– Боже мой, – раздался знакомый раздраженный голос. – Вы опять валитесь в обморок! Неужели я произвожу на вас такое сногсшибательное впечатление?
Анисимов сделал шаг вперед и схватил Лайму в охапку, иначе она точно рухнула бы на землю.
– И не вздумайте орать, так вы испортите все дело.
– Это вы! – выдохнула Лайма. Совсем короткая фраза вобрала в себя такое богатство интонаций, какому позавидовал бы большой артист.
– Граков уже вызвал милицию, – продолжал успокаивать ее Антон, утвердив на месте и проверив, хорошо ли она стоит. – Они приехали на мотоциклах по старой проселочной дороге. Их видели автомеханик и два совхозных водителя.
– Кто – они? – спросила Лайма. – Эти? – и подбородком показала на развалины.
– Эти, – подтвердил Анисимов. – Черные следопыты. Граков считает, что у них здесь склад. Тут они прячут все свои богатства до тех пор, пока не вывезут их за пределы области. Оружие, конечно, их главный трофей.
Как только он сказал про черных следопытов, все сразу стало на свои места. Почему они решили, что Шашков действовал один? Просто потому, что никто больше не расквартировался в деревне? Ах, какое упущение!
Конечно, у них здесь склад! Вероятно, под плитами пола эти «гробокопатели» захоронили свою добычу. Вот чем объясняются их странные ныряющие движения! Они встали в круг и наклонялись по очереди, выбирая из тайника свое добро. А она-то!
– Я так испугалась! – честно призналась Лайма, почувствовав внезапно страстное желание обнять Анисимова и прижаться к его груди.
Он был таким высоким, таким спокойным, уверенным в себе. И он смотрел на нее во все глаза.
– Кажется, у меня кружится голова, – соврала Лайма.
– Зачем вас с Артуром понесло в лес? – прошептал Анисимов. – Вы могли... нарваться на неприятности. Идите сюда.
Он схватил ее за шею и с силой притянул к себе. Поцелуй получился страстным и долгим. Лайма задохнулась и на секундочку отвела голову назад, чтобы сделать глоток воздуха. И тут услышала за спиной голос Корнеева:
– Командир! – шепотом вопил он. – Командир, их там человек восемь! Все такие здоровые – чисто кони! Я сделал пару снимков и решил – баста... Командир?!
Не обращая на него никакого внимания, Лайма с упоением продолжала начатое дело.
– Командир! – Корнеев перешел к жалостливым интонациям. – Нужно срочно сообщить кому-нибудь о том, что они тут шарят! Вероятно, они за что-то избили Чуприянова. И Шашкова кокнули. Может, его хладный труп прямо тут спрятан? Мало ли в этих развалинах мест...
Поскольку Лайма, впрочем, как и Анисимов, не обращали на него никакого внимания, его голос постепенно становился все более злым.
– И вообще – нас тут могут застукать. Вон они, уже идут! Кто-то сюда идет! Тревога! Кря-кря!
Он обежал целующуюся парочку и подскочил к ней с другой стороны:
– Кря-кря! Кря-кря-кря!
Люди шли из поселка, растянувшись цепочкой. Корнеев понятия не имел, что Граков обратился в милицию, и решил, что это еще один отряд черных следопытов. Подкрепление, так сказать.
– Кря! – еще раз крикнул он срывающимся от отчаянья голосом. – Кря-кря!
Анисимов оторвался от Лаймы, облизал губы и пробормотал:
– Все-таки этот Артур сумасшедший, тебе не кажется?
* * *Лайма смутно помнила, как они очутились у Анисимова дома. Перед глазами у нее взрывались фейерверки, и весь мир казался ярким и праздничным, как бразильский карнавал. Сначала они целовались прямо на пороге, потом переместились в дом и начали все заново.
В конце концов, пятясь, добрели до дивана и упали на него, подмяв под себя пару диванных подушек и пульт дистанционного управления. Телевизор немедленно включился и заговорил голосом ведущего утренней, четырехчасовой, программы «Сегодня»:
– Стремительный рост числа участников рынка...
От неожиданности Лайма подпрыгнула, а потом расхохоталась:
– Я думала, здесь кто-то есть!
Анисимов вытащил из-под нее пульт, поколдовал над ним и бросил на ковер. Потом низким голосом сказал, поцеловав ее за ухом:
– Здесь никого нет. Кроме тебя... И меня... Это всего лишь телевизор.
– Ну да, – пробормотала Лайма и тут же вспомнила про «говорящую кровать», которой морочила голову Чуприянову. Он тогда с трудом поверил в электронный храп.
Лайма открыла глаза и уставилась в противоположную стену.
– О господи! – шепотом сказала она.
Перед ее мысленным взором начали мелькать кадры – один за другим. Она у Гракова дома листает каталог магазина электротоваров. Тот же самый каталог в руках у Чуприянова. «Эти штуки, конечно, дорого стоят. Иногда целое состояние...»
Анисимов переключился с уха на ее шею, осыпая привлекательную часть тела короткими поцелуями. Лайма перестала на него реагировать и продолжала лихорадочно размышлять.
– Просто невероятно! – воскликнула она наконец.
Все это чудовищное дело, которое, словно змея, закрутилось вокруг Богодуховки, начало стремительно раскручиваться в ее голове. В один короткий миг она поняла, кто убил Леночку Дюнину. И как убийца скрыл главную улику. И даже где эта улика сейчас находится.
– Не могу поверить! – вслух сказала она.
Анисимову тем временем надоело бороться с воротником ее водолазки, он схватил кофточку за край и стянул ее через голову. Лайма не обратила на это никакого внимания – правда потрясла ее слишком сильно.
Каждый факт точно занимал свое место в общей картине преступления: собака, которую Бабушкин привел с собой на вечеринку, сгоревшая индейка, драка Анисимова с Чуприяновым...
– Господи, с ума можно сойти! Я даже представить не могла, – пробормотала она. – Кто бы мог подумать?
В ответ на эту фразу Анисимов, оторвавшись от нее, напряженным голосом спросил:
– Послушай, у тебя что – это в первый раз?
Лайма наконец вспомнила, чем они собирались заниматься, и положила руки ему на плечи.
– Антон, – проникновенно сказала она. – Я раскрыла убийство.
– Что? – лицо у Анисимова стало растерянным.
– Два убийства, – поправила себя Лайма. Потом подумала и добавила, глядя на его люстру: – Три убийства!
– Ты бредишь? – осторожно поинтересовался он.
Лайма высвободилась из его ослабевших объятий и сказала:
– Не обижайся, пожалуйста, но сейчас мы должны это прекратить. – Похлопала его по руке и добавила: – У нас все еще будет!
– Звучит как коммунистический лозунг, – мрачно заметил Анисимов. – Какие три убийства, ты что?
– Леночку Дюнину убили, – пояснила Лайма. – Но до этого убийца совершил еще два преступления. Я так полагаю.
– Разве следователи-экологи занимаются убийствами? – с подозрением спросил он.
– Что ж делать, раз я такая умная? Не могу же я оторвать себе голову, – сердито ответила Лайма. – Какая разница, какую должность я занимаю? Я догадалась, кто утопил Леночку.
– И кто же?
– Прежде чем бросаться обвинениями, нужно убедиться в том, что все остальные дороги никуда не ведут. Одевайся, мы пойдем ко мне. В первую очередь следует с пристрастием допросить Бабушкина. Он сидит в моем подвале.
Лайма подхватила водолазку и натянула ее через голову.
– Оригинально, – сказал Анисимов. – У меня было множество сценариев этой ночи. Но я и подумать не мог, что она может закончиться допросом Бабушкина.
Лайма не оценила его иронии. Глаза ее горели лихорадочным огнем. Взяв Анисимова за руку, она вытащила его на улицу и поволокла по грядкам.
– Твой дурацкий забор все только портит, – заметила она по дороге.
– Я его сломаю.
Лайма хотела сказать, что не стоит, потому что вскоре ей придется уехать, но не стала портить ему настроение. Они вдвоем взобрались на крыльцо и застучали в дверь. Дверь немедленно открылась, и на пороге появился Корнеев с бутербродом в руке.
– Проголодались? – весело спросил он. – Присоединяйтесь, мы тут как раз тосты поджарили...
Они устроились за столом втроем – Корнеев, Медведь и бард, обросший щетиной по самые уши.
– Лайма! – вскочил Иван, увидев ее напряженное лицо. – Это была ошибка. Олег никакого отношения не имеет...
– Я уже догадалась, – ответила она. И, обратившись к Бабушкину, спросила: – Итак, что это ты делал в бывшем санатории, друг мой?
– Собирал растительный материал, – вызывающе ответил тот. – Прям жизни никакой нет – объясняй им всем по тридцать два раза.
– Он у нас умелец, – с уважением заметил Корнеев. – Опробовал уже все растения данного региона на наличие в них одурманивающих веществ. Сегодня взялся за зеленую плесень.
Лайма вспомнила самокрутки и воскликнула:
– Как я сразу не догадалась! Ты наркоман!
– Я?! – Бабушкин так искренне изумился, что едва не подавился куском тоста. – Ты что это придумала? Хочешь мне репутацию подмочить?
– Полагаю, что именно ради сохранения незапятнанной репутации ты и ходил на развалины ночью. Боялся, что кто-нибудь догадается про плесень...
– Да не, просто днем местные увидят – начнут дрянь всякую сочинять. Что у меня с чертями договор подписан или что-нибудь в этом роде. Я откуда про плесень узнал? Забрел туда однажды, на язык ее попробовал, потом она мне все покоя не давала. А колдун этот идиотский прицепился ко мне – почему это я в такое дрянное место хожу?
– Ясное дело, ему конкурент не нужен, – хмыкнула Лайма. – У него на эти развалины большие планы были.
Корнеев посмотрел на Анисимова, который с неживой улыбкой стоял за спиной Лаймы, и спросил:
– Антон, хотите бутербродик с колбаской?
– Нет, – покачал головой тот.
– А с сыром?
– Никакой не хочу. Лучше бы вы мне рассказали все с самого начала.
– Нам некогда, – покачала головой Лайма. – Вдруг убийце еще кто-нибудь покажется опасным? Иван, ты пойдешь с нами. Ты, Олег, можешь катиться на все четыре стороны. Впрочем, нет. Оставайся тут, ты слишком много слышал.
– Только наручники не надевайте.
– Слово дай, – потребовал Медведь, глядя на него в упор.
– Честное благородное, тут останусь. Спать лягу, уморили вы меня.
– Евгений, ты за ним следи, – строго наказала Лайма. – И не давай ему крутить сигаретки из герани, а то отравится, греха не оберешься.
– Из герани? – задумчиво пробормотал Бабушкин. – Интересная мысль.
– И вот еще что... – Лайма взяла Евгения за пуговицу. – Поищи что-нибудь на этого немца. Не дает он мне покоя. Фотографии его посмотри еще раз, что ли. Он у нас – белое пятно на карте. Обещаешь?
Когда они втроем вышли из дому, небо только-только начало сереть. Как будто кто-то уронил каплю воды на лист, закрашенный черной акварелью. Свежий ветерок пробежал по жасминовым кустам, нырнул в траву и спрятался среди садовых ромашек. Лайма поежилась.
– Замерзла? – тотчас спросил Анисимов, но она отрицательно покачала головой:
– Нервничаю.
– Куда идем? – поинтересовался Медведь, которому, конечно, страсть как хотелось знать, о чем думает Лайма. Однако лезть с вопросами не спешил – характер выдерживал. Не ребенок же он в самом-то деле.
– К Саше.
– Надеюсь, она сообразит посмотреть, кто звонит ей в калитку в пятом часу утра, прежде чем вызывать милицию, – буркнул Анисимов.
Саша действительно выглянула в окно – они увидели, как шевельнулась занавеска. Потом очень быстро распахнулась дверь, и певица появилась на пороге в прелестном дезабилье. Лили выскочила вслед за ней и принялась восторженно тявкать, как будто хотела сказать: «Какие люди пришли меня проведать!» Саша прикрикнула на нее.
– Что случилось? – испуганно спросила она. – Еще кто-то умер?
– Пока нет, – успокоила ее Лайма. – Понимаешь, мы расследуем убийство Леночки, и нам нужны дополнительные сведения.
– Пожалуйста... – растерялась Саша. Она даже не спросила, почему это им вдруг потребовались какие-то сведения в такое время. – Идите в дом, я сейчас только халат надену.
Она сходила за халатом и уютно в него завернулась. Включила в гостиной свет и предложила:
– Садитесь на диван.
– Нет, мы ненадолго. Вот что, Саша, тебя видели двое охотников, когда ты ночью доставала что-то из озера.
– Охотники? Видели меня? На Дурном озере? Вот блин! – весело сказала Саша. – А я голая там стояла! Доставила мужикам удовольствие.
– Скажи честно, что ты там делала? И что унесла с собой в пакете?
– Боже, ну никуда не скрыться бедной звезде: всю личную жизнь наизнанку вывернут, – ухмыльнулась она. – В деревне бабка есть, целительница. Она сказала мне, что в Дурном озере грязь омолаживающим эффектом обладает. Прямо с берега можно соскребать. Нужно все тело натереть, потом водой из озера обмыться. Помолодеешь лет на пять. Я за этой грязью туда и пошла, от края берега отковыривала, до дна-то не дотянуться! Пластическая хирургия, конечно, ушла далеко вперед, но у врачей не все всегда получается. И кому же не хочется помолодеть дуриком? Ни тебе инъекций, ни швов, ни расходов.
Она выжидательно посмотрела на всех своих гостей по очереди:
– А при чем здесь убийство Леночки?
Ей никто не ответил. Вместо этого Лайма попросила:
– Саш, а ты не можешь разбудить Гарика?
– Чего его будить? Он наверняка уже проснулся. Видите, свет во флигеле горит?
Она взяла со столика мобильный телефон, набрала номер и сказала в трубку:
– Гарик, к тебе тут вопросы возникли. Дело срочное, приходи сейчас.
Медведь с тревогой поглядел в окно и тихо спросил у Анисимова:
– Не сбежит?
– Почем я знаю? – так же тихо ответил тот. – Кажется, я в вашей компании играю роль Гастингса. Нет, скорее Лестрейда. Мое дело – стоять с глупым лицом.
Гарик выглядел не лучшим образом. Он явно хотел спать и одновременно беспокоился по поводу появления в доме целой группы людей в столь неподходящее время.
– У меня только один маленький вопрос, – подала голос Лайма, и никто не осмелился спросить ее, по какому, собственно, праву, она задает эти вопросы. – Помните, вы делали террасы? Из «блинов» от штанги? Вы мне сказали тогда, что у соседа украли штангу, а груз он хотел на свалку отвезти?
– Ну?
– У кого украли штангу? – напряженным голосом спросила Лайма.
– У Гракова, – ответил Гарик. – А в чем дело-то?
– Я пытаюсь понять, как убийца готовил свои преступления.
– А штанга-то как во все это замешана?
– Может, и никак, – ответила Лайма скорее себе, чем Гарику. – А может, она очень важную роль играет. Мы это потом узнаем.
– Загадками говорите, – обиделся тот.
В ответ Лайма попросила его не бегать по поселку и не ходить в гости.
– Даже к Егору, – шепнула она садовнику на ухо.
Гарик испуганно вскинул голову, и она поняла, что теперь-то он точно останется в своем флигеле.
Когда они вышли из калитки и за ними защелкнулся замок, Лайма скомандовала:
– Теперь идем к Острякову. Я должна услышать его версию по поводу часов. Складывается впечатление, что он снял часы перед убийством, чтобы их не испортить, а после убийства снова надел. Эти часы не дают мне покоя.
Анисимов с Медведем переглянулись – про часы они не знали ровным счетом ничего. Как два верных пажа стояли они за спиной Лаймы, когда отворилась калитка и сам хозяин дома появился перед их светлыми очами.
– Вы чего это? – с подозрением спросил Егор, глядя на них круглыми глазами. – У вас выпивка некстати закончилась?
– Мы только на два слова, – ответила Лайма. – На той самой вечеринке, когда погибла Леночка...
– Что?
– Вы зачем-то сняли часы и положили в библиотеке на полку.
– Вы за мной шпионили?
– Егор, – не обращая внимания на то, что секс-символ ощетинился, продолжала Лайма, – есть у вас хоть какое-то объяснение этому?
– Пошли вы к черту! – ругнулся Остряков и попытался захлопнуть калитку, но бдительный Медведь успел поставить ногу, и у того ничего не вышло.
– Я расскажу Венере про Гарика, – тихо пообещала Лайма.
У Острякова изменилось лицо. Он с трудом взял себя в руки и нагло ответил:
– Она знает.
– Зато другие – нет. Ни ваши фаны, ни пресса...