– О-о-ох! – Глаза у Клары были огромные и беспомощные.
Мотоциклист в красном шлеме кружил вокруг, напоминая вышедшего из-под контроля робота, и говорил как заведенный:
– Я ехал на зеленый! Все видели! Вы же видели? А она как выскочит...
Когда приехала «Скорая» и врачи принялись грузить Клару на носилки, Диана расплакалась:
– Это я во всем виновата!
– Конечно, вы, – злобно ответил Шургин. – Теперь я буду гонять вас впереди себя, как козу.
– Но я тоже хочу ехать, – лепетала Клара, у которой стремительно опухала левая рука. – Я думала, что смогу помочь...
– Ты можешь, – твердо сказал Шургин. – Мы сделаем вот что. Отвезем тебя в ту больницу, где лежит женщина, которую считают женой Дениса Звенигородского.
– Но это платная клиника, – пискнула Клара.
– А мы заплатим, – успокоил ее Шургин.
И богатый Алекс подтвердил:
– Не вопрос. Я сам за все заплачу. Это будет компенсация за моральный ущерб. Я имею в виду, что я ущипнул, а тебя уволили...
– Как только придешь в себя, – оттеснил его плечом Шургин, – ты разведаешь все, что только можно. Узнаешь о той женщине. Поняла?
Клара через силу улыбнулась, и он отправился договариваться с медиками, на ходу доставая из кармана бумажник. Диана напоследок ободряюще пожала пострадавшей здоровую руку и, когда дверцы машины захлопнулись, беспомощно огляделась по сторонам. И увидела рыжий пучок волос, плывущий по тротуару среди моря голов. Двойник тети Любы – или что это было на самом деле? – смешался с толпой и уходил безвозвратно. Возможно, нужно было броситься вслед за ним, но Диана чувствовала, что ее ноги сейчас мягче теста для пирожков, которые бабушка когда-то пекла на Пасху. И еще ей было холодно, ужасно холодно.
Заметив, что она трясется, Шургин схватил ее в охапку и поволок на стоянку, куда они, собственно, и направлялись с самого начала.
– Я отправил на дело Алекса, – сообщил он, засунув Диану в свою машину.
Чтобы захлопнуть дверцу, ему пришлось перевеситься через нее. Знакомый запах жасмина заполз ему в ноздри. Ничего удивительного. Они столько раз стояли нос к носу, выясняя отношения, что он уже привык к ее духам.
– Алекс и Клара: жертва заботится о своей потенциальной убийце, – хмыкнул он, доставая из бардачка бумажные платки. – Вытирайте нос. У нас появилось немного свободного времени. Придется ждать, пока ваш поклонник вернется. Если мы уедем без него, боюсь, он за нами погонится.
– Тоже мне поклонник, – опротестовала его заявление Диана.
– Алекс признался, что никогда еще не видел такой аппетитной пятой точки. Уникальный случай! Мне лично не доводилось влюбиться в женщину с тыла. В этом есть нечто пикантное.
* * *...В Тихорецк они приехали поздним вечером. Диана утверждала, что в лучшие годы их совместной жизни часа за четыре они с мужем сюда добирались. В принципе, по довольно приличной и относительно свободной трассе Шургин доехал бы и быстрее – мощность его авто это вполне позволяла. Но благодаря Алексу дорога превратилась в шестичасовую пытку. То он хотел пива и чипсов и надолго застревал у придорожных палаток, придирчиво выбирая то и другое, попутно доводя до истерики видавших виды продавцов и продавщиц. Затем его начинала мучить жажда, которую он, не торопясь и с удовольствием, утолял охлажденной минералкой, пока закипающий от злости Шургин не принимался ему отчаянно сигналить.
Но через некоторое время Алекс снова требовал остановки. Теперь уже не возле островков цивилизации, где велась торговля, а, наоборот, в местах тихих и безлюдных. Повинуясь законам природы, литры исчезнувшей в его утробе жидкости начинали проситься обратно, о чем Алекс громко и радостно извещал своих попутчиков. Он надолго исчезал в придорожных кустах, возвращался счастливым и даже некоторое время сидел молча, но затем все начиналось сначала: пиво-чипсы-соленые орешки-вода-кусты...
Как-то раз, во время одной из этих бесчисленных остановок, он пытался заговорить с угрюмыми путанами, разгуливающими вдоль шоссе в колготках-сеточках и с маленькими сумочками на длинных ремешках. Но барышни, профессионально и быстро оценив ситуацию, покрыли его таким отборным не девичьим матом, что Алекс посчитал за благо быстренько убраться в машину.
– Слушай, эти-то тебе зачем? – давясь от смеха, поинтересовался Шургин. – Ты у нас вроде бы влюблен, и предмет твоего обожания рядом сидит.
– О тебе беспокоюсь, ты у нас без пары. А так взяли бы девочку, чтобы не скучно было. Заодно она бы и дорогу показала. В смысле, за ту же цену.
– Да мы пока не заблудились, мы вообще, считай, еще ехать не начинали, у каждого столба останавливаемся, – встряла в разговор Диана. – И пожалуйста, без пошлостей и этих ваших комментариев. Прошу помнить, что с вами в машине женщина.
– Вот я и помню, – обрадовался Алекс, – помню, что женщина. Одна. А вот ему...
– Прекрати, – взорвалась Диана. – Это просто невыносимо!
Шургин резко сбавил скорость, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
Наконец они доехали до развилки, где пришлось свернуть с федеральной трассы на дорогу местного значения. Ларьки, киоски и шашлычники с мангалами закончились, машину неприятно потряхивало, но стало очевидно, что ехать уже недолго.
– Мы почти на месте, – сказала Диана.
Действительно, из сумерек выплыло циклопическое железобетонное сооружение времен развитого социализма с полустершимися от времени и плохо различимыми буквами.
– «Добро пожаловать в Тихорецк!» – прочел Алекс и, утопив стекло до конца вниз, чуть не наполовину высунулся из машины. – И где здесь город? – поинтересовался он, вернувшись на место. – Какие-то сараи, куры вон бегают.
– Куда едем? – спросил уже изрядно утомившийся Шургин. – Отдохнуть бы хорошо.
– Немного терпения, – Диана слегка оживилась. – Сейчас прямо, на первом перекрестке направо, по улице до конца и там налево. Уже рядом.
За перекрестком начинался собственно город Тихорецк. Хотя почти стемнело, было заметно, что он чистенький, зеленый, с аккуратными невысокими кирпичными жилыми домами. Попалось по дороге и несколько деревянных строений, не избы, настоящие двух– и трехэтажные дома с палисадниками, уцелевшие памятники былых времен. Где-то вдали, едва угадываясь в темноте, виднелись купола церкви.
Не встретив ни одной машины, они проехали по указанному Дианой маршруту и остановились перед типовой пятиэтажкой.
Шургин заглушил мотор и выбрался наружу, разминая уставшие руки-ноги. Диана стояла рядом молча, словно обдумывая что-то. И лишь Алекс повел себя как носорог, вырвавшийся из западни. Выскочив из машины, он воздел руки к небу и пропел, точнее – заорал, во всю глотку на мотив известного революционного шлягера о кавалеристах-буденновцах:
– Веди ж, Диана, нас смелее в бой!..
Других слов он не знал, да и эти пришли ему в голову абсолютно случайно, поэтому он успел повторить свою дурацкую интерпретацию еще раз, пока пришедшие в себя Диана и Шургин хором не зашикали на него.
– В таких городках спать ложатся рано, – заметил Олег, – так что если ты перебудил всю округу, то местные жители обязательно вызовут милицию, и нас посадят за хулиганство суток на трое, и, в общем-то, будут правы.
– Осознал, беру себя в руки, – хихикнул Алекс, – но все-таки, мы идем или не идем?
– Идем, – Диана решительно двинулась к крайнему левому подъезду. Мужчины пошли следом.
Это был классический провинциальный подъезд, без всяких домофонов и кодовых замков, относительно чистый, освещенный тусклыми лампочками, пахнущий кошками и мышами одновременно.
– И никого, – отчего-то шепотом произнес Алекс.
– Да говори нормально, – заметил ему Шургин, – мы же не воровать сюда пришли, а по делу.
– Как знать, как знать, – задумчиво протянул тот.
– Вот эта квартира, – Диана остановилась перед обитой чем-то коричневым дверью на третьем этаже и потянулась к звонку. На двери белой краской аккуратно была выведена цифра «8».
– Погодите, – остановил ее Олег, – вообще поздно уже, не испугаем соседку-старушку?
– Ну, не такая уж она и старушка. Да и время – ничего, нормальное. Не для визитов, конечно, но раз уж так получилось...
– Ладно, нажимайте, – поторопил ее Алекс, – а то есть хочется. Может, накормит нас сердобольная соседка твоей тетки? А то здесь круглосуточных маркетов, сдается мне, нет, а припасов мы не сделали.
– Ничего, до утра доживешь, – отозвался Шургин, – чипсы долго усваиваются.
Звонок задребезжал так громко, что они испугались – не сбегутся ли жители соседних квартир. Некоторое время стояла неопределенная тишина, а потом послышались приближающиеся тяжелые шаги.
– Кто? – строго поинтересовался из-за двери низкий женский голос.
– Зинаида Петровна, это я, Диана, племянница вашей соседки, Любы.
– Кого?
– Любы. Откройте, пожалуйста.
– Люба умерла!
– Ну, естественно...То есть я хочу сказать, я знаю, что умерла. Господи! Откройте, я вам все объясню!
– Из-за этой двери ни хрена не слышно, – влез Алекс.
– Да помолчи ты! – взвыла Диана и, обращаясь к коричневой двери, громко и отчетливо произнесла: – Зи-на-и-да Пет-ров-на! Э-то Ди-ана! Племян-ни-ца ва-шей быв-шей Любы!
– Соседки, – подсказал Алекс.
– Заткнись! – заорала на него Диана.
– Вы кто? – донеслось из-за двери.
Диана со стоном сползла по стене на пол и уронила голову на руки.
Шургин понял, что пора вмешаться. Слегка оттеснив Алекса, он подошел вплотную к двери и, сложив ладони рупором, прокричал: «Милиция! Перепись населения!»
После паузы с той стороны задвигались какие-то засовы, щелкнул замок, дверь приоткрылась, и в проеме обозначилась женская голова с седым пучком на макушке и очками на носу.
Не дав Зинаиде Петровне опомниться, Шургин гневно произнес: «Посмотрите, что вы сделали с бедной девушкой!» – и указал пальцем на сидящую у его ног Диану.
Это возымело действие. Зинаида Петровна отпихнула Шургина в сторону и с криком: «Моя девочка!» – бросилась поднимать наконец-то опознанную племянницу покойной соседки Любы.
Через десять минут они втроем сидели в небольшой опрятной комнате, служившей гостиной, а Зинаида Петровна курсировала между ними и кухней, уснащая стол все новыми тарелками со всевозможной снедью – Алексу удалось провести в жизнь свой коварный план, дав на вопрос хозяйки: «Хотите ли вы перекусить с дорожки?» – очень подробный искренний ответ.
– Ладно, – согласился и Шургин, – поедим, а потом поговорим. А то в квартире вашей тети наверняка шаром покати. В смысле еды.
– Мы заплатим, – вмешался Алекс, – мы ей за все заплатим.
– Нет, ты точно ненормальный, – вздохнула Диана, – за гостеприимство денег не берут.
– Ну что ж, иногда можно и на халяву, – резюмировал он.
Зинаида Петровна Балашова в течение последнего года была, по сути дела, сиделкой у своей больной соседки Любы. Эту миссию она взвалила на себя добровольно, а от денег отказалась категорически, пригрозив чете Звенигородских, что обидится смертельно, если они «еще будут ей что-то предлагать». Пришлось ограничиться подарками к дню рождения и прочим датам, но и их Зинаида Петровна принимала неохотно.
Любу Зинаида Петровна обожала, похоже, втайне преклонялась перед этой странноватой, немного загадочной женщиной, чья жизнь была проникнута романтикой и тайной. Может быть, поэтому их взгляды на многие вещи и явления практически всегда совпадали, а отношение к людям, включая близких родственников, было в значительной степени сформировано именно Любой.
С племянницей своей Люба, пока была здорова, отношений не поддерживала, и Зинаида Петровна оценила то, что Диана не бросила тетку, когда для той наступили тяжелые времена. Она с теплотой и нежностью относилась к Диане. И поэтому очень настороженно встречала ее мужа Дениса. Ведь Люба-то (Зинаида Петровна это прекрасно видела) Денису не доверяла, как будто опасалась его.
– Вы уж извините, слышать стала плоховато, – сетовала Зинаида Петровна за чаем, – сразу и не разобрала, кто да что...
– Это вы нас извините, приехали, как снег на голову, да еще поздно, – оправдывалась Диана.
– Вот был бы телефон, тогда бы другое дело.
– Зинаида Петровна, я же сколько раз предлагала, давайте я вам мобильный телефон...
– Ты, девочка, брось это, – решительно прервала ее Балашова. – Я эти ваши железяки не понимаю и знать их не хочу. Придумали тоже, прости господи, ересь какую-то! Забудь. Жила без этого телефона, так и помру.
– Ну зачем вы так, я же от души!
– Да знаю, знаю, не переживай. Я, если что надо – к соседу на первый этаж схожу, он инвалид войны, ему телефон поставили. Ну, рассказывай, что да как. По делу приехали или отдохнуть? Ты же с самых похорон Любочкиных здесь не была?
– Да, первый раз, хотя все собиралась. Теперь вот по делу пришлось. И нам очень надо с вами поговорить, мне и моим друзьям.
Увидев, что мужчины заинтересовались их разговором, Зинаида Петровна встала и сказала:
– Дианочка, помоги-ка мне с посудой.
И уже на кухне поинтересовалась:
– Кто эти твои друзья? Денис знает?
Диана на секунду задумалась. Врать не хотелось, сказать правду было невозможно. О теперешних их отношениях с Денисом Зинаида Петровна не знала, хотя о многом догадывалась.
Наконец, решившись, сказала:
– Друзья с работы. Там у меня не все гладко, так что один из них, ну, что ли, охранник мой. Олег.
– А другой, говорливый этот?
– Другой так, для мелких поручений, – мстительно пояснила Диана. И, помолчав, сказала: – Денис в больнице. В критическом состоянии.
Зинаида Петровна аж присела:
– Убили?
– Пытались. Я думала, вы по телевизору услышите, так что решила рассказать.
– За что его? Кто?
– Вот я и пытаюсь узнать, а друзья помогают.
– Нашли чего?
– Нет, – задумчиво протянула Диана, – пока нет. Ищем.
Помолчала еще немного, вздохнула. Внимательная Зинаида Петровна правильно поняла ситуацию:
– Говори, девочка, чего мнешься. Или секрет?
Диана как-то странно взглянула на нее и тихо спросила:
– Как вы думаете, тетя Люба правда умерла?
Зинаида Петровна всплеснула руками так, что смахнула с небольшого кухонного столика цветастую чайную чашку. Чашка упала на пол и с радостным звоном раскололась на несколько крупных разноцветных кусков.
Но Зинаида Петровна, кажется, этого даже не заметила:
– Дианочка, да что с тобой? Мы же все ее и хоронили, помнишь? А если кто умирает – то уж умирает, дело известное. Какие тут сомнения могут быть? Может, девочка, у тебя из-за Дениса расстройство какое случилось, а?
– Да нет, это я так, – тряхнула головой, словно сбрасывая наваждение, Диана, – мерещится иногда что-то. Пойдемте, а то мужчины там одни.
Действительно, пора уже было возвращаться в комнату, а то ее спутники чего доброго решат, что она тут без них обтяпывает свои делишки, может быть, даже пытая гражданку Балашову раскаленной сковородой.
Шургин и Алекс действительно сидели напряженные, сосредоточенно и молча глядя в свои чашки, правда, Алекс при этом что-то жевал.
– Где же это наши дамы пропадали... – завелся было он, но Шургин его перебил:
– Большое вам спасибо, Зинаида Петровна. Но нам хорошо бы отдохнуть, поспать.
– Да, да, – заторопилась и Диана, – Олег Павлович столько времени провел за рулем.
– Ага, – торопливо заглотив печенье, встрял Алекс, – я тоже чертовски устал, такая дорога была тяжелая!
– Пойдем устраиваться, – не обращая на его болтовню внимания, продолжала Диана. – У нас там все необходимое есть. Мы завтра утром зайдем, нам обязательно надо поговорить.
– Заходите, заходите, я вас покормлю. А белье, одеяла там есть, Любочка позаботилась, все тебе оставила. Ключ-то не забыла, а то у меня запасной возьми. Я-то, как цветы к себе снесла, месяца три назад, так уж туда и не ходила. Пылища, наверное...