Управляющий сидел с кислой миной: следы на земле полностью подтверждали слова постояльца, и возразить было нечего. Незнакомец встал.
– Каким образом вы предпочтете принести извинения за происшествие в вашей гостинице? – спросил он. – Определенным количеством добрых слов или расплатитесь золотыми монетами? Я человек не гордый, могу обойтись и добрыми монетами. Ваш выбор?
Три монеты легли на стол. Управляющий молча посмотрел на незнакомца.
– Маловато будет! – вздохнул тот.
– А сколько бы вам хотелось получить в качестве компенсации?
– Двести пятьдесят или триста тысяч монет золотом высшей пробы подойдут лучше всего!
У Анюты отвисла челюсть: она не знала, что на свете бывают такие суммы.
Управляющий подпер голову руками и вздохнул.
– У нас нет столько денег! – спокойным голосом ответил он.
– Жаль. Тогда придется взять это… – Незнакомец сгреб со стола монетки. – Всего вам наилучшего, дама и господа! Здорово у вас тут: при входе платишь золотой, при выходе получаешь три. И еще ваши пять, молодые люди! Вы знаете, я предлагаю нам чаще встречаться в этой славной гостинице! Да, молодые люди, чуть не забыл… я так и не сумел вспомнить, где делают такие монетки: времени уже не было на воспоминания, как вы догадались! Возьмите.
Он протянул Анюте монетку и вышел. Мы тоже выскочили на крыльцо: с лестничного пролета доносилась ругань постояльца из пятьдесят третьего номера, требовавшего девять золотых монет. Консьерж возмущался наглостью клиентуры на чем свет стоит, и человек отвечал ему полной взаимностью. Управляющий с тоской поглядел в свой кошелек, и это было последнее, что мы увидели, перед тем как закрылась входная дверь.
– Вы загляните в библиотеку, а я похожу по рынку, поспрашиваю у людей, что к чему, – сказал я, – Нам необходимо более быстрое средство передвижения, и кто-нибудь должен знать, где его можно найти.
– Ты о чем?
– О ковре-самолете.
Мимо нас проскакал тот самый незнакомец на вороном коне. Плащ с развеселой черепушкой трепетал на ветру и, казалось, подмигивал нам.
– И все-таки я о нем где-то слышал… – задумчиво пробормотал Мартин.
– Вспоминай, потом расскажешь!
– Непременно.
Глава 5
НЕЖДАННО-НЕГАДАННО
– Сынок, зачем тебе ковер-самолет? – спрашивала меня старушка – божий одуванчик. – Глянь, какие скатерти-самобранки: льняные, крепкие, с узорами – на века хватит! А ты о каком-то ковре лопочешь. Нет их давно, никто не делает!
Продавцы и покупатели в вещевом ряду уже не торговали, а открыто слушали, о чем я пытаюсь договориться с пожилой купчихой. Именно так и было: я пытался, а она договаривала, находя на каждое мое слово пятнадцать своих.
И с чего я решил остановиться около ее прилавка?
Кажется, увидел скатерти со знакомыми рисунками, как во дворце, и на миг притормозил. Этого оказалось достаточно, чтобы скучавшая от отсутствия покупателей старушка вцепилась в меня мертвой хваткой. Профессиональная торговка, она была готова заманить любого прохожего не хуже морской сирены. У нее не было ни чарующего голоса, ни былой красоты, но хватки и словарного запаса с лихвой хватало чтобы заменить недостающее.
– А в чем дело? – недоумевал я.
В моем активе значилось аж двадцать часов летного времени. Я выделывал на ковре-самолете немыслимые пируэты и заставлял маму хвататься за сердце, а отца – за ремень: они боялись, что я погибну, совершив фатальную ошибку при большой скорости. Торговка твердила то же самое. И добавляла, что наилучшим транспортом были, есть и будут резвые скакуны. Здесь уже я мог с ней не согласиться, но старушка меня и слушать не желала, уповая на прожитые годы, личный опыт и сплетни товарок.
Отец вроде бы смотрел на мои чудачества сквозь пальцы и почти ничего не говорил, но, когда ковер пришел в негодность, не стал покупать новый. У ковров имелось уязвимое место: их обожала моль. И когда отцу доложили о том, что убранный на зиму в кладовую ковер обглодали прожорливые насекомые – уверен, что они переборщили с определением, ибо столько моли у нас отродясь не водилось, – то получили приказ его сжечь. В тот же день остатки ковра предали огню, и мое желание пролететь над облаками стало несбыточным, а летные часы навечно остановились на двадцати.
– Скатерть тебе всегда пригодится, родимый! – в сотый раз повторяла торговка. Болтовня служит процветанию торговли, и купцы были готовы на многое, лишь бы отдать в хорошие руки товар и забрать из этих рук хорошие деньги. – Смотри, сынок, ручная работа! Купи, не пожалеешь!
Вот настырная торговка.
– Ладно, белую давай! – потребовал я: рассматривая выложенный товар, я не заметил однотонной ткани. – Без узоров.
– Зачем тебе такая гадость? Бери цветную! – прозвучал бесплатный совет. – Вот, смотри, какие замечательные узоры!
– Белую! – уперся я. Клиент всегда прав, хотя за это его хочется медленно придушить. Старушка уговорила меня раскошелиться, теперь моя очередь уговорить ее продать то, что нужно мне, а не ей.
Хотя зачем оно мне нужно?
– Не понимаешь ты прекрасного, глупый недоросль! – укоризненно проворчала старушка. – Смотри: ручная вышивка, идеальная работа…
– Давай простую скатерть! – повторил я.
– Не дам! – отрезала старушка. – Не порти обеденный стол монотонной белизной, бери с узорами!
– Белую! Эту случайно заляпают – и кранты узорам!
– Тебя не переспоришь! – всплеснула руками торговка. Порывшись среди коробов, она выхватила белую скатерть и с сожалением протянула ее мне. – Белее не бывает!
– Как она работает? Старушка расплылась в улыбке.
– Очень просто, – объяснила она. – Проголодался – расстилаешь ее и говоришь: «хочу есть» или «хочу пить»! И будет тебе то, что пожелаешь! Что в нее заранее положишь, то и появится, понимаешь?
– М-да… – пробормотал я, – а просто так нельзя?
– Просто так нельзя! – ответила старушка. – Что положишь, то и съешь. Но зато хранимое не портится.
– Серьезно?
– А то! – кивнула старушка. – С тебя пять золотых.
– Сколько?!
– Пять!
– А не много?
– Если дорого – продам в кредит! – обрадовала старушка.
– Это еще что такое? – изумился я.
До сих пор не приходилось слышать подобных слов.
– Это значит, что платишь в два приема: отдаешь деньги, сколько есть, и бежишь домой за остатком.
– А если у меня и дома нет денег?
– Собираешь у соседей, приносишь ко мне и получаешь скатерть.
– Лучше я сразу заплачу.
– Как пожелаешь, молодой человек!
Скатерть очутилась у меня, и кошелек стал легче еще на пять золотых. Такими темпами тратить денежки – никаких резервов не хватит! Придется немного облегчить городскую казну перед уходом. С ощущением безграничного счастья из-за того, что сумел избавиться от назойливой старушки, я отправился дальше по рядам.
Купцы были удивлены моими вопросами о летающих коврах.
– Когда-то, – отвечали они, – ковры завозили из жарких стран, но с тех пор утекло много воды и мода на них прошла.
Обойдя рынок и увидев десятки ковров, среди которых не было ни одного летающего, я переключился на поиски сапог-скороходов. Но и здесь меня ждала неудача: привезенную в первый раз за тридцать лет крохотную партию раскупили в один миг.
Мне предложили вместо сапог подковы-скоробеги, но я, подумав над предложением, решил отказаться. Конь, понятное дело, поскачет быстрее ветра, но стоит мне с него сойти, а ему в это время сделать один-единственный шаг, как он исчезнет – не увидишь куда. То есть к подковам требуются те же самые сапоги-скороходы, чтобы догнать коня. А попадется дремучий лес на пути – опомниться не успеешь, как окажешься по уши в ветках, листьях или иголках. Koвеp-самолет неизмеримо лучше – ему на пути разве что стая птиц попадется. Или летающие тарелки. Люди говорят, что еще шестьдесят лет назад они часто носились по небу, но профессора считают, что это баловала нечисть. Теперь ни человечков, ни тарелок не увидишь. Ходят слухи, что они до сих пор летают, но свидетелей, готовых присягнуть, еще меньше, чем слухов. То есть и вовсе нет.
У нас шутили, что тарелочники за прошедшие годы поумнели и теперь не оставляют свидетелей полетов в живых.
– А ты все-таки набей на обувь подковки! – воскликнул купец. – Смотри, какие они легкие, удобные, а уж цокают – заслушаешься! На тебя все девушки смотреть будут!
– Угу! – буркнул я. – Будут стоять в сторонке и ахать, увидев, как мимо них на большой скорости пробегает цокающий царевич.
– Царевич?! – изумился купец.
Он сузил глаза и пристально вгляделся мне в лицо. Серьезность быстро сменилась удивлением.
– Царевич Иван, это точно вы? – не веря своим глазам, переспросил он.
– Медальон видите? – спросил я. Купец ахнул:
– Ваше высочество, сделайте богоугодное дело: смените портретиста при дворе. Так, как он вас изур… изобразил на портрете, я с портретами врагов при всем желании сделать не сумею!
– Серьезно? – опешил я: портретист во дворце отличный, он при желании буквально в три линии изобразит любого. У него настоящий талант! – Вы уверены, что видели не подпольно нарисованный портрет – копию с оригинала?
– Теперь думаю, что именно копию и видел. – Купец покачал головой. – Никогда бы не подумал, что человеческое лицо можно так исказить! Далеко ли путь держите, царевич? Как я догадываюсь, вы путешествуете инкогнито, не привлекая к себе внимания?
– Правильно догадываетесь, – кивнул я. – Между прочим, и вашего тоже!
Купец смутился и опустил взгляд. Потеребил кошелек на поясе, привычно проверяя наличие и сохранность собственных капиталов.
– Извините, царевич, буду нем как рыба! А подковки все-таки купите: в путешествии многое случается. Возьмите, недорого!
– Недорого – это сколько? – уточнил я.
У покупателей с продавцами испокон веков сложились разные понятия о дешевизне товаров.
– Две монеты и автограф, – предложил последнюю цену купец.
И в самом деле недорого.
– Договорились!
С рынка я ушел с двумя полными сумками и думал, что не зря оставил коня в гостиничной конюшне. На нем быстрее, слов нет, но вы бы знали, сколько здесь хитрых старушек, норовящих выскочить из-за телеги и сигануть под копыта, чтобы пострадать и за это стрясти много денег с невнимательного наездника. В больших городах хитрецов развелось – будь здоров! Своими руками ничего делать не умеют и не хотят, а роскошно жить охота. Вот и выкручиваются как могут, пока лошади копытом не засандалят.
Жаль, руки устают: количество необходимых вещей оказалось непомерно большим, и у каждого купца находилось веское слово в пользу покупки его товара. Но самого главного – ковра – я так и не обнаружил.
Вспомнилась летающая тарелка из сна. Вот что помогло бы мне преодолеть огромные расстояния, отыскать яблоки и вернуться домой. И где их черти носят, тарелочников несчастных? Наверное, все-таки вымерли: не зря зелеными ходили – видимо, сильно укачивало в полете.
Я прошел большую часть пути до гостиницы, когда почувствовал себя полным идиотом: купцы настолько запудрили мне мозги, что я совершенно забыл о свойствах скатерти-самобранки. Закинуть в нее купленное и нести спокойно, не спотыкаясь о собственные сумки при каждом шаге!
Я расстелил на траве скатерть и недолго думая поставил на нее обе сумки разом.
– Ням! – приятным голосом ответила скатерть, и сумки исчезли в один миг, словно их никогда и не было.
– Ням? – машинально повторил я, приподнимая скатерть. Внизу, как и раньше, была только трава. Сумки оказались где-то там, в небольшом пространстве над и под скатертью. Я потер лоб. Торговка, расписывая свойства скатерти, умудрилась ни словом не обмолвиться о принципе работы ее творения. Готов поклясться, что в иных странах торговку запросто обвинили бы в колдовстве!
Я поднял скатерть – ее вес остался таким, как и раньше, не изменившись ни на грамм. Вот это новость! Кидай в нее что пожелаешь и носи на здоровье: никто знать не будет, что ты идешь с огромным багажом.
Эх, зря я не спросил у торговки, сколько продуктов вмещается в одну скатерть! Придется проверить экспериментальным путем.
Но не сейчас.
Кстати… А как вызволить сумки?
Я присел и уставился на белую ткань с полосками от сгибов.
Накрахмаленная.
– Хочу есть! – потребовал я. Скатерть покрылась рябью и кольцами увеличивающихся кругов, напоминая круги на воде, после чего прозвучал знакомый голос:
– Что пожелаешь?
Проверим работоспособность официанта.
– На первое – первую сумку, а на второе – вторую!
Первый заказ сделан.
– Будет исполнено! – отозвалась скатерть. – Сумки подогреть перед едой, или предпочитаете съесть их холодными?
– Конечно холодными! – Меня прошиб холодный пот, едва представилось, во что превратится содержимое сумок при нагревании. Куча дыма от сгоревших вещей обеспечена, и получится, что я потратил кучу денег на то, чтобы пустить их на ветер. – Сумки только так и едят, они холодными вкуснее!
Слава богу, меня никто не слышит в этот момент!
Скатерть вновь пошла рябью, и две сумки медленно выплыли из тканевых глубин. Я схватил их, не дожидаясь, пока они полностью вытолкнутся из скатерти, но скатерть потянулась следом и упала на траву, после того как полностью выставила сумки из собственных недр. Я вытряхнул купленное на траву: ничто не пропало, все в целости и сохранности.
Зашибись, как говорил незнакомец.
Удивляюсь, почему во дворце никто не пользуется скатертями-самобранками? Сколько места освободится! Яблоки прекрасно себя почувствуют внутри мягкой скатерти, и там их поместится куда больше, чем в обычных ящиках. Пусть не в сто, так в двадцать раз. На рынки перевозить удобно. Положить скатерть, произнести заветное слово – и смотреть, как на прилавке появляется высоченная пирамида из отборных и душистых яблок. Сказка! Мечта торговца!
Приеду домой – обязательно об этом расскажу. Отец не должен упустить шанс приобрести новую разновидность тары – она станет самой популярной в мире! А торговку, или хозяйку скатерти, поставить во главе производства и дать титул графини – чтобы секрет изготовления скатертей ни одна собака не выведала.
Вот смешно, если торговка сама не знает о свойствах скатерти хранить в себе не только продукты, но и вещи! Свой товар она держала во вполне обычных коробах, по старинке.
Точно, не знает! Иначе давно рассказала бы об этом коллегам по цеху и ныне отбивалась бы от тысяч покупателей, мечтающих купить у нее скатерть. Самую завалящую, бракованную, с дырочками, но рабочую – в хозяйстве пригодится! Явно человек не осознает, что именно продает.
Но пусть останется в неведении до моего возвращения с грузом молодильных яблок. А мне можно не мелочиться: могу унести их целую тонну, а благодаря скатерти груз отлично сохранится!
Я на самом деле проживу тысячи лет, хи-хи, кто бы мог подумать! Повидаю мир, пройду по каждому закоулку. Совершу основательное кругосветное путешествие, обойду землю вдоль и поперек и напишу такие книги о дальних странах, что остальные путешественники лопнут от зависти!
Закидав купленное на скатерть, я дождался, когда оно утонет в ее глубинах. Вещи исчезали одна за другой, но скатерть не потяжелела ни на грамм. И сумка, куда я положил сложенную скатерть, стала значительно легче прежнего. Пеший ход снова стал удобным и приятным.
Я дошел до библиотеки за пять минут, чувствуя себя на подъеме. Про тайну скатерти никому не скажу, сделаю вид, что она ничем не отличается от обычных, и буду наслаждаться мелкими шуточками, когда в голой степи начну что-нибудь доставать из пустой сумки.
Хм… похоже, я понял, как работают шляпы волшебников. Им тоже известен секрет скатерти!
Читальный зал был пуст. Книги лежали там, где мы их вчера оставили, в дальнем углу сидел ранний посетитель, но ни Анюты, ни Мартина я не увидел. Либрослав тоже не показывался, что было странно: вчера он мельтешил перед нами так, что мне казалось, будто здесь работает куча близнецов.
Я зашел в его кабинет.
Либрослав сидел в кресле-качалке, его глаза были закрыты.