— Все, девушки, прекращаем конный марафон, перемещаемся ближе к Тронхайму. Дата, представь себе его окрестности, определенное место. — Ага, зафиксировал.
Напрягшись, силой создал портал-переход и задал координаты выхода.
— Прошу за мной!
Десятка амазонок, отчаянно труся, последовала за Великим Отцом. Миг — и дорога опустела, остались лишь следы копыт лошадей, внезапно оборвавшихся посреди дороги — сплошная загадка для местных следопытов. Из портала выехали в двух километрах от города, мощные стены которого Пашку особо не впечатлили, видел покруче и повыше. Местное солнце подкатилось к горизонту через Южные ворота, куда направлялся отряд, сновали многочисленные повозки.
— Думаю, нет смысла на ночь глядя переться в гости, а посему устраиваемся на ночевку в ближайшем леске.
Вскоре амазонки, привычные к походной жизни, споро ставили шалаши, устилая пол ветками и набрасывая сверху шкуры. Из небольших котлов, висевших над кострами, потянуло вкусным запахом каши. После ужина девушки сгрудились возле опера, тот рассказывал им сказки — самые обыкновенные детские сказки, ну те, которые помнил. Реакция воительниц, что несмышленышей сопливого возраста, — круглые глаза, открытый рот от восхищения и просьба: "Ишо рассказывай!".
Смех да и только.
Нынче ночью Великий Отец отдыхал — никаких плотских утех, завтра −трудный день. Отвергнутая Дата тихо сопела во сне под мышкой без всяких обид — слово Отца стало законом. Опер не без некоторого смущения вспомнил раздачу подарков амазонкам в начале прибытия. Детские игрушки, бижутерия, складные ножи, разноцветные стеклянные шарики и прочая ерунда в его мире, здесь вызвала волну восторга. А несколько газовых зажигалок вообще приняты за волшебные артефакты. У аборигенок ни особых развлечений, ни пищи для ума — словом, жизнь на грани животных инстинктов. Цивилизация Цебуса, докарабкавшись до бронзового века пару тысячелетий назад, так и застыла в нем. Народы потихоньку вымирали, деградируя и скатываясь вниз, к пещерам. Вот и хваленый матриархат во всей красе.
"Сплошное уе…ще", — мысленно плюнул Пашка, повернулся на бок, обнял Дату и провалился в глубокий сон.
Пока наш герой спит, попытаемся объективно оценить глубину той дупы, в которую попала цивилизация амазонок. Автор ни в коей мере не женофоб, давайте смотреть правде в глаза. В истории Земли наблюдался такой печальный факт, как матриархат в отдельных анклавах, по утверждениям ученых, полный отстой. Никто не умаляет роли женщины в обществе, но не надо доходить до маразма и утверждать, что любая кухарка может управлять государством. И правильно наш герой дал матерное определение для местного сообщества. И какие бы завиральные версии и гипотезы ни выдвигали современные светила науки и доморощенные уфологи о, дескать, единственной праматери, ответственно можно заявить — чушь все это полнейшая. Внимательно читайте Библию, а особо упертым с деревянными мозгами совет обратиться к психиатру, ну или в Интернет — он для них дом родной. Вот где брешут, любой фантаст обзавидуется. В отношении милых дам нет здесь никакого мужского шовинизма. Да, по некоторым физическим параметрам они превосходят сильный пол, только одно большое но. Женщина создана для продолжения рода человеческого, она хранительница домашнего очага, дарит любовь мужчине и вдохновляет его на добычу мамонта. В то же время разум и логику у наших обожаемых женщин заменяют, увы, эмоции. Ну мозги у них по-другому устроены, что поделаешь. Все величайшие изобретения, толкающие вперед прогресс, сделали мужчины, значимые открытия и произведения искусства тоже за ними. И здесь нет попытки доказать, что женщины глупее, просто мозги у них под другое заточены. Так распорядилась природа и сам Всевышний, и не нам, убогим, менять истинное положение вещей в этом мире. Мы не можем друг без друга — это аксиома, иначе вымрем быстрее динозавров.
Когда девушки честно и простодушно поведали Павлу о житье-бытье в родном Северном царстве, у него не оказалось приличных слов, одни маты. Какое к хренам царство-государство? Сборище полудиких самонадеянных баб и больше ничего. Дорог почти нет, систем мер и весов, письменности тоже жок по причине отсутствия алфавита. Единственное достижение — монетарная система в действии. Основная единица — серебряный дальдер, равный ста медным монетам. Золото — большая редкость, его меняют на серебро у южных соседей. Самый сложный механизм в так называемом царстве — повозка на четырех колесах.
Вооружение — короткие мечи из бронзы, дротики, щиты, боевые топорики пращи. Опровергая земные мифы — луки не в ходу, маловато силенок для натяжения тетивы. Лучницы только гермафродиты. Армии как таковой нет — есть вооруженная, мало управляемая толпа. Из столетия в столетие тактика военных действия одна — задавить неприятеля большей массой. Несмотря на то что восточная часть территории омывается морем — флота нет. Есть мелкие рыбачьи суденышки на веслах, и все. Бабы даже не додумались до такой простой вещи, как парус. Проще сказать что у них есть. Недаром опер озлобился на свое начальство — тут поле непаханое, а он один.
"Адын, савсем адын. Стоп, а почему собственно один, друзья-наемники с планеты Хана неужто не помогут? Пако отпадает, у него молодая жена и маленький ребенок. Ливэн — циферная душа, видимо, тоже. Мела вряд ли отпустит финансового гения. Остаются Ланс и Гидо. Вполне вероятно, что одного из них захомутала Ира, но второй-то свободен. Молодец опер, — и Чернота погладил себя по голове. — Как только обустроюсь здесь немного, рвану на Базу и затем на Хану, тем более повод для отлучки весьма основательный — двух тысяч контейнеров с мужским семенем для этого мира явно недостаточно".
Правильно говорят, мудрые мысли приходят именно утром в дурную голову. Потому Пашка поднялся в приподнятом настроении и даже пытался насвистеть марш еврейской кавалерии.
Отрядик бодро гарцевал к воротам Тронхайма во главе с невидимым Чернотой — тот включил трофейный комбинезон "Хамелеон". Проехав через откидной мост, остановились перед небольшой очередью повозок — пейзанки везли свежую зелень и овощи на продажу. Въезд стоил один медяк, отряд проехал бесплатно — с воинов денег не брали. Сквозь капюшон опер внимательно осмотрел стену, ограждающую столицу. Вся в выбоинах и трещинах, каменные блоки слеплены кое-как — одним словом, мечта начинающего альпиниста, а для неприятеля-то какой подарок. Дурные предчувствия одолели Черноту. Въехав в город, понял — интуиция не подвела. Столица представляла собой копию трущоб Могадишо в Сомали — в свое время видел документальный фильм об этой стране.
— Мама дорогая, куда я попал? — вздохнул Великий Отец.
Немощеная дорога пролегала через нагромождения каких-то деревянных "курятников", перемежаемых мрачными коробками из плохо обработанных плит. Фантазии у местных горе-архитекторов — строителей явно не хватало.
— Если это столица, то я балерина в пуантах. Такого убожества Пашка не ожидал.
Основная масса аборигенов, двигавшихся в попутном с отрядом направлении, сворачивала направо, вливаясь в широко распахнутые ворота.
— Торг, — вполголоса сообщила Дата.
Кавалькада рысила мимо рынка, не останавливаясь. Единственное, что радовало глаз, — относительная чистота. Видимо, у здешних правительниц хватило мозгов о недопущении антисанитарии. Подметальщики и уборщики мусора встречались довольно часто. Худые, низкорослые мужички, одетые в драную дерюгу с медным кольцом раба на шее, не поднимавшие голов за работой, вызывали жалость и сострадание. Вот и сейчас на краю дороги показалась одна из фигур, аккуратно работавшая метлой. Ехавшей мимо всаднице показалось (а может, она была с утра в плохом настроении), что нерадивый раб запылил копыта ее коня. С руганью мужеподобная баба соскочилана землю и принялась избивать несчастного ногами. Пинала она его с каким-то садистским наслаждением. Собравшаяся небольшая толпа с удовольствием наблюдала за бесплатным зрелищем.
Происшедшее далее событие прочно вошло в историю не только Тронхайма, но и всего народа — первое явление Великого Отца. В то время когда несчастный раб готовился отдать Богу душу, в воздухе раздался шипящий треск, и длинная голубая молния, возникшая из ниоткуда, врезалась в грудь гермафродиту. Разряд прошиб садистку насквозь, оставив в груди горелую дыру величиной с детский кулак. Остолбеневший народ тупо пялился на труп, но чудеса на этом не закончились. Рядом с лежащим в крови рабом появилась некая огромная фигура, висящая в воздухе. Раздался громовой голос:
— Слушайте сюда, дети греха, с вами говорю я, Великий Отец, посланец Единого Творца. Никто больше не имеет права ударить мужчину, рабство в вашем царстве отменено. Тех, кто меня ослушается, ждет смерть.
Фигураозарилась яркой белой вспышкой и исчезла. Простенькая иллюзия, созданная опером, настолько впечатлила толпу, что все повалились на колени, скуля и моля и пощаде.
— Ну и кому стоим, поехали, царица, поди, заждалась, — прошипел невидимый Пашка.
Дата тронула лошадь, и амазонки потянулись вслед за ней. Трясясь верхом, опер все больше мрачнел, у него сложилось впечатление, что здешние аборигенки недавно выбрались из пещер. Он бросил взгляд на своих спутниц:
— И это у них называется воинский доспех? Тьфу.
Кусок плохо выделанной кожи с отверстием посередине, две половины стягиваются широким ремнем с пряжкой, на который навешиваются прямой кинжал и короткий меч в деревянных ножнах. На голове — невообразимый малахай, а на ногах — постолы — куски кожи, перетянутые ремнями. Все амазонки носили страхолюдные штаны из дерюги, для тепла на плечи накутывали отвратительно пахнущие шкуры. У многих на кожаном доспехе — прямоугольные бронзовые пластинки, груди прикрывали выпуклые диски. Простой народ по внешнему виду мало отличался от бомжей. Настоящая реальность ничего общего не имела с трудами историков, а тем более с голливудскими блокбастерами, снятыми о бесстрашных и красивых амазонках. Кстати о красоте — симпатичные женщины здесь редкость, большинство напоминают финскую сборную по лыжам.
Впервые Павлу пришла в голову крамольная мысль, а не послать ли Орден на три буквы с его ненормальными заданиями. Нет, нужно быть честным, до Цебуса у него претензий к начальству не было, но теперь — опер передернулся и затосковал. Он прекрасно помнил условия контракта, сдернуть со службы ему просто не позволят — это не завод, где в любое время можно уволиться по собственному желанию. Вся праведная натура Черноты протестовала супротив так называемой секс-миссии. Самое противное — гермафродиты. В принципе Пашка лояльно относился к калекам и инвалидам, с состраданием, но то, с чем он столкнулся в Северном царстве, вызывало отвращение и гнев. Из ментасканирования и рассказов амазонок знал, что эти двуполые особи имеют садистские наклонности и склонны к насилию. Назвать их животными — значитоскорбить животных. Придется зачищать, избавлять царство от уродов, а их ведь не одна тысяча. Плюс жрицы Великой матери — они тоже должны уйти в "край вечной охоты". Жрицы фактически управляют страной, а с властью добровольно никто не расстается. Опер изломал все извилины и не находил выхода в бескровном решении вопроса. Ну жили бы себе дальше несчастные бабы, нет, хрен сюда занес Орден. Как же, погибает раса амазонок, примем меры. Ага, приняли, и крайним оказался он — опер-мечник Павел Игнатьевич Чернов. Как говорится, сидя по уши в дерьме, трудно раскрывать рот.
Голос Даты вырвал его из круга невеселых мыслей.
— Мы приехали, Великий Отец.
II глава
Придя в себя, Пашка некоторое время тупо пялился на здоровенные деревянные ворота, обитые бронзовыми полосами.
— Дата, кто охраняет дворец?
Девушка фыркнула:
— Три сотни Непобедимых.
— А, это которые туда и сюда, — догадался опер.
— Угу, они самые твари, — амазонка с отвращением сплюнула на дорогу.
— Так, слушай мою команду — держаться всем вместе. За мной, — он открыл портал прямо в воротах.
Они въехали непосредственно перед так называемым дворцом — сооружение из скалистых глыб больше напоминало сарай больших размеров, чем жилище царицы. Перед сараем цепочкой стояла охрана из могучих баб в металлических рогатых шлемах. От неожиданного появления из воздуха группы всадников у многих заклинило челюсти, но некоторые схватились за луки. Чернота не стал миндальничать и изображать из себя мать Терезу — он убил Непобедимых одним ментальным ударом. Шеренга рухнула на песок.
— Взять вход под охрану, — рявкнул Пашка, а сам понесся вокруг дворца.
В течение пяти минут все Непобедимые превратились с трупы.
— Ворота никому не открывать, у меня разговор с вашей царицей Альвхейд предстоит.
Опер мысленно отключил комбинезон и, открыв скрипучую дверку, шагнул внутрь. Узкий коридор, освещаемый факелами, привел его в большой зал с лестницей в правом крыле. Поднявшись, Пашка обнаружил двух служанок, спешащих навстречу. Те тащили вязанки шкур, видимо, для чистки на свежем воздухе. Увидев его, завизжали, округлив глаза.
— А ну, цыть, курицы!
Легкое ментальное касание привело девушек в чувства.
— Проводите меня к царице, да поживей.
Подхватив свои нелепые балахоны, служаночки тут же исполнили приказ грозного господина. Во дворце пахло псиной, влажными шкурами и чадом горевших факелов. Не обращая внимания, Пашка буквально ворвался в помещение — дверь захлопнулась перед служанками.
— Какой мужшина, — томно закатила глазки одна.
— Я бы отдалась ему прямо на лестнице, — вторила другая.
В плохо освещенной большой комнате, в левом углу, на низком топчане, покрытым мягкой рухлядью, лежала плачущая царица. Ее рыдания прервало деликатное покашливание.
— Почто плачешь, красавица? Может, помогу твоему горю?
Альвхейд вскинулась, рядом с ложем стоял статный могучий мужик, в странном зеленоватом одеянии. У девушки перехватило дух:
— Кто ты, чужеземец? Как посмел проникнуть в мои покои? Тебе отрубят голову, — последнюю фразу блондинка произнесла с сожалением.
Незнакомец хмыкнул, а затем представился посланником Единого Творца. Альвхейд из услышанного ничего не поняла, но почувствовала в нем грозную силу. Тем не менее вызывающе задрала носик — царица слыла девушкой не робкого десятка и с твердым характером. Опер с интересом рассматривал симпатичную блондинку, хорошую фигуру которой не могла скрыть бесформенная белая хламида, перетянутая на талии белым пояском. Насыщенные синие глаза, черный разлет бровей, аккуратный носик и красивые губы делали лицо поистине красивым. Чернота поспешил взять себя в руки. Он на работе или что? Над головой появился сияющий нимб, а дальше пошло по накатанной — небольшое ментальное воздействие − и торжественная речь с обещанием все разрулить, помочь ее подданным и сделать Северное царство процветающим государством. Разговор по обоюдному согласию переместился на царское ложе и велся в более интимной обстановке. Альвхейд умирала и возвращалась к жизни от оргазмов несчитанное количество раз. Никогда в жизни она не испытывала такого дикого любовного наслаждения. Посланец Единого воистину настоящий мужчина и не может быть простым смертным."Мне несказанно повезло — случилось чудо", — думала царица, обессилев от любовных ласк.
— Альвхейд, тьфу ты… пока твое имя выговоришь, язык сломаешь! Давай, я тебя буду называть Аля, а ты меня Паша̀, наедине, разумеется. Аля, ты плакала давеча, у тебя что-то случилось?
— Милый, вряд ли мне кто-нибудь поможет. Несчастная я, впрочем, как все царицы. Умирать не хочется молодой, через десять лет погибну на жертвенном алтаре.
Пашка, погладив округлое белое бедро любовницы, спросил:
— Скажи, пожалуйста, почему твои предшественницы, как бы помягче сказать, такие э-э-э глупые оказались? Насколько я понимаю, власть в стране принадлежит Совету Верховных жриц?
— Ты прав, Паша.
— Тогда почему вы, как безропотные овцы, добровольно гибнете на алтаре? Власть нужно брать в свои руки, неужели непонятно?