- Клещиху убили!
Вика дрожащими руками извлекла из джинсов мобильник и набрала телефон полиции.
Потом были бесконечные допросы. Оказалось, что старуха убита еще с вечера. Ее несколько раз ударили в горло, сердце и печень острым длинным ножом. Алиби не оказалось у большинства жителей деревни. Полицейским сообщили, что у старухи водились деньги, очевидно, она погибла из-за заначки, которую убийца разыскал и забрал. Банкам Клещиха не доверяла. Все в доме было перевернуто, а недалеко от тела валялась большая открытая деревянная шкатулка, в которой, видимо, старуха и хранила свои сбережения. Рядом лежали несколько смятых мелких купюр да пара горстей рассыпавшейся мелочи.
Увидев Ваньку, Вика отдала ему, наконец, обещанную мобилу. Восторгу мальчика не было предела!
Отправили телеграмму на адрес, указанный на открытках. На похороны приехали дети Клещихи: сын и дочь. После похорон наследники тщательно обыскали дом, перекопали огород, искали и в сарае и в поленице дров. Сказали, что заначки не было нигде: видно, и вправду, вор ее унес. Или же старуха спрятала деньги так, что найти их уже не представляется возможным.
Грачиха высказала предположение, что заначку они все же нашли, но на всякий случай скрыли это от односельчан, чтобы не повторить судьбу матери. Ерофеиха же заявила полиции, что убить старуху могла и сама журналистка, затем утащила и перепрятала заначку, и только после этого подняла шум. Однако, полиция отнеслась к этому заявлению без интереса. А Яшичка, Евдокия Яшина, тощая, подвижная старуха в очках, бывшая общественница-активистка, утверждала, что заначку нашли и сперли сами полицейские.
Некоторые жители деревни даже на всякий случай от греха подальше временно перебрались к городским родственникам.
Позвонила Настя. В ее голосе слышался настоящий восторг.
- Привет, Викуля! Я тут познакомилась с настоящим мужиком! Ты не представляешь! Оооо! Просто песТня! Он мне за неделю компенсировал все месяцы простоя! Я уже несколько раз просыпала на работу! И мне за это ничего не было! Работать без Кобры - кайф! Вау!
Вика ничуть не сомневалась, что об этом радостном событии знал уже весь город.
Все дни после похорон, родственники Клещихи вытаскивали мусор: они решили продать дом, так как не планировали возвращаться в деревню. То, что горело, сожгли во дворе, остальное оттащили и выбросили в овраг. Дом Клещихи снова стал просторным и светлым, правда, по-прежнему оставался сильно запущенным.
Покупателей быстро найти невозможно, тем более, в этом доме совсем недавно произошло убийство, а детям Клещихи нужно было уезжать. К тому же они еще не вступили в право наследования, должно было пройти целых полгода! Брат и сестра были готовы продать наследство за любые деньги! Вике всегда нравился этот дом, большой, некогда самый красивый в деревне, ухоженный сад и большой огород. Ей было просто жаль, что пропадает такое добро. Прекрасная дача! Этот дом просто заслуживал лучшей участи. Нужно только будет все тщательно отмыть да сделать косметический ремонт. И просят-то за него сущие гроши.
Вика позвонила знакомому адвокату, и тот предложил ей подходящий вариант, хотя все отговаривали Вику от невыгодной сделки: потом продать этот дом было бы невозможно. Александра Александровна повезла участников сделки в город на своем черном бумере. Подписав с наследниками договор, заплатив крошечный задаток и взяв расписку, Вика стала практически полноправной хозяйкой дома. Дети Клещихи были рады и этому: возвращаться в деревню они не собирались, все лучше, чем ничего, хоть расходы на дорогу оправдаются. Вика получила и генеральную доверенность на ведение дел. Благодаря деньгам и связям Александры Александровны, все должно было быть сделано в кратчайшие сроки.
Следствие зашло в тупик. Вика вышла на работу, написала за неделю кучу статей, и вновь взяла отгулы. Она приехала с Ларой и сыном Вовой, Бобом, Бобиком, как его называли в семье, и вместе с матерью взялись отмывать дом. Вика попросила только не трогать репродукции на стене - память об Аглае. Затем Вика с сестрой и сыном снова вернулись в город. Мать наотрез отказалась покинуть дом, несмотря на то, что в деревне появился убийца. Она пообещала быть осторожнее и всегда держать под рукой топор. К тому же Мухтар, крупный, сильный пес, был отличным сторожем.
В следующие выходные они приехали снова. Вика вошла, когда Бобик отдирал уже последнюю репродукцию. Что это? На стене - свежая штукатурка, размером с торец кирпича. С огромным усилием ей удалось вытащить узкий длинный металлический ящик, плотно обернутый тряпками. Заначка! Денег было много, очень много... Пятитысячные, тысячные купюры, плотно уложенные в ряд... Вот как выглядят неизношенные наряды, несъеденные лакомства, несгоревшие дрова, неподаренные подарки, неслучившиеся радости... Виктория подумала о наследниках Клещихи, за двадцать с лишним лет ни разу не навестивших мать, они явно не выглядели не нуждающимися... Нет, эти деньги целиком пойдут на дом, в котором, может быть, так и бродит неприкаянная душа Клещихи, не желающая расставаться со своим добром! В таком доме просто обязаны жить люди! Вика вложила в отверстие кирпич, тщательно замазала и забелила отверстие. Перед ее взглядом предстала ровная, однородная стена.
Александра Александровна прислала в деревню бригаду людей, сама выбирала материалы. Заново покрыли крышу. Поменяли забор. Евроокна и новые двери преобразили дом. А после уж поклейки обоев его и вовсе стало не узнать. Бывшая свекровь подарила Вике на новоселье новую мебель. На широкие, ровные доски пола в зале новая хозяйка постелила большой ковер. Вместо «лампочек Ильича» появились симпатичные люстры. Бывший Клещихин дом снова стал самым красивым домом в деревне. Одна беда: Вика могла приезжать сюда лишь на выходные и только толпой: с сыном, сестрой и кем-то из коллег, а иногда и бывшей свекровью, чтобы жарить шашлыки.
Но и тут повезло: Александра Александровна нашла жильца на несколько месяцев. Молодой писатель Алексей Морозов жаждал покоя и уединения, чтобы написать роман. За аренду он предложил вполне приличные деньги. Намекнул даже, что давно подумывал купить дом в деревне и жить там с ранней весны до поздней осени. Правда, Вика заподозрила, что это и есть тот самый знакомый детектив, о котором не раз говорила бывшая свекровь.
Ванька целыми днями слонялся по деревне, но ничего необычного, странного, подозрительного не замечал. Все было, как всегда. Мальчик старался как можно ближе подходить к односельчанам, но духами ни от кого из мужиков не пахло, да и от баб не исходило каких-то особенных запахов. Наблюдение за Сычом, фермером Сомовым, водителем Зерновым и еще несколькими мужиками тоже ни к чему не привело. Ну, совсем ничего! Ванька вздохнул. Карьера сыщика явно не задалась...
Что же делать? У полиции дел и так много, тетя Вика вышла на работу, ей некогда, вся надежда теперь только на него. Правда, ему тоже скоро в школу, но время пока есть. Хоть бы до первого сентября управиться, маньяка выявить! Ванька не расставался с подарком. Вдруг удастся заснять на мобилу что-то важное!
В магазине Ваньке даже удалось потихоньку обнюхать нового постояльца тети Вики. От того пахло приятно, но ведь он городской. К тому же это наверняка не тот запах, иначе тетя Вика сразу бы его узнала. Да что ж этот маньяк такой неуловимый, прямо зла не хватает! Ванька снова горестно вздохнул. Нужно продолжать наблюдать и подмечать все необычное...
Вика снова приехала на выходные. Помогла матери по хозяйству. Прогулялась по деревне. Дошла сначала до дома Клещихи, вернее, теперь уже до своего дома. Постояла, полюбовалась. Дом теперь - просто загляденье. Постояльца было не видно. Или роман пишет, или за грибами пошел. А может, если и вправду сыщик, следит за кем. Симпатичный мужик, умный, серьезный. Таким она почему-то никогда не нравилась... А вот и дом Сыча. И Сыча что-то сегодня не видать. Обычно всегда дома торчит. Видно, тоже решил на зиму грибами запастись. Вика теперь почему-то его почти не подозревала. Молодая женщина дошла до самого конца деревни аж до дома Большаковых. Увидев ее в окно, Ванька закричал, замахал руками. Выскочила его старшая сестра Женя и затараторила.
- Идемте к нам чай пить со свежим повидлом, мамка наварила!
К ней тут же присоединились Ванька и сама Нюрка. Петровича дома не было, позвали на шабашку к фермеру. В доме стоял восхитительный густой аромат вишневого варенья, где-то мерно жужжала оса.
- Я целый таз наварила, - похвалилась Нюрка. - Вкусное, как мармелад. И тебе, Викуся, баночку с собой дадим.
Вика очень любила вишневое повидло. Но мать его, почему-то никогда не варила, только варенье и компот.
Гостья села за стол: Нюрка славилась удивительно вкусной выпечкой. Ванька торжественно водрузил на стол вазочку с повидлом. Вика замерла...
Вазочка из тонкого хрусталя, словно изо льда, изящная, на стройной ножке, широкая, плоская, с зубчатым краешком. И ложечка в форме морской ракушки с тонким, неестественно длинным черенком. Те самые, из детства... Вещи Аглаи!
- Какая прелесть! - сказала молодая женщина, придя в себя от удивления. - Какая красота! Наверно, старинные?
Нюрка кивнула.
- Ага, от родителей осталось.
Она лгала, это ясно. Даже побагровела от стыда. Были они оба, и Нюрка, и ее муж, из бедных, многодетных и пьющих семей. Таких вещей у них отродясь не водилось: Нюрка вечно штопала трусы, носки и прочие вещички.
- Ой, мне так нравится! Не продашь?
Нюрка задумалась. Отдать было до боли жалко, а отказать - стыдно. Все же, после недолгого колебания, Ванина мать решилась.
- Да так возьми! Ты же Ваньке мобильник подарила, он же дорогущий.
С фамильными ценностями так просто не расстаются.
- Нет, что ты, подарок есть подарок, это не считается. Вы же Ларку нашу спасли. Я куплю. Сколько?
Нюрка пожала плечами.
- Ну, я не знаю. Да сколько дашь. Ты же и так с этим домом поиздержалась...
- Я хорошо зарабатываю.
Вика достала кошелек. Там было две тысячи с мелочью.
- Давай так. Тыща за вазочку и тыща за ложечку. Пойдет?
Нюрка не поверила своим ушам. Она думала, рублей двести даст, и то хорошо. А вазочки стеклянные да ложечки чайные у нее еще есть. Правда, не такие красивые...
Женщина смущенно взяла деньги. Для этих городских деньги, как вода, они там большие тыщи зарабатывают. А тут или в огороде копаешься или к фермеру на поденщину ходишь... Ладно, Вике виднее. А может, оно столько и стоит? Не продешевила ли она? Ну уж теперь уж поздно...
Вика взяла в руки вазочку с вареньем, осмотрела. Ни трещин, ни сколов. Как только не разбили за столько лет!
- Вот и по рукам.
Нюрка произнесла, словно извиняясь:
- Детей в школу соберу на эти деньги. Женька-то у нас в следующем году выпускница. То да се. Только поэтому...
Вика быстро, чтобы не передумали, попила чай с горячими еще пирожками, поблагодарила, попросила газету и тщательно завернула покупку. Ей было неловко, что она воспользовалась наивностью деревенской женщины, фактически обманула ее. «Ладно, если вдруг потом скажет, что слишком дешево отдала, я ей доплачу. В конце концов, это же не яйцо Фаберже, ничего уникального. Просто память об Аглае». На прощанье ей вручили еще литровую банку повидла и мешочек с пирожками. Пришлось попросить пакет.
По дороге Вика размышляла. Откуда у Нюрки эти вещи? Купили у Аннушки? Но та не стала бы продавать эти вещи за копейки, она-то знала им цену. Разве что побоялась, что разобьет вазочку по дороге, вещей-то у нее много с собой было. А ложечка? Почему ее не взяла с собой? Или эти вещи были просто украдены после смерти Аглаи? Скорее всего, так и было. Вероятнее всего, Нюрка их просто купила по дешевке у вора много лет спустя. Или, что еще вероятнее, обменяла на самогон. Может, у нее есть что-то еще?
Нюрка... Это ведь Аня?! Нет, никак Нюрка не может быть дочерью Аглаи! Та должна быть намного старше... Нюрка - старшая из многодетной семьи Кабановых, красивой, смышленой и кудрявой ее тоже не назовешь, да и взрослого сына у нее нет...
На обратном пути ни Сыча, ни жильца так же не было видно. Ерофеиха собирала жуков. Зыркнула глазами, но промолчала. Рассада клубники в Грачихином палисаднике принялась и радовала глаз изумрудным цветом. Видно и Грачиха потащилась за грибами или на поденщину к фермеру.
Дома Вика показала приобретение матери.
- Ма, посмотри...
Та бережно взяла вазочку в руки, кивнула.
- Ее вещи, Аглаи. Откуда?
- У Нюрки купила. Случайно увидела. Говорит, фамильное добро.
- Ага, барыня нашлась! Разве дочь Аглаи не увезла их с собой?!
- Выходит, продала.
- Да у Нюркиных родителей, алкашей, и денег-то никогда не было. И они бы никогда на такое и рубля не потратили. Лучше бы пропили. Да и Колькины-то не лучше. Нет, видно, вещи просто украли. Не доглядели мы, значит... Как же так?!
- Я тоже так думаю. Никому не говори. Нюрка-то не виновата. Думаю, она их у кого-то за самогон выменяла.
- Ясное дело...
Итак, кто-то после смерти Аглаи похитил часть вещей. Но ведь три женщины по очереди охраняли добро Аглаи. Не могла ли их забрать одна из этих женщин? Или же она просто недоглядела, вышла ненадолго, оставила дом без присмотра... Вещей у Аглае было много, и в суматохе потерю не заметили... Дочь Аглаи, конечно, знала, какие вещи были в доме, но ведь вазочка могла бы разбиться, а ложечка - просто затеряться. К тому же в доме было много гораздо более ценных вещей: трофейный «Зингер», серебряное портмоне с витиеватым узором на крышке, золоченый походный стаканчик... Возможно, было множество и других ценных вещей, которых Вика не помнила.
Вика задумалась. Итак, двадцать один год назад три женщины, ее мать, Михайловна и Касьяниха, по очереди караулят добро умершей Аглаи. Но часть добра все-таки, как теперь выяснилось, пропадает. Свою мать Вика из числа подозреваемых исключила сразу. Во-первых, та отличалась кристальной честностью, во-вторых, в их доме не было вещей Аглаи.
Итак, одна из этих женщин находится в доме. Допустим, к ней прибегает сын или внук. В доме много красивых вещей. Когда женщина выходит из комнаты или отворачивается, ребенок или подросток кладет понравившиеся вещицы в карман, благо, они не крупные. Так?
Нет, не так. Ребенок мог бы взять красивую, яркую, но дешевую вещицу. Скорее всего, вещи Аглаи похитил взрослый, да еще и разбирающийся в ценностях человек. Выходит, если тогда он был взрослым, то теперь и вовсе пожилой. Но ту же вазочку в карман не засунешь. Выходить из чужого дома с вещью в руках и тащить ее по деревне вор бы не рискнул, даже, если бы он вышел оттуда с сумкой, кто-нибудь мог обратить на это внимание. Но зато, когда стемнеет, можно вынести вазочку или другую вещь из дома и спрятать в кустах, а в другой раз забрать. Или ее заберет родственник вора. Возможен и другой вариант. Добровольная охранница ночью, конечно, спит. Допустим, кто-то потихоньку открывает окно, забирает попавшие под руку вещи, закрывает окно и удаляется. Тогда вполне возможно, что в деревне, могли остаться и дамское портмоне, и походный охотничий стаканчик из серебра, и что-то еще.
Аннушка, заметив недостачу, шума поднимать не стала бы: ее слишком давно не было в деревне, может, за это время ее мать сама продала часть вещей. Вика вдруг припомнила витой браслет из желтого металла, наподобие спирали, скорее всего, серебряный, но с позолотой, в виде змеи с рубиновыми глазками-камешками, который который носила Аглая.
Ближе к вечеру Вика с матерью сходили на деревенское кладбище. Подошли к простой могиле без ограды с выгоревшим на солнце деревянным крестом. Фотографии не было. Цифры и буквы были когда-то глубоко вырезаны и залиты черной краской, но теперь стали уже почти не заметны. С огромным трудом Вике удалось прочесть.
«Раба Божья Аглая Аристарховна Петухова 1905 - 1995». Перекрестились. Постояли молча. Вика вспомнила, как в детстве она с матерью ходила на кладбище и клала на могилу цветы. Вот и сейчас на могилу Аглаи положили скромный букет ромашек...
Дома Вика снова задумалась. Вор и маньяк - одно лицо? Может, между ними существует родственная связь? Или это совсем разные, посторонние друг другу люди? В следующий раз нужно будет обязательно сходить к Нюрке и расспросить, откуда на самом деле в их доме взялась вазочка для варенья с изысканной ложечкой.