– Отличный пример, – согласилась Далила. – Какая разница, женщина ты или мужчина? Каждый человек обязан проявить себя в обществе, обязан собой хоть в чем-то гордиться. А ты мне предлагаешь гордиться тем, что захомутала мужчину.
– А как же любовь в сексуальном смысле? Ее что же, по-твоему, нет?
– Эта любовь и есть то самое чувство, которое приводит нас, женщин, к мужчинам. Но она не должна делать из нас рабынь. Мы живем своей жизнью, они – своей, и вдруг пробегает искра, после которой наши жизни смешиваются в одну.
– Эт точно, – компетентно подтвердила Галина. Далила, нетерпеливо дергая ручку двери, с укором спросила:
– И что ты мне предлагаешь? Себя уговаривать: «Искра, появись! Появись хоть к кому-нибудь!» Так что ли? С таким же успехом я могу уговаривать себя захотеть красной икры тогда, когда я есть не хочу. Но зачем? Возникнет желание, тогда и поем. И здесь тоже можно себе сказать: «Все хотят красной икры, а я не хочу. Видимо, у меня что-то не так. Видимо, без икры я неполноценная и несчастливая». Ладно, что-то я увлеклась. Пока: Я опаздываю.
– Во дает! – поразилась Галина и, провожая подругу задумчивым взглядом, крикнула:
– Сейчас-то ты куда убегаешь?
– В клуб! – сообщила Далила, стуча каблучками по лестнице и стремительно удаляясь. – У тебя лекцию начала, у Елизаветы в клубе закончу.
– Вот и скажи мне спасибо!
– За что?
Галина свесилась с перил и, уже не видя подруги, крикнула:
– За разминку!
– Спасибо! – раздалось ей в ответ.
Галина вернулась в квартиру, плюхнулась в кресло и долго сидела в задумчивой неподвижности.
Перед ее мысленным взором проходила вся ее жизнь – жизнь, потраченная на поиск мужчины.
С детства ей говорили, что он, этот мифический принц, предел женских мечтаний. Мужчина для женщины – бог, который исполнит ее желания. А богу надо покорно служить – это суть, если снять красивую романтическую обертку о любви, пышной свадьбе, семье.
И Галина стремилась к мужчинам, искала их общества и доверчиво принимала мужскую игру. Жизнь мужчины – погоня за удовольствиями, и Галина так же жила. Она успевала попутно учиться, даже ученой степенью обзавелась, но все это не из искренней увлеченности, не для себя, а чтобы повысить свою ценность в глазах все тех же мужчин. Все для них: речь, остроумие, жесты, походка, одежда-прическа, пяточки-ноготки…
"Бог мой, – ужаснулась она, – сколько времени на это уходит! Я, как наложница из гарема, кому-то готовила свое тело, а для чего? Им что картошка, что каша, что Вера, что Маша. А я так старалась. И на карьеру, на настоящее дело не хватало ни времени, ни желания, ни сил.
А ведь могла бы!
Могла б…
Но все в прошлом".
Не подозревая о мыслях матери, Ангелина ползала по ковру, катая шар с рыбками, принесенный Далилой. Галина взяла на руки дочь, прижала ее к груди и зло прошептала:
– Я уже неисправима, будем спасать тебя. Тебе повезло с крестной. Слушайся ее, мое солнышко, она умная. Ей легче живется. У нее все по полочкам.
Глава 20
А у Далилы тем временем с полочек все слетело. От подруги она уходила в ужасном смятении.
"Галина права, – размышляла Далила, – женщине нужен мужчина. Плохо ей без него. Пройдет время, люди станут богаче, женщины осознают несправедливость своего положения, они выйдут из семейной зависимости и смело войдут в общество, в его жизнь. Они обретут уверенность, а уверенной женщине значительно меньше нужен мужчина. Женщина сама научится делать себя счастливой.
Да, все это будет.
Когда-нибудь.
Но нынешним женщинам не легче от таких перспектив. Им, умным, красивым, заботливым, плохо сейчас. Не хватает достойных мужчин, на которых их с детства настроили, запрограммировали.
Без мужчин современным женщинам ну никак!
И мне плохо, – заключила Далила, – я, образованная и самостоятельная, воспитана на старой морали, которая убеждает меня: ты придаток мужчины.
И вот я, придаток, беспомощно озираюсь по сторонам в поисках своего основного.
А основного-то нет! Его на всех не хватает!
Ужас!
Мрак!
Полнейшая безысходность!"
Этим вечером в клубе Далила впервые передала Елизавете Бойцовой свой разговор с Галиной Семеновой. Раньше такого она себе не позволяла, считая, что это сплетни – так это называется. А теперь и сама уже сплетничает, вот как Галка ее достала. Зацепила ее за живое.
Елизавета слушала с пониманием, а когда Далила, исчерпавшись, умолкла, воскликнула:
– Дура она, Галка твоя!
Далила обиделась за подругу:
– И вовсе она не дура. В чем-то Галина права.
– В чем она права? – возмутилась Елизавета и неожиданно согласилась:
– Действительно, что это я на нее нападаю? Вот она, пресловутая женская «солидарность»! Мужики друг за друга горой, всегда войдут в понимание, а мы, бабы, готовы друг дружку сожрать! А знаешь почему?
– Почему?
– Потому, что мужчины нас между собой и стравливают. Сначала они делают нас беспомощными, а потом пользуются нашей беспомощностью. И заметь, они из-за нас все реже и реже вздорят, а мы за них готовы родной сестрице в глотку вцепиться. Ладно, Галка твоя, она же рабыня, но я-то! Я-то кобылка вольная! Понимать бы должна. Надо! Надо бороться за женское равноправие! – патетически воскликнула Елизавета.
Далила вспылила:
– Чушь! Равенство между женщиной и мужчиной – нонсенс! Давайте проведем равенство между огнем и водой, между небом и землей!
– Ах вот как ты заговорила!
– Да, я заговорила. Не все же тебе здесь говорить, вождь ты наш и кумир. Огонь и вода не равны по определению, но это не значит, что они должны воевать. Супружество воды и огня… Тьфу!
Бойцова ядовито отметила:
– Оговорка по Фрейду.
Далила, не обращая внимания, энергично продолжила:
– Содружество огня и воды создает пар, который, вращая турбину, дает нам энергию.
– Очень образно, – презрительно процедила обиженная Елизавета.
– Не сердись, – смягчилась Далила. – Я всего лишь хотела сказать, что проблема значительней и тяжелей, ее нельзя упрощать. Ну, дадим мы женщине все права, а дальше что? Их у нее и сейчас хватает, а толку? Женщина ими не пользуется. Ей не нужно, не хочет она.
– Правильно, я и хочу объяснить такой глупой женщине, к чему она стремиться должна. Для этого и создан наш клуб. Не для себя же стараюсь. Я вольная кобылка и счастлива этим, знаешь сама. Уж меня-то мужчины давненько не обижают, скорее, я над ними глумлюсь, – похвастала Елизавета.
Далила с улыбкой спросила:
– Знаешь, где я поняла сущность мужчины и его разницу с женщиной?
– Где?
– В зоопарке, ротозейничая у клетки с гориллой. Когда горилла встал во весь рост и горделиво застучал огромными кулаками по своей широкой косматой груди, я очень ясно осознала, для чего создан мужчина.
– Для чего же? – ядовито осведомилась Елизавета, прекрасно зная ответ.
– Да-да, – кивнула Далила, – он создан для победы, для грандиозной победы.
– Это мне и противно. Каждый мужчина жаждет славы. Всякий, любой, хоть прыщ, хоть шибздик, независимо от возможностей и способностей.
– Я не про это, – отмахнулась Далила и грустно продолжила:
– Горилла стучал по груди, а я постигала смысл существования мужчины, благодарно протягивая горилле-учителю спелый банан. И тут неожиданно выяснилось, что в клетке он не один. Как только появился банан, из-за спины победителя вышла скромная женская особь. С обезьяньей грацией она легким движением глаз дала гиганту понять: «Ты самый грозный. Безусловно, это так, и я тобой восхищаюсь. Но отвлекись от себя на минутку, там какая-то человечья рука мне снова банан предлагает. Не передашь ли ты его мне, а то я боюсь этой руки».
Елизавета расхохоталась и заявила:
– Если ты скажешь сейчас, что самец добровольно уступил самке банан, я тебя просто убью.
Далила ее успокоила:
– Нет, не скажу. Я, как женщина, поняла мысль самки гориллы и бросила ей банан. Судя по сытому виду самочки, я не первая ее мысль поняла. Таким образом, пока хозяин клетки, хвастая, что он самый главный, по груди кулаками стучал, самочка лакомилась бананами. Так мне открылся смысл отношений женщины и мужчины.
– Правильно, мужики задаваки, агрессоры и эгоисты. Чтобы выживать рядом с таким зверьем, приходится зверски хитрить, – согласилась Елизавета. Игриво толкнув подругу в бок, она вдруг спросила:
– А почему ты одна? Далила отпрянула:
– Ты о чем?
– Почему у тебя нет бой-френда?
– И ты туда же? Чем ты лучше Галины? Елизавета обняла нежно подругу и сердобольно принялась ее убеждать:
– Нет, правда, к чему тебе одиночество? Ты красива, умна, молода. Мужчины, конечно, все дураки и подлецы, но нам, женщинам, они как лекарство: для здоровья необходимы. А без здоровья нет настроения. Даже я, вольная кобылка, пускаю иногда на себя седока. Пора! Пора тебе из депрессии выходить!
– Да нет у меня депрессии, – рассердилась Далила.
– Депрессия есть.
– Я счастлива!
– Без мужчины? – поразилась Бойцова. Без мужика бабе нельзя. Если хочешь, я сама тебе подыщу.
– Нет-нет! – запротестовала Далила.
– Но почему?
– Хочешь правду?
Елизавета азартно заверила:
– Конечно, хочу!
– Мне кажется, я становлюсь человеком.
– Это как?
Далила шепотом сообщила:
– Врать и хитрить надоело.
– А жить честно с мужчиной нельзя. Эти скоты сами изолгались и нас заставляют, – пожаловалась Елизавета и спросила:
– И как же быть?
– Не знаю пока. Но меня это не напрягает. Вы с Галкой в новые отношения меня не гоните, и я буду счастлива окончательно.
– Но как же не гнать? – поразилась Бойцова.
Далила взмолилась:
– Дайте человеком пожить. Я впервые за много лет себя уважаю.
– За что? – изумилась Елизавета.
– За то, что не хвалю кого-то тогда, когда хочется его поругать. За то, что не прячусь, не угождаю, не «приседаю», не унижаюсь, не лгу. Впрочем, об этом я уже говорила. Короче, с тех пор как порвала с мужем и Александром, я собою горжусь. Мне даже стыдно вспоминать, как я раньше жила.
Елизавета прикрыла ладонью рот и простонала:
– Бог мой, да ты больна!
– Я больна? – изумилась Далила.
– Конечно. Тебя мучает назойливое желание стать человеком. Что это, если не болезнь?
– Скорее, это неудовлетворенная совесть. Я слишком долго не в ладу с ней жила. Видимо, желание очиститься заглушило другие желания. Впрочем, эта лекция не для женского клуба.
– Точно, – согласилась Елизавета. – Давай сменим тему. Разобралась ты с красавцем Орловым?
Далила призналась:
– Запуталась окончательно. Я ему выдала все, что накопала про Матюка и Самохину, а он обрадовался и вывалил мне на стол пятьдесят тысяч долларов.
– Да ты что?! – поразилась Бойцова.
– Но самое странное заключается даже не в щедрости гонорара. Едва я сообщила, что Снегурочка и Дед Мороз были любовниками, Орлов испугался. Особенно он занервничал, когда узнал, что Матюк и Самохина успешно охмуряли супругов Делягиных. Я даже подумала: «Откажется от моих услуг».
– И что?
– Не отказался, – выдохнула Далила. – Тогда я сказала, что Делягин подменил мешок, потому что собирался подставить Невестина, а Яна то ли ему помогала, то ли воспользовалась мешком, чтобы убить самого Делягина.
Елизавета ахнула и спросила:
– И как он это воспринял?
– Окончательно испугался. Стал задумчивым и рассеянным, а потом вдруг обрадовался и вывалил сумасшедшие деньги на стол. И что я теперь должна думать?
– Темное дело. А может, он враждует с Самохиной или с этим, как его?
– С Матюком, – подсказала Далила.
– Как я могла забыть такую фамилию? – подивилась Елизавета и бодро продолжила:
– Точно, этот Орлов как раз и мечтает потопить Матюка, а ты компромат на него накопала. Вот красавчик в восторг и пришел.
– При чем здесь Матюк? Я Самохину твою в основном подозреваю.
– Мою? Я терпеть не могу эту дуреху, – с обидой проныла Елизавета. – Крутится в нашем клубе, продвинутость демонстрирует, а сама овца овцою.
– Сдается мне, что эта овца неплохо погрела руки на матером волке, покойном Делягине, и его жене Шурочке. Вот и суди теперь – овца она или животное покрупнее. Ты смогла бы убить человека? – пристально глядя подруге в глаза, спросила Далила.
Елизавета искренне поразилась:
– Какой же он человек? Он любовник! Любовника, ясное дело, смогла бы. Мужики умеют нас, баб, доводить. К тому же наслышана я об этом Делягине. Сволочь он был, сквалыга, развратник и гад.
– А «гад» – это что?
– Гад – это скользкий, что та змея.
Далила удовлетворенно кивнула:
– Что ж, я рада, что у Самохиной для убийства были причины. Впрочем, и сама она не проста. Я тестировала ее. Тесты открыли в ней склонность к авантюризму. Да и совести у нее большой дефицит. Данные еще те. С ней все ясно, с Самохиной.
– А с кем не ясно? – осведомилась Бойцова.
– С Орловым. Кто он? Какую преследует цель? Тьма вопросов. Завтра встречусь с Матюком и расспрошу его про красавчика. Они точно знакомы, – заключила Далила и с надеждой произнесла:
– Вот когда встанет все на места.
Глава 21
Из клуба Далила вернулась в полном раздрае. Она была недовольна собой, своей жизнью, работой, а больше всего – подругами.
Едва поздоровавшись с сыном, Далила проследовала на кухню и загремела кастрюлями. Хлопоча у плиты, сердито ворчала:
– Как раздражает людей мое счастье, как им хочется вогнать меня в ад, на сковороду, на которой жарятся сами. Фиг им, не получится.
– Что не получится? – спросил сын.
Далила вздрогнула и оглянулась:
– Димка, сколько раз тебе говорить, не подкрадывайся. Я пугаюсь.
– Мамуля, опять ты ругаешься.
– Что значит «опять»? Когда я ругалась?
– С тех пор, как мы остались одни, постоянно, – спокойно сообщил Дмитрий и вышел из кухни.
Далила, комкая в руках полотенце, зло крикнула ему вслед:
– Ты хотел сказать, с тех пор, как меня бросил твой подлый отец? Я правильно поняла?
Сын не ответил.
«Стоп, – приказала себе Далила, – кажется, я сегодня схожу с ума».
Повесив на плечо измятое полотенце, она поспешила за сыном. Увидев мать, он насторожился и на всякий случай сказал:
– Прости.
Она подсела к нему на диван и виновато шепнула:
– Ты меня, Дима, прости.
Он улыбнулся:
– Легко.
В комнате повисло молчание.
«Ждет, когда я уйду», – догадалась Далила.
– Сынок, я действительно стала несносна? – расстраиваясь, спросила она.
Дмитрий вздохнул:
– Тебя можно понять. Я не жалуюсь.
– Спасибо, родной, что сказал. Я исправлюсь. Она поднялась с дивана, собираясь уйти, но он поспешно воскликнул:
– Мама, тебе сосед, Свиридов, звонил.
– Неужели снова теща его помирает? – испугалась Далила.
Дмитрий пожал плечами и, восхищенно глядя на мать, вдруг сказал:
– Какая ты у меня красивая.
– Не красивая я, а усталая. Спасибо, сынок, – пропищала она и поспешила выйти из комнаты, чтобы не зарыдать.
Потом под рой мыслей «нервы ни к черту» звонила Свиридову, собираясь ему сообщить, что сеансы его уже отданы. Какой там Свиридов с его переменчивой тещей, когда у Далилы красавец Орлов с горой денег. И в придачу Самохина с Матюком. И пистолет к ним в довесок.
Свиридов совсем не расстроился, и вообще, консультацию запросил не он, а теща, хронически помирающая.
– Сегодня поздно уже, а завтра обязательно к нам приходите, – плакался и молил Свиридов, – иначе она всех сгнобит.
– Завтра что у нас? – растерялась Далила.
– Воскресенье.
– Хорошо, я утром приду.
И пришла. Теща сидела одна за накрытым столом, злая-презлая.
– Вас поджидаю, – сказала она, кивая на торт и самовар. – Душа изболелась.
– Марьванна, что с вами? – испугалась Далила, мысленно отмечая, что ведет себя с ней по-свойски и непрофессионально совсем.
– Говорю же, изболелась душа, – начала Марья Ивановна, но, взглянув на врачевательницу душ, простонала:
– Что с тобой, деточка?
– А что со мной?