– Теперь видишь?
– В какой-то мере… – уклончиво ответил незнакомец. – Вот тебе монета, вот ключ – и бегом в номер ждать посыльных с оставшейся суммой. Ключ от своего номера передай господам, стоящим за моей спиной.
Проводив человека к лестнице, незнакомец неспешным шагом вернулся.
– Итак? – задал он основной из интересующих его вопросов. – Я уложился в назначенное время?
– Вы прямо гений! – воскликнул я. – Честное слово, я не справился бы!
– Присоединяюсь! – поддакнул Мартин. – За такое не жалко и пять монет выложить!
– Так что вас держит? – подмигнул незнакомец. Я протянул ему деньги.
– Простите, – сказала вдруг Анюта, – а вы никогда не встречали вот такое?
Она показала монетку с буревестником. Незнакомец задумчиво нахмурился.
– Надо подумать, – ответил он. – Вы позволите? Он протянул руку, и Анюта положила монетку ему в ладонь.
– Утром встретимся на первом этаже, и я расскажу, если что вспомню, – пообещал он, – Только не проспите, я уезжаю поздно утром!
– Мы встанем в семь.
– Отлично! – кивнул незнакомец. – Это время подойдет. Приятно было повеселиться, дама и господа!
Он зашел в номер, накинул на плечи плащ с оригинальной вышивкой – подмигивающей черепушкой, попрощался с нами и пошел досматривать сны в новом номере.
– Видел, какой у него роскошный меч? – прошептал восхищенный Мартин. – Клянусь богом, другого такого не найти!
– Я тоже так думаю, – согласился я. – И плащ у него необычный. Интересно, кто он?
– А ведь я про плащ с таким рисунком где-то читал! – задумался Мартин. – Давно и неправда, но читал.
– Прошу! – Шустрая прислуга мигом сменила постельное белье и, получив на чай с вареньем, тихо удалилась разбалтывать коллегам об увиденном представлении.
– Анюта, иди в семнадцатый! – решительно сказал Мартин. – Как бы ночью консьерж не постучался под каким предлогом…
Кукла ограничилась зловещим молчанием, и жаль, что консьерж его не услышал.
– Мой защитник! – промурлыкала Анюта, ласково улыбнувшись.
– Учтите: утром встаем и сматываем удочки! – предупредил я, представив, какой диалог произойдет между падким до дармовых денег человеком и консьержем, который придет его будить. Спор о девяти золотых монетах прогнозируемо перейдет в физически-ударную плоскость, и надо покинуть гостеприимные пенаты, пока нас не призвали в свидетели или в соучастники этого действия.
– Спокойной ночи, мальчики! – пожелала Анюта, помахала Мартину рукой и закрыла номер на замок.
– Я постерегу с полчасика, – сказал Мартин.
– Удачи!
Он закрыл дверь. Я зевнул: глаза слипались, и, едва упав на кровать, я заснул крепким сном. Не помню, успел накрыться одеялом или нет, но это не важно.
Мартин сел на стул, положил голову на спинку и прикрыл глаза, впадая в полудрему.
«Странное дело, – подумал он, – когда вокруг тебя шумят, заснуть легче, чем при полной тишине».
Привыкший к шуму организм не верит в затишье, он подозревает, что сейчас что-то ухнет, нерадивый постоялец разобьет посуду или шастающий по темным коридорам полуночник случайно наступит коту на хвост. Молчание становится тягостным, сонливость пропадает, и уши улавливают самые тихие звуки с других этажей: кто-то яростно спорил этажом выше.
– Ночной горшок не поделили, что ли? – буркнул Мартин. – Нашли время…
Он смотрел на узкую полосу между дверью и порогом, и поминал лихом вредного консьержа. Время перевалило за половину третьего, и в сон потянуло с утроенной силой: усталость брала свое. Спорщики наконец-то утихли, и наступила привычная тишина, нарушаемая подвываниями ветра за окном. Такими монотонными и усыпляющими…
Мартин дернулся, сообразив, что заснул. Открыл глаза и застыл, увидев прямоугольник бумаги у самого входа. Просунувший ее под дверь неизвестный, но легко угадываемый человек на цыпочках отходил к лестнице, и свет от тусклого огонька свечи в его руках становился слабее и слабее, пока вовсе не пропал. Мартин встал и потянулся, в спине хрустнуло.
– И чего ты нам принес? – зевнул он, поднимая и разворачивая листочек. Лунного света оказалось достаточно для того, чтобы разобрать написанный не особо корявым почерком текст.
«О свет моих очей! О прекрасное создание, сверкающим жемчугом появилась ты в моем сердце и осталась в нем навеки! Прошу тебя, не откажи в прогулке под луной следующим вечером! Я покажу тебе звезды, я исполню для тебя соловьиные песни…»
– Насвистывать будешь? – вполголоса спросил Мартин.
Вид консьержа, заливающегося соловьиными трелями, не вызывал ничего, кроме нервного смеха и обиды за музыкальных птиц. Мартин не слышал, как консьерж издает собственные трели, но они ему заранее не нравились.
Дочитав длинное послание, в основном состоящее из восторженных эпитетов, Мартин решил, что кое-какие фразы стоит взять на вооружение. Несомненно, консьерж именно так и поступил, записывая обращенные к подругам фразы постояльцев как с Востока, так и Запада. А лаконичная подпись, по идее того же консьержа, должна вызвать трепетные чувства у любой представительницы прекрасного пола.
– Что он о себе возомнил?! – пробормотал Мартин. – Тоже мне, местечковый донжуан!
Сонливость как рукой сняло, и мозг заработал на полную катушку в поисках решения проблемы. Подсунуть письмо под другую дверь легко, но примитивно и удовольствия не доставит. Важно знать, кто в каком номере отдыхает и кто из отдыхающих наиболее подходит для завтрашней прогулки под луной. Подкинуть какой-нибудь женщине – банально, вручить мужику—завтра будет крупный мордобой. Требуется нестандартный подход, такой, чтобы консьерж навсегда потерял желание приставать к постоялицам гостиницы, но при этом остался жив и более-менее здоров. Перед мысленным взором появилась ехидно смотревшая за горизонт кукла. Мартин хмыкнул – кандидат из нее необычный, но не совсем подходящий: нахала следует проучить, а не свести с ума.
Кстати, список клиентов гостиницы находился у него же.
«Надеюсь, он не только заигрывает с приезжими дамами, но и спит на своем посту, наплевав на работу!» – подумал Мартин, крадучись добираясь до лестницы и спускаясь на первый этаж.
Одиноко догорал огарок свечи, консьержа на рабочем месте не наблюдалось. Мартин прислушался: ни храпа, ни сопения.
«Не иначе, он и сегодня проводит экскурсию? Весело у него рабочие ночи проходят…»
Журнал с оригинальным названием «Прибыль и убыль посетителей» был открыт. Мартин пробежал глазами по списку. После них в гостинице остановилось еще три человека, и, судя по тому, что добрый служитель отправил их на верхний, самый дешевый этаж, заплатить сверх положенного никто не согласился.
Страшно представить, какие условия на верхнем этаже. Нарисованный на стене камин с пылающим огнем, рядом висит список физических упражнений для согрева организма, плюс две гири на полу. И хорошо, если нет сквозняка.
Первый этаж отводился баронам, графам, князьям и прочим высокородным господам. Иван мог с легкостью вышвырнуть любого из них и занять наилучший номер, но был давний уговор о том, что в дороге никакой роскоши – поход есть поход. Отдыхать на диване – это дома, а деньги в дороге и для других дел пригодятся.
Мартин раздумывал минут пять: попадались имена широко известных людей, но подбросить записку к ним – и это обернется для безродного консьержа как минимум тюрьмой. В худшем случае проткнут шпагой или мечом прямо на месте. Слишком сурово.
На первом этаже был номер, отмеченный звездочкой и не имеющий порядкового номера. Кто-то каждое утро ставил свою подпись, а также время появления и ухода, и Мартин решил уточнить, что же это за помещение.
Огонек свечи высветил бронзовую табличку с выгравированной надписью: «Кабинет управляющего гостиницей».
Мартин бросился к столу и схватил гусиное перо. Выдернул из кипы бумаги чистый лист и, поглядев на текст подброшенной записки, торопливо написал строчку, копируя почерк консьержа: угловатые буквы легко поддавались подделке.
Написав несколько строчек и убедившись, что научился писать в точности как консьерж, Мартин довольно улыбнулся. Дело осталось за малым.
Он положил перед собой листок с торжественным приглашением на ночную прогулку и добавил еще одно предложение под основным текстом. Свободного места перед подписью хватало, и можно было написать немало оригинального, но это уже лишнее. Одного предложения достаточно, чтобы управляющий лишился дара речи, когда его прочитает. И консьерж запомнит этот день на всю оставшуюся жизнь.
Дописав предложение, Мартин подул на листок, заставляя чернила быстрее высохнуть, сложил его, подхватил свечу со стола и подошел к кабинету. Просунул листок в узкую щель над полом и ударил по краю бумаги указательным пальцем, посылая письмо ближе к центру кабинета.
– Дело сделано! – зловеще произнес он и скосил глаза на свечку в правой руке.
Крохотный огонек задрожал в «предсмертных муках» и, послав небу последний язычок света, погас.
Красная точка на остатке фитилька пустила вверх тонкую струйку дыма и тихо сошла на нет.
– Эй, это мое дело сделано, а не твое! Как я теперь обратно вернусь? На ощупь?! – проворчал Мартин скорее для проформы: луна освещала лестницу, и пройти мимо ступенек было бы крайне затруднительно.
Старые деревянные половицы негромко скрипели – их лучшие скрипучие годы были впереди. Мартин взбежал по лестнице и вернулся в номер. Закрыл дверь на замок и рухнул на кровать, спеша навстречу остаткам сновидений.
Консьерж постучал ровно в семь утра и сильно удивился, услышав в ответ юношеский голос.
– Спасибо, что разбудил! – отозвался на вежливый стук Мартин. Консьерж тихо охнул и быстро скрылся на верхних этажах гостиницы.
Из-за малого времени на сон ощущалась некоторая вялость, и Мартин, не давая себе заснуть, с силой постучал по стенкам.
– Наконец-то! – услышал он радостный возглас Анюты. – Я уже замучалась ждать, когда вы придете меня будить, сони-засони! Нормальные люди давным-давно коров подоили и вывели их на пастбище, а вы все дрыхнете и дрыхнете.
– Иван, – Мартин постучал по противоположной стене, – ты проснулся, или нужно особое, царское приглашение?
– Мне нужны покой и отдых! – отозвался я. – Я бы выспался, если б не ругань с третьего этажа средь ночи.
– Хорош спать, твое величество! Я откинул одеяло.
За столиком консьержа сидел управляющий. Держа в руке развернутый листок, он перечитывал его раз за разом и задумчиво поглядывал на часы.
– Ну у вас и гостиница! – услышали мы знакомый голос. Вчерашний незнакомец не особо сердито отчитывал несчастного консьержа. – Сколько я мотаюсь по мирам, но такого еще ни разу не встречал!
– Это не мы! – отвечал дрожащим голосом консьерж. – И вообще, вас там не должно было быть, у вас семнадцатый номер, а не трид…
– Какая разница? – напирал незнакомец, – Кто-то вломился ко мне среди ночи и чуть не придушил! Хорошо, что я всегда готов к неожиданностям и вышвырнул злодея в окно. Но я не понимаю, что за люди после падения с третьего этажа встают на ноги и, громко матерясь, убегают в ночную тьму? А вы при этом делаете вид, что так и должно быть.
– Извините, но я еще одного человека должен разбудить! – Консьерж попытался улизнуть от неприятного разговора.
– Для начала верните мне деньги за испорченную ночь! – потребовал незнакомец. – И я убираюсь отсюда!
– Но вы…
– Альфред, подойди сюда! – стальным голосом потребовал управляющий. Консьерж сиганул вниз по лестнице и встал перед управляющим по стойке «смирно». – Я прочитал твою записку, Альфред.
– Какую записку?! – удивился консьерж. Управляющий пристально посмотрел на подчиненного, показал сложенный пополам листок.
– Вот эту!
Консьерж вгляделся и покраснел. Потом побледнел, явно не зная, какую цветовую гамму выбрать по случаю.
– Должен признать: твой способ воздействия на меня крайне остроумен и необычен! – Управляющий развернул листок. – Особенно меня потрясла последняя строчка. Я долго думал, что ты хочешь сказать, и лишь по прочтении финальной фразы понял, в чем заключался твой грандиозный замысел!
– Ка… какая последняя строчка? – пролепетал консьерж.
– Вот эта! – Управляющий устроился удобнее и выразительно озвучил приписанное Мартином предложение: – «Именно эти слова я скажу вашей супруге, если вы не примете на работу мою жену в качестве моего же помощника по смене!»
У консьержа вытянулось лицо.
– Ты заботишься о семье настолько, что не желаешь расставаться со второй половиной ни днем ни ночью? – поинтересовался управляющий. – Поздравляю, ты растешь в моих глазах!
– Я…
– Против лома нет приема! – Управляющий сложил листок вчетверо и положил в нагрудный карман. – Так и быть, я принимаю твою жену на работу. В следующую смену приходишь вместе с ней, а я объясняю, в чем будут состоять ее обязанности.
– Но… – Присутствие жены ставило огромный жирный крест на прогулках с незнакомками, и Альфред чувствовал, как земля медленно уходит из-под ног. – Может, не надо?
– Какой-то ты непостоянный… – погрозил пальцем управляющий. – Первое слово дороже второго, и твое желание выполнено. Но предупреждаю в первый и последний раз: чтобы таких писем больше не было! Увижу – набью морду безо всяких разговоров! Намек понятен?
– Мне…
– А теперь беги будить постояльца из пятьдесят третьего номера: время к половине восьмого идет! Учти, если он потребует деньги за то, что проспал и не попал на важную встречу, я выплачу их из твоего жалованья!
Консьержа как ветром сдуло. Мы переглянулись: похоже, кто-то там, наверху, сумеет-таки получить обещанные нынешней ночью девять золотых монет.
Вчерашний незнакомец увидел нас и, приветливо улыбнувшись, подошел поздороваться:
– Ну и номер вы мне вчера подсунули!
– А что случилось? – спросили мы.
– Да какой-то мужик ворвался среди ночи и стал кричать: кто меня сюда направил и где карта? И еще добавил, чтобы я не смел приближаться к тому месту, в которое стремлюсь попасть.
– А что за место, если не секрет?
– Берег Черного моря!
– Псих какой-то…
– Не то слово! Край непуганых сумасшедших…
– Подробнее можно? – попросил управляющий. – Ничего подобного у нас до сих пор не случалось!
– Запросто! – отозвался незнакомец. Подхватив стоявший у стенки стул, он переставил его к столу, сел и закинул ногу на ногу. Управляющий подался вперед. – Лежу я, значит, отдыхаю, и вдруг слышу: скребется кто-то. Вот, думаю, заведение: то денежки вручают, то ломятся, чтобы их прикарманить! Не гостиница, а парк сюрпризов! Ну что, развлекаться – так развлекаться. Не удастся выспаться, так хоть настроение подниму! Лежу, значит, жду, когда воришка перестанет измываться над допотопным замком и приступит к поискам денег, пока я изволю наслаждаться сновидениями. Смотрю полуприкрытыми глазами и вижу: входит худой мужик и озирается по сторонам. Ни разбойничьей маски, ни полосок краски, ничего ровным счетом – лицо открыто. Я даже засомневался в том, что он решил меня обокрасть. Думаю: ошибся номером человек, теперь не поймет, где находится. А нет, оказывается, не ошибся. Увидел мой плащ, встряхнул его и положил на место. Значит, не воришка. Но и на уборщика не похож. Для чего тогда пыль с плаща стряхивает? А он что-то высматривает, но не деньги, потому что кошелек лежит на видном месте и мужик на него – ноль внимания. То есть сначала-то он в него заглянул, но не взял ни гроша! Заинтриговал он меня, честное слово! Уже предполагаю, что ему нужен меч. Но он и до меча не дотронулся, издали посмотрел и отвернулся. Даже обидно стало, как будто у меня с собой не смертоносное оружие, а деревянная сабелька! А пока я размышлял над мотивами его действия, он подскочил к кровати и вцепился мне в горло. Увидел, что я открыл глаза, и прорычал: «Не вздумай идти туда, куда держишь путь!» Рычит, душит… следы видите? – Незнакомец показал на горло, где виднелись красные, но достаточно блеклые следы. – А я так надеялся досмотреть сны! В общем, вскочил я да как треснул ему между глаз! Он вышиб раму, вылетел в окно и упал на землю. Но не распластался безжизненно, а вскочил, разорался последними словами и убежал. Вот так. А теперь кто-нибудь мне объяснит, что это было?