– Валерушка, дорогой! Я проснулась! И замерзла, погрей меня!
В коридоре исступленно зашушукались, потом послышался короткий приказ: «Витя, иди в свою комнату и закройся там». Хлопнула дверь, послышались торопливые шаги, и Стрельников-старший появился на пороге. Он все еще был в халате и смотрел на Глашу с таким плотоядным выражением, словно твердо решил поджарить ее вместе с яичницей.
– Доброе утро! – мурлыкнула та и потерлась щекой о подушку. – Иди сюда, я хочу тебя поцеловать!
– К-хм, – кашлянул герой-любовник. По его лицу ходили тучи. – Целоваться не будем. Вчера... В общем, это была ошибка.
– Ну да! – не поверила Глаша. – И все, чем мы занимались ночью, тоже?
– Тоже, – твердо сказал Стрельников.
Глаша сделала вид, что раздумывает.
– В любом случае, – наконец заявила она, – я больше не старая дева. И за это всегда буду тебе благодарна.
Стрельников среагировал на ее слова примерно так же, как если бы она выстрелила в него из пистолета – схватился за сердце и покачнулся.
– Значит, когда ты говорил, что влюблен до безумия, ты лгал? – продолжала наступать она.
– Ты что, никогда не имела дела с пьяными мужиками? – буркнул тот. – Тебе такого наговорят...
– Ты был не так уж сильно пьян, – покачала головой Глаша.
– Нет, сильно, – уперся он. – Сейчас мы позавтракаем, я отвезу тебя на работу, и мы навсегда забудем об этом неприятном инциденте.
Кажется, он убедил себя, что может выйти сухим из воды.
– А моя поруганная честь? – воскликнула бывшая старая дева и стянула футболку через голову.
Она была уверена, что Стрельников в смятении отвернется, но вместо этого он только разинул рот.
– Подай мне мою одежду! – велела Глаша и полезла из-под одеяла.
Он тут же бросился подбирать с пола предметы ее туалета и совать ей в руки.
– Чем ты обычно завтракаешь? – спросил он, пятясь к двери.
– Разве я смогу есть после того, что между нами произошло? – патетически вопросила Глаша. – Чашечка кофе – это все, что я в состоянии проглотить. Думаю, у тебя тоже нет аппетита.
– Тоже, – подтвердил Стрельников и убрался на кухню.
«Все, – решила Глаша. – Алиби у меня в кармане. Если выйти прямо сейчас, можно на работу и так успеть, на метро». По большому счету ей было сейчас не до Стрельникова с его переживаниями. Хотя, конечно, при других обстоятельствах... Она быстро оделась и заглянула в кухню.
– Я решила обойтись без кофе. Вспомнила, что мне сегодня надо прийти пораньше, можешь меня не провожать. Так что пока, целую крепко – ваша репка, – произнесла она скороговоркой.
У Стрельникова в одной руке была чашка, в другой – сахарница. Он молча выслушал Глашу и не двинулся с места. Она сама открыла дверь и захлопнула ее за собой.
В палисаднике на месте куста боярышника зияла огромная обугленная дыра, вокруг которой кто-то натыкал палок. Вероятно, из-за ночного происшествия привратник выглядел вовсе не таким важным, каким показался ей сначала. Он был тих и на Глашино «Доброе утро!» поздоровался подобострастно. Да уж, этой ночью ему досталось!
Глаша старалась не думать о том, что совсем недавно держала в руках бомбу. Вероятно, кто-то рассчитывал, что на воздух взлетит та машина, под которую ее засунули. Кто же мог предполагать, что все так обернется?
Когда она явилась в центр, о Пете уже все знали. По приемной расхаживал Андрей Васильевич Нежный с похоронным лицом, а Подвойская рыдала в углу на стуле, время от времени всхлипывая басом. Глаше пришлось сделать вид, будто она не в курсе дела.
– Что случилось? – спросила она, стараясь отогнать от себя образ мертвого Пети, потерянно глядящего в потолок.
– Сегодня ночью погиб Петя Кайгородцев, – безо всякого предисловия сообщил Нежный. – Убит в своей квартире.
– Боже мой! – Глаша без сил опустилась на стул. Она и представить не могла, что, сказанные кем-то, эти слова произведут на нее столь тяжкое впечатление.
– Кстати, Глаша, вы не знаете, где его жена? Сусанна?
– Откуда я могу знать? – испуганно отшатнулась она. – Почему вы спрашиваете у меня?
– Я у всех спрашиваю. Сусанну не могут найти.
– И что?
– Как что? Похоже, это она убила Петю. И ударилась в бега. – Нежный потер пальцами виски. – Она мне всегда не слишком нравилась. В ней чувствуется какая-то червоточина. Если вы понимаете, о чем я говорю.
Глаша глядела на него во все глаза. Да уж, не зря Петя скрывал от Нежного прошлое своей жены. Андрей Васильевич, оказывается, не в меру проницателен. Поэтому в настоящее время лучше не попадаться ему на глаза. Вдруг он поймет, что она кое-что скрывает?
– Коллектив деморализован, поэтому я пока побуду здесь, – сообщил Нежный. – Заменю Петю. На недельку, на две. А там поглядим. Как вы думаете, Глаша, что нужно сделать, чтобы ваша секретарша перестала так громко выть? Сейчас пойдут пациенты, это может их испугать.
– Раиса Тимуровна, – дрожащим голосом сказала Глаша, подходя к Подвойской вплотную. – Вы нужны руководству.
Та мгновенно перестала убиваться, остановившись на высокой ноте, и деловито спросила:
– А что мне делать?
– Отвечать на телефонные звонки и не поддаваться панике, – встрял Нежный. – Возможно, с сотрудниками захочет поговорить следователь. Вы должны организовать процесс.
– Будет сделано, – тотчас же ответила Подвойская, которая всегда благоговела перед начальством.
Глаша скрылась в своем кабинете и занялась той работой, которую она накануне не сделала. Однако все валилось из рук. За что убили Петю? Как убийца попал в квартиру? Петя сам впустил его или у того был ключ? А что, если это и в самом деле Сусанна? Вернулась домой, увидела меня в своей комнате, подумала бог знает что... Да нет. Нет. Не может быть.
А окурки, похожие на те, которые повсюду оставляет Саша Ашмаров? Они ясно указывают, что он был там. Но не могу же я спросить у него в лоб: «Саш, это не ты, случайно, стукнул Петю по голове?»
К вечеру до профилактического центра дошли слухи, что следователи подозревают Сусанну. Самое банальное бытовое преступление. Жена убила мужа и бежала из дому, что называется, сломя голову. Она была в панике и ничего не захватила с собой, ни единой вещи. Возможно, она совершила убийство в состоянии аффекта. Впрочем, соседи не слышали ссоры и не видели, вместе ли супруги возвратились в тот вечер домой.
«Ну, Петя и дал! – думала Глаша, тыча карандашом в слова, которые проскакивали мимо ее сознания. – Целую неделю скрывал от всех, что у него исчезла жена. И теперь выходит, что я утаиваю от следствия важную информацию. Вот вляпалась так вляпалась!»
Следователь и в самом деле приехал, чтобы побеседовать с сотрудниками центра. Все очень нервничали, даже Лева Бабушкин, который постоянно потирал руки, словно собирался приняться за важное дело. Глаша, чувствовавшая себя преступницей, еле-еле ворочала языком. Следователь оказался молодым и настырным. Он задавал одни и те же вопросы по нескольку раз, и на эти вопросы Глаша не могла дать честных ответов. Когда она в последний раз видела Петю? Говорил ли он что-нибудь о своей жене? Какое у него вчера было настроение? Кто ему звонил? Не делился ли он с кем-нибудь из коллег личными переживаниями?
Глаша врала и от страха плакала. «Нет, не делился. Нет, ему никто не звонил. Нет, она его больше не видела». Слезы капали с ресниц прямо на руки, сложенные на коленях. Глаша тянула носом воздух, коротко всхлипывая, и все никак не могла остановиться. Наконец, ее отпустили, и Раиса Тимуровна распахнула для бедняжки свои утешительные объятия.
После обеда Нежный распустил персонал, оставив только врачей, и Глаша поплелась в магазин за продуктами, хотя в настоящий момент есть ей хотелось меньше всего. Совесть ворочалась внутри, словно живое существо, которому страшно неуютно. Может быть, нужно было все-таки сказать про Сусанну? Или даже лучше, что милиция ничего не знает? Теперь, когда жену Пети подозревают в убийстве, ее, по крайней мере, станут искать. Тогда сама собой раскроется тайна ее исчезновения.
«Боже мой, как я могла впутаться во все это? – думала Глаша, закидывая в тележку все подряд. – Это Дукельский во всем виноват!» Тут она представила, что этот тип снова активизируется в понедельник и наткнется не на Петю, а на Андрея Васильевича Нежного. Вот это будет неприятность!
Явившись домой, Глаша засунула продукты в холодильник и мешком свалилась на диван. И лежала так до тех пор, пока в комнату не пробрались сумерки. Желудок противно заурчал, требуя пищи. Пришлось встать и идти на кухню. Здесь на подоконнике лежала книга, которую она увела из комнаты Сусанны – «Ревность и месть». Глаша сделала себе большую чашку чая и гору бутербродов и открыла первую страницу.
Книга ее ничем не порадовала, и Глаша вскоре стала пролистывать целые куски, останавливаясь только там, где Сусанна делала пометки на полях. Пометки большей частью были забавными. Судя по всему, Петиной жене книга тоже не особо нравилась, и она оставляла повсюду ехидные замечания.
Только один эпизод Глашу всерьез заинтересовал. У героини романа имелась богатая коллекция карманных календариков. Муж думал, что это невинное дамское увлечение, однако женушка была не так проста! На этих календариках она кодировала телефоны своих любовников, зачеркивая в каждом месяце по одной цифре невинными крестиками.
Напротив этого абзаца Сусанна Кайгородцева остро отточенным карандашом написала: «Отличная идея! Надо воспользоваться». Глаша поглядела на краешек календарика с котенком, которым была заложена книга, и потянула его вверх. На обороте красовались семь аккуратных крестиков.
Глаша села и, отложив книгу в сторону, потянулась за блокнотом и ручкой. Семь крестиков – семь цифр. А семь цифр – это номер телефона. Глаша выписала его на отдельный лист и задумалась. Что теперь прикажете делать? Звонить следователю? Никаких вразумительных объяснений дать она ему не сможет. Как книга Сусанны попала к ней в руки, если они даже не были знакомы? Так, виделись время от времени, когда та заезжала к своему мужу на службу. Сусанна была приветлива, но не более того. Значит, следователь отпадает. Кроме того, следствие и другими путями может выйти на этого человека.
Выходит, у Петиной супруги был любовник... С ним обязательно надо встретиться. Он-то уж должен знать о том, что Сусанна исчезла неделю назад. Надо заставить его сообщить об этом милиции. Он ведь мог не слышать о смерти Пети и о том, что Сусанну подозревают в убийстве. Вот только как узнать, кто этот любовник? Как его зовут? Вдруг он живет не один? Будет забавно позвонить и сказать: «Позовите, пожалуйста, к телефону любовника Сусанны Кайгородцевой!»
Глаша поглядела на часы – одиннадцать вечера. Застанет ли она хозяина? Вечером в пятницу народ разъезжается по дачам или устраивает культпоходы в театр. Все-таки она решила позвонить. Набрала заветные цифры и почти сразу услышала щелчок. Звук гудков изменился. Значит, у этого типа есть определитель номера. Ну и ладно! Он ведь не проверяет все телефоны, которые скапливаются у него на автоответчике за день.
На том конце провода никто не ответил. Глаша разочарованно нажала на рычаг, и в ту же секунду аппарат взорвался звонками. Она даже подпрыгнула от неожиданности и тотчас же прижала трубку к уху.
– Алло! – сказал незнакомый мужской голос. Голос был далеким, словно звонили откуда-то с края света. – Мне бы гражданку Медвянскую.
Сердце Глаши подпрыгнуло и заколотилось с удвоенной силой. Милиция! Кто еще назовет ее гражданкой? Наверное, это следователь. Сейчас он скажет, что уличил ее во лжи и поэтому должен арестовать.
– Это Прямоходов, – сообщил между тем голос. – С кладбища. Помните меня?
Глаша без сил откинулась на спинку дивана. Прямоходов! Тот тип с приблатненными бачками, который ухаживает за могилкой Мультяпова. Она сама дала ему телефон, ну, конечно!
– Что-нибудь случилось? – спросила она, прикрыв трубку ладонью.
– Я тут такое нашел! – радостно воскликнул Прямоходов и захихикал. – Ваш товарищ просил меня фотографию с плиты убрать. Я сегодня занялся этим и обнаружил потрясную штуку!
– Какую? – спросила Глаша.
– А вам интересно?
– Конечно! Еще бы!
– За «еще бы» люди деньги плотют, – тут же выдал свою коронную фразу тот. – Звоню я вашему товарищу, а у него никто трубку не берет.
– Я сама вам заплачу! – пообещала Глаша.
– Тогда приезжайте на кладбище, найдете меня в сторожке возле самых ворот.
– Когда? Прямо сейчас?! – изумилась Глаша. – Ночью?
– У нас на кладбище всегда ночь, – обиженно заявил Прямоходов. – Приезжайте срочно, а то ничего не узнаете. Вот такие мои условия.
Вероятно, ему позарез нужны деньги.
– И сколько вы хотите? – с опаской спросила Глаша.
– Двести рублей, – ответил тот жестким голосом.
– Может быть, есть смысл встретиться завтра утром? – робко спросила Глаша.
– Как хочете, дамочка! Я свое предложение сделал. Если передумаете, я буду в сторожке.
Из трубки понеслись короткие гудки, и Глаша растерянно посмотрела на нее. Интересно, что такое обнаружил алчный тип на могиле Мультяпова? Может быть, это имеет какое-то отношение к исчезновению Сусанны? А значит, и к смерти Пети Кайгородцева? Наверняка эти два события как-то связаны между собой. Да, есть ведь еще Аня Волович! Но если про Аню она вообще ничего не знает, то здесь совсем другое дело. Что, если к ней в руки плывет разгадка?
Глаша заметалась по комнате. Ехать на окраину Москвы ночью – это полбеды. А вот идти на кладбище совсем одной? Бр-р... Впрочем, был один человек, который мог ее выручить – подруга Лида. Лида недавно получила права и купила себе сильно подержанные «Жигули», цветом напоминающие щегольской ботинок – коричневый низ, желтый верх. Лида не станет задавать лишних вопросов и ныть, что уже поздно для автомобильных прогулок по городу.
Лида ответила не сразу. У нее был странный низкий голос, но она сразу же объяснилась:
– Тут Жора учит меня приемам самообороны. Говорит, женщине нужно уметь защищаться.
– Очень хорошо, – перебила ее Глаша. – А вы в состоянии сделать перерыв и отвезти меня на кладбище?
Лида помолчала, переваривая информацию, потом сказала:
– Тебе очень надо? Впрочем, что это я? Ночью на кладбище ради развлечения не поедешь. Жорик! – завопила она. – Собирайся, нам надо отвезти Глаху на кладбище! Нет, она не умерла. Я пока не знаю, зачем, но мы это выясним по дороге.
5
Занятия самообороной оказали на парочку позитивное влияние: и Лида, и Жорик пребывали в хорошем настроении и всю дорогу хихикали, словно два школьника, впервые поцеловавшиеся в раздевалке. Глаша на заднем сиденье не находила себе места от беспокойства.
– Вот сюда сворачивай, – велела она Лиде. – Я помню, что от остановки автобуса пошла вправо. А тут уже совсем чуть-чуть.
Наконец кладбище было обнаружено.
– Нам к главным воротам. – Глаша наклонилась вперед, чтобы лучше видеть. – Вон сторожка, вижу!
В сторожке светилось окно, и Глаша облегченно вздохнула. Идти всего два шага, так что бояться нечего.
– Мы тут останемся, – заявила Лида, переглядываясь с Жорой. – Нам... поговорить надо. Обсудить... кое-что.
Глаша собралась упрашивать, чтобы ее проводили, но тут из калитки вышел Прямоходов собственной персоной. Он встал под фонарем, так что его сразу можно было узнать.
– Дай сигнал! – попросила Глаша, и Лида дважды нажала на клаксон.
Прямоходов приосанился и, по своей привычке, сделал руки в боки. Когда Глаша вылезла из машины, он даже помахал ей, как старой знакомой.
– Здрасьте! – поздоровалась та, пытливо глядя на маленького человечка. – Что у вас тут случилось?
– А вот я вам сейчас покажу! – тоном фокусника заявил Прямоходов. – Только фонарик возьмем! А потом сходим на могилку господина Мультяпова. Вы пальчики оближете!
Глаша сглотнула и, трепеща, возразила:
– А что там смотреть-то? Вы мне просто на словах расскажите...
– На словах неинтересно, дамочка. Не тот эффект! Надо, чтобы вы своими глазами...