– Две, – скромно потупясь, попросила Лайма. – Две возьми.
– Чего – две? – не понял Геннадий.
– Две рюмки.
– А твоя где?
– Ну... Как ты не понимаешь? Разве до посуды мне было?
Шаталов посмотрел на изрядно опустошенную бутылку, которая еще с утра была полнехонька, и поинтересовался:
– А раны ты этим коньяком не промывала?
– Да нет, все внутрь, – застеснялась Лайма.
– И все из горла?
Она промолчала, и Шаталов, удивленно крутя головой, вышел из комнаты, размышляя о могучих резервах человеческого организма, открывающихся в экстремальных ситуациях.
К тому моменту, как коньяк закончился, Лайма почти спала, едва удерживая падающую на грудь голову здоровой рукой. Периодически она ловила себя на том, что отключается от разговора. Геннадий уже смирился с тем, что ночь любви ему не светит, а Лайма вот-вот свалится и заснет мертвецким сном. Поэтому напоследок решил перевести беседу в деловое русло:
– Можно полюбопытствовать, что же ты все-таки перевезла сегодня?
Лайма, язык которой уже совсем не ворочался, сделала широкий приглашающий жест все той же единственной функционирующей рукой – смотри, мол, наслаждайся.
Повинуясь этому неопределенному взмаху, Шаталов встал и медленно побрел по квартире, внимательно осматриваясь в ожидании благодатных перемен и приятных неожиданностей. На маленьком столике около домашнего кинотеатра он обнаружил видеокассеты с фильмами, одно воспоминание о которых вызывало отвращение к сексуальной жизни.
– Ты это смотришь? – удивленно поинтересовался Геннадий.
Лайма лишь что-то буркнула в ответ и засопела. Дальнейший осмотр гостиной привел его к стопке книг, две из которых он с ухмылкой отложил, а третью, с золотым тиснением на переплете, стал осторожно рассматривать.
– Пико... делла... Мирандола... – напряженным голосом зачитал он вслух блестящие буквы. – Ты это вот читаешь? – с подозрением поинтересовался Шаталов у мирно сопящей Лаймы.
Та безвольно мотнула головой. Дальнейший осмотр квартиры привел к таким бесценным находкам, как странные зеленые одеяния на вешалках в спальне и дикая фаянсовая чашка с надписью «400 лет Архангельску» на посудомоечной машине. Ископаемые щетка, мыло и паста добили Шаталова окончательно.
Когда он снова появился в гостиной, держа в одной руке вешалку с юбкой-фартуком, а в другой сжимая тюбик с «Поморином», Лайма уже спала, откинувшись на спинку кресла.
– Послушай, – вежливо поинтересовался у спящей Шаталов, – ты ведь не хочешь сказать, что носишь эту дрянь?
Звук его голоса на минуту вернул Лайму в мир людей и вещей.
– Что, дорогой? Ты что-то говорил?
– Я не говорил, я спрашивал. Скажи, ты правда носишь эту одежду? – Он потряс перед ее носом зеленой юбкой.
– Какая гадость, – возмутилась Лайма. – Где ты ее взял?
– В шкафу, на вешалке.
– Ну, значит, какая-то твоя баба оставила. – Лайма зевнула и снова начала уплывать в царство снов.
– Ничего подобного! – взревел Шаталов. – Какая баба?! Это ты привезла!
Лайма, не открывая глаз, миролюбиво кивнула головой.
– Послушай, – настойчиво продолжал Геннадий. – Послушай же! Ты меня слышишь?
– Слышу, – потусторонним голосом профессионального медиума отозвалась Лайма, глаз так и не открыв.
– Ну, посмотри же на меня, – потребовал Шаталов.
Лайма, вняв его мольбам, приоткрыла один мутный глаз и уставилась в пространство.
– Милая, – боясь, что она снова заснет, заторопился Геннадий, – скажи, зачем тебе «Поморин»? В последний раз я видел его лет двадцать пять назад, в пионерском лагере. Где ты его взяла? Ты ведь не чистишь им зубы?
Лайма еще несколько секунд крепилась, следя открытым глазом за его губами, потом отчетливо произнесла: «Никогда!» – и мягко свалилась с кресла на ковер. Шаталов взял подозрительную пасту в руки и опасливо отвинтил колпачок. Из тюбика полилась мутная коричневая жижа, вонявшая жабами. Он сказал: «Фу-у-у!» – и швырнул тюбик в раскрытую форточку.
Ранним утром, когда Лайма еще крепко спала, Геннадия поднял на ноги срочный звонок, и он, наскоро приведя себя в порядок и хлебнув кофе, умчался, не оставив даже записки. «Освобожусь – позвоню, а там разберемся», – решил он, уже сидя в машине.
Лайма проснулась сильно после полудня. Пробуждение напоминало сцену из фильма «Ожившие мертвецы». Усилием воли она отскребла себя от кровати и добрела до зеркала в ванной. По дороге проверила, кто есть дома. Дома был Кларитин, который спал в туалете с тапком в обнимку. Ни самого Шаталова, ни записки от него обнаружить не удалось.
Лайма была не готова к тому, что узрела в зеркале, поэтому крепко зажмурилась. Неужели Шаталов, проснувшись утром, увидел рядом с собой на подушке вот эту зеленую кикимору? Да... Нужно быстро что-то с собой сделать. Затем решить кошачьи проблемы. Потом связаться с Медведем и Корнеевым, чтобы договориться о встрече. На последнем месте, как всегда, оказалась личная жизнь. Шаталов как-то сам собой отодвигался на задний план.
Приняв душ, Лайма еще раз посмотрела в зеркало. Кикимора все еще была там. Человеческий облик предстояло создать практически из ничего. Она потратила уйму времени и старалась изо всех сил, дав себе клятву больше не пить. По крайней мере, столько.
Обеспечив Кларитина едой и водой до вечера, Лайма вышла из квартиры и замерла перед лифтом. Вчера ночью, перед тем как напиться, она так и не пришла ни к какому выводу: случайностью было ночное нападение или это спланированное покушение на нее? Мысль о втором варианте была неприятной. Тем не менее, приходилось считаться с фактами.
Получается, ей нужно держать ухо востро. Для начала пришлось отказаться от лифта, чтобы проверить, не караулит ли ее кто внизу. Кроме индифферентного консьержа, там никого не оказалось. Второй шаг – живой добраться до машины. «А вдруг машина заминирована?» – мелькнула страшная мысль. Ловить попутку? Тоже можно угодить в капкан. Вызывать такси поздно. И как вообще жить дальше? Это же невозможно – так вот ходить и бояться всего!
Она подошла к машине и попыталась заглянуть под днище. Присела на корточки и пошарила внизу рукой. Вытерла руку платочком, села за руль и отважно повернула ключ в замке зажигания – семи смертям не бывать, а одной не миновать! По дороге лихорадочно соображала, с кем бы обсудить ситуацию. Лучше всего, конечно, с самим Борисом Борисовичем Дубняком, но где его взять? Провалился как сквозь землю. С Корнеевым и Медведем? Но что они смогут предложить? Отправят ее к чьей-нибудь знакомой бабушке в Урюпинск. Или станут по очереди ее охранять. Но охрана, как свидетельствует мировая практика, вряд ли поможет. Да и как к такому развитию событий отнесется Шаталов? Охранник у дверей спальни! Нет, это отпадает. Вопрос, требовавший немедленного решения, повис в воздухе.
По дороге Лайма поняла, что страшно хочет есть и готова ради пищи на подвиг и на подлость. Несмотря на то, что Корнеев и Медведь ждали ее в штаб-квартире с самого утра, она решила завернуть по дороге в ресторан и основательно подкрепиться. Кто знает, как сложится сегодняшний день?
Она подъехала к своему любимому ресторанчику, где относительно недорого и вкусно кормили. Официанты ее знали и обслуживали быстро. Единственное, чего она не учла, – фактора времени. Был обеденный час пик, когда со всей округи, из всех многочисленных фирм и фирмочек, из банков и страховых компаний сюда слетались на бизнес-ленч мелкие и среднего калибра клерки и их боевые подруги – аккуратные девушки из секретариатов и бухгалтерий. Клерки были двух видов: лихорадочно озабоченные и демонстративно расслабленные. Первые всем своим видом давали понять, что обед – это досадная помеха в работе и за это время они могли бы сделать много полезного для родной организации. Вторые демонстрировали собственным примером, что тот, кто не умеет нормально отдыхать, не может и нормально трудиться. Строго говоря, большинству из них после обеда в родной конторе и делать-то было нечего, но они скорее умерли бы, чем признали сей прискорбный факт.
Лайма вошла в переполненный зал и огорченно остановилась – ни одного свободного столика! Лицо поспешившего к ней навстречу администратора выражало одновременно радость узнавания постоянного клиента и безмерную горечь из-за того, что помочь ему он решительно ничем не может. Но сегодня Лайма была не в том настроении, чтобы пасовать перед трудностями. Молча обойдя изумленного администратора, она стала продвигаться вглубь помещения в поисках свободного места, готовая к штурму. Штурма не потребовалось – у дальней стены обнаружился столик на двоих, за которым спиной к ней, ссутулившись, сидел сильно облысевший мужчина в оранжевой рубашке, на которой проступали темные пятна пота. Лайма твердым шагом подошла к нему и спросила:
– У вас свободно?
– Да, да, – робко ответил мужчина, глядя снизу вверх на решительную незнакомку. – Садитесь, пожалуйста.
Лайма села, по-деловому положив руки на стол. Окинула соседа быстрым взглядом и оценила его на «три» по десятибалльной шкале. «Командировочный, – решила она. – Одет странно: брюки мятые, допотопные сандалии, портфель между ног поставил». Возраста мужчина был предпенсионного, а лицом и фигурой смахивал на заведующего сельским складом, отправленного на курсы повышения квалификации. Он уже скушал суп и отодвинул от себя тарелку, ожидая, когда принесут второе. Выглядел при этом вялым и унылым. Так и сидел, уставившись взглядом в пустую тарелку. А на интересную соседку толком даже не взглянул.
Обычно столик обслуживал очень приятный молодой человек по имени Слава, корректный и немногословный. Он хорошо знал вкусы и привычки Лаймы, ему не придется ничего объяснять. Сегодня это было бы очень кстати. Впрочем, ожидание затягивалось. Лайма начала нервничать, и вдруг увидела, что к их столику приближается незнакомый молодой человек в форменной одежде и с большой тарелкой в руке. Он поставил тарелку перед «завскладом» и, повернувшись к Лайме, воскликнул:
– О, какая к нам сегодня птичка залетела! Что будете заказывать, дорогуша?
«Брюнет, глаз синий, блестящий и наглый, – отметила Лайма. – И позволяет себе слишком много. За такие штучки из официантов увольнять надо».
Она терпеть не могла фамильярного обращения и тут же перешла в наступление. Поманила брюнета пальцем и, когда он наклонился, тихо, но отчетливо сказала:
– Дорогушами будете любовников своих называть. Где Слава? И как ваше имя? Почему я не вижу таблички?
Брюнет широко улыбнулся, не сводя с нее глаз:
– Она отцепилась и упала. Наверное. Слава заболел, это ведь не противозаконно? А я тут на подхвате. И зачем вам мое имя? Может, лучше меню почитаете?
– Меню я знаю наизусть, а вот вас вижу здесь впервые, так что представьтесь, будьте любезны.
– Да я тут ненадолго, на месяц устроился, пока каникулы студенческие, так что вы можете не засорять свою очаровательную головку совершенно ненужными вам именами. Делайте лучше заказ. – И брюнет криво улыбнулся.
Лайма сжала зубы и проскрежетала ими куплет известной песни. Потом, не глядя на безымянного официанта, сделала заказ.
Наглец что-то черкнул в маленьком блокнотике и, изобразив полупоклон, удалился, так и не убрав со стола суповую тарелку ее соседа. Тот, кстати, никак не отреагировал на кипящие рядом страсти, продолжая вялое ковыряние в принесенных ему котлетах.
У Лаймы с запозданием разболелась голова. «День дурацкий, сосед дурацкий, официант еще более дурацкий. И почему именно сегодня заболел Слава?» Ответ пришел незамедлительно, и ее аж пот прошиб.
«Этот брюнет подослан! Подослан кем-то, кто хочет меня убить! Тем, кто объявил на меня охоту, вот оно что! Возможно, это похититель Сандры Барр».
Лайма испугалась. Что с ней могут сделать в битком набитом ресторане? Выстрелить? Или взорвать? Но тогда зачем фокусы с официантами? Тут по телу у Лаймы пробежала противная дрожь – что, если несчастный Слава лежит сейчас в кабинке мужского туалета связанный? Или с ножом в животе? Другой официант нужен не просто так, а для того, чтобы отравить ее! В ресторане сделать это проще простого. Все концы в воду, да и шума никакого. Поела, вышла на улицу, почувствовала себя плохо. Пока «Скорая» приехала – все, не дожила. И виновных искать не будут. Тут Лайму охватил ужас. Что делать?
Ее сосед все еще сидел, задумавшись, над котлетами. Ему и дела не было до ее страхов. И Лайму вдруг осенило – она поняла, как можно избежать ловушки.
Безымянный брюнет подлетел неожиданно и поставил перед ней тарелку с салатом.
– Приятного аппетита, – вкрадчиво пожелал он.
«Глумится, гад, – подумала Лайма. – Но ничего, я им сейчас сорву операцию».
– Постойте, – повелительно приказала она официанту, – заберите этот салат, я не хочу его. Принесите мне такое же. – И она ткнула пальчиком в тарелку соседа.
– Но послушайте, это прекрасный салат, вы попробуйте, – стал настаивать подозрительный молодой человек.
– Не уговаривайте меня, – повысила голос Лайма. – Заберите его и принесите то, что я просила. Только без гарнира.
И она еще раз ткнула рукой в тарелку соседа.
– Как хотите, – пресным тоном сказал официант. – Будут вам котлеты, ждите.
И он принес их очень быстро. Подозрительно быстро. Как будто обслуживал одну Лайму. План же у нее созрел такой – поменяться котлетами с соседом. Точнее, не всеми котлетами, а так – подбросить ему кусочек для пробы. От маленького кусочка он не умрет, а она сразу же вызовет врачей, чтобы ему дали противоядие или промыли желудок. И еще она милицию вызовет – арестовать отравителей. Если с соседом ничего не случится, значит, она напрасно так всполошилась.
Лайма отщипнула кусочек котлеты и взяла его на изготовку. Потом сбросила локтем со стола пачку сигарет и обольстительно улыбнулась вялому «завскладом»:
– Извините, вы не поднимете, а то мне не совсем удобно...
Тот промычал что-то утвердительное и полез под стол. Когда он из-под него вынырнул, дело было сделано. Теперь оставалось только ждать. Лайма откинулась на спинку стула и стала смотреть, как бедолага жует – размеренно, словно корова жвачку. Смотрел он прямо в стол, причем совершенно бессмысленным взором.
В это время у Лаймы в сумочке зазвонил мобильный телефон. Шаталов! Ей так хотелось услышать его голос. И по этому голосу понять – не обиделся ли он на нее? Однако ни одного слова она не разобрала – в зале оказалось слишком шумно. Лайма решила выйти на минутку, но, пока бежала к выходу, Шаталов уже отключился. Она принялась набирать его номер – он был занят. Она подождала – он не перезвонил.
Пришлось возвращаться обратно несолоно хлебавши. По дороге к столику она не отрывала взгляда от лысой головы соседа. Вдруг ей показалось, что голова стала все больше и больше клониться вниз. Она ускорила шаг и была уже у цели, когда сосед упал лицом прямо в тарелку с недоеденными котлетами, а правая его рука, судорожно сжимая нож, безвольно повисла вдоль худого скрюченного туловища.
Вместо того чтобы звать врача и милицию, как она запланировала, Лайма потеряла над собой контроль. Развернулась на каблуках и бросилась наутек. Добежала до машины, рыбкой кинулась на сиденье и дала по газам.
Марш-бросок ее не остался незамеченным – администратор подозвал новенького и сурово спросил:
– В чем дело, Павел? Ваша клиентка только что в слезах выбежала из зала! Я вас брал с испытательным сроком, и вы обещали...
– Ради бога, Анатолий Сергеевич, я тут при чем? Сначала она придиралась, что таблички с именем нет, потом салат просила заменить, я и заменил. Может, у нее случилось чего, я видел, она по телефону выходила говорить. Вернется, наверное.
– Она расплатилась?
– Не знаю, счет я не выписывал... Наверное, на столике деньги оставила, пойду посмотрю.
Администратор отправился следом, контролировать ситуацию. Постоянные клиенты – это, конечно, почетные гости, но убегать, не расплатившись, даже им не рекомендуется.
На столике денег не оказалось, только распечатанная пачка сигарет и зажигалка.