И вот об этом вспомнила не только я.
— Кстати, вопрос, — профессор повторно внимательно осмотрела Вачовски, — каким образом вам удалось подобраться к королевским… хм, — она не сдержала усмешку, — долькам?
У нас покраснело полгруппы, включая «Васюту», особый же студент УМа спокойно уточнил:
— Вас что конкретно интересует?
Даже мне послышалось что-то очень скабрезное в вопросе, но магистр Мстислава, которая просто не знала, с кем имеет дело, спокойно пояснила:
— Процесс.
Сам Владыка коварно усмехнулся, студент Вачовски же, изобразив на деревенско-простоватом лице искреннее удивление, «наивно» спросил:
— А что, вам в вашей долгой жизни ни с одного мужика даже по молодости снимать штанов не доводилось?
И он оглянулся, видимо ожидая, что сейчас от его вопроса пол-аудитории со смеху попадают. Не попадали. Да даже не улыбнулся никто, ибо… чревато. И Владыка заподозрил что-то, увидев мое выражение лица — я, откровенно говоря, испугалась за Гаррата. Просто уже знала, что подобного профессор не спустит.
Она и не спустила.
В следующее мгновение с Владыки вмиг рухнули штаны!
Меня от шокирующего зрелища уберегло лишь то, что у драконов своеобразные рубашки на передней завязке до середины бедра доходят, все остальные прискорбного инцидента не увидели вовсе, потому как на иллюзии все осталось по-прежнему. Это Владыка медленно щелкнул пальцами, и его штаны вернулись в исходное положение, а Вачовски стоял, не двигаясь, и издевательски взирал на профессора.
Жаль, он не знал, что с поражениями у Мстиславы Нарски дело обстояло очень плохо. В смысле, не умела она сдаваться. И в следующее мгновение в дракона полетело еще более сильное заклинание.
Штаны рухнули, проявив на сей раз даже какую-то прыть и готовность.
Владыка побагровел.
Нарски нахмурилась.
У Вачовски все оставалось по-прежнему.
Щелчок пальцами — и Владыка вернул брюки в исходное положение, после чего еще и придержал так, на всякий случай. Профессор Нарски, заметно помрачнев, поправила идеально уложенные волосы, активировала один из наручных хранов, и в дракона вновь полетело заклинание.
Штаны… они упали частично. Владыка, несколько потрясенный, остался, удерживая в руке остатки некогда вполне приличных брюк. Не имевшая возможности узреть результат своей деятельности, профессор Нарски перевела удивленный взгляд на хран, и даже начала проверять его на работоспособность, гневно поглядывая на Вачовски.
У Вачовски все оставалось по-прежнему!
Это Владыка и профессор были в бешенстве, а иллюзия продолжала стоять, проявляя стойкость, выдержку и не меняя выражения лица. То есть профессору, ко всему прочему, казалось, что над ней еще и открыто насмехаются.
— Ты! — прошипела взбешенная магиня.
— Извращенка! — заявил Владыка и, соответственно, Вачовски.
Просто у Владыки повод для подобного высказывания был — он как раз разглядывал останки своих брюк, но из уст Вачовски это было уже слишком.
— Марчена, отвернись! — скомандовала профессор, закатывая рукава и активируя все двенадцать имеющихся на ней хранов магической энергии.
Всегда послушная студентка Лис на сей раз следовать приказанию вовсе не торопилась, более того, подалась вперед, жадно глядя на даже немного смутившегося от такого внимания Вачовски. Гаррат зато смущенным не выглядел, он как раз напрягся и теперь пристально смотрел на профессора, нервно выплетая что-то похожее на щит свободной от удержания обрывков штанов рукой.
— Отвернись, нечего тебе на голых мужиков глядеть! — наставительно произнесла профессор Нарски.
Но мы-то все уже знали, что ничего для себя нового Марчена там особо не увидит. Правда, она считала иначе и с придыханием заметила:
— Есть что-то притягательное в красоте мужского тела…
Магиня хмыкнула, после чего даже кивнула, соглашаясь с высказыванием. И тут Владыка, резко повернувшись ко мне, швырнул именно в меня заготовленный щит и молниеносно-плавным движением, с грацией и скоростью, на которые способны только хищники… покинул аудиторию. Прихватив с собой остатки сорванных с него брюк.
А Вачовски остался стоять на том же месте!
Грянул гром произнесенного профессором Нарски заклинания! Полыхнуло так, что мы предусмотрительно зажмурились, а открыли глаза, едва услышали тихое, но очень прочувствованное поминание всех родственников Вачовски до пятого колена, причем, судя по сорвавшимся у профессора выражениям, все предки Вачовски славились особой несдержанностью в желаниях и неразборчивостью в половых связях.
И вот когда мы открыли глаза, причина ярости Мстиславы стала очевидна — у Вачовски все было по-прежнему.
Могучий деревенский парень продолжал стоять перед аудиторией в не тронутой ничем одежде, в то время как на профессоре Нарски в наличии были только сапоги и странное белье из драконьей кожи. Белье двумя широкими полосками обтянуло плоскую грудную клетку и узкие, давно утратившие женственную округлость бедра. Но на магистре Мстиславе было хоть что-то — на всей остальной группе ничего. Все, абсолютно все студенты сидели совершенно, абсолютно, вообще без одежды!
Все, кроме оставшейся в нетронутой мантии меня, и когда я оттянула ворот и глянула вниз, то поняла, что и остальная одежда тоже на месте. На мне на месте, а вот вся остальная группа…
— Студентка Радович, будьте столь любезны, сходите к заведующему складом и попросите лично для меня одну преподавательскую и для группы тридцать две ученические мантии. И поторопитесь.
Я мгновенно подскочила с места и под всеобщими потрясенными взглядами поспешила к двери.
— Я провожу, — ехидно ухмыляясь, заявил Вачовски.
— Сгинь! — от всего сердца пожелала ему магистр.
Иллюзия студента прошла к двери первой и галантно распахнула ее передо мной. Я вышла, Вачовски — следом, откровенно потешающийся Гаррат-Ррат-Эгиатар сидел на подоконнике уже в новых брюках и покачивал ногой.
— Ну вы и… — начала было я, едва иллюзия закрыла дверь в аудиторию.
— А что я? — фальшиво возмутился Владыка. И весело добавил: — Между прочим, это ее заклинание было, я тут вообще ни при чем. И вообще, где благодарность?
И он выразительно указал на мою мантию, которая только благодаря ему и сохранилась.
Укоризненно покачав головой, я развернулась и направилась к завхозу, бросив через плечо:
— Спасибо.
В ответ раздалось:
— Не за что. Просто не хотел, чтобы мою вкусняшечку во всей красе увидел кто-нибудь, кроме меня.
Я споткнулась, но все же продолжила путь, не останавливаясь. Останавливаться и не было смысла — Владыка догнал и, невозмутимо приноровившись идти рядом в облике Вачовски, поинтересовался:
— Умолять сразу начнешь или попозже?
Остановившись, я очень напряженно посмотрела на Владыку и поинтересовалась:
— О чем?!
Смерив меня таким взглядом, словно он говорил о чем-то само собой разумеющемся, и это дурой надо быть, чтобы не понять, Владыка заложил руки за спину и, глядя вперед, по слогам произнес:
— О том, чтобы я помог тебе дотащить до аудитории тридцать три мантии.
Я хотела было уже сказать, что умолять не о чем, как… как призадумалась о весе тридцати трех мантий. Призадумалась, расстроилась и спросила:
— С чего начинать взывать к вашей совести?
— С комплиментов, — порекомендовал Гаррат, — определенно с комплиментов.
Комплименты у меня четко ассоциировались с женщинами, и я просто не смогла удержаться:
— У вас очень красивые глаза.
Владыка величественно кивнул.
— Когда вы девушка, — мстительно добавила я.
Остановился.
Как вкопанный.
Я пошла вперед, старательно сдерживая не то что улыбку — смех.
Дракон обижался недолго, вскоре догнал и неожиданно заинтересованно спросил:
— А в целом как я тебе в образе девушки?
— Очень привлекательный, — ответила совершенно искренне.
Гаррат улыбнулся, сверкнув агатово-черными глазами, и доверительно сообщил:
— Надеюсь, наша дочка будет похожа на меня. Просто, знаешь, ты внешне так себе, ну кроме ножек, ножки аппетитные очень, это да, так бы и съел, а в целом взгляду зацепиться не за что.
И, говоря все это, он ушел шагов на десять вперед, потому что лично я застыла, едва услышала «наша дочка». Владыку моя остановка ничуть не смутила, он повернулся ко мне и продолжил разглагольствовать:
— Не переживай, меня совершенно не расстраивает, что в нашей паре я буду самый красивый… и самый умный… и самый магически одаренный. В конце концов, я же люблю тебя не за внешность.
— Правда? — сдавленно поинтересовалась я.
— Конечно, — невозмутимо сообщил дракон.
И даже уточнил:
— Я люблю тебя за твои аппетитные бедрышки, говорю же — так бы и съел.
Потрясенно приоткрыла рот, но тут же его и закрыла, потому что это стоящему к перекрестному коридору спиной Владыке ничего не было видно, а я вот увидела, как задумчиво изучающий какие-то бумаги снежный дракон вывернул из-за поворота и направился по коридору, в котором и стояли потрясенная я и разглагольствующий Владыка в образе Вачовски. И вот последнее замечание снежный дракон, даже несмотря на сконцентрированность на бумагах, превосходно расслышал и, проходя мимо, безразлично заметил:
— Молодой человек, вы уже не в том возрасте, чтобы оценивать женщин исключительно по округлостям бедер. Научитесь отрывать взгляд от женских прелестей и поднимать его выше, заглядывая как минимум в глаза, а как максимум в душу понравившейся девушки. Возможно, в этом случае ваша пассия не будет стоять посреди коридора, размышляя, как бы повежливее послать вас к дохлому троллю.
И, высказав все это, снежный совершенно спокойно удалился, оставив меня основательно краснеть под возмущенным взглядом Владыки.
— Ты! — просипел он, едва дракон скрылся за поворотом. — Ты серьезно собиралась сказать мне «нет»?
Я открыла рот… и закрыла. Затем невозмутимо поинтересовалась:
— А этот снежный дракон, он кто?
— Эмпат, — мрачно оглядывая меня с головы до ног, ответил Гаррат.
— А-а, — протянула я глубокомысленно и поспешила к завхозу, по широкой дуге, так что прошла почти под стеночкой, обойдя злющего дракона.
Вслед мне понеслось:
— К дохлому троллю, значит?!
Мне же вот что непонятно было: снежный дракон, значит, четко определил, куда я действительно очень хотела бы послать желающего поразвлечься Владыку, а вот как он при всем этом в Вачовски своего правителя не разглядел?! Где справедливость?! Нет, вот серьезно?!
С этими мыслями я сбежала на первый подвальный этаж, домчалась до проходной нашей кладовой, собственно, весь первый подвальный этаж и занимающей, и едва сморщенный престарелый господин Сарвен, сменивший нашего прошлого завхоза месяц назад, появился за стойкой, торопливо сообщила, зачем пришла, дважды упомянув, что это личная просьба магистра Нарски. Господин Сарвен смерил меня таким взглядом, что я ощутила себя отбирающей последний кусок у голодающего, после чего щелкнул пальцами. И ко мне прилетели сложенные и отутюженные тридцать две красно-коричневые ученические мантии и одна серо-синяя преподавательская. Стопка вышла внушительная, и я догадывалась, что вес также будет немалым.
И в этот момент кто-то ткнулся мордой мне в раскрытую ладонь.
Я застыла! Господин Сарвен мгновенно отгородился щитом, а кто-то невидимый взял все мантии со стойки и, стопкой держа их, подошел ко мне. И все это в абсолютной тишине и напряженно гудевшем щите завхоза.
В следующий миг распахнулась дверь, возникнувший в проходе Вачовски пафосно заявил:
— Ладно, за оказание данной помощи я с тебя потом благодарность стребую. Где ма… — Он осекся, увидев зависшие в воздухе мантии.
Этот самый воздух вдруг взял и выразительно зарычал, а я, наконец, сообразила, что происходит, и позвала:
— Голод?
— Где? — не понял Владыка.
— Грр, — подтвердил грасс и пошел к двери, удерживая все мантии.
Я, естественно, пошла следом.
Дракон посторонился, галантно пропуская меня и потрясенно — мантии. Мы с грассом, выйдя из кладовой, ускорились. Точнее, ускорился сам невидимый зверь, а мне просто пришлось поторапливаться.
А потом и вовсе едва ли не бежать.
Голод был так любезен, что, подойдя к двери аудитории, даже эту самую дверь открыл, внося все мантии. Я потрясенно зашла следом и двери закрыла.
Профессор Нарски начитывала лекцию. С видом абсолютной нормальности происходящего она диктовала формулу уже изученного мной щита Жесана, а все остальные, несмотря на совершенно лишенное одежды состояние, молча и сосредоточенно писали. Когда появились мы с Голодом, профессор лишь поинтересовалась:
— Студентка Радович, откуда у вас ручной грасс?
— Он не ручной, — старательно не глядя на спешно одевающихся одногруппников, ответила я, — и не мой. Он временно в УМе и покинет его, как только закончится действие подчиняющего заклинания.
Голод между тем совершенно спокойно разносил всем мантии и почему-то профессору принес ее одежду последней. С невозмутимостью королевской особы леди Мстислава натянула мантию, после чего присела на корточки, вглядываясь в совершеннейшую пустоту перед собой и как-то недоверчиво спросила:
— Обжорка?
— Гав! — радостно отозвался грасс.
К счастью, я уже дошла до своего места, так что рухнула вполне оправданно — и на сиденье.
— Обжорка, правда ты? — переспросила профессор.
А затем щелкнула пальцами, и серебристая пыльца осыпалась из-под потолка, обрисовывая контуры стоявшего перед ней грасса. И сразу стало ясно, что смотрела профессор не туда, в смысле, морда была повыше, гораздо выше.
— Обжорка! — Магистр Нарски, пошатнувшись, встала, и вот теперь ее лицо было на уровне морды пса. — Вот это ты вырос!
Голод, замахав хвостом, потянулся и лизнул ее в щеку, приветствуя.
— Да ты же огромный! — продолжала изумляться профессор. — Неужели опять к охотникам попал?!
На сей раз пес никакой радости не выражал, напротив, опустил морду, демонстрируя печаль и раскаяние.
— Как ты мог?! — возмутилась профессор. — Я же тебя лично, Обжорик, лично обучала, а ты?!
Голод… хотя какой он Голод, он целый Обжора, сказать на это ничего не смог и лишь стоял, все так же покаянно опустив голову.
— Не грусти, разберемся, — заверила его профессор, после чего оглядела уже одевшуюся группу и устало сказала: — На сегодня все свободны.
Затем, потрепав грасса по холке, мрачно спросила:
— У тебя нет желания закусить одним студентом?
Пес отрицательно покачал головой.
— Жаль, — совершенно искренне высказала профессор. — Очень жаль… придется другим способом.
И они ушли. Профессор и громадный серебристый пес, а вот мы всей группой остались, искренне недоумевая — у нас же после этой лекции еще и практические занятия должны были быть.
* * *Спустя часа три я сидела в своей комнате, шлифуя курсовую работу и время от времени попивая чай, который принесла с собой из столовой. Шлифовала я свой научный труд старательно и основательно. Время от времени стирая целые строки и переписывая предложения и формулировки заново. Мне нужен был высший бал по Иллюзорным явлениям, очень нужен был, только он мог стать пропуском на четвертый и ныне закрытый подземный уровень, где находилась вся учебная литература по магии иллюзий. Магии, которая по каким-то Триединый ведает причинам более в УМе не изучалась. Да и в целом после моего «путешествия» в Долину драконов я начала отмечать какую-то ущербность нашего обучения в Любережском Университете Магии. Почему нас оставили без знаний по иллюзиям? Почему вместо защитной магии, с которой начинается программа в любом обучающем владением силы учебном заведении, все щиты, которые изучали мы, фактически являлись либо атакующими, либо кратковременными, либо были только поддержкой для атакующих заклинаний. Далее — в нас не развивали умение дробно расходовать свой резерв. Ранее мне казалось это нормальным, но сейчас я понимала — нас приучали выкладываться при произнесении одного заклинания, и выкладываться полностью. Почему? Раньше я считала, что это из-за ориентированности университета на обеспеченных студентов — у них всегда имелись при себе родовые артефакты и храны энергии, но сейчас…