Палач положил узелок с лекарствами возле кровати больного. Каперед придвинул лавку, уселся рядом и задумался.
Местный лекарь не мог многого прояснить, как-то отмалчивался и скрывал истину.
— Послушай, любезный, — раздраженно сказал Каперед, — если ты так хочешь помочь этому несчастному, то просто перережь ему глотку!
Варвар в ужасе отпрянул и воскликнул:
— Грешно убивать немощного в кровати!
— Как благородно. А своим бездействием ты не убиваешь его?! Или ты думаешь, что его дух будет благодарен тебе за помощь?
— Разве чужак способен излечить его…
— Объяснишь это призраку, что явится ночью. Уж он-то с радостью выслушает твои доводы!
Аргумент железный. Каперед сомневался, что какой-то образ больного будет преследовать лекаря, но варвары они наивны и верят во всякую чушь. В лучшем случае его будут грызть богини мщения, точнее его собственная совесть, воплотившаяся в этих призраках.
— Я мало что могу сказать тебе о его недуге.
— Все сказанное может быть полезно. Я не ставлю в сомнение твои навыки, но порой взгляд со стороны видит истину иначе. Это как стоять на горе и глядеть на долину. Мелкие объекты не видны, но вся картина в целом — вот она.
Каперед указал на больного.
— Мне нужны эти детали, чтобы понять, что за местность простирается внизу.
Лекарь смирился, он согласился с доводами чужака. Ведь и вождь Астанис просил проверить его. Чужак совсем не походил на того, за кого его принимали. Он ни чародей, ни шпион, но знаток человеческих хворей.
— Мало, мало нам известно, — заговорил лекарь, — ни имени, ни целей этого демона назвать я не могу.
— Когда он заболел?
— Еще осенью, сложно судить. Еще ранее он стал нелюдим, избегал общества, не появлялся на сходах. Народ забыл когда последний раз слышал его голос.
— А кто он вообще?
— Наследник купеческой семьи из племени Вангинов, союзников Кенветов. Зижавы — имя рода. Чужаки, гости нашего племени. Они пользуются правом гостеприимства сына Верея.
— Вот как.
— Для благородного Астаниса это вопрос чести. Недуг напал на гостя в его доме. Позор для народа Немеев.
Каперед кивнул, и снова взглянул на человека. Выглядел он ужасно, лет на шестьдесят, а всего лишь наследник. Узнать возраст не составило труда, больному на самом деле было около сорока лет. Точно возраст не назвал бы и отец семейства.
Удивительно, как измотала этого мужа болезнь. Если это то, что подумал Каперед, то вылечить его не удастся. Лишь бы не подавать вида, что он усомнился в собственном успехе. Возможно удастся улучшить состояние этого несчастного, выгадать время, а там, быть может, удастся сбежать.
Но бегать от разгневанных всадников по незнакомой стране? Слишком рискованно. Не удастся добраться даже до факторий у побережья.
— Ты говоришь: изменение заметили еще осенью?
Лекарь задумался, отрицательно махнул рукой.
— Даже раньше, рабы говорили, что молодой господин часто просыпался ночью, будто его беспокоило что. Он просил хмельное или уходил бродить по ночам. Поговаривали, что волчья сущность пробудилась в нем.
— Он продолжает гулять?
— Что ты имеешь в виду?
Каперед вздохнул и пояснил. Если это ликантропия, то больной будет продолжать ночные прогулки и возвращаться в кровать с явными следами.
— Я бы заметил подобное, — лекарь нахмурился.
— Кто бы сомневался, — пробубнил Каперед.
Он оттянул веко больного, зрачок все так же расширен и неподвижен. Странно, явные признаки умирания. Но дыхание как у глубоко спящего человека. Все-таки задачка начала его увлекать.
— Мне нужно время, — вдруг сказал Каперед и хлопнул в ладони.
Все страждущие и здоровые в лечебнице вздрогнули, кроме самого Капереда и умирающего купца.
— Само собой, — кивнул лекарь.
— Темий и ты, мой безымянный друг, — обратился знахарь к рабу и палачу, — будете сопровождать меня. Я должен опросить всех, кто контактировал с больным.
— Порча? — с сомнением спросил лекарь.
Каперед пожал плечами, если купец настолько мнительный, то возможно и порча. Если оскорбления обманутых покупателей способны свалить его в кровать, то наследнику купеческой семьи лучше не заниматься этим ремеслом.
— Мудрец моего народа писал, что лечение начинается со знакомства с больным и его окружением.
Он направился к выходу, стараясь припомнить, что в Прогностике писалось по этому поводу. Давно ему не приходилось заниматься настоящим врачеванием. Даже во дворце Принцепса он лишь тратил свое время на создание грубых снадобий. Как же давно он не брался за ловлю демонов болезни.
Стоило рекомендовать перенести больного в иное место, поближе к теплу, ведь он сам страдает от холода. Однако, Каперед не стал устанавливать свои правила. Его могли бы просто не послушать, а таким образом пошатнется его авторитет. И без того не слишком высокий.
Не пришло время конфронтации с местными лекарями. К тому же, Каперед сомневался, что немощному пойдет на пользу изменение условий. Его состояние стабильно, а изменения вполне могут подтолкнуть его на шаг к могиле.
Рисковать он не хотел и направился в дом вождя, чтобы опросить рабов.
Собирать информацию не пришлось долго. Рабы охотно отвечали, явно приукрашивая события. Не без иронии Каперед слушал, что многим из них чудились нечеловеческие голоса, волчий вой. А следы когтей на столешнице в комнате он осмотрел лично.
На самом деле то были купеческие пометки. Подсчет дней и товаров, а странные символы не были колдовскими знаками, что оставлял ликантроп. Просто купец шифровал записи.
Астанис, выслушав объяснение чужака, согласился с ним. Он был знаком с купцами, ведал тайны их кухни и тоже знал, что обозначают эти значки и черточки.
— Ножом он их рисовал, сам видел, — ворчал Астанис. — Рабы сплетни разносят, порочат мой дом! Уж сколько их бивали за длинные языки.
— Обильны рабы в доме твоем, соловьями поют они.
— Скорее воронами. Так что с ним не так?
Каперед пожал плечами. Уж если бы он знал, то сразу бы и ответил.
— Если ваши мудрецы не способны решить задачу с осени…
— Зимы! Зимой он отправился в лечебницу!
— По своей воли?
Астанис кивнул.
— Но неспокойным был его сон, ведь так?
Это уже вождь не отрицал. Он клеймил колдунов, что решили проклясть купца. И беспокоило его не само проклятие, а что оно настигло купца в доме гостеприимца.
— Да, неприятно. А что эти значки говорят, вы понимаете? Возможно, стоит опросить членов его коллегии… тех, с кем он имел дела, я хочу сказать.
— Знать не знаю, но людей тебе укажу этих.
Купец не мог быть настолько восприимчивым, чтобы от грязного слова слечь в постель. И в колдовство Каперед не верил: проклятия действуют лишь на мнительных людей. Он хотел узнать своего больного, его образ жизни и характер. Изменения в поведении скажут лекарю больше, чем изменение лица.
Купцы народ закрытый, они не особо раскрывают свои тайны. Но похоже, что судьба больного волновала всех. Они уцепились за соломинку и с неприличным энтузиазмом рассказывали чужаку все, что знали про купца из рода Зижавов.
Приехал он из дальних земель, расположенных за великой северной рекой и находящихся под властью крупного союза племен. Каперед про Кенвентию слышал, говорили, что там обитает совсем дикое племя людей, не знающее законов божеских и людских. И мифические твари, во что уже сложнее поверить.
Купец действительно поражал местных торговец своей грубостью, которая не была злой или намеренной. Просто таков их язык и манера речи, характер и обычаи. Его приняли в общество, свели с семьей Верея и народом Немея.
Каперед запутался в количестве этих племен и народов. Множество купцов собралось в городе, они приехали из дальних земель, представители множества общин. Многие враждовали, многие конкурировали, заключали союзы и обманывали «вечных друзей». Обычные дела среди такого сорта людей.
Всех их не запомнить, да Каперед и не пытался. Его волновал только один купец, только один род — Зижавы.
Их представители отличались силой, здоровьем. Они легко переносили путешествие как по земле, так и по воде. Не боялись употреблять местную пищу, редко страдали запорами или слабостью.
— Их животам можно позавидовать!
— О да, жрут как кони.
Все отмечали обильный аппетит и неуемную жажду выпивки. Пили они даже больше, чем местные. Хмель их брал с трудом.
Прибывший прошлым летом Зижав поражал всех своей удалью. Он попортил несколько девок — Каперед решил позже пообщаться с ними, — влез в несколько конфликтов, которые, кстати, разрешились заключением союза между семьями. Вот уж удивительная личность.
Боги благоволили их семье. И даже варвары стали смотреть на удачливого мужа косо, они поняли, что завистливые боги вскоре обрушат на смертного молот наказания. Так и случилось.
Гром грянул осенью, когда состояние купца резко ухудшилось. Каперед это уже знал, требовал подробностей.
Зижав вдруг стал замкнут, всех подозревал в попытке отравить его, наслать на него немочь. Почему теперь и поговаривали, что его прокляли. Каперед отметил про себя, что это возможно стало навязчивой идеей купца. Но описание его портрета не указывало на это. Купец не был фантазером, не страдал от излишнего воображения.
— Нет, он любил простые развлечения: выпивку, драки и женщин.
— А театры?
— Песни? Не-е, такая ерунда его не прельщала. Я и сам редко посещаю площадь, танцоры меня раздражают. Если только не девицы то.
Каперед кивнул, улыбаясь. Он тоже любил поглазеть на пляшущих бабенок. Вблизи, правда, они оказывались на редкость страшными.
Собравшиеся в торговом доме купцы на перебой отвечали знахарю. Видать, история Зижава их особенно возбуждала. Не удивительно, такое случается не каждый день.
Гнев богов проявлялся не только во внезапной мнительности больного. В Черную ночь его начали преследовать демоны. Описания чудовищ были захватывающими и неправдоподобными. Похоже, что свидетели просто присочиняли подробности. Но что-то действительно изводило Зижава. Он стал искать спасения в храме, а потом направился в лечебницу. Месяц назад он слег окончательно, перестал реагировать на окружающих.
Все, на этом история заканчивалась. И конец ее печален, по мнению купцов. Они не пытались желать Капереду успеха, не веря, что какой-то чужак способен спасти их коллегу от смерти.
Каперед покинул торговый дом и направился в таверну, чтобы напиться.
Темий и палач сопровождали знахаря подобно псам, отправленным вдогонку за умирающим. Тьма подземного мира сгущалась вокруг знахаря. Каперед понимал, что Астанис свой позор спишет на чужака, обвинив его в преступлении. Колдун — чужак, его бросят в погребальный костер Зижава, когда тот умрет.
И позор будет снят с Астаниса. Уж он сможет убедить народ, что не повинен в болезни гостя. А подкупленные судьи и другие знатные семьи подтвердят это.
Как ни посмотри, а ситуация хуже некуда.
Каперед расположился в таверне, усевшись за большой стол. Здесь могло бы расположиться человек восемь, но сидел только один чужак. Дочка хозяина питейной принесла добрый стакан браги. Темию пришлось расплатиться, делал он это даже с радостью, будто счастлив угодить прославленному лекарю.
Даже палач, обратил внимание Каперед, поглядывал на него испуганно. Ведь если все пойдет не так: именно он будет пытать страшного колдуна и знатока человеческих душ.
Посмеет ли он ослушаться вождя или нет. Каперед с сомнением косился на спутников, оставшихся возле выхода. Нет, от них не стоит ждать помощи.
Напиток был вкусный, к принесенной еде Каперед не притронулся. Мутило от этих варварских каш. Он не изысков искал, просто устал от однообразия.
Украдкой вынув флягу с дурманящим зельем, знахарь плеснул добрую порцию в стакан с брагой. Вот так, вкус стал заметно лучше. И солнце засветилось веселее. Каперед не убирал флягу, крутил ее в руках. Осталось где-то половина снадобья. Придется готовить новое, а это не так просто. Кое-какие ингредиенты можно найти здесь, аппаратуру тоже смастерить можно.
Он не предполагал, что любимое снадобье так быстро сгинет в его глотке. Рассчитывал, что хватит на все время пути. Но больно тяжела была дорога через горы. А уж этот город… он высасывает из него все соки. Каперед отпил из фляги и запил брагой смешенной с зельем.
Хорошо пошло, сразу ударило в голову. Вот почему он не притрагивался к еде.
Затуманившимся взором он осматривал таверну. Мысли улетучились, страхи испарились. Стало легко и просто.
Уж сколько ему порассказали! Вот удивительная личность этот Зижав. Не верилось, что за месяц он мог проделать столько. Но купцы твердо стояли на своем, утверждали, что ни днем ни ночью не было покоя от порченного.
Он наводил ужас на ночной город, волком носился по улицам и избивал всех, кого встретил. И сам часто был бит. Каперед отметил во время осмотра припухлости и шрамы, оставленные на лице Зижава еще зимой.
Множественные раны плохо заживали. Но и оппоненты понесли большой урон. Многие купцы гордились приплюснутыми носами. Многие купцы лишились зубов — кто-то теперь носил вставки, кто-то плевал через дырку во рту или насвистывал фривольный мотив. Никто не ушел целым, не увернулся от волосатых кулачищ коллеги.
Его хотели изгнать из города, запретить вход в коллегию. Вот почему он направился к жрецам, искал спасения у варварских истуканов. И как говорил лекарь, те посоветовали остаться в лечебнице. Он слышал голоса богов — так больной сам утверждал.
Вот уж удивительно.
И как он все это успел проделать? Не спал и не ел, только носился по улицам, задирал мужчин и бросался на женщин. Поговаривали, что он успел кого-то изнасиловать ночью, но ни одна женщина не призналась в этом. В публичный дом его больше не пускали, вышибалы каждый вечер вступали в схватку с диким купцом.
Благодаря зелью Каперед мысленно составил картину дня больного. В период активности он не знал ни минуты отдыха. Это поразительно! И при этом почти не ел, а съеденное зачастую выплевывал обратно. Вот почему он сейчас походит на старика, организм истощен.
Даже эта таверна пострадала — Каперед заметил подпалины на опорах и подозвал девицу. Она подтвердила, что таверну подожгли зимней ночью. Она не хотела клеветать на Зижава, но шепотом поделилась своими предположениями со знахарем.
Когда Каперед употреблял волшебный напиток, он становился на редкость обаятельным. Вот и эта девица не устояла.
Присутствовала она во время происшествия? Нет конечно, но той ночью вся семья проснулась от ужасного грохота. Они боялись спуститься вниз, потому что полагали, что демон забрался к ним в дом. И домашние духи не могли угомонить чудовище. Только пожар заставил их побороть страх.
К счастью для семьи, они вовремя успели погасить огонь. Разрушения были ужасны, словно бешенный медведь вломился в дом, разметав столы и лавки. Многие бочки были побиты, на полу валялись кружки. На многих из них были следы зубов, крови, словно край кружки кусали или пытались жевать.
— А зубы человечьи! — прошептала девица.
— Да ладно! Оборотень?
Она, конечно, кивнула. Никто не сомневался в природе болезни купца.
Каперед припомнил, что на боли купец не жаловался, просто не знал покоя. Словно огонь внутри сжигал его. Вот он, вот конец веревочки!
Этот-то огонь и следовало загасить!
Вот что осознал Каперед.
Тело купца ослаблено, он истощен. Необходимо для начала дать ему что-то, что позволит восстановить силы. Каперед, задумавшись, вертел в руках флягу. Он уже придумал, что делать, но все еще не мог решиться.
Шанс на успех низкий, но не это его беспокоило. И даже не возможное ухудшение состояния больного. Каперед не хотел тратить на купца снадобье, что содержалось во фляге.
Есть ли иные средства, способные затушить огонь купца. Ничего в голову не шло. Идею с обматыванием мокрой тканью Каперед отмел сразу. Он уже пробовал подобное средство. Много раз! И по справедливости стоило сказать, что в половине случаев оно помогало. Другие же умирали. Так что знахарь сомневался, что подобный метод лечения приносил результат.