– Тебе в твой мир не нужны помощники?
– Пока нет. Сейчас мне от них вместо помощи будет только вред. А вот когда я пойду за оружием, скорее всего, помощь понадобится.
– И чем вы намерены заняться в первую очередь?
– Я думаю взять с собой Сантора и сходить в наш замок. Посмотрю, как управляющий наладил его ремонт, и захвачу оттуда необходимые книги для школы и травы для приготовления отвара. А потом подготовлюсь и уйду в свой мир.
– А как вы туда пойдете, если у вас нет родителей, а вы сами еще несовершеннолетняя? Родственники хоть есть?
– Родственники есть, но к ним идти нельзя. В моей стране для таких как я есть специальные дома вроде вашей школы магии. Там детей воспитывают и учат разным наукам, а по достижении совершеннолетия помогают устроиться в жизни. Вот в такой дом я и пойду.
– И вас потом оттуда выпустят? – спросил Аниш.
– Конечно нет, – засмеялась Ира. – Я уйду оттуда сама, как только выучу язык. Там меня некому будет остановить.
– Если у вас, ваше величество, больше нет вопросов, а дочь собралась в замок, нам лучше уже уехать домой, – сказала Райна. – леди Аглая едет с нами, или вы передумали?
– Едет! – поднялась со своего места шура. – У вас найдется в конюшне место для моей кобылы?
– Сантор, ты мне поможешь? – спросила Ира воина, когда он возвращался из конюшни, куда отводил после поездки своего жеребца.
– Конечно, миледи. А что нужно сделать?
– Я хочу сходить вратами в наш замок и кое-что из него принести. Вес будет немаленький, к тому же у меня нет твердой уверенности в том, что в замке сейчас те, кто должен быть, так что твое присутствие точно не помешает. И давай договоримся на будущее. Нам с тобой еще не раз придется ходить в разные места и вообще быть вдвоем. На людях можешь называть меня и миледи, и баронессой, но наедине я для тебя только Рина, а если для тебя не трудно звать меня Ирой, будет совсем хорошо. Коротко и мне приятно.
– Договорились, – кивнул он. – Вы туда берете какое-нибудь оружие?
– Сейчас нет смысла, – ответила она. – Там должны быть только рабочие, которые ремонтируют замок, ну и, может быть, уже прибыла дружина. Раньше непременно что-нибудь взяла бы, сейчас мое оружие в другом.
– Ну а я, с вашего позволения, кое-что захвачу. Подождите, я сейчас вернусь.
Он убежал в дом и почти тотчас же вернулся. К неизменному мечу на поясе прибавился длинный кинжал и несколько метательных ножей.
– Я готов, когда идем?
– Да сейчас и идем. Я открою врата, и ты сразу же иди, а я следом за тобой.
Сантор никогда не ходил вратами, но без колебания вступил в разноцветный вихрь, слегка блеклый в ярком солнечном свете. Следом пошла Ира, мгновенно очутившись на своей грибной поляне, где никем не тронутые лежали камни маяка.
– Нужно обойти замок и зайти с главного входа, – сказала она озирающемуся воину. – Сразу же и посмотрим, кто здесь сейчас обитает.
Обитали только каменщики, которые сейчас разбирали остатки обвалившихся стен, очищая и складывая в штабель уцелевшие каменные блоки. Дружины в замке пока не было, а управляющий пару дней как отбыл по каким-то делам в город.
– Ну и мы здесь тогда задерживаться не будем, – решила Ира. – Сейчас я отберу все необходимое и прямо отсюда вернемся.
Она забрала из тайника нужные книги, положила их в сумку и вручила Сантору, а себе взяла необходимые травы, посуду для приготовления отвара и кое-какие свои вещи, которые не брали в дорогу.
– Все, уходим, – сказала девушка, активируя врата. – Порядок движения тот же – ты идешь первый.
– Все принесла, – довольно отчиталась Ира Райне. – Эти книги нужно будет завтра отправить в школу. Я думаю, можно это поручить Сантору, а тебе лучше наварить зелья впрок. Под заклятием оно прекрасно сохранится. Посуду из лаборатории я тоже прихватила. Еще взяла кое-что из своих вещей. В замке сейчас работают каменщики. Пыль до неба, так что Виктор правильно сделал, что пока не привел дружину. Нечего им там дышать всякой гадостью.
– Меня сейчас замок не интересует, – сказала Райна. – Когда и как ты думаешь идти к себе?
– Да поужинаю и пойду. Который там час, мы все равно не знаем, да и не так это уж важно. Когда мы последний раз выглядывали на Землю, там была ранняя весна, я тогда в трико чуть не околела, а сейчас должно быть начало лета, так что в костюме будет нормально. Я с собой ничего брать не буду, все равно заберут. Иду в районный отдел милиции и изображаю частичную потерю памяти. Где была, что делала – ничего не помню.
– А если они поймут, что ты на самом деле им просто врешь?
– Это не так-то легко сделать. Во-первых, я сама себе это внушу на первое время, а, во-вторых, ничего за мной преступного нет, а ребенка в любом случае не станут так мурыжить, как взрослого. Меня ведь даже гипнозом не пробьют. В конце концов, я всегда смогу их мягко подтолкнуть к нужному мне решению.
– Что-то у меня сердце не на месте, пожаловалась Райна. – Ты уходишь, а я в случае чего совершенно ничем не смогу тебе помочь.
– Не беспокойся, ничего со мной плохого не случится. В самом крайнем случае просто придется оттуда сбежать и искать потом другой способ изучения языка.
Врата она открыла на одной из аллей городского парка культуры и отдыха, где часто гуляла во время запоев матери. Было вечернее время, и отдыхающих она не увидела. Несмотря на вечернее время, в костюме было тепло, пожалуй, даже жарко. Значит, сейчас уже конец июня или уже июль. До закрытия ворот оставалось еще немало времени, поэтому она не спеша шла к выходу, неосознанно оттягивая тот момент, когда придется переступить порог родного районного отдела милиции. Немного подумав, она решила идти в него. Все равно, скорее всего, после опознания доставят сюда, по последнему месту жительства. Так зачем доставлять лишнюю работу людям и ждать самой?
В воротах стоял какой-то дед, который почему-то проводил ее подозрительным взглядом. На улице перед входом прохожих почти не было. Значит, сегодня будний день, в выходные в хорошую погоду у парка было многолюдно. Она положила в карман мелкие деньги на транспорт, но пять кварталов до отдела прошла пешком и еще немного постояла перед входной дверью, прежде чем решилась ее открыть.
Николай Маврин читал свежий номер Роман-газеты, когда в прихожей зазвонил телефон.
– Коля! – крикнула жена, которая возле аппарата занималась обувью. – Подойди, тебе звонят с работы.
– Николай? – раздался в трубке голос его начальника. – Нашлась пропавшая Волкова. Заявилась в Ленинский райотдел и заявила, что не имеет ни малейшего понятия, где ее носило целый год. Сама сытая, одета в стильный брючный костюм, а в кармане только рубля два мелочью. Ты вел ее дело, тебе и карты в руки. Я выслал за тобой машину, минут через десять будет. Сам определись на месте, что с ней делать. Хотели отправить в детскую комнату, а инспектор свалился с простудой. Умудрился летом подхватить воспаление легких, а замены пока нет. И у соседей детская комната сейчас занята. Степанову я позвоню сам. Они тогда ею очень интересовались в связи с каким-то золотом.
Через двадцать минут он уже шел по прокуренному коридору в свой кабинет, куда должны были привести девчонку.
«Не могла найтись на несколько часов раньше, – с досадой думал он об Ирине. – Куда ее сейчас пристроить? Не заставлять же ребенка ночевать на стульях».
Первым делом он открыл форточку немного проветрить кабинет. Сам Николай не курил, но днем к нему то и дело забегали сотрудники с зажженными папиросами. Из уважения к некурящему товарищу они вынимали папиросы изо рта и держали их в руках, отчего они воняли ничуть не меньше. Он уже давно перестал с этим бороться, стараясь почаще проветривать прокуренный кабинет, а летом днем вообще не закрывал форточку. В дверь для порядка постучали, и на пороге появилась знакомая по многочисленным фотографиям личность, в сопровождении старшего сержанта Тагашова.
«Какие там четырнадцать лет!» – подумал он, глядя на элегантную, уверенную в себе девушку со вполне зрелыми формами, которая зашла в кабинет, поморщилась от запаха табака и без приглашения уселась на один из двух стульев, стоящих у его письменного стола.
– Здравствуйте, – сказала она приятным голосом. – Это вы капитан Маврин? Мне сказали, что вы меня искали. Как видите, я сама нашлась.
– И где же ты, Ирина, жила целый год? – спросил он, заранее зная, что она ему ответит.
– Не помню, – равнодушно ответила она. – Последнее, что я помню – это тот вечер, когда забрали мать. А потом я как очнулась. Стою возле парка и не могу понять ни как здесь очутилась, ни откуда на мне этот костюм. Идти было некуда, поэтому пошла к вам.
– И тебя совсем не волнует, как ты провела прошедший год?
– Конечно, интересно, но для чего волноваться? Это вернет мне память? По моим ощущениям ничего плохого со мной не произошло. Сможете обо мне что-нибудь узнать – хорошо, не сможете – я это как-нибудь переживу. Все равно для меня отсюда только одна дорога – в детский дом. Тетке меня никто не отдаст и жилье им тоже не увеличат. Хотя нашу квартиру государство забрало.
Что-то в ее рассуждениях его царапнуло, но что именно он сразу не понял.
– Государство дало, государство и забрало. Ты лучше постарайся вспомнить о своем походе с некой старушкой к одному коллекционеру. Завтра тебя об этом наверняка спросят.
– Конечно, – усмехнулась Ира. – Когда родителям давали квартиру, ее давали и на меня. А потом забрали вместе с нашим барахлом. Взамен мне дадут койку в детском доме. По-вашему, это равноценная замена? Когда меня туда повезут?
– Сегодня уже поздно, поэтому, где ты будешь жить, решим завтра, – он на мгновение замер, а потом сказал то, чего до того говорить не собирался. – Не хочешь эту ночь провести у меня дома? Сын в пионерлагере, так что мне тебя есть куда положить. А завтра утром с тобой продолжим.
– Почему бы и нет? – сказала она по-прежнему равнодушно. – Все лучше, чем у вас в отделе. Все прокурено, а я запаха табака не переношу. А за приглашение спасибо. А по поводу старушки... Что-то такое было, но что именно не вспоминается.
Дежуривший сегодня старший лейтенант Аджамян поначалу заартачился, когда Николай сообщил ему, что до утра забирает девочку с собой. Потом он на мгновенье замер и махнул рукой:
– Под твою ответственность.
– Ясное дело, под мою. Послушай, Гарик, будь другом, подкиньте до дома, а то мне с девочкой на перекладных добираться не меньше часа.
Тот было вскинулся сказать что-то об использовании служебного транспорта в личных целях, но тут же почему-то согласно кивнул.
– Там у крыльца должен стоять Семеныч. Скажи ему, что я в курсе. Только машину не задерживай.
Напрямую их довезли минут за десять, и вскоре Николай уже пропускал Ирину в прихожую, где их встретила предупрежденная по телефону жена.
– Возьми тапочки, – сказала она девочке. – И проходи в комнату. Кушать хочешь?
– Нет, спасибо, – ответила Ира. – Я и раньше не хотела есть, а в отделе меня еще чаем с печеньем угостили.
– Я вижу ты устала, – сказала Галина. – Я постелила тебе в комнате сына. Если захочешь покупаться, скажи, я включу колонку. Туалет сама найдешь. Тебе что-нибудь нужно?
– Нет, спасибо большое. Я действительно устала и хочу спать.
– Откуда она такая взялась? – часом позже спросила жена, когда они уже лежали в постели. – И сколько, ты говоришь, ей лет?
– Она пропала год назад в возрасте чуть больше тринадцати лет. Мать осудили за пьяную драку, в результате которой она зарезала мужа. Там еще были какие-то смягчающие обстоятельства, но все равно срок она получила приличный. А Иру с того вечера видели только один раз. Она пришла к знакомому коллекционеру и продала ему горсть золотых монет. Теперь припоминаю, что монеты были какие-то необычные. Уникальная чеканка и изотопный состав какой-то дикий. В монеты, которые у коллекционера изъяли, вцепились ученые, а нас посетили ребята из комитета. Но ни самой Иры, ни той старушки, с которой она приходила к коллекционеру, найти так и не удалось. А теперь она пришла сама и утверждает, что не помнит где была и что делала.
– Что-то с ней не так, Коля, – сказала Галина. – Я могу голову отдать на отсечение, что эта, с позволения сказать, девочка заткнет за пояс многих моих гимнасток. Ты видел ее плечи? А как она ходит, какая пластика? И где ты видел девчонок ее возраста с таким бюстом?
– Приходилось.
– Ага, небось деревенские из тех, которых можно использовать вместо трактора. Да, такие, хоть и редко, еще попадаются. Но она-то городской ребенок. И кость у нее тонкая. Откуда тогда такие мышцы, какие вряд ли можно наработать за год? И еще, ты заметил, как она держится?
– Равнодушно она держится. Похоже, что ей все по фиг.
– А я думаю, что это не равнодушие, а непробиваемая уверенность в себе. И еще, мне кажется, что она вам врет. Все она знает где была и что делала.
– И что дальше? Как из нее предлагаешь эти знания тянуть? Клещами? Кроме тех монет за ней ничего нет, да и там покупатель говорил, что монеты продавала старушка, а Ира только привела ее к нему. Как на нее давить? Родителей нет, зацепить ее совершенно нечем. Она мне сегодня так и сказала, что ей все равно, что мы накопаем, поскольку для нее финалом в любом случае станет детский дом. И еще она обижена на государство за отобранную квартиру. Высказалась в смысле того, что в счет ее части жилплощади могли бы дать квартиру побольше ее тетке, а она тогда могла бы жить у родственников, а не...
– На наше государство обижаться глупо. Хотя по-человечески ее можно понять. Тебе-то как пришла в голову мысль притащить ее домой?
– Я довольно долго занимался ее поисками, – неуверенно начал оправдываться Николай. – Вроде не совсем посторонний человек. А провести ночь в отделе на стульях...
Они оба замолчали, словно к чему-то прислушиваясь, потом молча улеглись и заснули. Утром никто из них об этом разговоре уже не вспомнил.
Утром они позавтракали, после чего Николай повез свою подопечную в отдел. Он не успел подняться с Ирой в свой кабинет, как был перехвачен капитаном Степановым из КГБ. Именно этот офицер работал от комитета по делу о непонятном золоте.
– Что же это вы, Николай Васильевич, самовольничаете, – недовольно сказал он. – Ладно, с вами пусть разбирается ваше начальство, а девочку мы забираем с собой. Все материалы для закрытия дела о пропаже будут вам переданы позже. Идемте, Ирина.
Глава 13
Здание, куда ее привезли, Иру разочаровало. Наверное, если бы не ее новые возможности, она чувствовала бы дрожь в коленках. Попадая в эти стены, любой человек обычно испытывал волнение вне зависимости от того виноват он в чем-то или нет. Чего же тогда ожидать от девчонки, которой она была в глазах окружающих. Она же испытывала лишь небольшое любопытство, которое быстро прошло, сменившись безразличием. Ее пытались уговаривать, на нее пытались давить.
– Зря вы не хотите идти нам навстречу, Ирина, – говорил ей один из сотрудников. – Золото, которое было продано с вашей помощью, обладает рядом уникальных физических свойств. Не желая с нами сотрудничать, вы тем самым наносите ущерб интересам государства. А ведь оно вас вскормило и воспитало, дало образование!
– Вскормили меня мои родители, а за все остальное из их зарплаты постоянно удерживали деньги, – огрызнулась Ира. – Я нашему государству ничего не должна, а если какие долги и есть, я их отработаю после окончания школы. А о золоте я все равно ничего не знаю. Помню только, что куда-то ходила с какой-то старухой.
Ей надоела психологическая обработка, которой ее подвергали уже часа четыре, поэтому она не скрывала злости.
– Зря вы так, – покачал головой сотрудник. – Если вы не хотите помочь нам, с какой стати нам помогать вам?
– А чем это, интересно, вы можете мне помочь?
– Если наша с вами работа приведет к реальному результату, можно рассмотреть вопрос вашего поселения у родственников. Поменять им квартиру для нас большого труда не составит.