Роун остановился у самого навеса. Его окружали улыбавшиеся Камьяр, Лампи и Кира, а сбоку к их компании пристроился мрачный брат Волк.
— Бабушка моя прибудет сюда через пару часов, — сказала Кира.
Мабатан поняла, что Роуну об этом уже известно. Это означало, что все шло по плану и Виллум со Стоув приедут вместе с ней.
— Сколько человек прибудут вместе с Энде? — не скрывая раздражения, спросил брат Волк. По его тону было ясно, что все эти назойливые гости, собравшиеся в лагере братьев, особой радости ему не доставляли.
— Не меньше двенадцати, — беспечно ответила Кира.
Волк напрягся, видно было, что он сдерживается из последних сил, и в этот момент обстановку разрядил Лампи.
— Почему бы, брат Волк, нам не поставить несколько палаток для вновь прибывших гостей в восточной части лагеря? Тогда всем можно было бы обеспечить надлежащие условия и спокойствие. — Мабатан наблюдала, как внимательно Лампи смотрит в угрюмое лицо Волка. — Разве я не прав? — спросил он его, выдержав непродолжительную паузу.
Все затаили дыхание, а Волк с удивлением уставился на Лампи. Не заметив никакого подвоха, Волк расслабился и повернулся к Роуну.
— Я прослежу за этим, — сказал он и, вежливо кивнув Кире, уверенно направился к центру лагеря.
— Неплохо, мой юный друг! — одобрительно заметил Камьяр. — Ты, можно сказать, одержал дипломатическую победу! Хотя этого и следовало ожидать — ты ведь у нас прирожденный актер, а потому обладаешь выдающимися способностями и к политике. Браво!
Пока Камьяр расточал комплименты Лампи, Мабатан, оторвавшись от картины, собралась подойти и поприветствовать друзей, но тут внимание Роуна привлекло что-то на противоположном конце лагеря. Мабатан вздохнула, и рука ее, протянутая в приветственном жесте, застыла в воздухе.
— Мабатан! — радостно воскликнул Лампи и схватил ее руку. — А мы и не знали, что ты приехала!
Роун обернулся — по выражению его усталого лица было видно, что у него будто гора с плеч упала.
— Как я боялся, что ты сюда не доберешься…
— Меня сопровождала надежная охрана, — сказала Мабатан, бросив взгляд в сторону стоявшего рядом брата Жало.
Роун подошел к ней совсем близко и прошептал:
— Мабатан, Стоув уже совсем рядом — я ее чувствую.
Глаза юноши лучились такой надеждой, что Мабатан не захотелось его отвлекать. Последняя встреча Роуна с сестрой была очень краткой — ее прервали беспорядки и насилие. И тем не менее новость, о которой она должна была ему сообщить, ждать не могла.
— Роун, нам с братом Жало надо поговорить с тобой до прибытия апсара. Тень, которую отбрасывает Дарий, может оказаться мрачнее, чем мы предполагали.
БРАТ И СЕСТРА
В ПИРАМИДЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ НЕПРЕСТАННАЯ ВСЕНОЩНАЯ МОЛИТВА О БЛАГОПОЛУЧНОМ ВОЗВРАЩЕНИИ НАШЕЙ СТОУВ. ЛЮБОЙ ГРАЖДАНИН, РАСПОЛАГАЮЩИЙ ИНФОРМАЦИЕЙ О ЕЕ МЕСТОНАХОЖДЕНИИ, ОБЯЗАН НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО ПРЕДОСТАВИТЬ ЕЕ НЕПОСРЕДСТВЕННО ВЛАДЫКЕ ВНУШЕНИЯ. ДА БУДЕТ ВСЕМ ИЗВЕСТНО, ЧТО МЫ НЕ ПРЕКРАТИМ ПОИСКИ, ПОКА ОНА НЕ ВЕРНЕТСЯ К НАМ, А ТЕ, КТО ОТВЕТСТВЕН ЗА ЕЕ ПОХИЩЕНИЕ, ПОНЕСУТ ЗАСЛУЖЕННОЕ НАКАЗАНИЕ.
Виллум замыкал небольшую кавалькаду апсара — лучших воительниц, которых взяла с собой Энде. Рядом с ней полукругом скакали трое самых способных юношей, которые должны были продолжать подготовку с братом Волком. Им было не больше пятнадцати лет, но каждый обладал таким потенциалом, которого Виллум не ожидал — ребята напоминали ему его самого в молодости. Всем страстно хотелось принять участие в грядущих битвах. Эх, если бы он сам смог хотя бы несколько недель позаниматься с ними, их шансы на выживание могли бы значительно возрасти. Как же не хотелось, чтобы они погибли в этой войне!
Чтобы скрыть Стоув от посторонних глаз и защитить ее, рядом с ней скакали шесть молодых женщин разного возраста, придирчиво отобранных Энде. Они так явственно гордились возложенной на них задачей, что Виллум даже улыбнулся. И Стоув, должно быть, испытывала те же чувства. Уже больше двух лет она не общалась с девушками своего возраста. Ей трудно было расстаться с родителями, любовь которых дарила ощущение безопасности, и вернуться в мир. Виллум надеялся, что общество девушек поможет ей чувствовать себя увереннее.
Прошлым вечером, когда он уже собрался уходить после встречи с Энде, им сказали, что Стоув пришла в себя и очень расстроена. Как только Петра им об этом сообщила, ему стало ясно, что исцеление девочки было неполным.
Зайдя к Стоув, он увидел, что она свернулась калачиком, как малое дитя, всхлипывает и дрожит. Хотя девочка и позволила ему взять себя на руки, Виллум понимал, что его забот недостаточно, чтобы ее утешить и отогнать печаль. «На рассвете апсара уезжают к Роуну», — шепнул он ей и отер слезы со щек. Виллум очень надеялся, что встреча с братом принесет ей облегчение. Поэтому, если ей хотелось ехать с ними, обязательно надо было покушать и прийти в себя.
Очень скоро Стоув взяла себя в руки — о том, чего ей это стоило, Виллуму оставалось только гадать. Лучше всего для нее было бы забыть о своих печалях и горестях, но Дарий предпринимал такие шаги, которых никто от него не ожидал, и потому Виллум прекрасно понимал, что затягивать с возвращением в Город они никак не могли.
Ему не хотелось бы находиться так далеко от Стоув, но вместе с тем он прекрасно понимал, что его ни в коем случае не должны были опознать шпионы Дария, которые могли встретиться им по дороге. Поэтому он надвинул на лоб такой же капюшон, как у всех аспара, и ехал рядом с Дай, Петрой и Вит в арьергарде кавалькады. Этим трем женщинам Энде доверяла больше других. Они целиком посвятили себя военным искусствам и отказались жить вместе со стоявшими у власти мужчинами, чтобы избежать участия в каких бы то ни было политических интригах. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять, что одолеть их в схватке практически невозможно. Они были уверены в себе, держались с достоинством и удивительным самообладанием. Глядя на то, как уверенно и непринужденно наездницы сидели в седле, Виллум испытывал истинное удовольствие. Соседство с этими красавицами-воительницами успокаивало бурю чувств, бушевавшую в его душе.
Конь его неспешно двигался рядом с лошадями апсара, все они свернули на тропу, которая привела кавалькаду в лагерь братьев. Он ничем не выделялся среди всадниц и смотрел, как Роун в сопровождении почетного эскорта братьев церемонно приветствовал Энде.
— Добро пожаловать, Энде из племени апсара. Твой приезд — большая честь для нас.
— Посещение братьев Друга — для нас удовольствие. Мы привезли с собой троих наших сыновей для тренировок с братом Волком, если он сочтет их того достойными.
Виллум внимательно наблюдал за братом Волком, когда тот сделал шаг вперед и сказал Энде:
— Я был и навсегда останусь твоим учеником. Ты оказала мне честь, избрав меня учителем этих юношей. — В голосе Волка звучало лишь почтительное уважение. Каким бы он ни был, своим воинским мастерством он в огромной степени был обязан Энде, и Виллуму очень импонировало то, что он не пытался скрыть, что был перед ней в долгу. Но в тот момент ему было нелегко — в его мощном облике явно просматривалась борьба между сомнениями и чувством долга. — Совет созывается на заходе солнца. Пойдем, мы проводим тебя в отведенные тебе покои.
Виллум перевел взгляд на Роуна. Но юноша был озабочен чем-то другим — предводитель братьев его в тот момент не интересовал. Он был мысленно связан со Стоув, и Виллум стал невольным свидетелем их безмолвного диалога.
Я так о тебе беспокоился.
Да, я знаю. Я чуть не умерла.
Тебе надо было остаться с апсара. Ты была бы там в большей безопасности…
Я и теперь с апсара. И ты здесь. Где же еще я могла бы находиться в большей безопасности?
Стоув…
Роун, либо мы вместе выступим против Дария, либо погибнем. Другого пути у нас нет.
По тому, как изогнулась бровь Роуна, Виллум понял, какие его терзают мучения. Переживания, которые он испытывал из-за сестры, отражали их общую озабоченность. Энде кивнула своим спутникам, и они спешились. Поравнявшись с Роуном, Виллум мысленно попытался его утешить. Она жива, Роун, но ранена. Ты нужен ей.
Вновь прибывших гостей проводили к нескольким длинным, невысоким палаткам, возведенным в восточной части лагеря. Ни с кем не советуясь, палатку рядом с той, которая была предназначена для Стоув, апсара оставили Виллуму. Он вошел туда и сел, ожидая, пока она его позовет. Он сознательно постарался выкинуть из головы все мысли, понимая, что такая роскошь доступна ему в последний раз — впереди их ждали нелегкие времена.
* * *Несколько тягостных часов после приезда апсэра Роун провел в приготовлениях к вечернему совету. Потом зашел к себе, сунул под мышку старую карту Края Видений и решительным шагом направился по замерзшей земле в противоположный конец лагеря. Ему не надо было ни у кого спрашивать, где палатка сестры, — он чувствовал ее присутствие, будто перед его мысленным взором сияла путеводная звезда.
Несколько апсара, вроде как без дела слонявшиеся у ее палатки, улыбнулись Роуну. Он прекрасно понимал, что их видимое безделье было лишь спектаклем, чтобы скрыть свою истинную роль — любой человек, который попытался бы проникнуть к тайно прибывшим гостям, был бы сразу задержан, а при попытке оказать сопротивление, скорее всего, убит.
Палатка была небольшой и скромной. Рядом стоял Виллум, внушительный, даже будучи скрытым под капюшоном плаща апсара.
— Она ждет тебя, — прошептал он.
— Спасибо за то, что ты ее нашел, — ответил Роун, пожав Виллуму руку.
— В этом, Роун из Негасимого Света, и состоит моя главная задача, — сказал Виллум, ответив ему крепким рукопожатием.
— Это мы нашли в Академии предвидения. — Роун передал ему цилиндрический футляр, в котором лежала карта.
— А вы обеспечили ее защиту? — спросил Виллум. Он очень обрадовался, услышав эту новость.
— Мы сделаем ее нашей базой. А это — карта Края Видений.
— Если вы нашли ее там, она наверняка нуждается в серьезном обновлении.
— Я рассчитывал…
— Я возьмусь за дело немедленно, — будто прочитав его мысли, ответил Виллум и молча скрылся в стоявшей рядом палатке.
Роун отбросил тканый полог, прикрывавший вход в палатку. Увидев сестру, он глубоко вдохнул, пытаясь унять бешено забившееся сердце. Она ведь была еще совсем юной девочкой — ей и двенадцати лет не исполнилось, но от нее исходила какая-то древняя и грозная мощь.
Меня вырастили так, чтобы я стала утонченной аристократкой, брат. Это сделал мой приемный отец — Архиепископ Мегаполиса.
От глубокой печали, сдавившей Стоув грудь, на глаза Роуна навернулись слезы. А ведь когда-то эта шаловливая девчушка, игравшая в прятки и лазавшая по деревьям, была счастлива. Но те времена канули в безвозвратное прошлое.
— Я была у родителей, — негромко сказала девочка. — Они вернули меня к жизни. Если бы они мне позволили, я осталась бы с ними навсегда.
— Я тоже недавно видел их в том же месте, — ответил ей Роун. — Но времени у меня было совсем мало, а вопросов к ним — очень много. Я хотел спросить их…
— …почему они принесли себя в жертву? — закончила за него фразу Стоув.
Роун кивнул.
— Они тебе сказали?
— Нет, конечно же нет. — Роун уловил в голосе сестры гнев и отчаяние. — Они очень жалеют обо всем, что произошло… Но чтобы ответить на этот вопрос, одной жалости им было недостаточно, поэтому я решила к нему больше не возвращаться и сосредоточиться на стоящих перед нами задачах. Мы с Виллумом должны немедленно вернуться в Город.
Дарий тебя убъет.
Мама сказал, что этого не случится. Они знают, что мне надо туда вернуться, и смирились с этим. И тебе придется с этим смириться.
Почему ты так со мной держишься?
— Потому что я стала такой.
Голос ее был бесстрастен, а взгляд — холоден. Если бы он только смог тогда крепче сжать ее руку, они бы никогда не расставались. Два года, проведенные с обращенными, и муки, которые ей довелось испытать по вине Феррела, сделали характер девочки твердым и непреклонным. Слишком непреклонным.
— Ты хочешь мести…
— А ты считаешь, мне нужно их простить? — Улыбка ее казалась почти жестокой. — И не мстить?
Неистовство бушевавшей в ней страсти с невыразимой отчетливостью напомнило Роуну его собственный гнев. Но от этого ему не стало легче найти ответы на ее вопросы.
— Ну почему же, — дипломатично ответил он, — не забывай только, что месть — как тупой нож.
— Это ты хорошо сказал, брат. — Стоув улыбнулась, и на щеках ее появились ямочки, отчего выражение лица стало по-детски невинно-лукавым. — Но — можешь мне поверить — я позабочусь о том, чтобы лезвие моего ножа было острым как бритва.
Прошу тебя, Стоув, мы ведь только что снова нашли друг друга.
Нам, Роун, на роду написано друг с другом расставаться.
— Так сказано в пророчестве, в «Книге народа Негасимого Света»: «Порой судьба детей соединяет, но линия их жизни не предполагает, что Света Негасимого наследники разделят общую судьбу до часа их последнего».
Роун понял, что переубедить сестру ему не под силу. В глубине души он и сам понимал, что по большому счету Стоув была права — скорее его побудительные мотивы можно было поставить под сомнение. Однажды он уже не смог ни защитить, ни уберечь ее и повторять свою ошибку во второй раз совсем не хотел. А теперь, возможно, его защита и вовсе не была ей нужна. Если ей хотелось вернуться обратно, снова войти в роль Нашей Стоув, вернуть доверие Дария и помочь им в его устранении, кто он такой, чтобы отказывать сестре в этом ее стремлении? Она претерпела больше мучений в лапах Дария, чем он, и получила право играть свою роль по собственному усмотрению. Но все же он знал, что Стоув что-то утаивает от него. Он видел перед собой любимую сестру и вместе с тем… кого-то еще, и в нем не было уверенности, что этому кому-то можно полностью доверять. Кто ты?
— А тебе не кажется, что и ты за это время изменился? — нетерпеливо спросила она.
Что-то заветное, потаенное, что Роун так надеялся вновь обрести при этой их встрече, было утрачено навсегда. Теперь он точно знал это. Историю нельзя повернуть вспять. Он услышал, как сестра мысленно позвала Виллума, и в следующий момент ее наставник предстал перед ними.
— Я отметил здесь на карте более поздние изменения. Хотите, я… — Виллум запнулся на полуслове, удивленно переводя взгляд с одного на другую.
Роун кивнул и печально улыбнулся.
— Да, будь добр.
Разложив карту на полу, Виллум начал объяснять:
— Вот это — Завиток. Он начинается в самом верху Колодца Забвения.
— Я сквозь него пролетала, — добавила Стоув. — Внутри него как в ловушку пойманы духи. Они делают все что могут, чтобы тебя там удержать.
— Здесь находится Спиракаль, — продолжал Виллум. — Дарий использует ее для приведения в исполнение смертных приговоров.
— Но ведь она находится в Краю Видений. Кого… — Роун озадаченно посмотрел на Виллума.
— Тех Владык, которые с ним не согласны, — ответил Виллум как ни в чем не бывало.
— А это что за чудище такое с щупальцами? — спросил Роун.
— Англия. Ее предназначение держат в тайне от всех, кроме Владык первого предела. Водоворот, расположенный вот тут, такая же загадка. Я подозреваю, что эти Строения питают силы Владык и помогают их поддерживать, но не очень себе представляю механизм их действия. Вот это — Глазок. Он создан из дисков, которые можно использовать для сгибания пространства в Краю Видений, чтобы преодолевать большие расстояния со скоростью мысли.
— Но разве это не…
— …то, что мы с тобой, брат, делаем без какой бы то ни было помощи, — завершила его фразу Стоув. — А Владыки на это не способны. У них много ограничений.