– Ну, и какие у него доказательства? Степан, – она доверительно положила ему руку на локоть, – вы же понимаете, что это чушь? У нас с Анисимовым небольшие... личные недоразумения.
– Но он не такой человек, чтобы придумывать...
– Да ведь придумывать – его работа. Он выдал желаемое за действительное. Ему очень хотелось в чем-нибудь меня обвинить...
– Но, согласитесь, это странное обвинение.
– Я с ним поговорю, – пообещала Лайма. Улыбка не сходила с ее лица, и Граков немного расслабился. – Не беспокойтесь, все выяснится в течение вечера.
Она поспешила расстаться со Степаном, потому что сдерживалась изо всех сил. Сохранять на лице веселое выражение невероятно сложно, когда от злости сводит нижнюю челюсть. Выходит, этот тип пошел ва-банк? Придется принимать кардинальные меры.
Когда Анисимов видел Лайму, в его груди вскипало негодование. Эта расчетливая, коварная и деятельная особа изображала из себя эдакую трепетную мамзель! Ему было до такой степени противно, что он старался на нее вообще не смотреть. Но она, как назло, постоянно лезла ему на глаза. И ведь не стесняется пудрить мозги мужикам! Сначала водила за собой Чуприянова, как осла на поводке, а теперь принялась за Бабушкина.
Когда взятый на абордаж бард отправился за очередной порцией выпивки, Анисимов приблизился к Лайме и сквозь зубы сказал:
– Если вы полагаете, что я стану молчать, то напрасно. Обязательно расскажу всем о том, что вы никакая не вдова.
– У вас нет доказательств, – с сияющей улыбкой ответила та. – Я подниму вас на смех. Скажу, что вы мстите мне за то, что я вас отвергла. – Анисимов поперхнулся, но Лайма не дала ему вставить ни слова: – Все мои документы в полном порядке. Есть и свидетельство о браке.
Он смотрел на нее с таким презрением, что любой другой женщине стало бы не по себе.
– Мерзкая работа так хорошо оплачивается, да? Если я правильно понял, вас послали скупать участки по дешевке?
– Ну а как вы думаете? Пока ваши друзья здесь еще как следует не обосновались...
– Это новая и дорогая застройка. Поселок строили серьезные люди.
– Наше министерство круче, – отрезала Лайма.
Еще не хватало, чтобы он занялся разоблачениями! Она лихорадочно думала, как этому помешать. Бочком подобралась к Корнееву, который благоразумно привел свою даму обратно в гостиную. У Венеры был такой вид, словно ее только что огрели кочергой по голове, – недоумевающе-радостный.
– Послушай, – шепотом спросила Лайма у Евгения, мимоходом улыбнувшись Венере, которая, впрочем, не реагировала на внешние раздражители. – Мне придется показать Анисимову какие-нибудь корочки, иначе он устроит большой бэмс.
За время своего существования члены «Группы У» обзавелись кучей фальшивых документов, которые помогали им выполнять задания.
Корнеев вздохнул:
– Так я и знал. Все-таки он оказался тебе не по зубам.
– Только не нужно злорадствовать. Я тебя предупредила на всякий случай, просто чтобы ты знал. Следить за писателем теперь придется особенно внимательно.
С улыбкой на лице она вернулась обратно и взяла Анисимова под руку. Тот брезгливо высвободился.
– Можно подумать, что в ваших глазах я перестала быть женщиной, – укорила его Лайма. – Отойдем в сторону, нам нужно поговорить.
– Нам не о чем...
– Нам есть о чем, – холодно парировала Лайма. – Библиотека – очень хорошее место.
– Вы водите туда всех кавалеров по очереди?
Обстановка была самой подходящей для приватного разговора – хозяева приглушили свет и включили музыку. Лайма ненадолго задержалась возле стола с напитками.
– Немного потанцуем, а потом пойдем ужинать, – радостно объявил Дюнин, кивнув головой в сторону столовой, куда их экономка Арина уже носила тарелки с закусками. – Там же у нас домашний кинотеатр, поэтому на десерт будет премьера Сашиного клипа. А когда станет совсем темно... – Он сделал интригующую паузу. – Включим подсветку и выйдем на задний двор, к бассейну.
Хозяйка дома помогала Арине накрывать на стол, торопливо отдавала распоряжения и то и дело опрокидывала в себя рюмочку спиртного. Глаза ее подернулись туманной дымкой. Но когда Лайма сделала попытку подойти к ней, Леночка прикусила губу и отрицательно покачала головой – не хотела продолжать тот разговор.
Гостям объявленная программа вечера чрезвычайно понравилась, особенно Саше, которая пообещала, что, когда дело дойдет до бассейна, она обязательно будет нырять, обязательно на самую глубину и обязательно обнаженной. Это ее намерение тоже одобрили, и веселье возобновилось.
– Ну, так что? – спросил Анисимов, круто обернувшись к Лайме, когда они наконец оказались вдвоем в библиотеке.
Он стоял у дальнего стеллажа с книгами, а за его спиной, словно сомкнувшее ряды войско, расположились сотни томов.
– Буду с вами совершенно откровенна, – отрывисто начала она.
– Опять?!
– Не паясничайте, пожалуйста. Ваше революционное настроение заставляет меня нарушить служебные инструкции.
– Вот как? – кажется, Анисимов почувствовал нечто такое в ее интонациях, что заставило его сбавить тон. – Ну, говорите.
– Мы с Артуром представляем здесь службу государственного экологического надзора. Есть все основания полагать, что некоторое время назад возле поселка действовала секретная лаборатория Министерства обороны, и часть опасных химических веществ была не вывезена, а захоронена на ее территории. Это неподтвержденные данные. Мы следователи-экологи, понимаете? Следователи всегда работают под прикрытием.
– Это правда? – напряженным тоном спросил Анисимов.
– Это правда, – с нажимом ответила Лайма и тут увидела их.
Они лежали на одной из полок рядом с бронзовым бюстом Мольера. На коричневом ремешке из крокодиловой кожи, с желтоватым циферблатом. Наручные часы Острякова. В тот момент Лайма всего лишь удивилась. Она обратила внимание на эти часы еще в самом начале вечеринки, когда секс-символ пытался выпроводить собаку Бабушкина на веранду. Часы были модными, красивыми и очень дорогими. С какой стати он снял их с руки и оставил на полке?
Напряженный разговор с Анисимовым отвлек Лайму, она отвернулась и забыла о часах. И вспомнила о них гораздо, гораздо позже.
– Откуда я могу знать, что вы снова это не выдумали? – спросил Анисимов, но по его лицу стало ясно, что он ей наконец-то поверил.
– У меня есть документы. Только дома, разумеется.
– Почему вы не сказали сразу?
Он смотрел на нее по-прежнему хмуро, но уже без враждебности. Кажется, для него была гораздо важнее ее человеческая порядочность, нежели опасность отравиться ядами, закопанными в землю.
– Как я могла вам сказать? – вознегодовала Лайма. – Я и так нарушила все мыслимые и немыслимые инструкции.
– Но ваше... М-м-м... поведение... Почему вдова не может вести себя скромно?
– Я не имею права посвящать посторонних в детали операции, – с сожалением произнесла она. – Если захотите взглянуть на мои документы – милости прошу.
– Я ведь не знал, – примирительно сказал Анисимов и протянул ей руку. – Мир?
– Мир, – ответила она. – И, пожалуйста, не чините мне препятствий.
– Я что, не должен был прогонять Чуприянова? – вздохнул он. – Я разбил вашу любовную лодку?
– Нет-нет, я рада, что вы его прогнали... А любовная лодка всегда разбивается по вине того идиота, который сидит на веслах.
Когда Лайма с Анисимовым уже выходили из библиотеки, Дюнин громко объявил:
– А сейчас, дорогие гости, прошу всех к столу!
Проходя мимо, они услышали, как он, понизив голос, довольно зло сказал жене:
– Пойди приведи себя в порядок. Освежись. Ты слишком много выпила.
– Ладно, – покорно кивнула Леночка. – Пойду к бассейну, окунусь и сразу обратно.
– Только смотри, не утони, – неприязненно заметил Дюнин. – Возись потом с тобой...
– Садитесь за стол без меня.
– Конечно, сядем, – проворчал хозяин дома. – Тебя, что ли, будем дожидаться? Как это я раньше не замечал твоей тяги к алкоголю?
– У меня нет никакой тяги.
– Почему же ты не удержалась и напилась, когда я решил устроить праздник?!
Заметив краем глаза Анисимова и Лайму, Дюнин дернулся и немедленно расцвел улыбкой:
– А не хотите прежде, чем садиться за стол, осмотреть кухню?
В его голосе было столько энтузиазма, что никто не отказался. Гости потянулись на кухню, ахали, охали, все трогали руками, чем страшно напрягали Арину. Наконец Дюнин позвал:
– Проходите, проходите в столовую! Рассаживайтесь, как вам удобно.
Раздухарившаяся Саша подхватила на лету:
– Нам будет удобно, если Антон сядет рядом со мной, а Лайма рядом с Димой.
Анисимов бросил на Лайму по-детски растерянный взгляд, она не удержалась и подмигнула ему. Чуприянов это заметил и надулся.
– Вы говорили, что у нас есть шанс, – напомнил он с мужской прямолинейностью.
– Чего ты к ней привязался? – неожиданно громко спросил Бабушкин, ткнув бизнесмена кулаком в почку. – И трешься вокруг нее, и трешься.
– Риторический вопрос! – ответила Саша вместо Чуприянова. – Почему джентльмены предпочитают блондинок?
– Да, почему? – поддакнул Дюнин.
– Элементарно, Ватсон, – ответила Лайма. – Считается, что блондинки глупее, а мужчины интуитивно ищут пару по себе.
Приступив к закускам, гости начали хвалить дизайнера и перебирать те детали интерьера, которые произвели на них самое большое впечатление. Потом из кухни повалил дым и раздались истошные крики экономки. Оказывается, сгорела индейка, которая доходила в духовке. Арина уверяла, что она тут ни при чем.
– Правильно, – заметил Граков. – Народ набежал на кухню, толпились там, все хватали руками. Наверное, повернули ручку на плите и не заметили.
– Степан, извини, – обратился к нему хмурый Дюнин. – Леночка запомнила, что ты любишь птицу именно в ореховом соусе...
– Кстати, а где Леночка?
– Сейчас придет, – успокоил его Дюнин, ничего, впрочем, не объясняя. Было ясно, что ему не очень хочется видеть среди гостей пьяную жену.
– Клип, клип! – спохватилась Саша, замахав руками. – Включайте свой огромный телевизор. Николай, пожалуйста!
– А сколько сейчас времени? – спохватился Граков. – Мне нужно срочно позвонить. Конфиденциальный разговор. Я очень быстро позвоню и приду. Успею до начала, – успокоил он занывшую певицу. Ей страстно хотелось, чтобы такой человек, как Степан Граков, сделал ей комплимент – хотя бы и дежурный.
Граков вышел из столовой в гостиную и уже хотел было скрыться в библиотеке, когда услышал, как рыдает на кухне Арина.
– Ну, будет вам! – сказал он, поспешно набирая номер на своем мобильнике. – Подумаешь – спалили курицу!
– Индейку, – простонала Арина в фартук, куда она спрятала лицо.
– Вот. – Он вытащил из кармана пиджака носовой платок и подал ей. – Утрите слезы. Я знаю, что вы старались ради меня, но я ни чуточки не обиделся.
В этот момент его соединили с собеседником, он отвернулся к распахнутому окну и повел беседу, отбиваясь от комаров. Арина разрыдалась пуще прежнего. Оглянувшись на нее, Граков вышел через боковую дверь, которая вела из кухни в сад, достал одной рукой сигарету из пачки, потом зажигалку и закурил.
Арина некоторое время орошала слезами его платок, потом спохватилась, что совсем его испортила, и опасливо разгладила на коленях. Прислушалась. Граков рассказывал кому-то о прелестях здешней жизни. Он не жалел красок и долго разливался соловьем.
– Ты не понимаешь: тут просто рай! В этой Богодуховке дивная природа и такая тишина, что просто в ушах звенит.
Не успел он договорить, как окрестности огласил полный животного ужаса женский визг, донесшийся со стороны бассейна.
* * *Утопленницу обнаружила Саша, которая отправилась купаться, чтобы развеять плохое настроение. Радоваться было нечему – клип посмотреть не удалось. Поэтому для нее вечер оказался испорченным.
Леночка лежала лицом вниз в голубоватой воде, и маленькие лампы красиво подсвечивали ее обмякшее тело. Саша сначала даже не поняла, в чем дело, а когда поняла, так закричала, что Лили, болтавшаяся по участку, залилась истеричным лаем и тявкала до тех пор, пока на нее не шикнули.
– Она плавала, как рыба, – растерянно повторял Дюнин, у которого тряслись руки. Он никак не мог донести до рта стакан с водой, который ему совала белая, как бумага, экономка. – И уж в бассейне-то она не могла утонуть! Здесь нет ни подводных течений, ни железяк на дне – ничего!
– Наверное, она заснула и захлебнулась, – высказал предположение Бабушкин. – Пьяная ж была, все видели.
Как только обнаружили тело, Граков велел Дюнину немедленно включить сигнализацию по всему периметру участка.
– Милиции наверняка потребуются улики, – объяснил он.
– Какие улики? – испугалась Венера. – Нас, что, будут подозревать в убийстве? Каждого?
Она заплакала, но муж даже не подошел поддержать ее, и миссию утешителя добровольно взял на себя Корнеев.
С милицией никто иметь дела не хотел, но выбора не оставалось.
– Она не могла утонуть, я на этом буду настаивать, – продолжал повторять Дюнин срывающимся голосом.
– Думаешь, ее кто-то... того? Утопил? – уточнил прямой и грубый Бабушкин.
После заданного в лоб вопроса разрыдались еще Саша и экономка Арина.
– На то, чтобы утопить человека, нужно время, – сказал Корнеев, похлопывая по спине вздрагивающую Венеру. Вид у него был невозмутимый – невзирая на то, что он держал в объятьях чужую жену.
– Минуты три, – компетентно заявил Чуприянов. – А человека, находившегося под парами, и того меньше.
– Ты так говоришь, – буркнул Бабушкин, – как будто уже кого-то топил.
– Если бы телевизор работал, – рассудительно заметил Остряков, – у каждого было бы алиби. А так все разбрелись, кто куда.
Дело в том, что огромный телевизор с плоским экраном, краса и гордость Дюнина, отчего-то не включился. Хозяин долго колдовал над ним, чертыхался, проверял соединения – все напрасно. Саша, конечно же, расстроилась и, вскочив со стула, объявила:
– Пойду предупрежу Леночку, что мы идем купаться.
Однако, прежде чем выйти в сад, она забежала в ванную комнату и смахнула перед зеркалом пару злых слезинок. Мужчины такие противные! Если бы Дюнин заранее проверил свой телевизор, она сейчас была бы королевой бала. Желание находиться в центре внимания не угасало ни на минуту, а только крепло.
Примерно в это же самое время из гостиной вышел Бабушкин и, как он пояснил, стал прогуливаться возле изгороди, наслаждаясь прелестной ночью.
Чуприянов заявил, что был в ванной комнате, и вышел только тогда, когда услышал крик Саши. Подтвердить его слова никто не взялся.
Анисимов отправился в библиотеку, потому что еще во время осмотра дома заметил там редкую книгу по истории и желал познакомиться с ней поближе. В библиотеке он был один.
Граков разговаривал по мобильнику перед кухонным окном, и его алиби подтверждала Арина, которая слышала всю беседу от первого до последнего слова.
Сам Дюнин оставался в столовой наедине с телевизором. Правда это или нет, никто не знал.
Лайма разыскивала Гракова, собираясь сообщить ему о том, что недоразумение улажено и Анисимов извинился. Обойти дом и поискать у бокового входа она не догадалась, поэтому просто прогулялась по саду. В саду она никого не встретила. Да и немудрено – хоть это место и называлось садом, все вишни, сливы да яблони были еще совсем молодыми. А основная зеленая масса состояла из тех деревьев, которые оставили на территории, когда огородили ее для строительства дома. Вдоль дорожек была высажена густая стена кустарника, постриженного затейливыми узорами. Эта стена зелени также надежно огораживала бассейн.
Корнеев, в свою очередь, отправился искать Лайму, предупредив Венеру, что через пять минут будет ждать ее в беседке. Венера направилась в беседку сразу. Остряков заявил, что вышел из дому просто так. Остальные вышли – и он тоже. Все тотчас подумали, что он следил за своей женой и Корнеевым, поэтому старательно отводили глаза.