, – проорал Джеф, тыча фонарем в сторону костра, – что они уничтожили мой выход из Хоразона?!
– М-да… А ведь ты провидец! Недаром тебе хотелось в вагончике прибраться. Типа, на прощанье!
Джеф ответил злобным рычанием.
– Ладно, не ярись. Как же нам отсюда выбраться?
– Теперь никак, – саркастически ответил Джеф, унимая свой гнев. – Два ноль в пользу невидимого врага. Теперь остается только один путь – вперед, на огонек.
20
Бой с оборотнем
Мы с Джефом стояли посреди пустыни и смотрели на ворота. Ворота, освещенные электрическим фонарем, были открыты. По обе стороны во тьму уходил бетонный забор. В проеме виднелась библиотека, она поднималась к темному небу. Окна всех ее пяти этажей тускло светились мертвенным галогенным светом.
– Ты ожидал чего-нибудь подобного? – шепотом спросила я Джефа.
– Именно этого я и ожидал, – отозвался он, не спуская глаз с проходной. – Сюда-то мы и шли.
– Что это за место?
– Хм… долго объяснять… короче, такое место, где библиотека никогда не сгорала.
– То есть мы можем здесь пройти на пятый подземный ярус?
– Ага.
Я рванулась вперед, к воротам. Джеф схватил меня за руку и вернул обратно.
– Не торопись. Иди медленно, смотри по сторонам. Если заметишь что-нибудь подозрительное, сразу говори мне.
– А ты?
– Я сразу за тобой.
– Боишься поворачиваться ко мне спиной?
Джеф промолчал. Я двинулась через проходную. Слева виднелась дверь в комнату охранника. Хотя на этот раз она была закрыта, в щели пробивался свет. Как только я заметила этот свет, меня охватил ужас, и я бегом вернулась обратно.
– Я не пойду первая. Вдруг там оборотень?
– Иди, трусиха, я тебя прикрою.
– Не пойду.
– Ты пойми: после того как тебя покусал неизвестно кто, я не могу оставить тебя за спиной. Малейший прокол, и нам обоим конец.
– Все равно не пойду, – уперлась я. При одной мысли об овчарке мне становилось плохо от страха.
Уловив панические нотки в моем голосе, Джеф осознал, что выпихнуть меня на передовую не удастся.
– Пошли вместе, – злобно приказал он. – Только держись от меня подальше.
И мы пошли. Джеф чуть впереди, я – в метре от него, сбоку и чуть позади. Сердце колотилось как бешеное, я шла, еле переставляя ноги. Джеф миновал дверь. Надо бы ему посоветовать, чтобы открыл и проверил, нет ли там оборотня… Но слова замерли у меня на языке, а тело сковал паралич. Казалось, я вижу страшный сон. Дверь бесшумно открылась, из нее высунулась голова овчарки. В полумраке тварь казалась огромной, как полярный волк. Овчарка посмотрела в спину Джефа – он по-прежнему шел вперед, ничего не замечая, – а потом перевела взгляд на меня. Это был взгляд разумного существа, и он нес в себе приглашение. «Хочешь есть?» – спрашивал взгляд. Мне казалось, что я смотрю глазами овчарки и думаю ее мыслями. Это продолжалось долю мгновения. Потом огромная голова убралась в комнату охраны, и дверь бесшумно закрылась.
Через мгновение Джеф остановился и обернулся.
– Ты чего застряла? – сердито спросил он. – Что-нибудь случилось?
Я хотела сказать про овчарку, но мой язык сам ответил:
– Ничего, все нормально.
– Тогда пошли дальше. Последний раз напоминаю: не иди у меня за спиной.
Джеф направился дальше, держа курс на библиотеку. Я догнала его и пошла рядом, затылком чувствуя, что кто-то идет по нашим следам. Идет и ведет меня, с каждым мгновением все больше подчиняя своей воле. Сначала я была слишком взвинчена и напугана, чтобы бороться, а потом страх исчез. И мне стало все равно. Я снова начала отставать.
– Долго ты еще будешь плестись нога за ногу? – Джеф оглянулся и замер. Даже в темноте было видно, как он побледнел.
Мне было его не жалко, хотя возникла странная уверенность, что Джеф уже все равно что покойник. Он беспечно влез во все расставленные для него ловушки, и очень скоро ему это выйдет боком.
– Она идет за тобой! Овчарка!
Я смотрела на Джефа, и мой рот растягивался в чужой улыбке. А то я не знала, что она за мной идет.
– Беги!
Я осталась на месте. Мне было безразлично, что с нами будет. Джеф смотрел поверх моей головы, вытянув руки перед собой в инстинктивном жесте защиты. Потом он шагнул вперед, схватил меня, как будто намереваясь мной закрыться, и после секундного колебания толкнул себе за спину, загородив своим телом от оборотня.
Овчарка была уже близко. Наверно, так ходит человек, забравшийся в волчью шкуру. В ее повадках не было ничего звериного, и взгляд был совершенно разумный – спокойный, уверенный, иронический.
Джеф напряг все мышцы и глубоко вздохнул. Овчарка остановилась, открыла пасть… и посмотрела на меня.
«Давай!» – сказал ее взгляд. Этот безмолвный приказ как будто отпустил во мне невидимую пружину. Разум, воля – все мгновенно исчезло, сменившись бездумной кровожадностью. Я кинулась на Джефа, чтобы вцепиться в шею.
Потом была вспышка боли и черного огня, и больше ничего не осталось.
Следующие несколько секунд выпали из памяти. Я очнулась, лежа на песке, а метрах в трех от меня кипело побоище. Лицо дико болело, рот закрывался с трудом – похоже, мне свернули челюсть; желудок скручивали мучительные голодные судороги, но никаких признаков чужой воли я в себе больше не ощущала. С поля битвы неслись свирепое рычание, вопли и хрип. Джеф, выпучив глаза и оскалившись, держал оборотня за горло, а оборотень выл, хрипел и превращался.
– Когда нечто… хочет вкрасться в доверие… – долетали до меня отрывистые фразы… – Оно принимает знакомый облик…
– Эзергиль! – завопила я, разглядев наконец, кого он душит. – Не убивай ее! Отпусти! Это же Эзергиль!
– Это… уже… не Эзергиль… – прохрипел Джеф. Длинные черные ногти впивались ему в запястья. Эзергиль пыталась освободиться.
– Я не виновата! – выкрикнула она, когда Джеф на миг ослабил хватку.
– Это никого не волнует, – Джеф сильнее сжал горло оборотня. – Я вижу твою сущность. Я сниму с тебя искусственные личности, слой за слоем… а то, что останется…
Лицо Эзергили вдруг перекосила жуткая улыбка, и оно стало чернеть. Через несколько мгновений Эзергили не осталось. Только существо с черной маской вместо лица, под которой разгоралось зеленоватое свечение. Из глазниц, из-за ушей, из шеи полезли прозрачные зеленые световые жгуты. Их становилось все больше, как будто под черной маской скрывалась медуза. Извиваясь и скручиваясь, они набросились на Джефа, как плотоядные лианы. Но навстречу им вылетели точно такие же световые бичи. Джеф и Эзергиль выглядели, как коралловые рыбки, бьющиеся в щупальцах актинии. Джеф по-прежнему держал Эзергиль за горло, она пыталась оторвать от себя его руки, а вокруг плясало зеленое пламя. Казалось, земля трескается под ударами этих огненных бичей. Сияние стало нестерпимо ярким, и я зажмурилась, чтобы не ослепнуть.
Когда я открыла глаза, зеленое пламя уже погасло. Джеф стоял, наклонившись, и тяжело дышал. На дороге, не подавая признаков жизни, лежала Эзергиль. Меня начала бить запоздалая дрожь. Осторожно подкравшись, я посмотрела Эзергили в лицо, надеясь, что все-таки это не она. Джеф не воспрепятствовал.
– Она умерла? – прошептала я.
– Не знаю, – устало ответил Джеф. – Это уже неважно.
– Это Эзергиль?
– Отчасти.
– А оборотень? Овчарка? Черное лицо, зеленые огни?
– Вот что бывает с теми, – наставительно сказал Джеф, – кто в одиночку шастает по чужим доменам. Кто-то поймал твою подругу, подчинил своей воле и сделал оборотнем. На ее месте могла быть ты.
– Еще чего! – надменно фыркнула я.
– Ладно, не о том речь. Главное – мы победили, – отдышавшись, сказал Джеф. – Я их всех перехитрил. Я ведь знал, что ты на меня набросишься. Это такой вампиризм, обращенный против конкретной цели, в данном случае – против меня. Я и сам такое умею делать. Знаешь, в чем прикол? Как только в желудок попадает хоть какая-то пища, ты сразу исцеляешься.
– То есть ты мог снять заклятие еще в вагончике, но не стал? – дошло до меня. – Ну ты и экстремал!
– Просто не люблю неожиданностей, – пожал плечами Джеф. – Если бы я снял с тебя заклятие в вагончике, враги придумали бы что-нибудь другое.
– А ты предпочел просто свернуть мне челюсть, – я потрогала подбородок. – Блин, как больно-то!
– Если вернешься домой, что-нибудь съешь, и больше не будет никаких вампирских проявлений, даже во сне.
– Спасибо за совет, – сказала я, отметив слово «если».
Эзергиль валялась на дорожке труп трупом. Джеф критически осмотрел дело своих рук. Он все еще был мокрым и бледным, но я видела, как он собой доволен.
– Последний штрих, – сказал он, как будто что-то вспомнив. – У тебя нет ручки или фломастера?
Меня все еще колотило. Я дрожащими руками покопалась в рюкзаке.
– Только синий маркер. Подойдет?
– Супер. Дай сюда.
Джеф взял у меня маркер, наклонился над телом Эзергили и быстро написал у нее на лбу три латинские буквы – J, А, F.
– Это еще зачем?
– Роспись мастера, – хищно усмехнулся он. – Личная печать. Возможно, потом узнаешь, зачем. А теперь, – сказал он, возвращая мне маркер, – когда защита уничтожена и путь свободен…
– …Идем скорее в библиотеку! – подхватила я.
Мы с Джефом переглянулись и радостно расхохотались. А потом, оставив на дороге поверженного оборотня, быстрым шагом двинулись к библиотеке.
21
Подземелье красного праха
Двери библиотеки были открыты. Везде было тихо и безлюдно. Даже не верилось, что все наши испытания позади. Джеф пошел вперед, я – за ним. В полном молчании мы пересекли пустой вестибюль, освещенный неживым светом галогенных ламп, свернули налево, беспрепятственно вышли на лестницу и начали спускаться вниз. Первый подземный этаж… второй… третий… От волнения у меня кружилась голова. Ежесекундно я ожидала чего-то ужасного – обвала, пожара, – что воспрепятствует нам в этом святотатстве. Да, это было то самое ощущение, которое я испытала во сне, на вершине гигантского тополя: вторжение в святилище неведомого враждебного бога; и теперь я спиной чувствовала его недобрый взгляд. Четвертый этаж… безупречно-чистый синий кафель, изразцовые стены, дверь с витражом приоткрыта, и лотосы на ней горят кроваво-красным, пропуская изнутри электрический свет.
Я придвинулась поближе к Джефу, на всякий случай готовясь к неприятностям.
– Нам туда? – прошептала я.
– Нет, дальше, – глухо ответил Джеф. Он тоже волновался. Когда я поняла это, мне снова стало страшно.
Мы спустились еще на два пролета, и лестница кончилась. Перед нами возник дверной проем – просто прямоугольник, без малейших следов дверей, – за которым начиналась глухая могильная чернота.
Джеф непочтительно присвистнул, но я заметила, как он побледнел.
– Ого! Что здесь было? Атомный взрыв?
– Ты же вроде говорил, что на пятом ярусе пожара не было, – тихо сказала я.
– Значит, я ошибался.
Джеф опустил голову, кусая губы. Он выглядел по-настоящему потрясенным. Я огляделась по сторонам. Весь пол был покрыт густым слоем какого-то бурого порошка. От дверного проема по потолку змеились языки копоти.
– Да, похоже на взрыв, – глубокомысленно заявила я. – Двери вынесло вместе с коробкой.
– Вот они, двери, – пробормотал Джеф, указав на бурый порошок на полу. – Дьявол! Здесь же все превратилось в пепел! Этого не должно быть!
Мне стало его жалко.
– Слушай, рано расстраиваться. Давай зайдем внутрь и пошарим там. Я слышала, что книги на этом ярусе хранились в несгораемых шкафах.
– Ну надо же, как хорошо подготовилась, – ядовито заметил уже овладевший собой Джеф. Он достал мой фонарик, включил его и направил луч в бархатистую тьму подземелья. – Ты права – раз уж мы сюда пробились, надо идти до конца.
Джеф вошел в проем, я – за ним, стараясь на всякий случай идти след в след. Зола поднималась легкими облачками вокруг наших ног. Пахло даже не гарью, а чем-то мерзким, химически-кислым. Этот запах будил беспричинную тревогу и желание сбежать. Луч фонаря выхватывал из темноты стены и то, что осталось от несгораемых шкафов. Джеф присмотрелся и грязно выругался.
– И это называется несгораемый шкаф! – горько сказал он, облегчив душу.
Да, останки шкафов больше всего напоминали экспонаты палеонтологического музея – бесчисленные ребра и прочие кости. Джеф злобно ткнул фонарем в один из шкафов, и тот с мертвенным шелестом неторопливо рассыпался в прах. Я тяжко вздохнула.
– М-да. Кажется, действительно сгорело все.
– Она не могла сгореть! – вдруг страстно заговорил Джеф, опустив фонарик и глядя сквозь меня горящими белыми глазами. – Пятьдесят тысяч книг хранилось в Старой Деревне, но мне нужна была всего одна! Та, из-за которой и начался пожар! Та, из-за которой его не могут потушить и никогда не потушат, пока она здесь!