У него в сознании Брат Енох прошептал: «Будет тяжело. Но ты сможешь это пережить. Мы тебе поможем».
«Я справлюсь, потому что должен справиться», — ответил Джем.
Сестра Эмилия остановилась, и он поравнялся с ней. Она обводила глазами ярмарку, подбоченившись.
— Ну и балаган! — Наконец прокомментировала она. — Вы когда-нибудь читали «Пиноккио»?
«Не думаю», — сказал Джем, но затем припомнил что когда-то, во время одного из посещений Лондонского Института, мог слышать, как Тесса читала сказку маленькому Джеймсу.
— Деревянная марионетка захотела стать настоящим мальчиком, — начала рассказывать Сестра Эмилия. — И фея исполнила его желание, ну или почти исполнила, так он пошел искать себе неприятностей в том месте, которое я всегда представляла в точности таким, как этот карнавал.
«И ему удалось?» — Спросил Джем помимо воли.
— Удалось что? — Уточнила Сестра Эмилия.
«Стать настоящим мальчиком?»
— Ну, конечно, — воскликнула девушка, а затем добавила оживленно, — что бы это была за сказка, если бы он так и остался марионеткой? Его отец души в нем не чаял, именно поэтому он начал становиться мальчиком, как мне кажется. Мне всегда больше всего нравились истории о людях, которые создавали или вырезали из дерева предмет и вдыхали в него жизнь. Как в «Пигмалионе»!
«Она довольно бойкая, как для Железной Сестры», — раздался в его сознании голос Брата Еноха. Это не было осуждением, но и на комплимент было не похоже.
— Само собой, — продолжила Сестра Эмилия, — вы и сами — ходячая легенда, Брат Захария.
«Что вы знаете обо мне?» — Спросил ее Джем.
Ее ответ был полон энтузиазма:
— Что вы сражались с Мортмейном. Что когда-то у вас был парабатай, который стал главой Лондонского Института. Что его жена, волшебница Тесса Грей, носит кулон, который вы ей подарили. А еще я знаю о вас то, о чем вы сами, наверное, и не подозреваете.
«Не думаю, что такое возможно», — произнес Джем. — «Но продолжайте, расскажите мне, что именно я о себе не знаю?»
— Дайте мне ваш посох, — потребовала Сестра Эмилия.
Он протянул его девушке, и та внимательно его осмотрела.
— Ну да, — заявила она, — так я и думала. Его изготовила Сестра Дайо, а говорят, ее оружие славится таким утонченным мастерством, будто сам Ангел направлял ее руку при ковке. Глядите, вот ее метка.
«Он сослужил мне верную службу», — отметил Джем. — «Возможно, когда-нибудь предметы и вашего изготовления принесут вам славу».
— Когда-нибудь, — протянула она и вернула ему посох. — Может быть. — Ее глаза опасно сверкнули, и Джем подумал, что это выражение лица делало ее похожей на совсем еще юное дитя.
Мир — своего рода горнило, в котором плавятся и выковываются все мечты. Некоторые исчезают совсем, и приходится жить дальше уже без них. Братья согласным бормотанием поддержали эту идею. Спустя семьдесят лет, Джем почти с этим свыкся. Вместо музыки у него в голове звучал неумолимый хор голосов братьев. Давным-давно он представлял каждого Безмолвного Брата в виде музыкального инструмента. Он считал, что из Брата Еноха вышел бы замечательный фагот, чей голос доносится через приоткрытые окна одинокого маяка, о стены которого разбиваются волны.
«Да, да», — заметил тогда Брат Енох. — «Очень образно. А вы тогда что за инструмент, Брат Захария?»
Джем старался не думать о скрипке, но от Братьев невозможно утаить секреты. И та скрипка пролежала молчаливой и заброшенной многие годы.
Он спросил, пытаясь думать о чем-нибудь другом, пока они шли:
«Скажите, а вы знаете что-нибудь об Аннабель Блэкторн? Железной сестре? Они с моим другом, Малкольмом Фейдом, были влюблены и планировали вместе сбежать, но когда об этом проведала ее семья, то ее вынудили стать Железной Сестрой. Его бы очень утешило известие о том, как она поживает в Адамантовой Цитадели».
Сестра Эмилия сказала:
— Естественно, что вы мало знаете о Железных Сёстрах! Никого никогда не принуждали присоединиться против их воли. Напротив, это большая честь, и многие, кто выбирали этот путь, сдавались. Если эта Аннабель стала Железной Сестрой, то это только её выбор. Я ничего о ней не знаю, хотя большинство из нас меняют свои имена после посвящения.
Джем ответил:
«Если вы что-нибудь узнаете о ней, мой друг будет очень вам признателен. Он много не говорит о ней, но я знаю, что она всегда присутствует в его мыслях».
Первое, что увидели Джем и Сестра Эмилия, пройдя через ворота карнавала, была странная сцена — оборотень, поедающий сладкую вату из картонного конуса. Сладкие розовые ленты прилипли к его бороде.
— Сегодня полнолуние, — сказала Сестра Эмилия, — Претор Люпус прислал несколько своих людей, но оборотни сами себе закон. Они носятся под лунным светом и ни с кем не считаются. Эти парни должны избегать примитивных в это время, а не есть сахарную вату и торговать выпивкой.
Оборотень показал им язык и быстро исчез.
— Соус! — Сказала Сестра Эмилия и собралась последовать за оборотнем.
«Подождите. Есть вещи посерьёзнее, чем жители Нижнего Мира с ужасным манерами и сахарными зубами. Вы чувствуете?»
Сестра Эмилия наморщила нос.
— Демон, — подтвердила она.
Они последовали за запахом по извилистым аллеям карнавала, который невероятным образом повторял Теневой рынок. Рынок, конечно, был в несколько раз больше карнавала, что вам будет даже сложно это представить. Некоторых продавцов Джем узнал.
Кто-то настороженно провожал взглядом проходящих мимо Джема и Сестру Эмилию. Некоторые продавцы с обречённым видом начинали собирать свой товар. Правила, царившие на Теневом рынке, были больше сложившимися традициями, чем писанными законами. Всё на Теневом рынке казалось Джему неправильным, и Безмолвные Братья в его голове единым хором обсуждали, как всё могло прийти к такому.
Даже если бы Теневой рынок был организованным и правильным, здесь не должно было бы быть примитивных, бродящих вокруг и впивающихся глазами в странные товары. Мимо прошёл бледный человек с затуманенным взглядом, кровь всё ещё сочилась из двух маленьких проколов на его шее.
— По правде говоря, я никогда не была на Теневом рынке, — сказала Сестра Эмилия, сбавляя темп, — моя мать всегда говорила, что это не место для сумеречных охотников, и настаивала, чтобы я и мой брат держались от него подальше.
Она выглядела невероятно заинтересованной прилавком с оружием и ножами.
«Сувениры потом», — сказал Джем, продолжая идти.
Сначала работа.
Они неожиданно вышли с Теневого рынка и оказались перед сценой, где маг рассказывал шутку, превратив маленького пуделя в зелёную дыню и разрезав её пополам игральной картой. Внутри оказалась огненная сфера, которая разрослась в воздухе, превратившись в миниатюрное солнце. Фокусник (афиша над его головой сообщала, что перед ними Роланд Удивительный) выплеснул воду из шляпы прямо на сферу, и она обернулась мышью, которая рванула со сцены в толпу. Послышались возгласы и крики. Затем толпа взорвалась аплодисментами.
Сестра Эмилия остановилась, чтобы посмотреть, Джем тоже.
— Настоящая магия? — спросила она.
«По крайней мере, настоящая иллюзия», — ответил Джем.
Он указал на женщину, стоящую сбоку от сцены и наблюдавшую за фокусами.
Магу было около шестидесяти, но определить возраст его компаньонки было невозможно. Она явно была из Фэ высокого происхождения, и в её руках был ребёнок. От того, как она смотрела на фокусника, у Джема перехватило дыхание. Он видел это выражение лица у Тессы, когда она смотрела на Уилла. То же пристальное внимание и любовь, смешанные с осознанием будущего горя, которое, однажды, придёт.
«Когда придёт время, мы пройдём через это вместе», — сказал Брат Энок.
Мысль пронзила Джема, как стрела. Когда этот день настанет, и Уилл покинет этот мир, он не хочет разделять своё горе с братьями. Другие будут рядом с ним, но Уилл нет. И была ещё Тесса. Кто останется с ней, чтобы помочь пережить это, если Джем заберёт тело, которое Уилл оставит позади на пути в Безмолвный город?
Женщина фейри обвела взглядом толпу и неожиданно исчезла за бархатным занавесом. Тогда Джем попытался найти то, что увидела она. Он заметил гоблина, повиснувшего на флаге одной из палаток. Казалось, что учуял невероятно аппетитный запах. Но единственное, что чувствовал Джем, было демоном.
Сестра Эмилия вытянула шею, чтобы разглядеть, куда смотрит Джем и сказала:
— Ещё фейри! Приятно снова выйти в свет. У меня теперь столько всего, что нужно записать в дневник, когда я вернусь в Железную Цитадель.
«Железные Сёстры ведут дневники?» — вежливо спросил Джем.
— Это была шутка, — ответила Сестра Эмилия.
Она выглядела разочарованной.
— У Безмолвных Братьев вообще есть чувство юмора? Или они зашивают и его?
«Мы собираем «тук-тук» шутки», — ответил Джем.
Она оживилась.
— Серьёзно? У тебя есть любимая?
«Нет», — ответил Джем, — «это была шутка».
И если бы он мог, то улыбнулся бы. Сестра Эмилия была настолько человечной, что он почувствовал, как в нём проснулась человечность, которую он спрятал где-то глубоко. Причиной также стало то, что он думал о Тессе и Уилле и человеке, которым он был раньше. Его сердце будет болеть меньше, он был уверен, как только они закончат миссию, и он и Сестра Эмилию вернутся в места, к которым они принадлежали. В ней была искра, которая была у Уилла, в то время, когда они решили стать парабатаями. Джема привлекал этот огонь в Уилле. Он подумал, что при других обстоятельствах, он и Сестра Эмилия стали бы хорошими друзьями.
Он размышлял об этом, когда маленький мальчик потянул его за рукав.
— Вы часть карнавала? — спросил мальчик, — поэтому вы так одеты? Поэтому ваше лицо так выглядит?
Джем посмотрел на мальчика и на руны на руках, чтобы убедиться, что ни одна из них не стёрлась.
— Ты можешь нас видеть? — Сестра Эмилия обратилась к мальчику.
— Конечно, могу, — ответил мальчик, — с моими глазами всё в порядке. Хотя, я думаю, что раньше с моим зрением было что-то не так. Потому что сейчас я вижу вещи, которые раньше не замечал.
«Как?» — проговорил Джем, наклоняясь, чтобы заглянуть мальчику в глаза, — «как тебя зовут? Когда ты начал видеть вещи, которых раньше не замечал?»
— Меня зовут Билл, — ответил он, — мне восемь. Почему Ваши глаза так закрыты? И как вы можете говорить, если ваш рот закрыт?
— У него особые таланты, — сказала Сестра Эмилия, — ты должен попробовать его куриный пирог. С кем ты здесь, Билл?
— Я живу ниже в Св. Эльмо, приехал сюда по Железной Дороге с мамой и сегодня я съел целый мешок солёных ирисок и мне не пришлось ни с кем их делить.
— Возможно, у ирисок были магические свойства, — мягко сказала Сестра Эмилия Джему.
— Моя мама сказала не слоняться здесь, — сказал мальчик, — но я никогда не обращаю на неё внимания, пока она не закипает словно чайник. Я сам прошёл через Зеркальный Лабиринт, и добрался до центра, где необычная леди сказала, что в качестве приза я могу попросить о чём угодно.
«И о чём ты попросил?» — спросил Джем.
— Я хотел попросить её о настоящем сражении с настоящими рыцарями и настоящими лошадьми и мечами, как в Короле Артуре, но леди сказала, что если то, чего я хочу — это настоящее приключение, то я должен пожелать видеть мир так, как он есть. Что я и сделал. И после того, как она надела на меня маску, всё кажется странным. И ещё она совсем не леди. Она оказалось тем, с чем я не хотел находиться близко, и поэтому я убежал. Кого я только не видел, но мамы среди них нет. Вы не видели её? Она маленькая, но свирепая. У неё рыжие волосы, как у меня, и просто ужасный характер, когда она волнуется.
— Знаю я таких мам, — сказала Сестра Эмилия, — она, должно быть, везде тебя ищет.
— Я её вечное испытание, — сказал Билл, — она так говорит.
«Вон там», — сказал Джем, — «это она?»
Маленькая женщина стояла возле прилавка, рекламирующего ТАЙНЫ ЧЕРЬВЯ, ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ТРИЖДЫ В ДЕНЬ, и смотрела в их сторону.
— Билл Дойл! — крикнула она и двинулась к ним, — у вас большие проблемы, молодой человек!
У неё был обеспокоенный тон.
— Вот и пришла моя судьба, — проговорил Билл серьёзно, — Вам нужно бежать, пока вы не стали случайными жертвами этого сражения.
— Не волнуйся за нас, Билл, — сказала Сестра Эмилия, — твоя мама не может нас видеть. И я бы не говорила ей о нас. Она подумает, что ты всё это выдумал.
— Кажется, что я действительно оказался в затруднительном положении, — ответил Билл, — к счастью, я нахожу выход из передряг так же легко, как и попадаю в них. У меня большой опыт. Приятно было с вами познакомиться.
Тут Мисс Дойл оказалась рядом с ним. Она схватила сына за руку и потащила к выходу с карнавала, отчитывая его на ходу.
Джем и Сестра Эмилия обернулись, чтобы молча проводить их взглядом.
Наконец, Сестра Эмилия сказала
— Тогда, Зеркальный Лабиринт.
И, даже если бы они не встретились с маленьким Биллом Дойлом, они бы поняли, что попали в нужное место, когда наконец добрались до Зеркального Лабиринта. Это было острое здание блестящего черного цвета с алыми трещинами — создавалось впечатление, будто из стен сочится кровь. В дверях мелькали зеркала и огни.
«ПРАВДИВЫЙ И ЛОЖНЫЙ МИР», — говорилось на вывеске. — «ПОЗНАЕШЬ, ДАЖЕ ЕСЛИ ИЗВЕСТЕН САМ. ТЕ, КТО ИЩУТ МЕНЯ, НАХОДЯТ СЕБЯ САМИХ».
Запах злости демона здесь был настолько сильным, что Джем и сестра Эмилия, несмотря на специальные подавляющие ароматы рун, вздрогнули.
«Следует быть осторожными», — заметил Джем. — «Нас могут поджидать опасности, к которым мы не готовы».
— Думаю, мы можем набраться храбрости как маленький Билл Дойл, встретившийся с опасностью, — отозвалась сестра Эмилия.
«Он не знал, что столкнулся с демоном, — проговорил Джем».
— Я имею в виду его мать. Пойдем.
И Джем последовал за ней в Зеркальный Лабиринт.
Они очутились в длинном блестящем коридоре, окруженные множеством спутников. Еще одной сестрой Эмилией и братом Захарией, неестественно тонкими и выгнутыми. В соседнем зеркале вновь они же, но уже отвратительно приплюснутые. И вновь отражения, на сей раз повернутые к ним спинами. В одном из зеркал они лежали на берегу фиолетового моря, раздутые и мертвые, но в то же время радостные, словно умершие от великого счастья. В другом отражении они стремительно старели, рассыпаясь до голых костей, а затем и вовсе в прах.
Сестре Эмилии никогда особенно не нравились зеркала. Но хозяйственный интерес к ним присутствовал. При создании зеркала его необходимо покрывать отражающим металлом. Например, серебром, хотя оборотни от этого не были в восторге. Здешние же зеркала, должно быть, были пропитаны каким-то демоническим металлом. От него даже исходил запах. От каждого вдоха аромат оседал во рту, на языке, в горле, застревая поперек него остатками отчаяния и страха.
Она медленно двинулась вперед, держа перед собой меч, пока не наткнулась на очередное зеркало, в котором, как показалось, было открытое пространство.
«Осторожно», — предупредил Брат Захария.
— На карнавале не получается осторожничать.
Бравада. И он это видел. Но бравада — тоже в своем роде броня, равно как и забота. И сестре Эмилии нравились обе эти вещи.
— Раз это лабиринт, как мы узнаем, куда идти? — поинтересовалась она. — Я могу разбить зеркала мечом. И, если разобью все, мы найдем центр.
«Придержи меч», — покачал головой Брат Захария.
Он остановился напротив зеркала, в котором не отражалась сестра Эмилия. Вместо этого в отражении находился стройный беловолосый юноша, держащий за руку высокую девушку с серьезным красивым лицом. Они стояли посреди городской улицы.
— Нью-Йорк, — заметила сестра Эмилия. — Мне казалось, ты там не был.
Брат Захария прошел сквозь отражение, словно его там никогда и не было. И картинка растворилась, будто мыльный пузырь.
«Проходи сквозь зеркала, показывающие тебе самые желанные вещи», — сказал он. — «Те вещи, которые невыполнимы».