— Жаль, что я не могу тебя выпить, ты вкусная.
Лиа проснулась на ступенях склепа, когда тьма отступила и уже сиял рассвет или, наоборот, закат — она не знала. Сильно болела голова, да и все тело, словно ее били. Пошевелилась и со стоном села. Тело слушалось, но плохо. Приподнялась на корточки, пытаясь принять вертикальное положение, придерживая длинную юбку, чтобы та не стала виновницей падения. Она ничего не помнила, что произошло, вернее, помнила, но не все. Толкала камень, устала и присела отдохнуть, и все — пустота.
— Ой, а где это я? — произнесла девушка, оглядываясь по сторонам.
— Очнулась? — ответил ей кто-то.
Вздрогнула и оглянулась. В углу склепа, куда почти не попадало солнце, сидел мужчина, он был какой-то странный — полупрозрачный и бледный, но красив какой-то особенной аристократической красотой. Все же был день, так как мужчина прятался от солнца, вернее, когда лучи попадали на него, становился невидимым — эфемерным. Чувствовалась в нем какая-то сила и опасность, та, что таится в темных подворотнях безлунной ночью.
— Вы кто? — уточнила Лиа, поднимаясь с каменной ступени.
— На этот вопрос я уже отвечал ночью.
— Разве? Но ответа я не получила, — наконец-то вспомнила про их разговор девушка.
— Это мое личное упущение. Тогда позвольте представиться: Ардин Горэм седьмой, хранитель этого кладбища вот уже пять веков.
— Седьмой… дух…, — заикаясь, начала перечислять вслух Лиа, мысленно соображая, что делать дальше с этим знанием.
— Седьмой, но не дух, уже нет. А кто ты, юное создание?
— Лиа… Лилиана.
— Красивое имя.
— Спасибо, — сглотнула она ком в горле.
— Итак, продолжим разговор. Раз ты сюда пришла, значит тебе что-то нужно. Так?
— Мне… домой пора, — выпалила девушка, отворачиваясь к двери.
Понимание того, что в паре шагов от тебя находится тот, существование кого нельзя объяснить, заставляло тело холодеть от страха. Да, она пришла за помощью, но понимала ли, находясь в своем странном состоянии, кого встретит? Вряд ли. И вот сейчас, оказавшись тут и даже познакомившись, хотелось бежать без оглядки, но что-то мешало. Все просьбы из головы исчезли.
— Зачем? — остановился напротив двери Ардин, загораживая путь.
— Мне… мне в больницу надо.
— Я не чувствую, что ты больна, немного слаба от потери крови, — сообщил он диагноз Лие.
— Крови?
— Ты же меня видишь? — прищурившись, уточнил он, хотя и так знал, что видит, пусть и слегка полупрозрачным, как духа, кем он и являлся.
— Да.
— Вот. А это возможно лишь в том случае, если я пробую кровь. Так зачем тебе в больницу?
— Я… мой… парень, — сказала Лиа, сжимая на груди кулон с портретом Сергея, словно он мог ей чем-то помочь.
— Парень, значит.
— Угу.
— Дай угадаю, ты из-за него ко мне пришла?
— Да.
— Чтобы попросить… — подтолкнул к развернутому ответу.
— Спасти его. Хочу, чтобы он жил.
— А взамен что?
— Все что хотите, ради него я все сделаю.
— ВСЕ? Звучит громко и многообещающе, а я ведь могу попросить то, что тебе не понравится, — ответ прозвучал у ее уха, от голоса пошли мурашки, и стало как-то на пару градусов холоднее, чем есть.
— Например?
— Тебя.
— Это как? Секс? — с губ сорвалась самая очевидная версия.
— Нет, это было бы слишком примитивно, мне даже крови твоей будет мало, просто хочу тебя к себе, — Ардин облокотился на стену, сложил руки на груди, честно отвечая.
— Я не понимаю.
— Хм, я расскажу тебе эту историю, но в другой раз. А сейчас мне нужен твой ответ.
— Что я должна ответить?
— Это решать тебе, но ты же знала, что я потребую плату взамен на твою просьбу?
— Знала. Может, достаточно крови, зачем вам я?
— Я пью кровь магов, потому что суицидники пахнут страхом, а я этого не люблю, паршивое чувство. Вот маги — это да, пища для ума. Сила, но их сейчас почти нет, все вымерли давно. Ты пахнешь чистотой и безумием, от которого можно сойти с ума. Твоя кровь, как глоток из чистого горного родника, водой из которого невозможно напиться, но кровь — это лишь закуска, а я хочу получить весь рацион вместе с десертом.
— Я не понимаю.
— Объясню, перед тобой стоит выбор: жизнь или плен. Что для тебя важнее: жизнь любимого человека, мага, врача, или рабство у демона, прости, духа? Хотя странно, что маг не может себе помочь сам.
— Раны слишком опасные, и он слаб, организм не справляется. И откуда вы знаете, кто он? Только не пойму, что будете со мной делать?
— Знаю. То есть ты выбрала? Быстро, — приблизился Ардин к девушке, встав почти вплотную и глядя в глаза, потому что это единственное окно в ее душу.
— Нет, я хочу знать — зачем?
— Знаешь, когда долгое время находишься в заточении, — а на этом кладбище нет ни одной светлой души и девушек мало, одни карги старые, — хочется свежего глотка, твоя душа такая. А что я буду делать с тобой, это другой вопрос, выбор тоже будет.
— Выбор? А он у меня разве есть?
— О да, мотылек, есть. Я могу подарить сладкую истому или море боли, которая затопит тебя и насытит меня.
— Я не чувствую боли, — буркнула Лиа, глядя ему в глаза, черные как ночь, в которых она отражалась, как в зеркале.
— Хм, это тебе так кажется. Боль — это защитная реакция организма на внешний фактор воздействия, у нее десятки оттенков, и каждый выбирает свой. Душевная, физическая, причиненная другому лицу, боль на фоне сексуального влечения. Когда она притупляется, кто-то ищет новый источник, а кто-то просто живет с этим. Высокий болевой порог можно сломить, а вот низкий — это вечная пытка для тех, кто ее чувствует или причиняет. От одного удара ремнем можно потерять сознание, а можно долго терпеть, кусать губы до крови или испытывать удовольствие от того, что тебя бьют. Согласись, весело. Мазохизм, садизм, алголагния.
— Вы хотите, чтобы я испытывала боль?
— Я хочу получить тебя, как спасение, а что я буду с тобой делать, решать мне, ты моя рабыня, пока не надоешь, но так как я бессмертен, надоешь ты мне не скоро, и не факт, что это будет. Подумай.
Лиа задумалась. Ведь можно как-то обойти обещание, должны же быть лазейки. Варианты. Что она скажет парню, если после всего, что было, бросит его? Это жестоко. Можно же не прийти и остаться на свободе. Но оставить Сергея в беде она не могла.
— Мне надо подумать.
— Думай, у тебя времени до завтрашней ночи, а потом твой парень умрет, или у тебя появится шанс его спасти.
— Это жестоко.
— Это плата, услуга — жизнь за жизнь, своеобразный баланс.
— Я подумаю.
— Думай, мотылек, думай, темной тебе ночи.
Лиа быстро взбежала по ступеням вверх, спотыкаясь, скрылась за дверью и даже не попрощалась.
Ее сил хватило на то, чтобы добраться до квартиры, где хотела привести себя в порядок. Но, как только оказалась в жилище, сил осталось лишь на душ, а потом девушка упала на диван в гостиной и провалилась в тревожный сон.
Ее беспокоили странные сны и голос, такой навязчивый и знакомый, теперь она могла его узнать из тысячи других.
В итоге в больницу к Сергею Лиа попала лишь на следующий день в обед, так как проспала почти сутки. Она по-прежнему находилась в раздумьях, что ей делать и как спасти любимого человека.
Она гнала от себя абсурдную идею о добровольном плене, она не сможет предать Сергея. Но эта настойчивая мысль, как рой пчел, вертелась в ее голове всю дорогу до клиники.
— Олег Давыдович, — обратилась девушка к лечащему врачу, встретив его в коридоре.
— Опять вы тут, Лилиана?
— Да, как он?
— Не могу вас ничем обрадовать, — пожал плечами врач, пряча от нее взгляд.
— Я могу к нему зайти? Пожалуйста… — Лиа сложила перед собой ладони в мольбе.
— Хорошо, но у тебя пять минут, не более, может так случиться, что ты его сегодня последний раз видишь, — Олег Давыдович сделал паузу и взглянул на девушку с сочувствием в глазах, — живым.
— Нет, — замотала головой из стороны в сторону Лиа, — он будет жить.
— Я врач и в чудеса не верю, хотя Сергей их творил с помощью своего дара, но ему сейчас самому нужна помощь, а таких, как он, я больше не знаю. Крепись, девочка, — мужчина похлопал девушку по плечу и прошел мимо.
Лиа смотрела ему вслед, сжимая пальцы в кулаки, впервые за всю свою жизнь жалея, что не испытывает боли. Она с удовольствием приняла бы боль любимого на себя, лишь бы он жил.
Вот только казалось, что вся вселенная против их отношений, и у нее, коварной, на них иные планы, отличные друг от друга.
В палате пищали приборы, отсчитывая удары сердца: тук, тук, тук-тук. Парень лежал на кровати весь перебинтованный, со ссадинами и ранами на лице, казалось, что на нем нет живого места.
Лиа осторожно взяла его прохладные пальцы, сжимая в своей ладони, стараясь согреть, при этом глядя на знакомые и любимые черты лица.
— Сереж, я знаю, ты меня слышишь. Я не сказала тебе этого раньше, но знай, я люблю тебя и сделаю все, чтобы ты жил. Слышишь? Все.
На сомкнутые руки упали капли — слезы, большего она не могла себе позволить, только слезы. Соленые, жгучие, такие, что разъедали все снаружи и внутри.
Приборы не изменили темпа. Лиа осторожно вернула руку парня на постель, погладила залегшую на лбу Сергея морщинку, провела дрожащими пальцами по щеке, второй рукой стирая влагу со своих щек.
— Прости меня, но я должна. Я вернусь к тебе, обязательно.
Знала бы она тогда, что дает обещание, которое не сможет выполнить. Из палаты она вышла с тяжелым сердцем и решением, что пойдет на все, чтобы спасти его. Бросила быстрый взгляд на больного и покинула здание.
Уже в квартире она написала парню письмо с обещанием, что обязательно вернется и все ему объяснит. Лично. Собрала все свои вещи и поехала к отцу попрощаться.
— Совсем про меня забыла, — сетовал мужчина, глядя на как-то вмиг повзрослевшую дочь, сидевшую напротив него на кухне…
— Ты скучал?
— Я волновался за тебя. Сейчас такая молодежь, мало ли чем ты занимаешься?
— Духов вызываем, пап, по кладбищам гуляем и по крышам, — серьезным голосом ответила девушка отцу.
— Шутишь все?
— Конечно, — отвернулась она, глядя в окно.
— Денег хватило?
— Да, спасибо.
— Может, расскажешь, что у тебя в жизни происходит?
— Пап, я за этим и приехала. Знаешь, мне предложили работу в экспедиции, — на ходу начала придумывать историю Лиа, чтобы объяснить свое отсутствие. — Я согласилась и сегодня уезжаю, буду участвовать в раскопках и реставрировать одежду.
— А учеба?
— Перевелась на заочное отделение. Все под контролем, — она выдавила из себя подобие улыбки, чтобы поверил, хотя он и не мог ей ничего запретить.
— А когда вернешься? — внимательные глаза отца следили за дочерью, пытаясь уловить ложь.
— Не знаю, — пожала в ответ плечами Лиа.
— Ты береги себя, хорошо? Роднее тебя у меня никого нет.
— Я постараюсь, пап, — она вскочила с места резче, чем хотела, и, обняв отца со спины, поцеловала в щеку, крепко сжала в объятиях, чтобы он не видел ее лица. — Мне пора.
— Успехов, родная, — попрощался он, когда вышел проводить дочь у двери.
С собой она взяла лишь самое необходимое из вещей. Не оглядываясь, направилась к ожидающему ее такси.
Водителя удивила просьба молодой девушки отвезти ее на кладбище почти ночью, но спорить не стал, желание клиента — закон.
— Спасибо, — поблагодарила Лиа молчаливого шофера, протягивая ему несколько купюр для оплаты поездки.
Она знала куда идти, но не торопилась, словно обдумывала, стоит ли, а вдруг обманет, или все это ей приснилось? Пока шла, ей показалось, что стемнело как-то быстро, и луны сегодня не было, темно, мрачно, но страха нет.
Впереди появилась та самая граница, ворота в мертвый потусторонний мир, туда, где за духами следят и охраняют это место от постороннего вторжения.
— Куда я иду? — Лиа остановилась напротив еле заметных ворот, не рискуя сделать шаг вперед.
Она стояла и смотрела на ожившую дымку, на движение там, за гранью. Ей даже показалось, что она слышит голоса там, за стеной.
Резко два шага вперед, и все, назад пути уже нет. Дверь в склеп была приоткрыта, девушку там ждали.