– Как видишь, я вооружен и, как ты уже, наверное, догадалась, очень опасен…
Удивительное дело, но вид вооруженного преступника меня нисколько не напугал. Больше меня пугала возникшая в душе жуткая пустота оттого, что все мои предположения, какими чудовищными они ни казались на первый взгляд, оказались верными…
– Идем вниз, – скомандовал он, натянув на себя спортивный костюм. – Скоро вернется твоя подруга, и ее необходимо встретить.
* * *Антонина задерживалась.
Битых полчаса мы сидели по обе стороны обеденного стола в кухне, полосуя друг друга взглядами.
Первым не выдержал Тонькин возлюбленный:
– Ты неплохо выглядишь, малышка, – пробормотал он, убирая волосы в хвост на затылке. – Гораздо лучше, чем раньше.
– Ты тоже неплохо, – не без ехидства парировала я. – Я бы сказала, очень свежо… для покойника.
– Когда ты догадалась?
– Это имеет значение?
– Да нет… Просто из любопытства спрашиваю, насколько ты оказалась умнее окружающих?
– О чем догадалась-то? – непонимающе нахмурила я брови. – О том, что Александр Минаков и мой муж одно и то же лицо? Или о том, что на протяжении двух лет жизни со мной он трахал мою подругу? Или, может быть, о том, что он специально инсценировал свою смерть, чтобы уйти от длинных хищных рук Хлыста? Кстати, а не проще было бы бежать? И кто на этот раз сгорел в машине?.. Вместо тебя?..
– Бомжей кругом пруд пруди. Попросил посидеть типа, за тачкой присмотреть, а он и рад… идиот! – хмыкнул «покойничек». – А бежать… Тоже ведь не выход… Сколько можно бегать? И так всю жизнь в бегах…
– Да полно тебе, Шурик! – саркастическая ухмылка скривила мой рот. – Тебе же это нравится. Уж не знаю, по какой причине. То ли любишь дергать смерть за усы, то ли с головой у тебя не все в порядке, но взять и присвоить себе имя друга, которого подставил под раздачу, а потом еще отвезти меня в его охотничий домик на отдых, это ли не проявление цинизма и аномалии в мозговых функциях?! А если сюда еще присовокупить тот факт, что, будучи «мертвым», ты разгуливал под моими окнами… Кстати, зачем ты это делал? Скучал?..
– Заткнись, тварь! – рявкнул мой нареченный. – Не тебе судить о мотивах, хотя ты и судья. Кстати, почему ты все-таки его не посадила? Мы так старались с Тонькой все обставить, так долго планировали операцию. А ты все испортила!
– Ну, очевидно, кое-где вы все-таки просчитались… – Услышав очередное упоминание о вероломстве моей подруги, я не смогла погасить вырвавшегося тяжелого вздоха.
– Да, Тонька тебя кинула почище, чем я Тимку, – заметив мою печаль, оскалился в гаденькой улыбке Александр. – Хотя в этом мы с ней на удивление похожи…
– Рыбак рыбака, – не могла я с ним не согласиться.
– Все было хорошо, пока Тимка не объявился. И не начал все ломать.
– Он сразу тебя узнал?
– Да нет… Хотя не знаю… Может, сначала он узнал, что я тебе изменяю с твоей лучшей подругой… А может, когда в сауне мы с ним случайно столкнулись и он увидел мой шрам на спине, который я в армии в драке заполучил. Вот сомнения у него и отпали. Мне он ничего не сказал, а вот Антонину шантажировать принялся с удвоенной силой…
– А почему тебе ничего не сказал?
– Видимо, до конца не был уверен, а может, еще была какая-то причина. Тут еще Тонька узнала от своего супруга, что Хлыст должен вот-вот объявиться в городе…
– Кстати, о Викторе, – перебила я его. – А что же он? Он-то тебя не узнал, что ли?
– А мне плевать было, узнал он меня или нет! – Александр откинулся на спинку стула и довольно заухмылялся. – Тонька баба прожженная, он уже несколько лет был у нее на крючке. Попробовал бы пикнуть! Видала, как слинял лихо, хорошо хоть ума хватило дело свое продать…
Боже мой! Я сидела напротив человека, которого когда-то любила, которого оплакивала последние полгода, считая жизнь свою безвозвратно потерянной и несчастной! Как слепа я была в своем чувстве!
– Обмануть тебя было проще простого! – согласно кивнул Александр, словно угадав мои мысли. – Ты такая глупая курица!
– Я любила тебя, – печально выдохнула я. – Очень любила…
– Что ты знаешь о любви-то, гражданин судья? – с издевкой спросил он, вставая со стула и выглядывая в окно. – Любила!.. А признайся я тебе в своих грехах, отшатнулась бы от меня, как от прокаженного! Ведь так? Молчишь… Значит, я прав.
– А Тонька? Она обо всем узнала и простила? – на всякий случай поинтересовалась я. – Все поняла и со всем согласилась?
– Да! Именно так! Ты угадала! Тонька – женщина-подруга, женщина-соратница, а какая она любовница, так тебе в самых твоих откровенных эротических грезах не привидится…
Вспомнив свою былую застенчивость в ответ на откровенные ласки бывшего Тимура, я невольно покраснела.
– Может быть, я интуитивно чувствовала твое предательство, потому и была так сдержанна, – попыталась я возразить. – Мое подсознание диктовало моему телу…
– Ты ищешь оправдание своей фригидности, – сплюнул Александр себе под ноги. – Кому ты вообще нужна? Кроме внешности, в тебе ведь ничего нет!
– Твой друг с тобой вряд ли согласится! – не выдержав, выпалила я и тут же добавила: – Он нашел меня очень раскованной и сексуальной. Да, я совсем упустила… А как ты узнал его, ведь он сделал пластическую операцию?..
Удивительные создания мужчины! Они унижают нас, вытирают о нас ноги, попрекают нас нашей верностью, которую сами же для нас придумали и поставили во главу угла. Но стоит только им узнать, что женщина, к которой они давно охладели, еще кому-то нужна, как тут же начинают происходить потрясающие вещи! Мужское начало берет верх над рассудительностью, и самолюбие во весь голос заявляет о себе.
То же самое, приблизительно, произошло и теперь.
Александр на мгновение умолк, переваривая услышанное, затем, хищно прищурив глаза, злобно прошипел:
– Шлюха! Не успела меня похоронить, как тут же в постель к моему дружку прыгнула? Ну и как он? Хорош?!
– Да… Ты знаешь, я не была разочарована, – томно ответила я, напустив в глаза побольше тумана. – Он очень хорош… И в чем-то намного превосходит тебя…
А вот этого мне говорить не следовало. Злобно выпалив что-то нечленораздельное, он подлетел ко мне и, изо всей силы дернув за руку, повалил на пол. Его цепкие пальцы принялись лихорадочно рвать на мне застежки молний, больно корябая мне кожу.
– Прекрати, животное! – попыталась я отбиться. – Что ты делаешь?!
– Хочу попробовать, какой ты теперь стала! – прорычал он, впиваясь губами мне в шею. – А Тимку я узнал сразу! Хоть он тридцать операций сделал бы, он не изменил бы своего голоса и походки, а они у него особенные, как и еще кое-что… Разве ты не поняла еще этого?! Сучка!..
– Тимур, остановись! Я прошу тебя! – жалобно прошептала я, совершенно забыв, с кем имею дело, и привычно называя его прежним именем.
Но ослепленный яростью и желанием, он меня не слышал. И когда в моем поле зрения возникли белые кроссовки моей подруги, из одежды на мне ничего уже не осталось.
– Саша! – тонким фальцетом взвизгнула она. – Хотела бы я знать, что здесь происходит, мать твою?!
Александр на мгновение опешил, а затем с протяжным стоном скатился на пол. Тонька стояла над нами, воинственно уперев руки в бока, и парализовывала нас гневным взглядом. Больше всего, конечно же, досталось мне.
Но, признаюсь честно, досады в моей душе это ничуть не вызвало. Как раз напротив, что-то сладостно мстительное щекотало в области сердца, наполняя его пусть маленьким, но торжеством.
– Чего развалилась? – последовал ее грубый окрик. – Давай поднимайся и одевайся.
Я, конечно же, поднялась, но вот со вторым особенно не торопилась, видя, какие жадные взгляды бросает без времени «усопший» супруг на мою грудь, которая, к слову сказать, была куда более совершенной формы, чем у моей подруги.
– Одевайся же! – рыкнула она на меня. – Нечего титьками перед ним трясти, он на них насмотрелся!
– А может, он успел по ним соскучиться? – предположила я, натягивая почти разорванные трусики. – На том свете-то, поговаривают, с этим напряженка. Кстати, а ты-то как, Тонь? Уехала, не предупредила… Я с ног сбилась, тебя разыскивая…
– Анька, прекрати испытывать мое терпение! – с явной угрозой в голосе прошипела Антонина. – Ты оденешься или нет?!
– А почему ты нервничаешь?! – ловко изобразила я неподдельное недоумение. – Мы же все свои люди, почти родственники все… трое. К тому же Сашенька так возжелал меня, что порвал на мне весь комбинезон. Ничего не найдется, во что можно переодеться?..
– Найдется! – злорадно ухмыльнулась она. – Еще как найдется!..
– Если ты о саване, то хочу предупредить, – опередила я поток ее красноречия и, лукаво усмехнувшись, присела на стул. – Буквально с минуты на минуту сюда должен подъехать Семен Алексеевич в сопровождении бравых ребят из убойного отдела. И он, конечно же, посвящен во все детали… Несмотря на то, что вы с Сашей считали меня полной идиоткой, я, в отличие от моего друга Мишки, решила немного подстраховаться и изложить ему полную картину происшедшего прежде, чем поехала сюда. Кстати, Шурик, а ты знаешь, как я до конца поняла, кто есть кто? Твоя бывшая супруга рассказала мне, что ты красил волосы и усы. А когда Мишка мне прислал по почте рекламные проспекты салона красоты, с небольшим уточнением внизу одного из них, найденные, Тонечка, в твоем ежедневнике, то пелена тут же спала с моих глаз. И теперь на вас, ребята, повесят ответственность за двойное предумышленное убийство с отягчающими вину обстоятельствами…
– Ты ничего не сможешь доказать! – подал голос Александр, немного оправившись от конфуза.
– У меня есть свидетель, видевший тебя под моими окнами в день убийства того паренька…
– Врешь! – зашипел он и, подлетев ко мне, схватил за горло. – Ты все врешь! Никто меня не видел! И никто сюда не приедет! И я убью тебя, как мелкую сучку, и выброшу в болото…
– Вряд ли у тебя это получится, потому что я уже здесь!
Грубоватый окрик, раздавшийся от входной двери, заставил всех замереть на месте. С трудом повернув голову на голос, я едва не закричала от удивления и радости, но пальцы, все сильнее давившие на горло, лишали меня этой возможности, поэтому, кроме сиплого нечленораздельного шепота, у меня ничего не вырвалось.
Прямо против двери, сжимая в руках охотничье ружье, стоял мужчина, облаченный в грубую брезентовую штормовку, потрепанные джинсы и старенькие кроссовки. Это был тот самый преследователь, от которого я летела сломя голову через болото, и он оказался не кем иным, как родственником настоящего Тимура – Иваном!
– Отпусти ее, быстро! – скомандовал он, передернув затвор винтовки. – Не зря я следил за Анной все это время! Как побывал на кладбище и увидал на памятнике непонятно чью фотографию, так и принялся потихоньку за ней наблюдать. Я видел, что она умная женщина и обязательно выведет меня на истинного негодяя! Отпусти ее или я сделаю из твоей башки дуршлаг с большими дырками!
– А мне плевать! – рявкнул Александр и, быстро среагировав, подхватил меня под мышки и выставил щитом впереди себя. – А теперь стреляй!
Ситуация принимала серьезный оборот. В довершение ко всему, Антонина, опомнившаяся от шока, схватила со стола оставленный ее возлюбленным пистолет и направила его в грудь Ивану.
– Брось пушку, дура! – тихо, но внятно попросил он. – Беды наделаешь!
– Не слушай его, Тонька! – Александр, цепко держа меня перед собой, сместился в ее сторону и быстро заговорил: – Выстрели в него и в нее, и уходим озером. Паспорта готовы?
– Да все готово: паспорта, визы, багаж. Я все сделала, – совершенно спокойно ответила она, поразив меня своим хладнокровием.
– Брось пушку! – повторил Иван, делая шаг в нашу сторону. – Вы и так сможете уйти…
Широко расширившимися от ужаса глазами я смотрела, как медленно Тонькины пальцы снимают пистолет с предохранителя. Как дрожащими руками она поднимает его повыше и целится прямо в грудь Ивану. Я зажмурилась и, что было сил, завизжала, не в состоянии больше справляться с душевным волнением. В ту же секунду раздался оглушительный выстрел, и Антонина с диким ревом рухнула на пол. Я открыла глаза и обвела взглядом комнату. Тонька лежала на спине, странно откинув в сторону правую ногу с раздробленным выстрелом коленом. Глаза ее закатились, грудь судорожно вздымалась, а пальцы, ломая ногти, царапали паркетный пол, покрывшийся крупными брызгами крови.
– А теперь отпусти Анну! – рявкнул Иван, направляя дуло винтовки в голову стоящего за мной мужчины. – Ты все равно уже ничего изменить не сможешь. Минутой больше, минутой меньше.
Александр медлил. Спиной я чувствовала дикое биение его подлого сердца и молила всевышнего, к которому начинала питать все большее доверие, послать нам избавление от всего этого чудовищного кошмара.
– Я отпущу ее, только брось пушку, – тихо молвил Александр, незаметно продвигаясь к входной двери. – Дай мне уйти! Я ничего ей не сделаю…
– Не делай этого, Иван! – попыталась крикнуть я, но слова вязли в горле и, кроме комариного писка, у меня ничего не получилось.
Минуту поразмыслив, Иван медленно положил ружье на пол и, отбросив его ногой в дальний угол, поднял кверху обе руки.
– Видишь, я выполнил твое условие, теперь отпусти ее, – спокойно произнес он. – Эта женщина ни в чем не виновата… Отпусти ее…
– Хорошо, – пробормотал Александр, немного ослабляя хватку. – Ложись на пол, лицом вниз!
Иван, недовольно качнув головой, подчинился. Грубым пинком отшвырнув меня от себя, Александр метнулся к Антонине, быстрым движением выхватил из ее руки пистолет и ринулся к выходу.
И вот в тот самый момент, когда он почти уже скрылся за входной дверью, во дворе раздался визгливый скрип тормозов, и окрестности тут же огласились громкими мужскими голосами.
– Ага! Вот так вот, значит! – Быстро отреагировав, Минаков вернулся назад и запер дверь на замок. – Выходит, не получается по-хорошему, Анна Михайловна. Давай, двигай наверх!..
– Ах ты сволочь! – зарычал Иван и, резко вскочив с пола, ринулся на Александра.
Но не успел он преодолеть и половину разделяющего их расстояния, как Минаков выстрелил ему в грудь. Как подкошенный, Иван рухнул на колени и, виновато посмотрев на меня затуманенными болью глазами, упал лицом вниз.
Визжать, орать и биться в ужасе от увиденного я уже не могла. Стуча зубами и чувствуя, как силы понемногу оставляют меня, я, подталкиваемая дулом пистолета в спину, двинулась вверх по лестнице. Войдя в спальню, Александр обхватил меня за шею левой рукой и, подставив к правому виску пистолет, подошел к окну.
– Эй! Не прячьтесь! – заорал он, раскрывая окно одним движением ноги. – Лучше посмотрите сюда!
– Отпустите женщину! – прокричал кто-то с глухой стороны дома. – Не делайте глупостей! Мы выполним все ваши условия, только отпустите женщину!
– А мне плевать на ваши ментовские сказки! – что было силы заорал Минаков, чем едва не оглушил меня. – Вы все садитесь в машину и катитесь отсюда к чертовой матери, а я ухожу. Тогда, может быть, ваша баба останется жива!
– Минаков! – узнала я голос Семена Алексеевича. – Ведь она и твоя баба тоже! Пожалей ее хотя бы в память о той боли, что она вынесла, похоронив тебя!
Но скорее камень можно было растопить, чем пронять этого, движимого подлостью и вероломством человека. Он цинично расхохотался и еще сильнее обхватил меня за шею.
– Короче, вы, ментовские собаки! – опять заорал он. – Или вы выполняете все мои условия, или я выкидываю ее сейчас с простреленной башкой вниз!
– Отпусти ее и уходи! – вновь попытался уговорить его Семен Алексеевич. – Даю слово, что позволю тебе уйти!
– Садитесь в машину и валите отсюда! Иначе не сдвинусь с места! Мне терять уже нечего, я уже полгода в покойниках хожу!
– Нам надо подумать. Дай нам пять минут! – прокричал все тот же незнакомый голос.
– Хорошо, – согласился Минаков. – Но ни минутой больше. Пять минут. Время пошло…
Это были самые долгие минуты в моей жизни. Не отдавая себе отчета, что они могут стать и последними, я время не торопила.
Обмякнув в грубых объятиях Александра, отчего он вполголоса чертыхнулся, я смотрела на тихую гладь озера, на кромку леса за ним и со щемящей душевной тоской понимала, что, может быть, вижу все это в последний раз.