— Что-то еще в городе интересного было? — девушка отхлебнула вина.
— Кого ищете, святая сестра?
— Девочка. Лет двенадцати. Издалека.
— Уже?
— Да!
— Эти? — кивнул в сторону драки Ганс.
— Похоже. Но неудачно. Отправь весточку в Нейдорф. Пусть посмотрят. Без меня ничего не предпринимать. Я утром выеду, но, сам понимаешь, буду через пару дней, не раньше.
— Сделаем, святая сестра. А с Фройдом что делать?
Ридица улыбнулась.
— Он полезен?
— Когда как… — пожатие могучими плечами.
— Тогда ничего. Если бы мне требовалась его голова, привезла бы с собой, — святая сестра качнула головой, отследив полет рыжего, получившего два удара в челюсть и махнула рукой. — Плохо дерутся! Нет истинного умения! Будь добр, проводи меня в комнату…
Глава 14
— Ты что творишь, Мистфинк?!
Кулак брата врезается в скулу Фрица, и тот летит на землю.
— За что? — младший Каубах встает, грязным кулачком размазывая по лицу слезы.
— А ты ее за что? Что такого совершила Ирма, что ты бьешь ее кнутом?
И всего-то? Обида захлестывает Фрица. Брат, наверное сошел с ума, раз за какую-то дочь служанки… Сервы для того и созданы Господом, чтобы дворяне могли оттачивать свои умения. Только вчера новый табунщик отца показывал искусство владения кнутом. Мало того, что он без промаха сбивал камешки с чурбаков, так еще и отбился от двух кнехтов в учебном поединке. А те были с мечами! Фриц тоже хочет так уметь! Должен же он на ком-то тренироваться! А что девчонка не может отбить его удар — сама виновата! Прутик, изображающий меч, Фриц ей дал! Подумаешь, зацепил пару раз! Даже шрамов не останется! Вырастет, ее и не так еще на конюшне пороть будут! Ей вообще не больно! А что плачет — так это она притворяется, по вечной девчачьей привычке!
Последние слова Фриц неосторожно произносит вслух и вновь летит на землю.
— Сервов можно наказывать, — говорит Дитмар. — Иногда нужно. Но только за дело! А ты просто издеваешься! Ирма ни в чем не виновата! И ты не будешь ее бить только потому, что тебе этого захотелось! И никого не будешь! Понял?!
Фриц много чего может сказать брату. Как это не виновата?! Достаточно того, что она родилась служанкой, а он дворянином! Она — собственность семьи, и любой из Каубахов имеет право сделать с ней всё, что угодно!
Но мальчик предусмотрительно молчит. Кулаки у Дитмара тяжелые, а отец наверняка примет сторону брата. Еще Фрица и накажут! И всё же он не выдерживает:
— Если бы я был больше и сильней, ты бы так себя не вел!
— Да? — голос брата сочится иронией. — Хорошо! Бери кнут. Ты же хотел тренироваться! Так тренируйся на мне. Ты с кнутом, я с голыми руками. Ну? Или трусишь?
Фриц зло улыбается и поднимает оружие. Сам напросился!
Увы, оказывается, хлестать беззащитную девчонку куда проще и удобнее, чем хотя бы попасть по крепкому и увертливому пареньку, владеющего благородным искусством рукопашного боя куда лучше тебя самого. Кнут впустую свистит в воздухе, а Фриц падает на землю, сбитый точным ударом… И еще раз…
— Хватит с тебя! — заявляет Дитмар. — Ты просил не называть тебя мистфинком, и я честно выполнял твою просьбу. Но если ты будешь вести себя, как навозная птица…
Виконт фон Каубах откинул одеяло и, тяжело дыша, сел на постели. Сердце испуганно колотилось в грудную клетку. Фридрих попытался успокоиться. Это всего лишь сон, зачем-то вернувший в тот день! Всё это прошло и не вернется. Детские обиды позади, тем более, с братом он давно за всё расквитался! И с братом, и с этой шлюхой Ирмой! Ишь, чего захотела! Стать женой виконта фон Каубаха! А братец вообще спятил! Отказаться от права наследства из-за простолюдинки! У него, видите ли, любовь! Большая и чистая! Вот и получи свою любовь!
Фридрих улыбнулся. Хорошая получилась месть. Хоть и не все вышло так, как задумывалось. Единственный разговор с братом Густавом, тогда еще рядовым послушником, грамотно составленный донос, и невесту на пороге храма (деревенского храма, ведь свадьба тайная, глупцы прятались от отца) забирают Светочи Веры. А что вы хотите? Обвинение в оборотничестве — это серьезно. Вильдверы — слуги Нечистого… Кто же знал, что этот полудурок Дитмар бросится защищать суженую с мечом в руках?! Бестолковый братец даже не подумал, что подставляет всю семью! Но оружием, надо сказать, владел отменно — святые братья потеряли троих, прежде чем догадались застрелить мальчишку из арбалета. А то, что произошло в дальнейшем… Да, это стало воистину неожиданностью! Тихая и безответная Ирма, и в самом деле, оказалась вильдвером! И когда Дитмар упал, обернулась и бросилась на монахов. Правда, не умела ничего, совсем. И всё равно одного святого брата с собой прихватила! Пожалуй, больше всех удивился Фридрих, обнаружив, что его донос оказался правдой!
Между прочим, лишь донос и спас семью от Очистительного Пламени! Ведь Дитмар не успел жениться на Звере, а родичи сообщившего — не пособники! А вот мать паршивки не поймали. Исчезла без следа вместе с Теодором Рваное Ухо! Может, она — его отродье? Запросто. Сколько лет назад это было? Да, как раз! Мальчишка запросто может оказаться не внуком, а сыном старого вильдвера. Или сыном и внуком одновременно! Звери есть Звери, и что им грех кровосмесительства, как не пустой звук.
Отец так и не узнал о доносе. Догадался, конечно, что не просто так пожаловали святые братья. Но вот кто им нашептал — так и не понял. А его сотрудничество с братом Густавом началось именно с этого! Хорошее сотрудничество, многолетнее. Именно тогда младший фон Каубах окончательно убедился: благородство и честь — никчемные слова, мешающие их обладателю идти к цели. Что у благородного Дитмара было мало врагов? Хватило одного Фридриха! И, в отличие от честного и порядочного братца, он может пользоваться куда более широким арсеналом приемов! Именно за эти приемы Дитрих и прозвал его мистфинком!
Надо же было додуматься! Навозная птица! И, оказывается, живо еще немало людей, помнящих эту кличку! Ничего, скоро это недоразумение будет исправлено!
Отец совсем выжил из ума! Пора брать графство в свои руки, пока старик не устроил войну со всем Нордвентом. Нет, уж этого Фридрих не допустит! Брата Густава уже нет, впрочем, к лучшему, не придется делиться. Теперь виконт может говорить с командором и без посредничества бейлифа…
Глава 15
«Лаз на выход» оказался еще длиннее, чем входной туннель, и заканчивался в гроте, размерами с дом. Дальше дороги не было. На полу валялась длинная лестница, к которой и подскочил Коготь.
— Помогай, давай, чего стал? — прошипел он. — Ее одному ставить — та еще работка! Каждый раз мучаюсь!
Вдвоем оказалось не намного проще. В конце концов, Медвежонок не выдержал и, перекинувшись, засунул конец лестницы в круглое отверстие в потолке. Мальчишки забрались в дыру, и Коготь толчком ноги спихнул лестницу обратно.
— Если с этой стороны кто пойдет, то ему только прыгать! — объяснил он — А здесь локтей семь, не меньше. Без веревки не спустишься, если ноги переломать не ссыкотно!
Отто подумал, что он бы спрыгнул. Ему не ссыкотно. И любой вильдвер, то есть, ларг, конечно, — тоже. Но вслух этого говорить не стал. Ларгов он не боялся.
— Мы сейчас в катакомбах, — продолжал Коготь. — Тут камень добывали. Давно, когда город строили. А сейчас и не лазит никто. В этих пещерах, кто дорогу не знает — точно заблудится! Так что запоминай!
— Чего тут запоминать? — удивился Медвежонок. — Вон оттуда улицей пахнет!
Коготь посмотрел на товарища и возмутился:
— Чоканулся?! А ну давай быстро в человека перекидывайся! Мало ли кто попадется! И пошли уже! Тебе еще город учить!
Шли закоулками, чтобы не «светить на весь Нейдорф». При этом умудрились обойти весь город, так и не сделав ни шага по крупным улицам. Только пересекли их раза четыре, но в таких местах… При этом Коготь не скупился на объяснения, а Медвежонок старательно запоминал, от усердия даже не переспрашивая. В конце концов, добрались до большой площади, в которой Отто опознал рынок. Год назад дед ездил в город и взял внука с собой. К горлу подкатили слезы, но мальчик сдержался: не время и не место.
«Работа» на рынке, против его ожидания, оказалась не только и не столько воровством, сколько оказанием мелких услуг торговцам и покупателям. Собственно, Медвежонку Коготь вообще воровать запретил.
— Не умеешь ты, засыплешься только, — объяснил он. — Лучше шебурши по мелкому. Только у клиента тем более не тащи, даже если он фраер и последний лох! Это всем западло! И не кидай. Взял монетку, чтобы вина принести — неси. А то в другой раз не тебя попросят! И поставить могут! И не спорь никогда. Что дадут за работу, то и бери! А если клиент тебя кидает — тоже не спорь, и гадостей никаких не делай. Для легавых ты всегда неправ окажешься! Мы лучше потом поквитаемся…
Некоторое время Медвежонок покрутился у мясных рядов, а потом толстенная тетка поманила его пальцем и ткнула в два здоровенных мешка у своих ног:
— Это брать! За я нести! — произнесла она с жутким антийским акцентом и широким шагом двинулась по улице, больше не обращая внимания на мальчишку.
Тащить тяжеленные мешки пришлось во Внутренний Город, где селились самые богатые семейства Нейдорфа. Мальчик сосредоточенно пыхтел, изо всех сил стараясь не отстать от нанимательницы, хотя та упрямо прибавляла шаг. Отто подумал, что она это делает нарочно, да еще по улицам крутит, удлиняя путь.
Он уже решил, что будет вечно таскаться за вредной теткой, когда толстуха остановилась возле маленькой калитки в высоченном заборе и скомандовала:
— Ставить!
Медвежонок аккуратно прислонил сумки к забору. «Клиентка» открыла калитку и закричала по-антийски. Потом повернулась к мальчику.
— Зачем ты стоять? — брови на круглом лице грозно нахмурились.
— Монетку жду, — не стал врать Медвежонок.
— Ты наглец быть! — заорала тетка. — Ты должен гордить, что нес еда для лорд Антия! Ты сам должен монет за такой честь! Быстро уходить вон! Я кричать страж!
При этом она взмахнула рукой, пытаясь дать мальчику оплеуху.
Отто увернулся и хотел врезать ногой по сумкам толстухи, но, вспомнив наставления Когтя, вместо этого побежал прочь, лишь крикнув напоследок: «Корова!».
— Ничего не дала, — шмыгая носом, доложил он брату. — Еще и наорала!
— Бывает, — пожал плечами Коготь. — Держи! — И протянул Медвежонку большую желтую грушу с красным боком. — Южная! Я свою уже съел!
И зашмыгал между лотками, о чем-то переговариваясь с другими мальчишками.
Груша оказалась вкуснющая, таких Отто еще не ел. У них с дедом груши росли, но мелкие, зеленые и твердые. А эта — мягкая, сладкая… Как ни старайся, а все равно весь в соку измажешься.
Следующим Медвежонка нанял высокий худой мужчина с болезненно желтым лицом в старой, но когда-то дорогой, одежде. Монетку не зажилил, зато всю дорогу изводил нравоучениями, объясняя, как должны себя вести правильно воспитанные мальчики! Как понял Отто, клиенту больше нужен был не носильщик, а слушатель.
Потом сбегал за вином для булочника, за что получил сладкую булку. Оттащил покупки для бледной девицы, одетой во всё черное…
И всё. Сколько он ни пытался «шебуршить», больше заработать ничего не удалось. Впрочем, Коготь оказался лишь на монетку удачливее. Если не считать вкуснющих груш, но их-то братья еще днем слопали.
— Неважно! — разъяснял Коготь по дороге домой, перекладывая узел из правой руки в левую. — Зато ежели что — на еду мы с работы взяли. И никаких вопросов!
Медвежонок слушал вполуха. За сегодня он услышал много новых слов, с которыми следовало разобраться. А на рынке большинство говорило не на городском языке, а на обычном, деревенском. Почему? И Коготь уже не первый раз всё это говорил. А главное — страшно хотелось спать…
Примечания
Шебуршить по-мелкому — подрабатывать мелкими услугами. В данном случае — некриминального характера. Коготь вообще старается казаться куда более криминализированным, чем на самом деле.
Кинуть — обмануть.
Поставить — наказать. В данном случае — избить.
Глава 16
Граф фон Каубах обвел присутствующих взглядом. Да, собрались все. И быстро, дисциплина не ослабла за долгие годы, до сих пор демонстрируют образцовую выучку! Вот только возраст… Но тут ничего не поделаешь! Граф прокашлялся и попросил:
— Ульрих, скажи, чтобы принесли вина!
— Ваша Светлость, — пробасил здоровяк, стоящий у самой двери, — лекарь…
— Теперь это неважно! — оборвал его граф. — Напиток не успеет принести вреда.
Ульрих пожал плечами и отцепил флягу от пояса.
— Можно ноги и не бить.
Граф, не обратив на фамильярность ни малейшего внимания, принял сосуд и отхлебнул прямо из горлышка, пренебрегая кубком. Еще раз осмотрел присутствующих. Конюхи, садовники, кухонные рабочие… Это сейчас. А в прошлом…
— Я узнал, кто донес на Дитмара, — произнес фон Каубах. — Точнее, понял. К сожалению, поздно. Это сделал Фридрих. Мой младший сын…
Ответом был сдержанный гул удивленных голосов.
— Вы уверены, Ваша Светлость?
Спрашивал широкоплечий старик с небольшим, но хорошо заметным рубцом у виска. Впрочем, все, кто присутствовал здесь отличались ростом и размахом плеч, и мало кто мог похвастаться отсутствием шрамов. Клаус когда-то был сержантом, и до сих пор нередко говорил за всех.
— Уверен, — граф снова закашлялся, отхлебнул из фляги и продолжил. — Теперь этот паршивец выследил и выдал Теодора.
На этот раз люди сдержали чувства. Только Ульрих, особенно дружный с погибшим в старые годы, проронил:
— И?
— Убит, — выкашлял граф. — Но его внук ушел. А я… — он помолчал, взвешивая в руке флягу, будто раздумывая. — Я — слабак. Не смог убить гада. Даже отдать приказ. Вырастить смог, а прикончить… Я виноват перед вами…
— Не говори глупостей, Готтлиб! — это не было панибратством. Слишком много люди прошли вместе, чтобы разделять сюзерена и вассала, капитана и сержанта. — Мы до сих пор живы, благодаря тебе. И Фрица воспитывали все! Не так это просто — убить сына. Не уверен, что я бы, на твоем месте, сумел…
— Неважно. Теперь неважно, — фон Каубах еще раз приложился к фляге и вернул Ульриху. — Вам надо уходить. Фридрих неминуемо донесет Светочам. Через две недели здесь будут войска Ордена. И тучи желающих оторвать кусочек от моего владения. Хотя им мало что обломится, — он рассмеялся хриплым, каркающим смехом. — Мой сыночек, наверняка, предусмотрел, как ничего не потерять при вступлении во владение. Удержать замок мы не сможем. Нас слишком мало. А их будет слишком много!
— А ты?
— Я слишком задержу вас. Сам не спасусь, и…
— Я никуда не уйду! — в одной фразе Йенс сказал больше слов, чем произнес за предыдущий месяц.
Кабинет одобрительно загудел.
— Мы не уйдем, — поправил его сержант. — Святые братья хотят брать приступом Каубах, с гарнизоном из «Медведей»? — на устах Клауса заиграла нехорошая усмешка. — Пожалуй, у них это получится. Вот только какой ценой?
Граф вздохнул.
— Что ж, другого я от вас и не ждал. Но вы всё равно уйдете. Просто немного иначе. И с другими целями.
Следующие десять минут владетель излагал план. Еще два часа его обсуждали. Вдумчиво, неторопливо, прикидывая действия свои и противника, взвешивая все «за» и «против».
— Может получиться, — подвел итог Клаус. — Это будет красивая смерть. Очень красивая… Лучше любой другой. А ты, Готтлиб?
— Я не смог убить сына, — произнес граф. — Но уйти сам я смогу. Рука не дрогнет. И это тоже будет очень красивая смерть…
Глава 17
Четвертый день на рынке начинался так же, как предыдущие. Братья покрутились у входа, высматривая в утренней толпе возможных клиентов, потолкались в мясных рядах, перебрались поближе к овощам. Работы пока не находилось. Только появилась антийка, кинувшая Медвежонка в первый день и пыталась найти носильщика. Но сколько ни махала руками, никто не подошел. Задарма работать — дураков нет! Пришлось толстухе самой тащить свои мешки.