- Ваше высокопреосвященство.
- Господин Модера, какая честь для меня! Как ваше самочувствие? Вижу, что вам уже лучше! Дар его преосвященства Аласида пришёлся как нельзя кстати, верно?
Маг невольно коснулся груди и тут же, отдёрнул руку.
- Я в порядке, благодарю. Мне действительно повезло, что уважаемый епископ Аласид сейчас находится в городе, и что он согласился позаботиться о моём... состоянии.
- Воистину, ваше чародейство, воистину! Никто из всей нашей епархии не практикует исцеление магических ожогов лучше, чем старый Аласид. Желаете вина, фруктов? Кстати - о ваших успехах! От лица Священного Капитула... Да что уж там, от имени всех праведных сигнаритов, что проживают в этом городе, приношу вам величайшую благодарность за ваш героический поступок! Все мы в неоплатном долгу перед вами, господин Модера. Вы - самый желанный гость в любой из обителей Их мудрости.
- Мне приятно слышать столь тёплые слова из ваших уст, ваше высокопреосвященство. От вина воздержусь. Алкоголь притупляет восприимчивость к Энергиям.
- Вам виднее, ваше чародейство.
Маг остановил взгляд на шахматной доске. Кардинал лукаво ухмыльнулся.
- Играете?
- Иногда. Белым - мат в два хода.
- Как так? - удивился ле Гольт. - Не может того быть! Мат возможен, но не раньше, чем в четыре хода, уважаемый чародей.
- В данном эндшпиле можно гораздо проще. С вашего позволения... - маг подошёл к столу и передвинул две фигуры. - Шах и мат.
Кардинал нахмурился, внимательно изучил доску, вернул фигуры на прежние позиции, повторил показанный ход и в итоге театрально зааплодировал.
- Браво, браво, ваше магичество! Вы меня одолели.
- Вы мне льстите.
- Что вы, что вы, как я могу? Но присаживайтесь же, господин Модера.
Завалон, нахмурившись, переводил взгляд с одного на другого. Меж собеседниками витал ощутимый холод, но по неизвестным варвару причинам, общались они вежливо.
Никаких загадок, сказал он! Вот, как мне понимать этих Северян, когда они улыбаются губами, но кусаются глазами? Взаправду, никаких загадок! Их поведение, для меня - уже тайна...
Маг опустился на стул рядом с варваром и протянул кардиналу скрученный в трубку пергамент.
- Приказ Высшего Совета, ваше высокопреосвященство. Пожалуйста, ознакомьтесь.
Сломав синюю печать и, внимательно изучив свиток, ле Гольт поднял на мага хмурый взгляд.
- Почему меня не известили раньше? - от его тона в комнате стало холоднее. - Почему именно вы? Как всё это понимать?
Завалон, ничего не понимая, просто сидел и слушал.
- Решение приняли всего час назад, - спокойно ответил чародей. - Совет желает быть в курсе происходящего, тем более, что данный вопрос о заряженных Силой артефактах, является в большей части, нашей юрисдикцией, нежели вашей, ваше высокопреосвященство. К тому же, во время путешествия нужно будет присматривать за Камнем и по возможности контролировать протекающие в нём потоки Энергий. В этом случае моей квалификации вполне достаточно, тем более, что я, один из немногих моих собратьев, кто еще в школе выбрал изучение Хаотических Артефактов и даже защищал по предмету дипломную. Совет, в этом плане, полностью мне доверяет.
- Очень интересно, господин Модера, - пробурчал кардинал, щуря свои светлые глаза. - О чем еще желает уведомить меня ваш уважаемый Совет?
- Так же, Совет просит отложить отъезд на один день, - спокойно ответил чародей. - И, если это возможно - перевести пленника в Башню, для более тщательного изучения, привязанного к нему артефакта.
- Исключено! - фыркнул кардинал. - Пленник попал в наши руки, по подозрению в краже у Священной Инквизиции, в то время, как вы и ваш уважаемый Орден, спокойно отпустили его разгуливать по городу, с опасным для окружающих артефактом в сумке! Отряд отправится с восходом солнца. Я не позволю рисковать жизнями граждан ради ваших чудных экспериментов.
- Как скажете, ваше высокопреосвященство.
Маг проявлял каменное спокойствие. Кардинал поднялся, прошёл к двери и, что-то сказав охране, вернулся за стол. Нервно барабаня пальцами по деревянной поверхности, он погрузился в свои мысли. Вскоре, в дверь снова постучались.
- Его привели, ваше высокопреосвященство.
- Заводите.
В кабинет вошли паладины, держа под руки человека.
- Проклятье, ну наконец-то! - тихо прошипел он, когда его отпустили. - Оп-ля...
Убрав со лба пепельную прядь, юноша обвёл всех присутствующих пристальным взглядом нефритовых глаз, и его губы тронула лёгкая ухмылка.
- Доброго вам дня, ваше высокопреосвященство.
Кардинала передёрнуло. Маг поднялся со стула и откинул капюшон, явив чёрные, как смоль, зачёсанные назад волосы, бледное лицо и карие глаза. Чародей и юноша обменялись многозначительными взглядами. Кардинал, встав из-за стола, повернулся к ним спиной и долго смотрел за окно, затем устало вздохнул, обернулся.
- Вы, двое, - махнул он небрежно рукой. - Знакомьтесь. Это Завалон. Ваш щит и меч на ближайшее время. Завалон, позволь представить тебе уважаемого представителя, не менее уважаемого Ордена Магов - Стефан Модера. Чародей-Консул Третьей Спирали, защищавший дипломную по предмету Хаотических Артефактов.
Стефан, не обратив внимание на колкость, коротко кивнул:
- Уже Четвертой, ваше высокопреосвященство.
Его высокопреосвященство скорчил кислую мину и, нервно помахав рукой, повернулся к варвару.
- А этот... Милейший господин, - цедя каждое слово, кардинал указал на бывшего заключенного. - Лео. Вор. Тот, кого вам и придётся защищать в пути.
[1] Клятва Огня: Во имя пламени вечного, что живёт внутри меня! Услышь, да запомни, Владыка без имени! Я сдержу своё слово, иль погасну вовеки. Я клянусь!
Глава Двенадцатая
Добра, как и всего прочего, что есть в нашем мире, должно быть в меру. Если каждый день давать бедняку один медяк, то он в ответ каждый день будет говорить тебе: "Спасибо". Но если однажды дать ему серебряник, а на следующий день опять медяк, то ты сразу же услышишь: "Эй! Какого черта здесь так мало?"
Кинвальд II Мудрый, Король Семирии
Арс - Шёпот Ветра.
Анд - Зов Праха.
Поверье Древних
Кромешная Тьма. Она царила повсюду. Всепоглощающая, совершенная и ужасная. Она давила невыносимой тяжестью, рвала и кромсала, вгрызалась острыми клыками в мозг и без конца царапала душу ледяными когтями. Зачерствели все тёплые чувства, потухла радость, разбилось вдребезги само желание жизни. Мир состоял из Тьмы. Тьма была всем Миром. Шло время. Хотя, быть может и нет? Может и время тоже исчезло, ушло, растворилось, как само понятие, оставив после себя лишь один вопрос - а, что же дальше? Ничего. Больше не будет ничего. Лишь вечная пытка изгнанием всего сущего.
Нет. Ошибка. Что-то всё-таки осталось. Что-то изменялось. Что это? Медленно и величаво, словно нехотя, луч зелёного пламени прорезал чёрное полотно. Продолжая пытку, Пламя слилось с Тьмой в безумном танце. Следом явилась Боль. Она вывернула сознание наизнанку, выпотрошила его, соскоблила последние остатки живого острым, как бритва, лезвием агонии, после чего откинула уже пустую и более ненужную шкурку. Мир застыл в немом вопле. Страх. Ужас. Беспомощность.
Затем явились они. Их бледные лица скрывали красные повязки, а пустые глаза смотрели в никуда. У одного глаза отсутствовали. На их месте зияли черные, подведённые кровавой тушью дыры. Шея второго в месте гортани была пробита: узкая рана, как от удара стилетом, пузырилась мерзкой жижей цвета их повязок. У третьего дела обстояли еще хуже: кто-то вскрыл ему глотку, запечатлев на ней алую сардоническую улыбку от уха до уха.
Следом возник еще один - высокий, крепко сбитый, грозный. Из его брюха толчками брызгала кровь. Он дрыгал ногами и руками, словно герой старой гравюры, выплясывая своеобразный макабр, тотентанц, иначе говоря - танец смерти, при этом беспрестанно повторяя: «Клейтус, я не хотел! Клейтус! Не хотел я!». Вскоре Клейтус откликнулся на зов. Его голова заваливалась на плечо, связываемая с шеей лишь тонким лоскутом кожи, отчего мертвецу приходилось поддерживать её рукой. Смеющиеся глаза над красной повязкой сверкали безумием, он заливался истеричным хохотом и кричал: «Сейчас хлебнёшь кровушки! Слышишь?! Во имя Рагзоса хлебнёшь!»
Потом они стали возникать один за другим. Холодные, как окружающая их мгла, Тени.
Силуэт в чёрной накидке стоит, чуть сгорбившись, улыбается, раскрывает рот и хвастает обрубком языка. Проводник. Человек в хорошей одёжке, вот только высохший как мумия, со впалыми щеками и дырой вместо носа. Дарио Вайлдбор. Белобрысый паренёк с безумной улыбкой плачет кровавыми слезами и собирает алые капельки в чёрный кубок. Муха. Худой высокий старик, с длинными и редкими волосами, искажённое до неузнаваемости лицо расплющено, обезображено, вдавлено в череп, как от удара молотом. Хромой. Пятеро молодых ребят, лица спрятаны под капюшонами, в глазах читается зависть и злоба. Их имена знакомы, знакомы до боли. Разве они тоже умерли? Но, когда? Как?
Меж тем силуэтов становится всё больше и больше. Многие из лиц оказались знакомы, а какие-то уже давно стёрлись из памяти. В любом случае, все они когда-то были живы. Верно. Живы. Ключевое слово - были. Один за другим, они присоединялись к хороводу, к жуткому танцу мертвецов: танцу без музыки, без аккомпанемента, без начала и без конца. К Танцу, не предназначенному для живых. Неживое, отплясывающее воинство смотрело с осуждением, на их лицах читался один и тот же вопрос: «Почему? Почему ты всё еще жив, когда мы обратились Прахом?». Их глаза кричали: «Это нечестно! Несправедливо! Это ты во всём виноват!». Их руки тянулись вперёд, словно призывая: «Иди к нам! Ты должен стать одним из нас! Вступай в круг и присоединяйся к танцу! Простись со страхами и болью, познай блаженство вечной пустоты!». Нет. Так не должно быть. Это всё неправильно! Тени должны молчать! И они молчали. Но все равно, их немые вопли оглушали словно гром набата. Все они - Тени Прошлого. Тени Ушедшего. Тени Забытого.
Тени повторяли одно и то же слово: Анд. Анд. Анд. Они взывали к Праху и требовали пойти с ними. Остаться в царстве Тьмы. Поселиться в нём, стать его частью, стать вечным жителем страны невозврата. Навсегда. Навеки веков. Тени приказывали, Тени умоляли, Тени требовали, но... в конце концов, их голоса стали тише. Их танец померк. Их воля угасла. И Тени ушли. Остался лишь холод. Леденящий, пробирающий до боли в костях холод. Казалось, что он никогда не исчезнет и будет вечным проклятьем пробираться в самые глубокие закоулки души. Замораживать частичку за частичкой. Но потом ушёл и он. Не осталось вообще ничего. Никого. Никогда. А разве когда-то что-то было? Наверное, нет. Всегда был одна только Тьма.
Нет, нет, нет... Ложь... Клевета... Это неправда, я знаю, я уверен в этом... Я не сдамся, я ни за что не сдамся...
Неожиданно Тьму разогнал Свет. Яркий, золотистый, ослепляющий. Небесный. Очень красивый. На душе стало тепло и спокойно. Забылись тревоги, заботы и переживания. Остался только Свет и... Радость.
Свет словно бы звал. Манил к себе, тянул, но не приказывал, а скорее вежливо упрашивал. Его зов можно было сравнить с чем угодно - со звоном колокольчиков, шёпотом тёплого ветра, голосом матери. Невозможно было не откликнуться. Всё ближе и ярче. Пришло понимание, что там, в конце пути, за яркой и слепящей пеленой всё будет хорошо. Там ждут. Как вернуться домой из далекого путешествия. Наконец, когда Свет стал мягче и ближе, за ним проступили очертания того, что находилось по ту сторону. Чего-то до боли знакомого и родного.
Налетел порыв ветра. В его Шёпоте прозвучала тихая фраза: - «Еще не время...»
Свет поплыл, стал уменьшаться, отдаляться. Пока не превратился в маленькую точку. Потом и вовсе исчез. Осталась только темнота. Не тьма, нет. Темнота. Отсутствие света.
***
Тело ныло, словно на нём отплясала джигу целая банда гномов. Голова звенела пустотой, как опорожнённый бочонок. Свинцовые веки не сразу, но всё же поддались. Мутный мир медленно приобретал четкость. Помещение тонуло в потёмках - лишь слабый лунный свет из оконца спасал от кромешного мрака.
Ох, Силикус, как же мне плохо... Надо сесть. Или не надо? Надо, твою мать! Давай тряпка, соберись! Так, потихоньку...
Мир сорвался с цепи и завертелся бешенной свистопляской. Пришлось упасть обратно. Когда головокружение отпрянуло, настало время для второй попытки. Она увенчалась успехом. Огляделся. У широкого круглого окна застыл высокий силуэт. Он не двигался, стоял, повернувшись спиной и, казалось бы, даже не дышал. Слабый блеск свечи в его руках напоминал о кладбище, о могилах, о смерти.
Тень из прошлого... Она пришла за мной... Мне конец...
Ослабленное тело и трясущиеся руки подвели в самый неподходящий момент. Силуэт, услышав шорох, медленно обернулся. Острый как шпиль часовни капюшон скрывал его жуткий лик. Длинный балахон, накинутый поверх костей, развевался на ветру. Вестник в ореоле потустороннего света медленно поплыл вперед, протягивая костлявую руку. Гулко ударил колокол.
- Лео? Ты чего?
Львёнок неохотно опустил одеяло. С еще большой неохотой открыл глаза. На прикроватном столике мерцала белая свеча. Рядом стоял кувшин. Перед кроватью, во всём своем ужасающем великолепии застыла Тень из Прошлого, которая оказался не кем иным, как Стефаном.
- Пришёл в себя, наконец-то, - усмехнулся он. - А я уже думал, что придется здесь до седин торчать. И конечно же, стоило мне задуматься о сути мироздания, как ты очнулся. Как всегда, вовремя!
Львёнок, сгорая от стыда и гнева, открыл было рот, но из горла, вместо потока брани, донёсся лишь слабый хрип. Стефан заботливо наполнил стакан воды, протянул другу. Когда приступ жажды был утолен, Львёнок еще раз повторил всё то, что вертелось на языке. Маг в ответ лишь хмыкнул и присел на край кровати.
- Так вот как ты отплачиваешь за спасение твоей жизни?
- Где я? - прохрипел вор. - Какого хера... Ох! Голова болит... Словно кучка благородных хапуг использовала её для игры в мяч всю ночь напролёт.
- Ты в Башне Ордена. Голова - не седалище. Пройдёт.
- Шутник. Хм. Бедновато вы живёте. Здесь так темно.
Маг изящно хлопнул в ладоши, на стенах засияла пара ламп, озаряя мягким бирюзовым светом простенько обставленную комнату. Лео протёр глаза, хрустнул суставами, разогнал кровь по телу. Взглянул на друга. Тот выглядел как всегда, разве что лицо было бледнее обычного, да под глазами залегали чёрные круги, говорившие о сильном переутомлении организма.
- Всегда представлял это место иначе, - наконец пробормотал вор.
- Ну, в Башне, конечно, есть на что посмотреть, - рассмеялся маг. - Но это явно будут не спальные комнаты. В этом плане, у нас всё, как у людей.
- Ясно. Слушай, будь паинькой, напомни, а что я делаю в Башне?
Стефан нахмурился, долго смотрел Львёнку в глаза. Наконец устало вздохнул.
- Ты помнишь, что произошло?
Лео, попытавшись напрячь память, заработал лишь головную боль. Затем всё-ж пришло осознание произошедшего, да такое, что по всему телу пронеслась волна мурашек.
- Помню... Проклятье... Это правда? Всё, что я видел в пещере, было правдой?
- Всё зависит от того, что именно ты видел. - Стефан достал из-за пазухи бутыль синего стекла, протянул другу. - Но в общих чертах да, правда. Держи.
Лео с трудом извлёк пробку, понюхал.
- Что за гадость?
- Mixture quis vardo.
- Чего?
- Декокт.
- А из чего эта гадость?
- Тебе-то какая разница? Пей, давай! Эта гадость восстановит твои силы.
Сделав пробный глоток, Львёнок поперхнулся, чуть не выплюнув всё обратно.
- На вкус как помои!
- Ты пробовал помои?
Злобно фыркнув, Лео залпом опрокинул в себя горькое и противное содержимое бутылочки. В Башне Магов стоило ожидать чудес. Не прошло и минуты, как вор почувствовал себя лучше: головная боль отступила, руки перестали трястись, а сам Львёнок больше не ощущал себя так, словно его хорошенько отлупили в подворотне. Вскоре он смог подняться с кровати и обнаружить, что на нём были лишь подштанники.
- Слушай, а где моя одежда?
- Она была в пору лишь бездомному. Так что я выбрал на свой вкус, - маг извлёк плотный свёрток ткани из сундука у кровати. - Надеюсь, угадал с размером.