— Я? — растерялась Соня.
— Тебя ведь посещают вещие сны? У тебя развитая интуиция. Ты видела лунный камень во сне еще до того, как он попал к тебе в руки, и ты видела, какова его сила в Кровавое полнолуние.
— Я ничего такого не помню, — возразила Соня.
— Ты просто забыла. Я помогу тебе вспомнить. — Гадалка протянула ей круглую подвеску с птичьими перьями. — Повесь этот ловец снов над кроватью, и, когда луна на небе начнет прибывать, ты снова увидишь этот сон.
Соня с сомнением взяла в руки подвеску. Ловец снов, чепуха какая-то!
— Не веришь? — проницательно усмехнулась гадалка, и глаза ее сверкнули таинственной синевой.
— Я верю в науку, — не стала кривить душой Соня. — Но магия — это сказки.
— Просто сделай так, как я говорю, и увидишь сама.
«Легко сказать — сделай», — мысленно возразила Соня. Это у нормальных людей есть кровать, а она даже не представляет, где будет спать этой ночью и будет ли у нее над головой хотя бы крыша, а не звездное небо.
— Спасибо, — кивнул Яр гадалке и потянул Соню за рукав: — Нам пора.
— Подожди, — возразила гадалка, не отводя взгляда от Сони. — Твоя спутница хочет задать вопрос.
Соня с сомнением взглянула в синие глаза гадалки.
— Ну же, Соня, — поторопила та, — спрашивай.
За все это время Яр не называл ее по имени, и на миг Соня поверила, что гадалка настоящая. Ей очень хотелось в это поверить, потому что тогда она сможет наконец узнать ответ на вопрос, который не дает ей покоя.
— Моя сестра… — взволнованно выпалила Соня. — Она жива?
Гадалка на миг прикрыла веки, словно всматриваясь в то, что недоступно взгляду. Соня затаила дыхание; ей казалось, сейчас решается судьба пропавшей Леры.
— Я не вижу твою сестру в мире мертвых, — после долгой паузы ответила гадалка, открывая глаза.
— Значит, Лера жива! — просияла Соня.
Гадалка смотрела на нее со странным выражением — сочувствия и вины, словно не решаясь добавить что-то еще, и Соне стало не по себе.
— Почему вы так смотрите? — тихо спросила она. — Что не так с Лерой?
— Я не вижу твою сестру в мире мертвых, — медленно повторила гадалка, — но и в мире живых я ее тоже не вижу.
— Что это значит? — похолодела Соня.
— Не могу ничего сказать, — нахмурилась гадалка. — Сейчас новолуние, моя сила на минимуме.
— Когда вы сможете сказать? — нетерпеливо уточнила Соня.
— Приходите через неделю, тогда я смогу увидеть больше.
Яр с Соней уже вышли в коридор, когда хозяйка окликнула их:
— Передайте своей голодной подружке. — И она протянула Яру питьевой йогурт.
Когда они вернулись к машине, на них обрушился град любопытных вопросов.
— Ну что? — насмешливо взглянул на них Лис.
— Вас долго не было, — проворчал Муромец. — Я проголодался.
— Это тебе. — Яр протянул Вике йогурт, и она радостно взвизгнула:
— Мой любимый! Ты же говорил, что денег нет.
Вика сделала жадный глоток, и Соня поняла, что спортсменка порядком проголодалась. Они хотя бы по пончику на заправке перехватили, а Вика продолжала придерживаться своей строгой спортивной диеты, запрещавшей все мучное и жирное.
— Это подарок от хозяйки, — объяснил Яр.
— Откуда она знает? — потрясенно пробормотала Вика. Кажется, сейчас она была готова поверить в то, что гадалка — настоящая обладательница дара.
— А что с камнем? — вмешался Лис. — Удалось что-то разузнать?
— Пока ничего конкретного, кроме того что камень обладает особой силой, — хмуро поделился Яр. — И самую силу он набирает в Кровавое полнолуние.
— Кровавое полнолуние? — поежилась Ви. — Звучит жутковато.
— Мне больше нравится современное название — суперлуние, — вмешался Лис. — А Кровавым его называли в Средние века. Луна в такую ночь кажется больше и приобретает красный оттенок.
Ви с переднего сиденья с удивлением обернулась к нему.
— А что? — не смутился Лис. — Я читал.
— В Википедии? — поддела Ви.
— В астрономической энциклопедии. Я вообще любознательный в отличие от некоторых. У которых, — он лукаво взглянул на Ви, — кстати, молочные усы.
Девушка, вспыхнув, отвернулась, откинула зеркало над лобовым стеклом и вытерла йогурт с губ.
— И теперь мне еще больше любопытно, — продолжил Лис, — зачем этот камень понадобился Полозову.
— Ничего хорошего от него ждать не приходится, — хмуро заметил Муромец.
— Как бы там ни было, камень он не получит, — отрезал Яр. — Хватит болтать, поехали.
— Софи, а ты чего молчишь? — Лис окликнул притихшую девушку.
— Гадалка сказала, что моей сестры нет ни в мире живых, ни в мире мертвых, — подавленно пробормотала Соня. — Что это может значить?
— Гадалки вечно несут галиматью, — фыркнула Ви, но уже без прежней категоричности, как раньше. — Нашла кого слушать!
— Раз в мире мертвых ее нет, значит, есть надежда, — приободрил Соню Лис.
— Ты правда так думаешь? — Соня с трепетом подняла глаза, в которых стояли слезы.
— Надо верить, Софи! — твердо сказал Лис. — Верить в лучшее.
Соне очень хотелось верить, что где-то сейчас ее пропавшая без вести сестра жива и здорова и в скором будущем они встретятся. Слова Лиса подняли ей дух, и, отвернувшись к окну, она стала мечтать о том, как они обе вернутся домой и будут пить чай с бабушкой на кухне, как раньше.
Чужие окна вдоль дороги светились огнями. Обычные люди вели обычную жизнь, смотрели вечерний сериал, готовились ко сну и не задумывались о том, какое это счастье — быть дома со своими близкими.
ГЛАВА 10
Ада
Ада всегда мечтала сбежать из дома — от крикливых, вечно орущих младших братьев, от уставшей, постаревшей раньше времени матери, из сырых, изъеденных грибком стен ветхой панельной семиэтажки. В той, прошлой, жизни Ада Нагишкина была дочкой школьной уборщицы, носила одежду с чужого плеча, которую отдавали их малообеспеченной семье чуть более преуспевающие соседи, терпела взгляды свысока — от тех же соседей и одноклассников и мечтала о новой красивой жизни. Вот бы выиграть конкурс красоты или телевизионное шоу, сорвать крупный куш, попасть в круг избранных — и навсегда забыть о штопаных джинсах, копеечном шампуне и криках младших братьев, которые не умолкали ни на минуту. А пока ей не исполнилось восемнадцати, Аду не брали даже в официантки.
Своего совершеннолетия в начале октября Ада ждала с особым нетерпением, как чуда. Так и случилось, но не с самого утра, а гораздо позже — когда в небе отполыхал заревом тревожный закат и зажглись первые робкие звезды. С утра мать, пряча глаза, виновато сказала, что денег, чтобы отметить день рождения, нет, и вместо долгожданной новой кофточки подарила дешевую тушь. Затем в школе одноклассники вместо поздравлений осыпали упреками: «Что, Нагишкина, зажала день рождения? Зажала!» Так уж повелось — в выпускном классе приглашать весь класс в кафе. Традицию положила краса и гордость класса — Зоя Подгорная, чей день рождения выпадал на первую неделю сентября. Будучи единственной дочкой обеспеченного бизнесмена, Зоя блистала в самых модных вещах, смотрела на Аду свысока и не упускала возможности пройтись по больным местам девушки — вечному отсутствию денег и поношенной одежде. Ада делала вид, что шпильки Зои ей до лампочки, но звала одноклассницу не иначе как Подколодной. Та в ответ коверкала и без того обидную фамилию Ады, обзывая Нищебродовой.
— Не переживай, — раздался за спиной низкий голос, когда Ада, чтобы не показать своих слез, на перемене отвернулась к окну.
Ада порывисто обернулась и встретилась взглядом с обычно молчаливым Никитой Кравцовым. Высокий сероглазый парень перевелся к ним в начале года и ни с кем особо не подружился, оставаясь для одноклассников загадкой. Зойка несколько раз предпринимала попытки с ним пококетничать, но всякий раз, к удовольствию Ады, натыкалась на равнодушие Никиты. Новенький был единственным парнем в школе, который не поддался чарам Зои. И вот сейчас он впервые заговорил с Адой.
— Что?
— Не переживай из-за Зои.
— Я и не переживаю. — Ада с деланым равнодушием пожала плечами, мол, нет ей никакого дела до Подколодной.
— Вот и правильно. — Никита серьезно кивнул и внезапно спросил: — Что делаешь вечером, Аделаида?
Ада замялась. Признаваться в том, что свой день рождения она проведет дома с мамой и братьями, как и любой обычный день, ей не хотелось. Может, пригласить Никиту? Но на столе не будет даже торта, не говоря уж о непозволительной роскоши — шампанском.
— Я тебя приглашаю в одно потрясающее место, — внезапно предложил Никита.
Ада недоверчиво взглянула на него и, заметив, как внимательно прислушивается к их разговору Зоя Подгорная, нарочито громко уточнила:
— Ты зовешь меня на свидание?
Подгорная аж вздрогнула всем телом от негодования и метнула на Аду убийственный взгляд.
— Я зову тебя отметить твой день рождения. Так что?
— Согласна. — Ада улыбнулась Никите и бросила победный взгляд на пошедшую красными пятнами Зойку, внезапно утратившую свой лоск и блеск. Не сказать чтобы Никита сильно нравился Аде, но ради того, чтобы досадить Подколодной, она не против закрутить с ним роман. В конце концов, уже пора. Она теперь совершеннолетняя!
Они договорились встретиться в восемь у торгового центра, и Ада королевой проплыла мимо застывшей столбом Зойки. Этого Подколодная стерпеть не смогла — на входе в класс Ада почувствовала сильный толчок в спину и рухнула на колени, порвав последние приличные колготки. Хотелось расплакаться от досады, но Никита подал ей руку и помог подняться. Так, рука в руке, они дошли до ее парты, за которой Ада обычно сидела в гордом одиночестве, и Никита сел рядом с нею, давая понять, что Ада теперь под его защитой.
Вечером в ожидании Никиты Ада примерила самое нарядное платье — с летящей юбкой и узкой талией, перетянутой ремешком. Она бы предпочла что-то менее броское, но выбирать не приходилось — платье отдала располневшая соседка, подрабатывающая певицей на свадьбах.
— Дочка, какая ты красивая! — в восхищении ахнула мама, а потом грустно добавила: — И взрослая совсем.
Как сердцем почувствовала, что Ада домой больше не вернется. А потом достала с антресолей самые красивые туфли — уже забылось, кто и когда их отдал за ненадобностью. Были они совсем новые, на изящной шпильке — и Аде жали нещадно. Но она была готова вытерпеть эти муки ради того, чтобы хоть раз в жизни почувствовать себя принцессой и увидеть, как парень смотрит на нее не с жалостью, отмечая поношенные вещи, а с восхищением.
День выдался теплым, Ада накинула на плечи легкую курточку и по пути к торговому центру ловила на себе заинтересованные взгляды. Никита уже ждал ее в назначенном месте и был поражен. Но не так, как рассчитывала Ада. В его глазах читаюсь сомнение. Как будто бы он уже пожалел, что пригласил ее на свидание.
— Что-то не так? — расстроилась Ада.
— Ты выглядишь прекрасно, — заверил он. — Это я дурак, надо было предупредить, чтобы ты оделась во что-то более удобное.
Ада замялась, не понимая, в чем загвоздка.
— А впрочем, — Никита улыбнулся, — у тебя же день рождения. Сегодня ты должна блистать!
Она ожидала, что Кравцов отведет ее в ресторан или хотя бы в кино. Но одноклассник увлек ее прочь от торгового центра, к жилым новостройкам.
— Куда мы идем? — занервничала Ада, когда Никита свернул во двор панельной высотки. — Если ты ведешь меня к себе домой, то я никуда не пойду.
Никита взглянул на нее с недоумением, как будто такая мысль даже не приходила ему в голову, и торопливо объяснил:
— Ничего такого! Я живу не здесь. Но у меня есть ключи от крыши этого дома.
— От крыши? — поразилась Ада и замедлила шаг. — И что мы там будем делать, на крыше?
— Как что? Отмечать твой день рождения!
Ада плохо представляла, как можно отмечать день рождения на крыше. Видимо, сомнения отразились на ее лице, и Никита хлопнул себя по школьному рюкзаку, который висел на плече:
— Я взял шампанское, клубнику и шоколад.
Клубника? В октябре? Для Ады это было что-то невероятное, как подснежники в январе. Ради клубники с шампанским она была готова отправиться за Никитой хоть куда — даже на крышу небоскреба.
— Сколько тут этажей? — Она задрала голову, считая окна.
— Двадцать пять. Так что, идем? — Он протянул ей руку, и Ада, смеясь, вложила свою ладонь в его:
— Идем!
С крыши открывалась невероятная панорама окрестностей: в сгущающихся сумерках округлый торговый центр переливался неоновой рекламой, как огромный елочный шар, сверкали цепочки фонарей на парковке, алой рекой пылали фары автомобилей, застрявших в вечерней пробке. Ада без труда отыскала красную крышу школы и панельную коробку своего дома с детской площадкой, на которой она почти ежедневно выгуливала братьев. Отсюда все виделось иначе, и, подойдя к краю крыши, Ада почувствовала себя вольной птицей, парящей над вечерним городом. От высоты закружилась голова, Ада покачнулась на непривычно высоких каблуках, и Никита крепко удержал ее за плечи:
— Осторожней! Не подходи так близко к краю.
— Спасибо, что привел меня сюда. — Ада повернулась к нему, взглянула снизу вверх, и Никита отчего-то смутился, кивнул в сторону, где он накрыл праздничный ужин:
— Пойдем есть клубнику!
Ада удивилась, увидев небольшой круглый стол и два стула, как на летних террасах кафе.
— Откуда это?
— Приготовил днем, — пояснил Никита.
— Для меня?
Никита молча улыбнулся, и Ада оценила его красивый жест — никто никогда не делал для нее ничего подобного. Все это происходило как будто не с ней, а с какой-то другой девушкой, которая носит красивые платья и каблуки и гуляет по крышам.
С изяществом принцессы она опустилась на складной стул. Порыв теплого ветра шаловливо взметнул волосы, и Аде сделалось легко и весело.
— Салют в твою честь! — И Никита стрельнул пробкой из шампанского в раскинувшееся над ними небо, а затем разлил напиток по хрустальным бокалам, тоже заранее принесенным из дома. Такие же бокалы стояли в серванте дома у Ады, пока мать не продала их, чтобы хоть как-то свести концы с концами. После рождения беспокойных братьев-близнецов, когда отец их бросил, мать только и делала, что сводила концы с концами, хваталась за любую работу, а к выпускному классу не придумала ничего лучше, как устроиться в школу Ады уборщицей…
— С днем рождения, Аделаида!
Хрустальные бокалы со звоном коснулись друг друга, Ада сделала глоток шампанского и поморщилась, вспомнив, как Зойка Подгорная не упускала случая поддеть ее, указав, что Ада — дочь уборщицы. После особенно издевательской шуточки Ада так перенервничала, что у нее случился один из тех приступов лунатизма, которые так пугали ее мать. Мама тогда обнаружила Аду ночью на кухне, где она кромсала ножницами полинявшую водолазку — днем Зойка сравнила ее с половой тряпкой, которой мама Ады моет полы в школе…
— Не нравится шампанское? — Никита с тревогой взглянул на нее.
— Вкусное, — заверила Ада, моментально пьянея. От шампанского с клубникой, от стремительно темнеющего неба над головой, на котором уже зажигались звезды, и от этого непривычного для нее мужского внимания.
Шампанское закончилось быстрее, чем клубника. Они считали звезды, а потом совершенно естественно и предсказуемо Никита ее поцеловал. Его губы были мягкими и нежными, и Ада совершенно потеряла счет времени. Было уже совсем темно, когда вдруг хлопнула дверь, ведущая на крышу, и раздались быстрые шаги.
— Тсс! — Никита привлек Аду к себе и осторожно выглянул за угол. Они были незаметны для того, кто вышел на крышу, и Никита не хотел обнаруживать их присутствие.
— Кто? — тихо шепнула Ада.
— Какая-то девушка, — шепнул Никита в ответ. — Надеюсь, сейчас уйдет.
Но девушка не собиралась уходить. На крышу ее привело одно важное дело.
— У нее винтовка, — побледнев, прошептал Никита, спустя несколько минут выглянув из их укрытия.
Ада испуганно ахнула, и Никита торопливо зажал ей рот ладонью — но девушка с винтовкой их все же услышала. Секунда — и дуло винтовки уже смотрело им в лицо.