Вернулась в город. Вещи Аглаи привезла с собой. Из-за этого дела она совсем забросила Бобика, бедный ребенок соскучился по матери... Хорошо, хоть Александра занимается внуком, а то был бы как сирота неприкаянная. Вика показала сыну чудесные вещи и строго-настрого запретила брать их в руки. После того, как сын уснул, она сидела рядом и долго смотрела на него. Что с ней происходит? Даже любимая работа уже не тянула так, как раньше...
На другой день после работы Вика отправилась в ломбард, показала товар и поинтересовалась ценой. Вазочку-креманку оценили в тридцать пять тысяч рублей, а ложечку-ракушку - в пять. Что же говорить о прочих вещах, бывших в доме у Аглаи?! Вика сказала оценщику, что это слишком дешево, и ей посоветовали обратиться в другой ломбард, расположенный в нескольких кварталах от этого. Там более высокие цены, но и условия жестче. Но если деньги нужны срочно и цену сбросить сильно, то можно не ждать реализации, и получить наличные сразу же.
Вика забрала вещи и вернулась домой. Взяла в руки ложечку. Глядя на нее, она вспомнила еще один подарок Аглаи - янтарную брошь, которую Вика, которой было тогда лет пять-шесть, потеряла, когда они ездили в городской парк.
Ваньке казалось, что он что-то упустил. Почти все лето он пробегал в поисках маньяка. Конечно, в одиночку Ванька не мог охватить всю деревню, но не сомневался, что если бы тетя Вика видела столько, сколько он, то маньяк непременно был бы уже разоблачен. У него просто не хватает ума, только и всего. Да теперь еще и эта школа отнимает уйму времени, шестой класс как-никак! Ваньку время от времени беспокоила мысль, что он уже видел что-то такое, странное, необычное, чему он сразу не придал значения, а после забыл. Но не мог понять, что же именно это было. Вроде чепуха совсем, мелочь, какое-то несоответствие что ли, когда ожидаешь одно, а получается совершенно другое, чего быть вроде бы не должно. Что-то удивило его, смутило на мгновение, показалось странноватым, да и тут же выпало из памяти. Ему казалось, что если он вспомнит, то поймет, кто маньяк. Ванька вздохнул и раскрыл учебник. Да, нелегко быть сыщиком!
Вика любила пятницу, чудесное время! Завтра и послезавтра выходные. Вечером Александра отвезет их с Бобиком и Ларой в деревню. Нужно будет выкопать картошку, а потом все же узнать у Нюрки о вазочке.
На другой день копали с утра до вечера, хорошо хоть, что погода была хорошая. Вика устала так, что было не до Нюрки. Можно было и по телефону спросить, но Вика все же предпочитала личную беседу.
Бобик был доволен: за день он набегался и накопал картошки специальной картофелекопалкой, похожей на металлическую лапку, носил урожай маленьким ведерком. Рабсила!
На второй день тоже копали, сушили, просушенное спустили в погреб, отделили крупную «едовую» картошку от семенной, а совсем уж мелочь выставили в мешке за ворота: кто-нибудь заберет на корм поросятам. Вовремя успели: к вечеру стал накрапывать дождь. Часть картофеля повезли в город под неодобрительные взгляды Александры, которая считала, что «овчинка выделки не стоит». Так и не довелось Вике снова наведаться к Нюрке.
И снова она погрузилась в размышления. Почему же в деревне она ни от кого не почувствовала этот дивный цветочно-травяно-древесный аромат. Может быть, в обычной жизни маньяк пользуется крепким парфюмом, заглушающим нежный запах, а когда выходит на охоту, наоборот, не использует его, чтобы жертва не почуяла его раньше времени. Но что-то она ни от кого в деревне не почувствовала и парфюма... Или от убийцы разит, например бензином, а перед тем, как отправиться на поиски жертвы, он отправляется в баню. Пожалуй, учитель математики, предприниматель и водитель снова выдвигаются в первые ряды подозреваемых.
Оставался один-единственный выход: нужно было как-то спровоцировать маньяка. Но торопиться не следует, нужно все тщательно продумать и просчитать, иначе во второй раз может и не повезти.
Итак, сначала разберемся с вором. Мать, кажется, все, что вспомнила, рассказала. Старухи Михайловны больше нет, она внезапно умерла весной. Осталась Касьяниха, нелюдимая, малоразговорчивая, работящая баба, но после копки картошки она на днях уехала погостить к детям на Север. Вернется только недели через три-четыре. Нет бы ее сразу расспросить! А вдруг это именно она забрала вещи? Нет, сначала все-таки нужно как-то разговорить Нюрку.
И все-таки, вор и маньяк, скорее всего, разные люди. Тот, кто утащил когда-то из дома Аглаи вазочку с ложечкой, наверняка снял с нее бы и нее украшения, после того, как счел мертвой. Но они его не заинтересовали
А не могла ли Аглая сама подарить Нюрке посуду? Ведь ей же, Вике, она часто делала подарки. Конечно, могла бы. Но в многодетной, пьющей семье хрупкую вазочку давно бы расколотили или выменяли на самогон, а ложечку затеряли. В семье Петровича - то же самое. Итак, скорее всего, вазочка попала к Нюрке гораздо позже.
Но к концу недели у Вики внезапно разболелось горло. Ангина! Бывшая свекровь быстро затолкала ее в больницу. Не судьба съездить в деревню и расспросить Нюрку. После очередного полоскания горла Вика взяла мобильник и вышла в коридор. Позвонила Ваньке.
- Привет, Вань! Ты сейчас где?
- Здравствуйте, тетя Вика! На улице.
- Поблизости никого?
- Нет.
- Слушай, Вань, это очень важно. Узнай, у кого твоя мама приобрела вазочку с ложечкой.
- Так ни у кого! Они всегда были наши.
- Нет, Вань, не всегда. Двадцать один год назад они принадлежали совсем другому человеку. Вот давно ты эту вазочку помнишь? Сколько вы ею пользуетесь?
Молчание. Ванька некоторое время припоминал.
- Да года три уже как. До этого она в кладовке стояла, мамка ее там нашла, отмыла, что ж добру-то пропадать!
Значит, три года... Точно ли вещи Аглаи почти двадцать лет простояли в кладовке у Петровича, младшего сына из разбредшейся по свету многодетной семьи? Неужто сам Коля в юные годы стянул приглянувшиеся ему вещички и почти двадцать лет прятал их ото всех? Вряд ли... Что-то не верится...
- А чья она была?
- Женщины одной. Она уже умерла... Ну, ладно, Вань, об этом разговоре - никому. Помнишь, что я тебе говорила? Постарайся как-то осторожно расспросить мать. Нет ли у вас еще таких вещиц? Это очень важно! Я приехать не смогу, лежу в больнице с ангиной. Вся надежда на тебя. Пока!
- Попробую. До свидания! Выздоравливайте, Тетя Вика!
Вернулась в палату. Еще раз прополоскала горло. Позвонила Настя.
- Привет, Викуля! Представляешь, таким козлом оказался, просто жесть! Пропал, на звонки не отвечает, двери не открывает. А на улице вижу, он, гад, с другой бабой идет, как тебе?! И меня как будто в первый раз видит, сука, ни здрасьте, ни привет, представляешь?! Ты, может, знаешь эту гниду, предприниматель, Ярошевич? Ой, пока!
И отключилась.
Вика положила мобильный на тумбочку, закрыла глаза и приложила ладони к вискам. Да что ж это за наваждение! Почему Настя идет по ее следам?! Словно не в миллионном городе живут, а в деревушке из трех домов... Дмитрий Ярошевич был любовником Вики после смерти мужа. Недолго... Она вспомнила бархатные карие глаза, ласково глядящие прямо в душу, чуть хрипловатый, завораживающий голос, теплые руки. Он делал ей массаж, бережно растирая уставшие за день плечи и ступни. Говорил об их будущей семейной жизни. Ворковал, как голубок. Она верила и была счастлива. Развесила уши, как Чебурашка! А потом все случилось, точь-в-точь, как и у Насти. Зачем он лгал? Чтобы она в постели была более страстной? Она же его ни о чем не просила... Вика вспомнила, как, увидев его с другой, шла, словно слепая, по улице и слезы ручьем текли по щекам... А главное, Александра об этом знала, Вика видела это по ее глазам, но бывшая свекровь не сказала ни слова. Деликатная...Конечно, ей было неприятно, что вскоре после смерти ее единственного сына бывшая сноха завела себе любовника. Но жизнь есть жизнь: у Александры и самой был молодой бой-френд, с которым она встречалась несколько раз в неделю. Правда, после расставания с Викой дела у Ярошевича резко пошли на спад: чувствовалась железная рука Александры. Да, Вика никогда не любила своего мужа, это правда. И бывшая свекровь это знала.
- Что, болит? - поинтересовалась Наташа, новая соседка по палате с перевязанной ногой, лежащая у окна. Роскошная дама за сорок, предпринимательница, наверняка знакома с Александрой. До этого лежала в соседней палате, но что-то не понравилось, перебралась сюда.
- Спасибо, уже легче.
- Хочешь сока?
- Своего полно.
- У меня домашний, натуральный.
- Ну, давайте.
- Сама подойди, нога болит...
Вика подошла к ней с кружкой. Наташа налила ей сока их трехлитровой банки. Вкусно, не сравнить с магазинным. Прямо яблоками пахнет!
- Спасибо!
Да и от самой дамы исходил чудный аромат.
- Ты же Саши Романовой сноха?
- Да. Вы, Наташа, пахнете, прямо, как роза!
- Еще бы! У меня ж сеть парфюмерных магазинов.
- Да?! Значит, вы в ароматах разбираетесь?!
- Ну да, вроде как...
Вика рассказала женщине о волшебном аромате детства. Теплом, ласковом, сладком, пахнущим одновременно цветами, древесиной и травой. Сейчас такого уже нигде нет.
Женщина улыбнулась и произнесла одно единственное слово:
- Ирис.
- Это точно?! Ведь ирис пахнет совсем по- другому.
- Я же не сказала - «цветы ириса». Не сомневайся.
Наташа прочла Вике целую лекцию об ароматах. Высушенные и измельченные корни использовались уже в древнем Египте, как духи для полотна и белья. Порошок из корня ириса, который назывался «фиалковый корень», добавляли в воду для придания белью аромата. Корень ириса с нежным запахом фиалок добавляли для предохранения тканей от моли при дворе королевы Елизаветы. В Российской империи его добавляли в ванны для привлечения противоположного пола, мыли волосы. Клали в кремы, пудры и зубные порошки. Отвар использовали для полоскания рта...
Вот оно что! Как же повезло, что она познакомилась с Наташей! Вика вспомнила о корнях ириса, унесенных кем-то от калитки Грачихи. Это же и есть маньяк!
Наташа уже давно спала, а Вика продолжала размышлять. Итак, Аглая Аристарховна, по привычке, заведенной еще в семье ее родителей, использует высушенные и измельченные корни ириса для отдушки белья и одежды, а также защиты их от моли. Конечно, знает об этом и ее дочь Анна, взятая из детского дома. Возможно, что и Аннушка делает то же самое, и своих детей научила. Значит, маньяк вполне может быть внуком Аглаи Петуховой. Вернись он в деревню, кто бы об этом узнал?
Старушка могла научить этому и кого-то из деревенских женщин. Но тогда Вика почувствовала бы нежный фиалковый аромат от кого-то из сельчан. Вот ее мать так не делает, может, Аглая и говорила ей об этом, но та отмахнулась, и так забот полон рот, не господа. Это дело на любителя...
В пятницу Вику выписали. Позвонила вначале Ваньке, тот сказал, что мать ответила, что вазочка все эти годы провалялась в кладовке, как-то взялась разбирать хлам да и нашла. Может, и так, иначе Ванька или его сестра Женя давно бы ее расколотили. А может, Анна сама подарила кому-то вазочку с ложечкой? Нет, Анна прекрасно знала, что это вещи дорогие, и уж точно не стала бы она дарить их Нюрке. Нужно будет расспросить Нюрку об Анне Петуховой, у нее-то в отличие от Викиной матери и деревенских старух память должна быть хорошей.
В субботу Вика с Ларой и Бобиком отправилась в деревню. Нюрка подтвердила, что нашла вещи в кладовке. Аглаю Нюрка в лицо помнила, а мужа ее - нет, он умер давно. Аглая Петухова держались обособленно от деревенских, она была другой, городской, хорошо одетой. Ведь она шила и перешивала вещи, и не только для себя. Дома у них Нюрка никогда не была.
Анну Петухову жена Петровича совсем не помнила, видела только один раз на похоронах Аглаи: та уехала, наверно, еще до ее рождения. Анна-то была образованная, вся в мать неродную, выучилась в городе да уехала по распределению.
В деревню она больше не вернулась, мать не навещала. Говорили бабы, что вроде бы Анна вышла там замуж, есть у нее сын. Может, Аглая сама к ней ездила... А может, и не было никакого мужа, так родила, кто знает... Сейчас-то уж Анна сама давным-давно пенсионерка, и сыну ее, наверно, уж лет под сорок. Кажется, Нюркина мать говорила, что Анна не совсем чужая Аглае, какая-то родственница.
Итак, если Нюрка не врет, то кто-то спрятал в кладовку Колькиного дома вещи Аглаи, да так, что они почти двадцать лет пропылились в темном, пыльном закутке. Потому и уцелели. С другой стороны, сама пятнадцатилетняя Нюрка могла стащить эти вещи, воспользовавшись моментом, когда вся деревня были на похоронах Аглаи. Или же это сделал семнадцатилетний Колька, ныне уважаемый всеми Петрович, чтобы подарить эту красоту девчонке Нюрке, а до времени спрятал среди хлама... Могли они это проделать и вместе, но из страха разоблачения вещи были спрятаны в чулан. Или случаем воспользовался кто-то из их многочисленных братьев и сестер, даже сами пьющие родители... Но какое все это имеет отношение к маньяку, любителю аромата сушеных корней ириса?
Вика с матерью и Ларой пекли пироги со свиным фаршем, привезенным из города, картошкой и грибами. Бобик помогал, весь извозился в муке. Забрехали собаки. Залаял Мухтар. Кто прошел мимо калитки. Мать Вики мельком глянула в окно. Из-за разросшихся яблонь и сирени ничего не видно. Спилить бы эту сирень, старая уже, страшная стала...
Кот Базилио или по-деревенски, Васька, упитанный четырехлетний котяра серого цвета, любимец Боба, дремал у калитки, пользуясь последними погожими деньками. Неожиданно легкой ветерок донес до чутких ноздрей зверька густой цветочный аромат. Васька чихнул, потянулся и принялся вылизывать свою заметно погустевшую к зиме шубку.
Человек бросил беглый взгляд на дом Марии. Да, живучая оказалась журналюшка, большой прокол. Больше этого не повторится. Досадный промах будет, конечно, устранен, но сейчас это ни к чему. Человек усмехнулся. Нужно быть очень осторожным, особенно после того, как кто-то зарезал старую скрягу из-за заначки...
Заиграла мелодия чардаша. Вика тщательно обтерла руки чистым полотенцем, взяла надрывающийся мобильник. Настя!
- Привет, Викуля, как дела, а я с таким мужиком познакомилась! Прямо песТня! Художник, талантище, гений! Виктор Сумароков, может, знаешь? Это нечто! Зверь, а не мужик!
Вика облегченно вздохнула. О художнике-авангардисте она в прошлом году писала очерк. Какой-то дохлый, странноватый, пришибленно-придавленный мужичок в черной коже с немытыми, распущенными волосами ниже плеч, неестественно бледный, не иначе, тихий алкоголик. Глядя почему-то все время в сторону, он утверждал, что в живописи устарело все, кроме авангарда, который идет лучше всего. Яркие, аляповатые, неряшливые полотна Вике не понравились, так, мазня. Уродливая, непропорциональная, неестественного цвета, мерзко раскоряченная «Обнаженная», «Девушка, в синем платке», почему-то похожая на лошадь, хищный «Красный цветок», расползшийся на все полотнище, словно опухоль... Тьфу, гадость какая! От них просто разило посредственностью! Кому это может нравиться?! Вике казалось, что не то что она сама, Бобик и то гораздо лучше нарисует. Но положительный, хотя и не восторженный отзыв дала. В конце статьи, правда, осторожно указала, что авангард нравится не всем, это творчество на любителя. Особенно ее насмешило, когда она спросила тезку, мог бы он скопировать «Джоконду», лучше или хуже оригинала? Художник гордо ответил, что не лучше и не хуже, а точь-в-точь, как у Леонардо... Да еще потом добавил, что каждая из его картин стоит три тысячи евро! Ага, держи карман шире... Ей потом передали, что Сумароков на нее сильно обиделся. За то, что не обратила внимания на его философский подход к живописи и гармонию новой эпохи. Вика вздохнула. Главное, что Настька снова хоть ненадолго счастлива.
Уплетая румяный, пышущий жаром пирог, Вика вдруг подумала: почему она подозревает лишь жителей своей деревни. Вблизи, в нескольких километрах хода, находилось еще две деревни. Их обитатели давно перероднились, переплелись так, что составляли уже одно целое. Танюха, дочь Ерофеихи, например, перебралась в Васюковку, правда, они теперь уже на Севере. А сноха Грачихи - из Балашовки. Парни из бедных многодетных семей охотно шли в «примаки» в соседние села. Люди помогали родственникам, что-то меняли, покупали, продавали. Появление в Кузьминках кого-то из соседней деревни не вызвало бы интереса. Что ж круг подозреваемых расширяется... А если еще добавить сельчан, переехавших в город, но время от времени навещающих родню... И потом, с чего она решила, что маньяк орудует только в их деревне. В соседних тоже время от времени случаются несчастные случаи, внезапные смерти и самоубийства вполне здоровых и не старых людей. Неужто это тоже работа маньяка? А если он действует по всему району, а то и за пределами области?! Вика вздохнула.