Хотя строители явно пытались копировать «большой» собор но получилось у их нечто плоское и примитивное создающее впечатление фальшивой монеты или безвкусных поддельных драгоценностей с огромными цветными стекляшками в дутых золоченых оправах…
— В этом храме совершаются богослужение сейчас — к слову он и был создан для зимних служб…
Георгий кивнул, а про себя подумал что воистину его сюда привело проведение привело. Да — все как раз наилучшим образом устроено — Дмитриевский малый собор — для венчания, Успенский — где возводили на престол великих князей Владимирских — для коронации. Все именно что сложилось наилучшим образом.
— И когда же предполагается завершить работы в Успенском соборе?
— Согласно воле архипастыря владимирского к лету следующего года все должно быть закончено и храм освящен.
Это должно произойти не позднее 10 июня сего года! — коротко приказал император.
Забелин замер как громом пораженный.
— Разумеется я приложу все силы чтобы исполнить ваше пожелание, государь! — выдал он. Но…
— Это не мое пожелание — это мой приказ, — сухо утончил Георгий. К началу июня этого года реставрация должна быть завершена…
— Но Ваше императорское величество, — растерянно произнес мастер. Есть работы которые не могут быть выполнены быстро даже если мы утроим силы…
— А если утроить численность мастеровых?
— Ваше императорское величество — а могу ли я узнать с чем свя…
— Нет! Пока нет — но считайте что это дело государственное и первостепенное.
Обескураженный Забелин молча замер сгорбившись — изображая обликом полную капитуляцию перед монаршей волей.
— Пока не можете, — смягчился Георгий. Но поверьте — вы не будете иметь причин сожалеть что взялись на эту работу. Так что жду от вас смету — в ближайшие же дни.
— И кому же я должен ее представить, государь?
— Министру двора его высоко превосходительству Воронцову-Дашкову который прибудет в ближайшее время, — сообщил Георгий чем кажется поверг Забелина в полую прострацию. — Всего наилучшего…
И покинул притвор.
За ним потянулась свита.
Забелин остался стоять растерянно сжимая в руках шапку…
Однако же… что это — каприз юного монарха? Или еще что-то? Ну не собирается же он перенести столицу в их губернский городок?
Впрочем — важно не это а то что на него свалилось тяжкое поручение — не кого-то — венценосца.
Воистину — минуй нас пуще всех печалей и царский гнев и царская любовь, — переиначил он строку из знаменитой комедии Грибоедова. Но раз не миновали…
— Ну и что вы об этом думаете, господа? — обратился он к помощникам.
Я полагаю, нам следует приступить немедленно, — осторожно предположил Павлинов.
— Ну тогда не будем откладывать — пойдемте.
Между тем во дворе собора свита села в сани — медвежья полость для ног и полог — да еще подогреваемый пол: под доски помещались закрытые железные ящики, в которых лежали горячие угли. Старая и уже вышедшая почти из употребления система, отметил Георгий.
Следом за саням трусили лошади жандармов.
* * *Кабинет в губернаторской резиденции выглядел как то по особому старообразно и провинциально — слово декорация из пьесы про времена Николая I — c его грубыми но прямодушными городничими, генералами — весельчаками-скалозубами, суетливыми ловкачами-чиновниками, жеманными барышнями и купцами-хитрованами.
Пузатые кресла и стулья обиты черной кожей и набиты конским волосом. Целая стена кабинета вся заставлена монументальными книжными шкафами.
На их верхних полках размещались бесконечные ряды Свода Законов Российской империи и переплетенные подшивки «Правительственного вестника» и еще какого-то энциклопедического словаря в сафьяновой обложке. Кафельная печь, в синих изразцах.
Посредине кабинета — большой письменный стол карельской березы на выгнутых ножках. Точнее два стола составленные буквой «Т». На верхнем аккуратно разложены доклады, письменный прибор мрамора. За губернаторским столом устроился сам монарх.
Напротив губернатора воссел епископ. Казалось он чем то озабочен.
Как помнил Георгий преподобный старательно труждался во славу Божию.
Рассылал миссионеров, устраивал церковно-исторические древлехранилища и церковно-приходские школы, учреждал просветительские братства. Надо будет если все пройдет хорошо дать ему причитающийся орден — например Александра Невского.
Сам же Феогност втайне сильно нервничал. Кажется его стремление обновить Владимирский кафедральный собор, разрушавшийся и приходивший в ветхость оценены Государем. Но другое беспокоило святого отца. Как давно он знал — подчиненная ему епархиальная Суздальская духовная консистория пользуется весьма дурой славой. Она считалась самым продажным учреждением в губернии. «В консисторию без взятки не ходи ни духовное, ни штатское лицо!» — жаловались обыватели. «Даже противно и стыдно за чиновников консистории, до чего они измельчали в своем лихоимстве!» «Дай чиновнику рублишко, вот и вся недолга, а то в сие божественное учреждение даром проходишь…» Уже не раз слышались угрозы дойти до Петербурга.
Ох грехи наши тяжкие! Воистину паче меры всякой мшелоимен и сребролюбив чиновный люд! Ежели и впрямь дошло до Его Императорского Величества — стыда не оберешься.
Оглядев собравшихся Георгий на секунду задумался. С чего начать? А начнем с начала.
— Господа! — произнес он. В мыслях Наших… (мысленно Георгий употребляя местоимение «мы» всякий раз делал над собой легкое усилие) В мыслях Наших при поездке сюда было не только ознакомиться с положением дел в провинции лично! И не только обсудить земскую реформу с вам, которые будут претворять ее установления в жизнь. Я хочу дать вам некое важное поручение.
Как все наверное знают на лето сего года назначена Наша свадьба с принцессой дома Бурбонов Еленой Орлеанской. Также предстоит провести и коронацию ее как законной государыни всероссийской! Это было сказано сухим и нарочито официальным тоном — подчеркивая титул и как бы давая понять что дело это важнейшее а не просто формальная церемония.
Поскольку и бракосочетание царствующего монарха и коронация его супруги прежде можно сказать не имели место, то взвесив и обдумав все обстоятельства я («Тьфу!») пришел к решению — обе церемонии провести в городе Владимире, — коий есть древняя столица земель начальных нашей державы — ввернул он фразу из какой то книги. Венчание пройдет в Дмитровском соборе а коронация государыни Елены — в Успенском.
Преосвященный Феогност охнув, обмяк на стуле…
Поздний вечер того же дня…Георгий развернул лежавшую на столе газету. Губернские ведомости», такие есть каждой губернии. «Владимирские губернские ведомости» как оказалось выходили еженедельно двумя отдельными газетами — официальной и неофициальной. Ну что тут пишут? Забавная заметка: «25 февраля мещанка Аглая Плужина выпустила со двора своего дома принадлежавшего ей поросенка и спустя полчаса обнаружила означенного поросенка убитым. Стоимость поросенка 20 рублей. О случившемся заявлено полиции».
В другой статье изучался вопрос о суевериях обывателей губернских.
В Иваново-Вознесенске, к примеру, особенно почитался домовой, он же домовник, домовуха, доброжил, суседушко. Поселится домовой полатях — значит, будет «потолочником». Облюбует сени — станет «сенником». Чердак — «чердачником», а погреб — «подпольщиком». Были тут и свои приметы, неизвестные в других российских городах. Если, к примеру, кошке хвост прихлопнуть дверью — к ссоре.
Улыбнувшись Георгий отложил газету. Затушив лампу — старинный кинкет с горелкой Аргада — он подошел к окну. За стеклом — провинциальный пейзаж. Над старыми домами свешивались покрытые инеем, отяжелевшие ветви деревьев придавая фантастический вид окружающему. Возвышались покрытые шапками снега березы… Занесенные высокими сугробами снега паперти, колокольни, церкви, калитки и ворота заснувших особняков, со светящимися оконцами, покрытыми радужными узорами. Снег лежит на оградах, и на фонарях, и на вороньих гнездах. На фоне черного неба, все стены зданий, ярко освещенных огнем фонаря, казались волшебными дворцами из театральной детской постановки. Поблескивали темные окна домов, а те, которые озарены светом ламп, позволяли — если подойти поближе — увидеть идущую за ними жизнь — с геранью и кружевной занавеской, с лампадой у старинного киота, и разросшимися фикусами. Вот чего не может царь это просто таким вечером, бродя по улицам пустынным, оглядывать все эти маленькие домики, увидеть весь уют патриархального уклада, мир старинных предрассудков и маленького счастья всех этих маленьких людей, ушедших целиком в жизнь своего провинциального городка…
Но от него зависит — будет ли у них это счастье или суждена им бедность, война, мятежи какие пророчат поэты и сочинители…
..Мыслями он вернулся к совещанию.
Приведенный в чувство отец Феогност жалобно выдал что он недостоин сей чести и просит его отстранить от служения хотя бы на время коронации.
Почтенному старцу было кратко разъяснено что это невозможно — венчание должен провести правящий архиерей… Коронацию же и так проведут главнейшие иерархи Российской православной церкви. После чего Феогност несколько успокоился. Все это время чины гражданские сидели переваривали новость. Они явно были поражены до самой глубины души.
— Не дай Бог еще в отставку начнут просится — подумал Император.
Что до прочего — то я полагаю что при всем уважении к делам и трудам Осипа Михайловича — на его месте лучше справится с предстоящим и вообще с обязанностями господин Семенов.
— Василий Алексеевич вскочил вытянувшись во фрунт.
— Господа — я надеюсь все понимают какая ответственность возлагается на вас? — строго спросил он не давая им возможность опомнится.
Вам предстоит хорошо потрудиться дабы празднество прошло с должным величием и порядком.
Безусловно непосредственное исполнение дел касающихся вышеизложенного возложить на нового губернатора господина Семенова.
Что не освобождает прочих чинов правления от обязанности всемерно содействовать в подготовке к действу. — На вас же господин Грузинский лежит особая миссия — как на предводителе дворян губернии. А именно — привлечет владимирского дворянское общество к подготовке в таком объеме в каком это окажется необходимым. — Я надеюсь что вы не разочаруете ни вашего императора ни Россию, — весомо резюмировал царь. А теперь — прошу высказываться. — Государь, — начал Грузинский, запинаясь, — вы избрали себе достойную супругу из воистину царственной семьи. Мы сочтем за честь приветствовать новую царицу. Он умолк, явно не зная как продолжить…Как человек бесконечно преданный царствующему дому я готов служить ему с самым истовым рвением… Однако же — город наш невелик и не пышен… Я даже затрудняюсь сказать — найдется ли в нем достаточное количество апартаментов достойных высоких гостей. Боюсь что… — он развел руками. Я не говорю уж о скудости губернской казны… — Ну эти вопросы, Илья Иванович, я полагаю Василий Алексеевич с министром двора и вами сумеют решить. Но заранее хочу успокоить — в чем в чем, а в деньгах вы нуждаться не будете. В разумных пределах, естественно. Полагаю вы — господин Смирнов сумеете ими распорядится должным образом. Приступайте же немедленно — ибо времени не столь уж много. В ближайшие же дни сюда прибудут люди от министерства Двора и лично министр. Но к моменту прибытия Иллариона Ивановича у вас должен быть готов черновой вариант плана торжеств. И пусть это вас не пугает господа — глаза страшатся а руки делают как говорили предки. Каждый будет заниматься своим участком — но все пусть помнят о конечной цели и хлопочут о том как ее достичь. — Вас же — Осип Михайлович обратился он к молчавшему Судиенко я хотел бы и дальше видеть среди верных слуг престола — и можете не сомневаться — новое назначение вскоре воспоследует… («Может в Киев его? Или в Туркестан — там у начальников говорят мозги совсем пылью азиатской заросли»). Готовьтесь сдавать дела вашему преемнику. Полагаю, господа вы можете быть свободными… Георгий присел на кровати. Завтра надо будет отбить телеграмму Воронцову-Дашкову пусть собирается и выезжает… И вскочил как громом пораженный. А собственно почему завтра? И почему обязательно на днях? Не лучше ли будет вызвать его сейчас — вот прямо сейчас — и уже завтра вечером он будет здесь? И тогда можно будет решить вопросы — и дать указания относительно коронации и представить его местным властям? Пусть сразу же и приступают. Он позвонил в колокольчик — и у входа появился слегка сонный камер-лакей. Известное дело — слуги и рады подремать — Вызови-ка братец Кауфмана, — произнес Георгий и поймал себя на том что неосознанно подражает сейчас отцу. Кауфман появился сразу — тоже слега сонный и в накинутой на плечи шинели — наверное так и укрывался ею. Александр Александрович — распорядитесь отбить немедля телеграмму министру двора. — Пусть срочно прибывает во Владимир. У меня есть для него важное поручение. Молча отдав честь Кауфман покинул царские покои. Спустившись вниз он вошел в людскую, растолкал сонного конюха и велел запрягать. — Барин — помилуйте! У меня только сани готовы — дровни! Как раз за провизией завтра утром… — начал было слуга. — Ничего, — протягивая мужику полтину бросил Кауфман махнув рукой. Мне можно и на дровнях — довези до станции и обратно. Ночной Владимир был тих и спокоен — ни одного человека им не попалось — если разбойники тут и водятся — то вряд ли польстятся на дровни — что им — хворост или сено грабить? Здание вокзала освещали несколько тусклых фонарей, и точно такие же тусклые фонари горели в зале ожидания. Полусонные пассажиры — в основном мужики и приказчики из третьего — класса не обратили внимание на фигуру в шинели. Подумав он прошел к станционному жандарму — и потребовал доступа к военному телеграфу если таковой тут есть. — Да — таковой ваше превосходительство конечно имеется, — было видно что дежурный поднят им из объятий Морфея (воистину сонное царство наша провинция!) но осмелюсь спросить — не случилось ли чего, — опасливо осведомился белобрысый как финн поручик. Глядя в его блеклые глаза выражавшие какой то смутный испуг, Кауфман не знал — то ли для порядка ругнуть любопытного соню, то ли успокоить — и остановился на последнем. — Всего лишь не хотелось бы давать повод сплетням, — сообщил он. Вместе они прошли в помещение телеграфа, где осовевший телеграфист с двумя лычками на погонах (черт — ну точно сонное царство!) испуганно глядя на полковника отбил телеграмму «Министру двора. От имени Е.И.В — вам следует прибыть во Владимир не позднее завтрашнего вечера» — Осмелюсь спросить — как ее подписать? — Подпишите — Исполняющий обязанности дежурного генерала при его величестве полковник Кауфман — бросил он тем поверг в полную прострацию и поручика и унтера.
* * *Воронцов-Дашков пытаясь бороться с бессонницей читая новый французский роман восходящей звезды Реми де Гурмона из жизни высшего света и полусвета. Роман не увлекал и не усыплял.
Мыслями он был на службе. Последе время только о ней и думал. Ибо некое обстоятельство все больше беспокоило вельможу с каждым днем. Этим летом предстояло важное — архиважное дело с коронацией императрицы и бракосочетанием императора. (То есть конечно в обратном порядке.) Четыре месяца — четыре! А до сих пор не известно где будет происходить и та и другая церемонии. И монарх и Императрица-Мать, и великие князья и словом не намекнули а самому начинать разговор старый царедворец несколько опасался.
Он позволил себе не ставя в известность августейших особ дать поручение Гофмейстерской части обдумать возможные варианты. Предложения были в основном обыденные и не годящиеся. Как будто вместо пышного пирога подавали черствый хлеб сдобренный патокой.
Предлагали венчаться в Москве а короноваться в Петербурге. Да конечно — написал автор прожекта обер-церемонимейстер Михайлов в Петербурге цариц да и царей не короновали — но ведь и монархи раньше не женились — если не считать деда ныне царствующего. Да уж! — мысленно замахал руками, отгоняя призрак неприятной для царствующего дома истории. Вот другое предложение — короноваться в Петербурге — но венчаться в Гатчине — мол венчание царя как и любого человека — дело сугубо семейное. Называли Киев — на взгляд Михаила Илларионовича это было бы наилучшим — но до него дошли слухи что царю эта мысль не нравится — почти также как коронация в Москве. Но слухи — это лишь слухи… Один вообще предложил нечто неслыханное — венчаться в Екатеринбурге — как сердцевине империи и на границе Европы и Азии.
Воронцов-Дашков даже подумал что не надо бы представлять сей проект как дойдет до дела.