— Ты хочешь меня? — спросил Расмус, отрываясь от моих губ, его рука скользнула по моей спине к бедрам, сжимая их.
Я была потеряна в экстазе, часть меня хотела сказать «да». Я хотела тьмы. Я хотела силы. Я хотела счастья. Ты даешь мне все это, и поэтому я хочу тебя.
Но что-то мелькнуло в глубине моего сознания, воспоминания о теплоте. Большинство людей, которых я любила, исчезли, но был кто-то, кто нуждался во мне, кто-то, кто волновал меня больше чем, тьма и сила. Я видела глаза дюжины оттенков синего, которые от холода пришли к теплу. Я сказала себе забыть его, но он вернулся, и он зависел от меня. Теперь я не могла отворачиваться от Аркуса.
Когда губы Расмуса еще сильнее прижались к моим, соединив меня с его тьмой и тьмой трона, тепло вернулась в мою грудь. Я отправила его в руку, которая покоилась на троне, огонь, вытекал из моего сердца через мои руки в зубчатый лед. Поверхность начала плавиться, образуя во льду вмятины. Капли воды стекали к мои ногам. Расмус глубоко вдохнул и оттолкнул меня, что-то внезапно уязвимое промелькнуло в его глазах, прежде чем его глаза ожесточились.
— Почему ты действительно пришла сюда?
Он обвел рукой тронный зал, запечатав дверь сверкающим слоем льда, прежде чем снова потянуть ко мне руки. Инстинктивно я двинулась назад, к двери.
— Ты когда-нибудь любила, Руби?
Этот вопрос застал меня врасплох, но мне нужно поддерживать с ним разговор, тянуть время, пока я пытаюсь придумать выход. — Я любила свою мать. М… мою бабушку.
— Как насчет сейчас? Кого ты любишь сейчас?
Я замялась. — Я люблю… мой народ.
— Ты даже не знаешь свой народ. Зачем тебе это нужно?
— Миллион причин, которые ты никогда не поймешь.
— Значит, ты чувствуешь, свою принадлежность к ним? — предложил он. — Ну, я был воспитан в окружении своего народа, но никогда не чувствовал с ними родство. Мой дар был слабым, по сравнению с даром моего брата, и отец ненавидел меня за это. Он наполнял меня кусочками льда, достаточно, чтобы вызвать мучительную боль, но недостаточно, чтобы убить. Он надеялся сделать меня сильнее, укрепить мой дар.
Я тяжело сглотнула. — Это ужасно.
— Это отрезало меня от всех, никто меня не понимал и никто не принимал. Когда я занял трон, советники подумали, что они могут сделать из меня дурака, воруя из королевской казны, принижая меня, делая фарс из моего правления. Но трон понял мои страхи и помог мне убить одного из них перед остальными. Внезапно они зауважали мою силу, и тьма принесла мне радость и забрала мою боль, так же как поглотила твое тепло. Он питается яркими вещами: страсть, ненависть, насилие.
Я прижала руку к животу, борясь с тошнотой. Моя собственная ненависть и насилие подпитывали трон, который я пришла, уничтожить.
— Но я все еще был заморожен, — продолжил он. — У трона нет лекарств от этого. Когда я увидел тебя на арене, когда я наблюдал, как ты сжигал сердца своих врагов, за считанные секунды, я подумал: «Вот она. Она огонь. Она тепла. Она предназначена для меня. Я узнал о твоей боли, твоей печали, поэтому я знаю, как очернить твое сердце, сделать тебя сильнее.
Трон по-прежнему притягивал меня, и, несмотря не на что, его мягкие слова тоже.
— Я уже сильна, — сказала я, — просто по-другому. Я вздохнула, вспомнив, что я дочь целительницы. — Возможно, у тебя есть шанс. Он всегда хотел, чтобы я исцелила тебя.
Его глаза сузились. — Кто?
Я сделала беспомощный жест. — Аркус. Он хотел, чтобы я уничтожила проклятие и исцелила тебя. Я не знаю, как мы можем это сделать, но, мы можем выяснить.
Он медленно приблизился, как будто подходил к дикой собаке. Его голос дрогнул, его глаза сияли, как полированный оникс. — Как ты говоришь его имя, Руби… Я чувствовал, что ты оттолкнула тьму от себя, от меня, чтобы защитить моего брата, когда должна была его убить. Боль вспыхнул в его глазах, быстро, как молния, делая их темнее, чем прежде. — Почему ты не убила его?
— Я никогда не хотела никого убивать.
— Ты убивала раньше. Почему не его, Руби?
Мне казалось, что меня загнали в ловушку. — Он мой друг.
Расмус зажал мой подбородок между его большим и указательным пальцами и сильно сжал, оставляя кровоподтек. — Почему ты не убьешь его?
— Я бы никогда не навредила Аркусу, — сказала я, отталкивая его изо всех сил, всякая мысль об исцелении исчезла. — Я лучше умру!
Перед тем, как он заговорил, разнеслась густая, пульсирующая тишина, его голос звучал как закаленная сталь. — Если ты отказываешься от трона, ты отказываешь от меня. Ты не такая сильная, как мне нужно. А я ненавижу слабость.
Он щелкнул рукою передо мной, и я была покрыта льдом до талии. Я хотела, нагреть кожу, чтобы растопить лед, но он утолщался и пополз вверх по моему телу.
— Прощай, Руби, — сказал он. — Знай, твоя смерть увеличит силу трона. Так что это не будет пустой тратой.
Глава 28.
Двери дрожали, когда что-то с другой стороны било по ним, разбивая лед, который запечатывал их с каждым ударом. Они распахнулись, и Аркус проскользнул, тяжело дыша, в руке у него был перемазанный кровью меч.
Расмус, развернулась, и послал в грудь Аркуса завиток лед, ударив его с такой силой, что он отлетел в каменную стену. Ещё один завиток льда окутал запястье Аркуса, прижав его руку к стене. Меч со звоном упал на пол, а затем застыл в толстом куске льда.
— Отпусти ее, — сказал Аркус, спокойным голосом, но с яростью в глазах. Он оторвался от стены и вышел вперед. — Мы можем говорить, как братья.
— Разве она не хороша, когда все окутана льдом? — сказал Расмус с удовольствием. — Возможно, я оставлю ее как статую во дворе. Огонь, охваченный льдом. Изящная метафора, тебе не кажется?
— Трон контролирует тебя, — сказал Аркус, его голос низкий и ровный, медленно продвигался вперед.
Расмус рассмеялся. — Трон — мой союзник.
Аркус остановился в нескольких метрах от него, его глаза двигались по мне, возможно, ища кровь или признаки того, что мне было больно. Облечение прошлось по его лицу, когда он нечего не обнаружил.
— Я тебе не враг, Рас. Мы можем найти способ освободить тебя от проклятия.
Расмус оскалил зубы в дикой ухмылке. — Форс и Еврус тоже братья. Еврус сделал трон сильнее, поместив в него свой дар.
— Он отравил его из ревности, — сказал Аркус.
— Ты боялся своего собственного трона. Вот почему ты не возвращался до сих пор?
— Ты нанял кого-то, чтобы убить меня! Простите меня за то, что я не хотел возвращаться.
Расмус покачал головой. — Не я. Я был едва больше, чем ребенок.
Аркус несколько раз моргнул. — Ты говоришь, что не посылал убийцу. Но я не знаю, верить ли тебе.
— Верь, во что хочешь. Ты мне не нужен. Расмус повернулся ко мне и сказал с горячим упором. — И она мне не нужна.
Лед пополз вверх к моему подбородку и покрыв мои губы, отрезав доступ воздух. Я билась в слепой панике. Через несколько секунд, мое горячие дыхание растопило лед вокруг рта. Я тяжело вздохнула и наблюдала, как братья смотрят друг на друга.
— Отпусти ее, Рас, — сказал Аркус, его голос был суровым. У него был командный дух, старшего брата и короля. — Мы можем решить все мирно, но если ты убьешь ее, ты будешь покойник.
— Все, что мне нужно сделать, это поднять палец, и я могу остановить ее сердце, — мягко сказал Расмус. — Просто лишу ее дыхания. Даже мыслей. Ты даже не поймешь, что я сделал это, пока не станет слишком поздно. Просто еще один мертвый Огнекровный, по которому никто не будет скучать.
Я сосредоточилась на сердцебиение, желая, чтобы жара вышла вперед, чтобы растопить лед вокруг меня. Но тепла не было, даже маленькой струйки огня.
— Я буду скучать по ней. Голос Аркуса был суровым, угрожающим, но отчаявшимся.
— Я тоже скучал по тебе, — сказал Расмус. — Какое-то время.
— Ты говорил, что никогда не хотел трон. Вместе мы можем уничтожить его. Ты можете править рядом со мной, по правую руку.
— Я сейчас правлю, — сказал Расмус, повышая голос.
Аркус вздохнул. — Я признаю, я был горд. И в своей гордости я отказывался верить в проклятие. Я наблюдал, как отец становился жестоким параноиком, но я обвинял в этом войну, давление на власть. Когда я занял трон, я воевал с тем, что меня изменяло, портило…
— Совершенствовало, — выдохся Расмус. — Укрепляло. Если бы ты только принял его, границы были бы стерты, ты бы стал настолько сильным, что даже и представить себе не можешь.
Аркус покачал головой. — Ты потерял себя. Дело в нем… — он указал на трон, — он съел тебя изнутри.
— Единственное, что мой трон пожирает, — это дух предателей и Огнекровных. Он махнул рукой, а лед сжался, пока я не закричала. Глаза Аркуса расширились, а лицо побледнело.
— Оставь трон себе, — вздохнул Аркус. — А я заберу ее, уеду далеко, через океан. Я откажусь от своего титула и притязаний на трон. Сделаю все, чтобы ты попросишь. Только позволь мне забрать ее.
Нет. Я попыталась покачать головой, но лед крепко сковал мою шею. Я хотела кричать на Аркуса, кричать, что он не может так поступать. Если я была в чем, то уверена, так в его преданности и заботе о его народе. Если он откажется от этого, это убьет его.
— Ты можешь вернуться, — сказал Расмус. — У тебя слишком много сторонников, которые могут восстать против меня. Убить меня.
— Я никогда не хотел, чтобы ты умирал. Я только хотел, чтобы наше королевство стало таким, как было когда-то. Остановить войну, начните помогать людям снова. Но я оставлю все это.
Расмус покачал головой. — Я тебе не доверяю.
Тишина. — Тогда убей меня, если нужно. Но пусть она уйдет. Я позволю тебе убить меня, когда увижу, как она благополучно покинет город.
Нет, нет, нет.
Я буйствовала внутри. Я открыла рот, но из моего замерзшего горла вышел только писк. Мои легкие лопались, мой разум носился, пытаясь заставить мои конечности двигаться, вырваться из уз льда. Это было, похоже, на то, как быть погребенным под завалом камней, все мускулы напрягались понапрасну.
— Ты умрешь… — Он посмотрел на меня сверху вниз, а затем снова на брата. — За нее?
— Да. Я сделаю это, — твердо сказал Аркус. — Договорились.
Нет, я не мог позволить ему сделать это.
Нерешительность висела в воздухе, так же ощутимая, как густой туман. Тени играли на стенах. Что-то прошептало с трона, шипящий, едва уловимый свист.
Расмус улыбнулся, выражение было настолько холодным, как оскал у трупа. — Ты заставил меня еще больше хотеть убить ее. Он повернулся ко мне, встретившись со мной взглядом. — Ты ничто.
Острые льдины начала входит в мое тело. Крик застыл у меня в горле, когда боль ударила меня в грудь, хуже, чем удары меча, холод был там, где должно быть тепло. Разрезая меня, двигаясь, неумолимо, безжалостно, неизбежно.
Я заметила, как Аркус пошел на Расмуса, когда мои глаза закрылись от боли, тусклая мысль о горе, о том что Аркус не сможет победить, пронзила мой разум. С троном за спиной Расмуса, он был слишком силен. Сюд, пусть все будет кончено. Пожалуйста, просто пусть все будет сделано. Я пойду в загробный мир и буду с моей матерью. Мне будет тепло. Я буду свободна.
Но одна мысль, слова Мареллы, внезапно вернулись ко мне. Единственный способ уничтожить трон заключался в том, чтобы стать с ним единым, чтобы позволить Минаксу слиться со мной. Форс создал трон, чтобы отразить и ослабить Огнекровных. Прямо сейчас я была огнем. Но если я впущу тьму, которая уже свободно двигалась от трона ко льду, связанному с ним, я могу проскользнуть мимо защиты трона и уничтожить его изнутри
Приходите, тьма, подумала я.
Шипение наполнило мои уши, и темные завитки просочились мне, в кончики пальцев рук и лицо. Было ощущение давления. Мои уши заложило, и я задохнулась от глотка воздуха, не в силах даже вырваться из-за странного чувства, изо льда, который держал меня. Затем все чувства успокоились и ослабли, мое тело привыкло к новому обитателю. С чувством триумфа, я поняла, что мое тепло снова при мне, рвущееся в груди и в конечностях в славном, горячем потоке. Мой разум был освобожден от всякой тревоги, мои мысли стали более простыми, более стихийными, с резкой, парящей радостью.
— Мы с тобой едины, — раздался звонкий голос, только теперь он исходил изнутри. — Освободи меня, и тогда мы начнем искать моего брата на огненном троне, чтобы мы могли достичь той судьбы, которую наш отец возложил перед нами. Дочь Тьмы, будь готова к этому дню. Он скоро придет.
Из комнаты исчезли все цвета, ледяная синева теперь была серой, солнечные лучи из окна были чисто белыми. Я посмотрела на кончики моих пальцев и увидела, как из них вьются завитки дыма.
Аркус и Расмус боролись в нескольких метрах от меня, и, хотя руки Аркуса сжимались сильно, когда он сдерживал атаки брата, его колени подогнулись, когда руки Расмуса сжали его горло. Я наблюдала за ними с обособленным интересом, пытаясь вспомнить, чего я так хотела, всего лишь за несколько минут назад. Я попыталась двигаться и обнаружила, что я все еще заключена во льду.
Разломать этот лед, подумала я, и лед взорвался в полурасплавленные осколки, сверкающие, как белые камни, когда они наполнили воздух и скользили по полу.
Разве я не была частью короля всего лишь несколько мгновений назад, моя темнота внутри него? Он был моим союзником.
— Мой король, — сказала я, и мой голос был с оттенком звона тысячи колоколов, преследующих и резонансных. Я послала вихрь горячего воздуха в Аркуса, и он был отброшен на несколько метров, скользя по полу в скрежете доспехов о камень.
Я медленно пошла к Расмусу, и он пристально смотрел на меня глазами, которые уже не были такими черными, но все равно по краям были видны темно-синие ободки. Он вздрогнул. — Ты слилась с Минаксом.
— Мы едины, — ответила я своим странным новым голосом.
Он медленно потянулся, положил руку на мой затылок и потянул меня вперед, мои губы встретились с его. Он ахнул, когда они соприкоснулись.
— Твоя кожа горит, — сказал он. Но его губы вернулись к моим, и я прижалась к нему, отвечая на его поцелуй.
— Руби! — произнес Аркус, мое имя звуком шока и предательства.
— Она выбрала, брат, — ответил Расмус, убирая прядь волос с моей щеки. — Она выбрала силу.
— Я сила, — поправила я, указывая на трон.
Не тень омрачала его сейчас. Минакс оставил трон и был во мне, и была им, и я была так сильна, что я никогда не откажусь от этой невероятной силы. Но часть Минакса все еще была связана с Расмусом. Он все еще держал часть моих теней в себе, а я не хотела с ним делиться этим. Я хотела все.
— Оставь короля, — сказала я Минаксу, и вихри теней пошли из него в меня. Расмус согнулся пополам, положив руки на колени для поддержки.
— Не забирай все себе, моя сладкая, — дрожащим голосом сказал Расмус. — Мы должны делиться им.
Я колебалась. Я не хотела отказываться от этого чувства. Минакс заговорил в моей голове. — Ты освободила меня. Тебе не нужно долго делиться нашей силой. Дай ему достаточно, чтобы убить брата, и мы будем питаться их горем и ненавистью и покинем это место сильными.
Я кивнула, затем коснулась щеки Расмуса и снова наполнила его тьмой.
— Спасибо, — сказал он с улыбкой.
— Убей его, — приказала я.
Расмус поднял руки вперед и щелкнул, поразив Аркуса мощным взрывом льда. Аркус повернулся, чтобы принять удар на плечо, подняв одну руку, чтобы выбить свой собственный натиск.
— Нужно больше, — прошептал Расмус, и я снова коснулась его, дав ему свою темную энергию.
Когда некоторая тьма оставила меня, мир приобрел цвет, и я снова посмотрела на Аркуса.
— Ты причиняешь ему боль, — сказала я, без выражения. Минакс сказал, что это сделает меня сильнее, но я почувствовала смутное чувство дискомфорта, которое даже забвение не могло коснуться.
— Да, — смутился Расмус, — если бы только он умрет быстрее. Его мускулы дрожали, когда он посылал удар за ударом заточенного льда. Комната наполнилась эхом, воем, когда острые осколки врезались в нежную кожу шеи Аркуса, он использовал одну руку, чтобы вытереть кровь, а другой продолжал сражать.