— Ее звали Юи Хёден, — сказала Джен и сжала Эллиоту плечо. Он не отрывал глаз от пола. — Она была кицунэ. Работала на тестировании программного обеспечения.
— Где ее обнаружили?
— Снаружи, на лужайке. Она еще не прошла через приемную — все произошло в смертном мире.
У меня по телу поползли мурашки. Кицунэ очень красивы, но совершенно не человеческой красотой. И если призраки не пришли за ее телом…
— А когда вы ее обнаружили?
— Сразу после восхода солнца.
— Ясно. — Это уменьшало вероятность, что ее кто-то успел увидеть, тем более что в местной бульварной прессе ничего похожего не появлялось. Но зато и мне помочь ничем не могло. Тело, найденное сразу после восхода солнца, могло пролежать там всю ночь, особенно если было спрятано под иллюзией, рассеявшейся на рассвете. — Она была убита так же, как остальные?
— Да, — ответила Джен. — Вот тогда-то люди стали от нас уходить. Никому не хотелось оказаться следующим.
— А вы сами почему не уехали?
Она угрюмо улыбнулась.
— Это мое графство. Если я его покину, то, скорее всего, смогу вернуть обратно только ценой куда больших человеческих потерь. Я никуда не уеду, пока остается хотя бы один шанс, что мы можем спасти то, что строим здесь.
— Оберон, храни меня от идеалистов, — пробормотала я под нос, а вслух сказала: — Мне необходимо знать все. Где и кем были найдены тела, кто мог находиться на том месте до момента обнаружения — всю информацию. Фотографии тоже очень бы пригодились, если они у вас есть. — Камеры слежения у них должны быть наверняка.
— Все, что вам потребуется, — сказала Джен. — Но вы, конечно, понимаете, что если окажется, что вы не та, за кого себя выдаете, а просто нашли способ имитировать чужую магию, то я отдам вас под суд за государственную измену.
— И я это всячески приветствую. Кто-нибудь фотографировал тела? Я хочу сравнить раны.
У Эллиота сделалось такое лицо, как будто его сейчас стошнит, и Джен, снова сжав его плечо, ответила:
— Нет…
— Вот черт.
— …но если хотите, можете просто взглянуть на них.
Я ошарашенно на нее уставилась.
— Что?
— На тела. — Джен спокойно встретила мой взгляд. — Они в подвале.
В столовой убивают, в подвале хранят трупы? Мило. С другой стороны… непосредственный личный осмотр, возможно, даст мне хоть какую-нибудь так необходимую зацепку. Колин, если верить своим глазам, умер от трех маленьких проколов, ни один из которых не затрагивал крупные артерии, и от незначительной кровопотери. Плохое начало.
— Колина вы тоже туда отнесли? — Я выпрямилась и подала Квентину знак подойти. Он молча шагнул так, чтобы стоять у меня с фланга.
Джен кивнула.
— Питер и Гордан уже должны были его перенести.
Тела по лестницам таскали эти двое, хотя вокруг есть люди и покрупнее? Ничего не скажешь, справедливое разделение труда.
— Хорошо. Давайте сходим.
— Куда сходим? — спросил Эллиот. Он, конечно, и сам уже знал ответ, но надеялся, что ошибается.
— В подвал. Я должна осмотреть тела.
— Хорошо. — Джен убрала руку с плеча Эллиота. — Следуйте за мной.
— Можно, я останусь здесь? — дрожащим голосом спросил Эллиот. — Я не хочу туда спускаться.
Джен бросила на меня умоляющий взгляд, и я кивнула. Он уже натерпелся за это утро, и если так пойдет дальше, то его, чего доброго, стошнит прямо на трупы. Я не судмедэксперт, но даже мне известно, что улики от рвоты лучше не станут.
— Можете остаться здесь, — сказала я. Он сразу просветлел лицом. — Соберите для меня все, что у вас есть по жертвам. Личные дела, медицинские карточки — все.
— Это я могу, — произнес он с почти болезненной благодарностью.
— Мне может понадобиться обыскать их офисы и рабочие места. А также места преступлений. — Вдруг хоть что-нибудь найдется, хотя надежды на это становилось все меньше. — Это ничего?
— Совершенно никаких проблем.
— Хорошо. Джен, Квентин, пойдемте.
— Да, — Джен оглянулась через плечо. — Эллиот, с тобой-то все будет в порядке?
— Нет. Но вряд ли сейчас это имеет какое-то значение. Я справлюсь. — Эллиот встал. — Отведи их в подвал, а я начну искать нужные материалы.
— Помощь тебе нужна?
Они разговаривали как равные, но под этим крылась какая-то нервозность. У меня сложилось впечатление, что обычно это он о ней заботится, а не наоборот.
— Если понадобится помощник, я позову Эйприл. — Эллиот вымученно улыбнулся.
— Ну, тогда ладно.
Джен пошла к выходу, и мы поспешили за ней.
— Что думаешь? — шепнула я Квентину.
— Думаю, нам надо оставлять за собой след из хлебных крошек.
Я невесело рассмеялась и прибавила шаг.
Мы шли по одному изгибающемуся коридору за другим, причем, судя по виду за окнами, по разным этажам. Надо привыкать, что в Эй-Эль-Эйч нельзя верить собственным глазам. Когда мы наконец остановились, я уже была настолько дезориентирована, что не знала, где мы — на крыше, на первом этаже или на острове Манхэттен. Последний коридор слабо освещался лампами дневного света, а пол был покрыт серым промышленным линолеумом. Единственная имевшаяся в наличии дверь была покрашена в грязно-оранжевый цвет. На уровне глаз висела табличка: «Осторожно: Опасные материалы. Не входить».
Джен увидела, что я читаю надпись.
— Это шутка. Висит здесь уже давным-давно. Мы не специально ее вешали, чтобы…
— Прекрасно, — сказала я резче, чем собиралась. — Давайте уже покончим с этим делом.
— Конечно.
Лестница почти отвесно спускалась в большое, ярко освещенное помещение. Судя по стоящим вдоль стен штабелям компьютерных частей и офисной мебели, перед тем как стать временным моргом, оно использовалось под склад. В холодном воздухе чувствовался горьковатый запах машинного масла и средства для чистки ковров. В центре комнаты стояли три армейских койки, и по очертаниям под белыми простынями можно было безошибочно угадать, что на них лежит. У мертвых есть что-то особенное в форме тела.
У подножия лестницы Джен остановилась. Я сжала зубы и двинулась дальше.
— Джен?
— Да?
— Подойдите сюда. Квентин, ты тоже.
Нет смысла беречь его чувства — рано или поздно ему все равно придется столкнуться с неприкрашенной правдой о той ситуации, в которую мы попали.
Они подошли, оба хмурые — Квентин старался выглядеть стойко, а Джен казалась просто печальной. Я вытянула руку над простыней.
— Это кто?
— Барбара, — ответила Джен. — Она была первой.
— Так. — Я оглядела очертания сквозь простыню, пытаясь понять, как выглядит тело, прежде чем тревожить его. В нормальных обстоятельствах я оставляю тела на попечение ночных призраков и полиции… но ночные призраки отпадают, а вызывать полицию к телам явно нечеловеческого происхождения нельзя. Оставалась только я. И я откинула с лица Барбары простыню. Джен отвернулась, Квентин, расширив глаза, закрыл рукой рот.
Живая ли, мертвая ли, Барбара была прекрасна. На щеках цвел румянец, губы были от природы яркими, и похожа она была на диснеевских принцесс. Длинные, спутанные волосы имели тот же глубокий коричневый цвет, что и мех на ее острых ушках. Из отметин на теле имелись только проколы на запястьях и шее, идентичные тем, что я наблюдала у Колина: не задевающие ни одну крупную артерию и в то же время смертельные.
— Тоби…
— Знаю, Квентин. Джен?
— Что?
— Вы знали всех лично. Это действительно Барбара?
— Да, — ответила она с напряжением в голосе.
Я понимала ее чувства.
— Когда она умерла? Мне нужен временной интервал.
— Уикенд, на который пришелся День памяти павших. В пятницу она осталась на работе допоздна — у нее горели сроки — тогда ее и видели живой в последний раз. Терри нашла ее в столовой, когда вошла туда в понедельник.
— Барбара была уже мертва? — Я наклонилась и, оттянув ей веко, вгляделась в нефритово-зеленую радужку. Зрачок не отреагировал. Я убрала руку.
— Она была… вот такой.
— Терри проверила пульс, попыталась сделать искусственное дыхание?
— Она сказала, что Барбара была холодная и не откликалась, когда Терри позвала ее по имени. — Джен поморщилась. — Терри не могла вызвать скорую. Ей не хватило бы сил соткать иллюзию, которая продержалась бы достаточно долго для того, чтобы обмануть врачей скорой помощи, если бы ночные призраки не явились.
— У вас есть камеры наблюдения? — Я в задумчивости принялась лохматить себе волосы. — Или еще какая-нибудь возможность составить представление о случившемся?
— Камеры у нас есть, но они не работали.
От нежиданности я уронила руки, оставив волосы в покое, и уставилась на нее.
— Мы не знаем, что произошло. Все записи оказались стерты.
— Значит, вы не знаете, когда точно она умерла, и интервал составляет четыре дня. — Джен кивнула. Я застонала. — Просто восхитительно. Терри ведь работает по ночам? Во сколько она приходит?
— Обычно она работает с девяти вечера до шести утра. На те выходные она, по предварительной договоренности, взяла отгул, а в понедельник утром ненадолго заглянула, чтобы включить свет и убедиться, что без нее ничего пока не рухнуло.
— Значит, приход Терри был неожиданным?
— Да.
— А в котором часу она обнаружила тело?
— В 4.52 утра. — Я моргнула, удивленная такой точностью, и Джен в ответ пожала плечами. — Она отправила нам сообщения — мне и Эллиоту — как только поняла, что перед ней остывший труп.
— А как она отправила сообщения? Алекс говорил, что телефоны здесь нормально не работают.
— Почти у всех нас мобильники модифицированы. В столовой и рядом с туалетами на третьем этаже есть платные таксофоны, а в большинстве офисов — стационарные телефоны. По всем ним можно звонить на номера вне холма, если сначала нажать девятку.
— Так, хорошо. Во сколько вы туда добрались?
— Примерно в пять пятнадцать. Точнее не скажу. Все отметки времени открывания ворот, начиная со второй половины дня в пятницу, оказались стерты.
— Понятно. Вы приехали сюда в пять пятнадцать — а где вы живете?
— В основном, прямо тут — мы переделали несколько офисов под спальни — но я держу квартиру, чтобы хранить вещи и забирать оттуда почту. Здесь-то жилых домов с почтовыми адресами официально нет. Это примерно в трех милях отсюда. Я направилась прямиком сюда.
— За последнее время от вас уходил кто-нибудь из персонала, кто был достаточно зол на вас, чтобы задумать месть? Например, был уволен или имел еще какие-то причины?
— Нет. Состав сотрудников не менялся последние три года, не считая ушедших за последнее время — но люди стали нас покидать после убийств, а не до.
— Ясно. Квентин, подойди.
Тот с недовольным видом встал рядом со мной. Похлопав его по плечу в попытке ободрить, я опустилась на колени и осмотрела ранку на шее. Я не знала, чего конкретно ищу, но это меня никогда не останавливало.
— Взгляни. — Я повернула руку Барбары, чтобы стало видно ее внутреннюю часть.
— И что? — тревожно спросил он.
— Цвет неправильный. — Я показала на участок кожи между локтем и плечом. — После смерти кровь оттекает вниз, она должна была собраться здесь. Но этого не произошло.
— А почему?
— Я не знаю. — Хмурясь еще сильнее, я положила руку обратно. — Это что-то совершенно новое. Я и раньше знала, что тела фейри не разлагаются, но думала, что кровеносная система все-таки разрушается. С момента обнаружения тел в них происходили какие-либо изменения?
— Нет. — Джен потерла лицо, сбив набок очки. — Сначала мы считали, что они не умерли по-настоящему, просто спят. Ждали, когда они проснутся.
— Но они так и не проснулись, — проговорил Квентин.
— Не проснулись. Мы перенесли Барбару сюда через неделю, чтобы держать в прохладном месте. Мы не знали, сколько еще…
— Сколько еще времени пройдет, пока она не начнет разлагаться?
Джен вздохнула.
— Да. Но этого так и не произошло.
— Что ж, об этом вам беспокоиться не нужно.
— Что?
— Она никогда не начнет разлагаться. — Я встала и подошла ко второй койке. — Это Юи? — Джен кивнула, и я откинула простыню.
Юи могла бы сойти за обычную японку под тридцать, если бы не четыре хвоста и не острые, покрытые рыжим мехом уши. Волосы были заплетены в косы и не закрывали прокола на шее. Дело плохо: сила кицунэ выражается в количестве хвостов, чаще всего их бывает один-два, максимум — семь или восемь. У Кэйко Инари, их Перворожденной, их, по слухам, девять. У герцогини Тенистых Холмов хвостов всего три, и мало кто способен одолеть ее без боя… но лицо Юи было таким же спокойным, как у остальных. Либо жертвы были знакомы с убийцей, либо мы имеем дело с настолько сильным и подлым существом, что оно сумело убить четыреххвостую кицунэ раньше, чем та смогла сориентироваться. Эта мысль мне совсем не нравилась.