— Клайв, ты поверишь, они потеряли мою регистрацию, — сказала она.
Почти не выросла. Может быть, вообще не выросла, на ней сейчас сапоги для верховой езды с каблуком, наверняка так и осталась мелочью. Клайв же был широкоплечим, с огромными мускулистыми руками и двухдневной щетиной — от него пахло лошадьми и телятами. Наверняка водит внедорожник с прицепом. И стоит сейчас, полуобняв Валеранову маленькую лесную фею, положив свою гориллоподобную лапу поверх каскада её блестящих волос.
...И всё-таки Джилли обернулась. Видимо, почувствовала на себе его растерянный и смятенный взгляд, на мгновенье скользнула взглядом по нему, по мадам Николь, и... отвернулась. Не узнала? Господи, неужели он так изменился? Стюарт попытался сравнить себя сегодняшнего, в дорогом пальто, с коротко остриженными волосами, с тем, другим Валераном многолетней давности, в армейской форме, молодым и подтянутым, как борзая — и всё равно не мог представить себе, чтобы Джиллиан его не узнала.
Но она обернулась опять. На этот раз без улыбки на внезапно побелевших губах.
— Привет, — поспешно проговорил он и не нашёл ничего лучшего, как спросить: — Так ты наконец-то купила себе лошадь?
Дальше всё было как во сне. Горилла Клайв, интересующийся, кто он, собственно говоря, такой. Его (всё ещё его!) девочка-утопленница на грани обморока. И он сам, сжимающий кулаки в карманах пальто, но старательно сохраняющий спокойное выражение лица...
— Что ты..? — скорее угадал, чем услышал Валеран.
— Долгая история. Я позвоню тебе, если не возражаешь, поговорим.
Отвесив лёгкий вежливый кивок в сторону гориллы Клайва («Чтоб тебе сдохнуть, скотина!») — и, не дожидаясь, пока Джиллиан придёт в себя («Главное, чтобы не успела сказать „нет“!»), Валеран повернулся и зашагал по направлению к трибунам.
Вечером ему предстояла ещё одна встреча.
...За обеденным столом у доктора Бейтмана было слишком шумно. Трое пацанов младшего возраста плевать хотели на правила приличий и требования родителей сохранять тишину. Аманда Бейтман изо всех сил пыталась придумать, как выпроводить отпрысков из столовой, но они бегали вокруг стульев, прятались за спиной гостя, забирались Стюарту на колени, корчили ему рожи, а Валеран только пожимал плечами: «Ради Бога, Мэнди, дай ребятам побеситься». Похоже, способность Валерана переносить маленьких спиногрызов была выше, чем у их собственного отца.
— Как ты это выносишь? — со смехом спросила Аманда, отдирая очередного бандита от крёстного.
— У меня был настолько тяжёлый день, что детская возня на моих нервах меня сегодня не тревожит, — отмахнулся Валеран. Ему страшно хотелось последовать примеру Саймона, нарезавшего багет в одной рубашке, с ослабленным галстуком, но не хотелось снимать пиджак при Аманде.
В Котноре можно было заявиться в гости к приятелям в толстовке и джинсах, бросить на кухонный стол чеплашку с салатом из супермаркета, вытащить пиво из холодильника без приглашения. Ореста сковывала. В Оресте Валерану казалось, что за ним постоянно следят сотни пристрастных глаз. Стюарт не может быть замешан в скандале. Его не могут увидеть пьяным в клубе или под руку с сомнительной девушкой. Отец видел сына политиком, а значит — с безупречной репутацией. Правила и приличия, всегда и на всё — правила. Вот и казалось Валерану при всяком визите в столицу, что он похож на цикаду, тщетно натягивающую на себя сброшенную хитиновую шкуру.
— Я сегодня операцию на сердце проводил, так что твой тяжёлый день меня не беспокоит, — подал голос Саймон, отвлекая гостя от воспоминаний.
— Всего одну? Что так мало-то?
— А ты сам попробуй. Это тебе не штаны просиживать в провинциальном банке. — И, обращаясь к жене, продолжил: — Мэнди! Хлеба Стюарту не давать, он выглядит кругленьким, Маргарет его слишком хорошо кормит.
— На убой, — фыркнул Валеран, и Аманда тут же поспешила уверить гостя, что он выглядит вполне представительно, и у него нет ни грамма лишнего жира. Но поезд уже не тормозил.
— Так что, открытая операция на сердце?
— Угу... молодой мужик, лет сорок. Сердечная инфекция на фоне врождённого порока.
— Выжил?
— Что за вопрос?
— Законный. Ты же рассеянный. Я бы в жизни тебе не доверил своё здоровье, я же помню, как ты перепутал детские коляски в магазине.
Аманда залилась смехом, а Саймон заорал: «Вот ты скотина, Ларри! Я сорок восемь часов до этого не спал!» Валеран тут же отбил: «И забыл, что у тебя пацан? Саймон! Коляска-то была розовая!»
— Так, подожди, Мэнди, ты в курсе, как муж операции проводит? Он тебе подробности рассказывает?
Аманда, едва успокоившись, смахнула слезу. Это сейчас она со смехом вспоминает появление мужа с чужой девочкой на пороге, а тогда — вот она Саймону разнос устроила! Чуть до развода дело не дошло!
— В общих чертах. Знаю, что они грудную клетку должны...
— Открыть, — закончил за неё Валеран, и, прежде чем Саймон успел что-то сказать, добавил, — и не забыть закрыть обратно. А зная, какая у Саймона дурацкая память, я так его и представляю: всё зашил, полез в карман за мобильником. Понял, что мобильника нет... Рассёк грудную клетку пациенту опять... Покопался... Нашёл там пару зажимов, но не нашёл смартфона... Попросил медсестру набрать его номер — может, закатилось где-то под позвоночник...
У Аманды от смеха перехватило дыхание, а Валеран, улыбаясь, так бы и наблюдал за её реакцией, если бы от Саймона прямо в ухо ему не прилетел мандарин.
— Ну подожди, — шутливо пригрозил старый друг.— Ты у нас ещё появишься с Маргарет, у меня тоже найдётся про тебя пара историй...
Аманда энергично замотала головой, наконец делая глубокий вдох:
— Всё, закончили, ребята! Саймон, больше продуктами питания в гостей не запускать. Ларри, будешь дурачится, отправлю к остальному мужскому населению возрастом до десяти лет — в детскую. Вот уж точно, у мужчин два возраста: мальчики и очень большие мальчики...
— Мэнди, хлеба и побольше! — Саймон тоже сегодня в ударе. — Когда эта скотина разжиреет и заработает сердечный приступ, вот тогда я ему зашью под позвоночник и мобильник, и зажимы, и его собственные я....
— Саймон!!! Дети рядом!!!
Саймон заворчал, что дети заняты мультиками и ничего не слышат. Но, направляясь на кухню, Аманда всё же не выдержала. В дверях обернулась к мужу и с невинным выражением лица спросила:
— Дорогой, а ты ключи нашёл, которые потерял на прошлой неделе? Или ещё не всех вскрыл для проверки?
Валеран, которому удавалось не расхохотаться в ходе всей перепалки, наконец прыснул, а Саймон заорал, что сейчас ящиком в него запустит. Им обоим понадобилось минуты три, чтобы перестать смеяться, после чего Саймон, пользуясь отсутствием жены, спросил уже серьёзно:
— Так что сегодня случилось?
— Ты помнишь Грега Киссинджера?
— Это который был пресс-секретарём при твоём дяде?
— Он самый. У нас был забавный разговор сегодня. — Валеран подцепил вилкой кружочек перца, вытащил его из салатницы и положил перед собой на пустую тарелку. — Он хочет, чтобы я попытал себя в политике. Считает, что у меня может хорошо получиться.
— Может, он и прав, — пожал плечами Саймон и добавил полушутливо: — Глядишь, ты бы и изменил этот мир к лучшему.
— Угу. Все политические деятели мечтают изменить мир к лучшему. Мои отец и дядя мечтали о том же, отдали своему делу всю жизнь, и где мы сегодня? На пороге второй войны? Чем сегодняшнее лучше того, что было двадцать лет назад? — Валеран вытащил второй кружок перца из салата, помедлил. — К тому же он хочет, чтобы я не просто попробовал себя каким-нибудь сенатором, он видит меня в кресле моего покойного дядюшки.
— Ого! Он пошутил?
— Или дожил до последней стадии старческого слабоумия... — Валеран помедлил и добавил тихо: — А ещё я столкнулся с Джиллиан сегодня, несколько часов назад.
Саймон замер над разделочной доской. С той самой Джиллиан? Он медленно перевёл взгляд на друга. Валеран рассматривал свою тарелку с лежащими ровно посередине кружочками перца так, словно на ней сейчас должны были появиться магические письмена.
— И?
— И ничего. Мы пересеклись всего на пару минут, на соревнованиях. Она была не одна... Я позвоню ей на днях, чтобы поговорить без свидетелей.
— А она очень хочет, чтобы ты ей позвонил? — осторожно спросил Саймон.
— Не думаю, но попробую, — пожал плечами его друг.
Саймон ощутил себя беспомощным. Внезапно он вспомнил Аппайи, себя и друга на ступенях заброшенного отеля в горах, их жёсткую ссору. Орали друг на друга, подрались. Саймон его ненавидел в тот момент. Не крутит мужик шашни с сестрой лучшего друга, да ещё при таких обстоятельствах. Да ещё с такими последствиями. Тогда Бейтману было очевидно, что Валеран ступил на очень скользкую почву. Было это понятно и Валерану, но ни предупреждения, ни удар в челюсть не остановили его, не удержали на краю пропасти. С чего ему, Саймону, думать, что друг послушает его сегодня? Все давно уже — взрослые люди.
— Я не ожидал увидеть её. Думал, она живёт в старом доме Уэллсов...
— Ты не особо интересовался, что с ней стало после смерти Дэвида.
Валеран откинулся на спинку сиденья и посмотрел на друга с мучительной тоской в глазах.
— Я знал, что с ней всё будет хорошо. Думал, она давно уже вышла замуж. Не хотел думать о ней, не хотел бередить старую рану. Она и была не одна... Парень — муж или жених...
— Она не замужем. Всё, что я знаю — от Мики, с которой столкнулся пару раз, — после смерти Дэвида она отписала свою часть наследства Лине и её маленькому сыну. Представляешь, это-то мелкая Джилли-Бобик, которая всю жизнь не знала, откуда деньги в доме берутся! Но так и заявила, что ей ничего не надо, что она вполне может заработать сама, будет писать книги.
— Ну да, — Стюарт фыркнул, — всегда была фантазёрка...
Но тут же осёкся, прочтя осуждение в глазах старого друга.
— Поселилась где-то в центре города, ведёт жизнь затворницы. — продолжил Саймон. — Я тоже никогда не пытался встретиться с ней после похорон. Да и тогда мы с ней едва перемолвились парой слов — она была совершенно раздавлена смертью Дэвида... Мудак ты! Даже не приехал проститься с ним.
— Саймон, я узнал обо всём только через месяц!
— Да, — в голосе Саймона сильнее проступила горечь и язвительность, — потому что не отвечаешь на телефонные звонки, не проверяешь электронную почту. Что-то мне подсказывает, что ты всех нас в какой-то момент решил вычеркнуть из жизни. Мы все стали живым напоминанием тебе о твоём...
Валеран вскинул голову и посмотрел ему прямо в глаза, заставив осечься на полуслове:
— Моём грехе? Или моём преступлении? Договаривай же!
— О твоём опрометчивом решении, Ларри.
Всегда был слабаком этот Бейтман, подумалось Стюарту. Чуть надави — и пойдёт на попятную.
— Не было никакого опрометчивого решения, — отчеканил Валеран неожиданно жёстко.
— Конечно, не было. Только ты разбил себе жизнь, приятель, да и у Джиллиан сложилось всё не лучшим образом. — Саймон вздохнул и отложил нож. — Знаешь, она сильно болела. Дэвид увёз ее на Варров Остров, потом куда-то на запад. Я общался с психотерапевтом, который с ней работал. Там был полный набор проблем. Три попытки суицида. Депрессия. Посттравматическое стрессовое расстройство. Так что давай, продолжай уверять себя, что всё в порядке, что ты принял единственное верное решение. А я до конца жизни буду жалеть, что ничего в своё время не рассказал Дэвиду — он бы тебе сразу шею свернул, и дело с концом. — Саймон болезненно сморщился. — ...Скотина, какая же ты скотина!
Валеран невольно сжал руки в кулаки и вскочил со стула. Саймон, не дрогнув, стоял перед ним. Они так часто дрались — и мальчишками, и даже позднее, повзрослев, что хорошие тумаки, которые порой отвешивали друг другу, были всего лишь обычным атрибутом их дружбы, длившейся вот уже лет тридцать. Но сейчас всё было иначе — оба испытывали неподдельную ярость.
Аманда, уложив самого младшего, в этот момент появилась на пороге столовой. Увидела мужчин, напряжённо сверлящих друг друга взглядами, она решила положить конец этим глупостям и воскликнула:
— Дорогой, ты долго собираешься морить нашего гостя голодом?
Обогнув стол и встав за спиной Валерана, мягко положила руку на плечо гостю, после чего тот, обернувшись к ней, тут же расслабил напряжённые мускулы. Рядом с леди следовало быть мягким, нежным и бережным. Не стоило расстраивать Аманду зрелищем их с Саймоном разборок.
— Кстати, Ларри, как поживает Маргарет? Когда вы, наконец-то, вместе нас навестите? — спросила Аманда, накладывая Валерану овощей в тарелку и взглядами подбадривая Саймона в конце концов разрезать уже индейку.
Её вопрос застал Валерана врасплох, а Саймон среагировал почти мгновенно:
— Дорогая, они с Маргарет расстались.
— Боже мой, и давно?
Саймон и Валеран переглянулись: один с немым укором в глазах, второй со смесью возмущения и удивления.
— Несколько часов назад, — сухо проговорил Саймон.
— Придурок ты, и шутки у тебя придурочные... — Стюарт едва сдержался, чтобы не употребить словцо покрепче, но сделал вид, что крайне увлечён содержимым своей тарелки.
Несмотря на старания Аманды разрядить обстановку, напряжение между друзьями сохранялось до конца ужина, после которого Валеран спешно придумал какое-то неотложное дело и ушёл раньше, чем планировал.
— Да что с ним такое сегодня? — спросила Аманда сразу же, как за гостем захлопнулась дверь.
— Старая военная рана тревожит, — сдержанно ответил Саймон.
Глава 7
Как ни любила Джиллиан воду, но самым страшным воспоминанием из её детства стало одно мгновение на берегу океана. Она тогда играла в воде, на мелководье. День выдался ветреный, но в какие дни в Оресте и окрестностях ветра не бывает? Что может быть увлекательнее лет в пять-шесть, чем держать ладошки под водой в момент, когда накатывает волна, а потом резко поднимать их — и видеть, что в горсти оказывается пропасть всего интересного: обломки ракушек, камешки, маленькие существа — не то рачки, не то крохотные креветки, которые пытаются зарыться в крупинки песка, оседающие на кожу. Джиллиан раз за разом размыкала пальцы, выпуская морскую живность на свободу, — только для того, чтобы повторить это со следующей волной. Но в какой-то момент, обернувшись, девочка увидела, что идущий на неё вал слишком высок и что её сейчас накроет с головой. Так и случилось: прибой мягко, но настойчиво обхватил кроху за плечи, толкнул в висок, взбудораженный песок легко обвился вокруг тела, словно сотни нежных рук, и её поволокло от берега. Джиллиан не успела ни вздохнуть, ни крикнуть.
— Я позвоню тебе, если не возражаешь. Поговорим.
И пока Джиллиан пыталась сообразить, возражает она или нет, мужчина склонил голову — таким движением офицеры-северяне приветствовали друг друга — и, развернувшись, направился к трибунам. Клайв, преградивший путь, на мгновенье задержал его, отметив про себя: мужчина явно из того же круга, что и Джиллиан. Едва взглянув на её растерянное и испуганное лицо, он также понял, что они были знакомы в прошлом.
— Осторожней, парень, — спокойно отстранил его незнакомец, и Эванс не нашёл ничего лучше, как сделать шаг назад. И тут же досадливо поморщился — чёрт побери, он же разбирается в лошадиной психологии и знает, что в любом животном социуме подобная уступка означает принятие чужого авторитета. И тем не менее, Клайв отступил.
— А, всё, нашёл! — торжествующе воскликнул волонтёр, сидящий за столиком регистрации. — Джиллиан Уэллс на Горизонте и Клайв Эванс на Беби Блю. Вот ваши карточки. Размяться можно на плацу слева за трибунами, только не привязывайте лошадей к ограде. Все лошади, найденные привязанными, будут проданы с аукциона по окончании игр.
Клайв улыбнулся, показав, что неуклюжая шутка парнишки была замечена, Джиллиан же продолжала стоять неподвижно, с отсутствующим взглядом. Так. Непорядок. Приехать на эти соревнования — идея Джиллиан, но это ещё не значит, что их маленькая команда должна проиграть из-за того, что кто-то выбил её из колеи. Взяв подругу под руку, он повёл её по направлению к стойлам и по дороге негромко спросил: