– А как там дело продвигается в Каменске с этим убийцей детей? Не нашли еще того подонка? – спросил вдруг Павлов.
Мысли Кати оборвались. Вопрос, такой небрежный, заданный как бы между прочим, но она почувствовала: он спросил не просто так. Она украдкой взглянула на него: а может, ты вообще все не просто так делаешь? И вот сюда меня пригласил тоже?
Катя знала это свое состояние души: семь лет работы в милиции въелись в ее плоть и кровь. Не то чтобы она была суперподозрительной особой, но… Вот, например, когда кто-то пытался познакомиться с ней на улице, первой ее мыслью было, что это не ловелас и даже не хулиган, а… грабитель. Сделает вид, что идет вас провожать, да и оберет до нитки в подъезде. Это был только маленький штрих, но весьма характерный. С подобными мыслями Катя не могла даже бороться: они возникали из ее подсознания, ибо стали частью ее самой. «Ну почему он спросил про убийцу Стасика? Странно, что он вообще не забыл…»
– Нет, пока не нашли, – ответила она. – К сожалению, таких находят не скоро.
– Насколько не скоро?
– Ну, месяцы иногда уходят на розыск, иногда годы… – Она взглянула на него и тут же опустила глаза. Павлов хмурился.
«Он же отличный парень. Приятель и однокашник твоих друзей. Чего ты в самом деле? – Катя урезонивала себя. – Чего ты насторожилась? Только потому, что он спросил?»
Но другой какой-то голос внутри нее шептал: «Такие любят возвращаться на место преступления. Их туда тянет. Такие всегда проявляют интерес к розыску. Им ведь так важно знать, насколько он продвинулся».
– Я почему спрашиваю, – Павлов достал сигарету и зажигалку. – Курите?
– Нет, спасибо.
– Тогда я с вашего разрешения. Я, конечно, не робкого десятка, – он затянулся, – но, может, не стоит маленького ребенка тащить туда, где объявился маньяк?
Катя вздохнула и обругала себя: «Что, съела? Он же – отец. И он боится за свое дитя. И любой бы на его месте боялся в такой ситуации».
– Ну, Чен Э, конечно, не надо оставлять без присмотра. За калитку его не выпускайте одного. А с вами он в абсолютной безопасности.
– Да? Ну, будем надеяться, что ваши коллеги все сделают как надо, и поскорее. Жаль было бы из-за этой скотины от такой дачи отказываться! Вы, Катенька, приезжайте с Вадимом и Сережей ко мне, в любые выходные. Там мангал есть в сарае, я видел. Такие шашлыки с вами закатим! Я один рецепт знаю, пенджабский: шашлык пелор – с абрикосами и айвой. Язык проглотишь.
– Спасибо, а вы, если что, сразу к Леше Караваеву обращайтесь. Он в пункте милиции у станции дежурит.
– Я уже знаю, – Павлов кивнул. – Славный малый. Он мне сегодня ночью все про какую-то девушку толковал. Жениться хочет. Красивая, говорит.
– Это моя подруга. Но у них роман сложный. Как у журавля с цаплей, – засмеялась Катя.
– Чем дольше за женщиной ходишь, тем потом слаще… и больнее. – Павлов смотрел на Катю, но она почти не видела его глаз за дымкой итальянских стекол в золотистой оправе. – У нас с женой так было. Я знаю, что это такое…
Они встали из-за столика, когда Катя доела вишневый пирог и допила коктейль. Чувствовала себя она ужасно довольной и сытой.
В метро, когда Павлов рыцарски предложил донести ей сумку до дома, Катя только замахала руками:
– Ни-ни, не провожайте меня. Мне от Фрунзенской два шага. А вас мальчик дома ждет.
Когда двери вагона уже закрывались, она помахала ему рукой.
А дома было тихо и пусто. Но… присутствие Кравченко уже витало в воздухе. Домашние дела были сделаны им ровно настолько, насколько ему вздумалось: тренажер занял привычное место в прихожей, спортивный костюм продолжал лежать там, где его положили, курица, правда, как ни странно, уже поджаренная, страшно подгорела и напоминала всем своим видом головешку. Кравченко, как всегда, забыл про духовку. Кроссовки и спортивная майка с шортами отсутствовали – Кравченко отправился в них на свою вечернюю пробежку. Видимо, он решил приходить в рабочую форму.
Но зато… Зато на Катином столе среди бумаг, альбомов и книг стоял флакончик восхитительного «Spellbound». У Вади был отличный вкус на духи. Он выбрал достойную компенсацию утраченным «Живанши».
Глава 17 ПОХИЩЕНИЕ
Утром в пятницу, едва только Колосов переступил порог своего кабинета, его оглушил телефонный звонок: длинный, тревожный и настойчивый – междугородка.
– Алло! Никита Михайлович! Соловьев. Занят?
Колосов только хмыкнул: что проку отвечать на глупые вопросы?
– Брось все, – голос Соловьева дрогнул. – Приезжай немедленно.
– Что случилось? Где?
– На базе. А что – сам увидишь.
На том конце провода дали отбой. Никита положил трубку очень осторожно, словно она была стеклянная.
Путь до Новоспасского обернулся сплошной нервотрепкой. Мотор «Жигулей» все время странно сипел, а порой загадочно умолкал на сотые доли секунды, словно предупреждая: в ремонт пора машинку давным-давно. А то доездишься, ох доездишься!
На Старой площади, дабы избежать долгого бдения у светофора, пришлось внаглую нарушить правила. Московский гаишник, приткнувший шикарную бело-синюю «БМВ» возле Политехнического, аж остолбенел от столь явно продемонстрированного неуважения: засвистел, запоздало махая жезлом. Никита только посигналил фарами: «Видишь же, чьи номера. Значит, надо мне, если я нарушаю. Отвяжись».
Погони, к счастью, не случилось, даже на посту ГАИ возле МКАД его не тормознули, и, вырвавшись на ширину Нового шоссе, на удивление свободного в этот утренний час, он выжал скорость под сто двадцать. Ветхая «семерочка» едва не развалилась, но он не обращал внимания. Его неотступно преследовала лихорадочная мысль: сейчас приеду, а там…
У зеленых ворот базы, кроме канареечного дежурного «уазика», других машин не замечалось. Никита громыхнул кулаком по железу, и ворота тут же открылись, словно привратник караулил с той стороны. Привратником оказался лаборант Женя. А позади него маячил еще какой-то крепыш в милицейской форме с погонами старшего лейтенанта.
– Юрий Иванович и следователь только что в отдел уехали. Тут пока криминалист остался. Работает, – доложил он, и Никита догадался, что это местный участковый.
– А где труп? Уже увезли? – спросил он хрипло.
Женя вздрогнул, а участковый кашлянул и выпалил запинающейся скороговоркой:
– Да это… это самое… здесь не-ет… хищение государственного имущества здесь… с проникновением.
– Что? Кража?! И только?
Никита быстро зашагал по обсыпанной гравием дорожке. Он готов был обложить их тут всех трехэтажным, нет, пятиэтажным, но… в таких случаях чувство юмора выручает – без него – кранты.
У серпентария собралась разношерстная компания: Зоя Иванова, тот седенький старичок – Венедикт Васильевич и молодой парень в клетчатой ковбойке с сумкой фотооператора на плече. Видимо, криминалист, уже закончивший панорамную съемку места происшествия.
– Ну, где начальство? – осведомился Колосов. – Где Олег ваш вещий?
– Да они с Соловьевым в отдел убыли, заявление писать, ну и оформлять там все по закону, – вместо лаборанта ответил почему-то участковый. Он напряженно заглядывал Колосову в лицо, стремясь угадать настроение своего собственного начальства – главковского.
– Мы ж тут с самого утра, – продолжил он бодро. – В восемь пятнадцать сообщение в дежурную часть поступило. Ну, Ковригин, дежурный, принял, ну, выслали опергруппу…
– Идемте, покажите все, – перебил его Никита. Вежливо кивнул Ивановой и старичку. – Что украли-то?
– Змей, – ответил участковый с тихим содроганием.
– Зме-ей? – Никита свистнул. – Венедикт Васильевич, – обратился он к заведующему серпентарием, – будьте добры. Мы тут с участковым хотим все осмотреть. Проводите нас, пожалуйста.
Старичок засеменил к ним. Полы его халата развевались, точно крылья гигантской капустницы.
– Это просто какой-то нонсенс, молодой человек! – молвил он жалобно. – Ну чистый Кафка! Вчера вечером я лично, сам закрывал здесь все. А сегодня… Нет, это невозможно. Невозможно!
Они приблизились к металлическим дверям серпентария – монолитным и несокрушимым, словно сейфовая броня. Колосов тщательно осмотрел их.
– Отсюда, значит, кража? А как проникли в помещение? Не через двери же. Ни царапины, смотрите. И замок цел. Крепкий замочек. Импортный, да?
– Вчера лично в половине девятого я его сам закрыл, вот ключ, – старичок трясущимися руками полез в карман халата. – А сегодня утром пришел – дверь отперта, только прикрыта неплотно.
Никита осмотрел дверную коробку, пол – бетонный, холодный и гулкий. Ну какие на таком следы? И перешагнул порог царства змей. Огляделся. Все, как и в прошлый раз: тусклый свет с потолка, теплый воздух, мерцающие стекла псевдоаквариума, разгороженного на сектора – вольеры.
– Ну и кого же украли? – спросил недоверчиво.
– Идите, идите скорей, – старичок ринулся вперед по проходу, – вот, вот, вот и вот, – он ткнул пальцем в вольеры.
Стеклянные дверцы их были отодвинуты, а обитателей и след простыл.
– Пропали редчайшие экземпляры! Это катастрофа, – убивался старичок, – вот этого – восхитительный экземпляр Morelia arqus мы только в мае с великими трудами по обмену получили из серпентария в Сан-Диего. А этого Python sebae…
– Змеи ядовиты? – осведомился Колосов.
– Что?
– Их укус опасен для человека?
Заведующий серпентарием испустил тяжкий вздох.
– Все похищенные экземпляры принадлежат к семейству Boidae – ложноногих.
– Ну? А что это такое?
– Питоны, удавы, – Никита хмыкнул. – Вот что, вы их латинские названия и примерную стоимость каждой, ну, этой ползучей прелести черкните мне где-нибудь на бумажке. Ладно?
– Александр Николаевич и Олег, они с тем майором уехали… Я им все уже написал… Они подадут заявление и…
– Я знаю. Но это лично для меня. Мне такой перечень крайне необходим, – мягко возразил Никита. – Уж потрудитесь снова, пожалуйста.
– Хорошо, хорошо. Я готов. Пройдемте в мой кабинет.
Они проследовали до конца «аквариума», где в стене, облицованной серым известняком, имелась узкая металлическая дверь, а за ней что-то типа прихожей перед небольшой комнатой без окон с низким потолком. В комнате громоздились стеллажи, столы и тумбы, а на них – великое множество приборов, бумаг и каких-то склянок.
– Присаживайтесь. – Старичок опустился за свой рабочий стол, включил настольную лампу и начал быстро набрасывать список похищенного.
Колосов медленно прошелся по кабинету, заглянул в пузатую склянку с притертой пробкой, полную прозрачной жидкости: «Спирт, что ли? А они тут неплохо устроились. Такими канистрами!»
– Вы давно здесь работаете, Венедикт Васильевич? – спросил он.
– Второе лето, – откликнулся старичок, не отрываясь от списка.
– Всего? А я думал вы – здешний старожил.
– Прежде, вот уже тридцать пять лет, я работал в лаборатории Московского зоопарка. Но в связи с его реконструкцией она временно закрылась. Я перешел сюда. Тоже временно.
– Значит, вы не сотрудник этого НИИ?
– Нет. – Старичок пошарил в ящике стола, извлек очечник и водрузил на нос очки в толстой роговой оправе.
– Как же эта кража произойти-то могла? – спросил Никита задумчиво. – Ведь серпентарий ваш – словно Гохран. Вы, значит, вчера все проверили здесь, все заперли, а сегодня…
– А сегодня в половине восьмого змей уже не оказалось на месте!
– А ключ… ключ от этого импортного хитрого замка где вы обычно держите? Сдаете куда-нибудь?
– Здесь он, всегда здесь! – Старичок позвенел ключами в кармане. – Ключ всегда со мной.
– А вы на базе постоянно живете? – Никита спрашивал неторопливо, со стороны даже могло показаться, с некоторой ленцой.
– Приходится жить постоянно здесь. Их нельзя оставлять, пока они… А из Москвы не наездишься, годы, знаете ли, не те уж… Короче, у нас там жилой сектор, – старичок ткнул куда-то в глухую стену. – Там домик – четыре комнаты. Мы все прежде там и жили.
– Прежде? А кто это все?
– Я, Ольгин, Женя, если ему ночевать позволяют, и Серафима Павловна, когда дежурила.
– А Званцев?
– Он при лаборатории живет во втором секторе. Там у него комната имеется.
– Возле обезьянника? Это домик такой резной – избушечка?
– Совершенно верно.
– Значит, ключ от серпентария все время при вас. В вашей комнате?
– Именно.
– Ну и как вы объясните тот факт, что дверь, которую вы собственноручно заперли, оказалась открытой? – простодушно осведомился Никита.
Старичок растерянно пожал плечами. Был он весь сухонький, бледный. Даже седые волоски его – вздыбленные и растрепавшиеся – словно бы возмущались и недоумевали.
– Ума не приложу, молодой человек.
– Это ведь не первый случай здесь, да?
– Что не первый случай?
– Ну, когда змеи ни с того ни с сего вдруг покидают свои клетки, – молвил Никита вкрадчиво. – Ведь в прошлом году был уже такой инцидент?
– Ах, вы об этом, – Венедикт Васильевич нахмурился.
– И в прошлый раз в этом безобразии обвинили бедного шимпанзе. Чарли его зовут, кажется? – Никита сел напротив заведующего серпентарием и облокотился на стол. – А вы уверены, что тогда это сделала именно обезьяна?
– Уверен. – Венедикт Васильевич снял очки и положил их перед собой. – Чарли действительно по недосмотру проник в серпентарий – это случилось среди бела дня – и открыл несколько вольеров. Я уверен, вернее, я точно это знаю, хотя…
– Что?
– Это просто невероятно, молодой человек. Невероятно, но факт.
– Что невероятно? – не понял Никита. – Что шимпанзе сумел открыть клетки? Но там запоры плевые, я же видел. Обычная задвижка.
Венедикт Васильевич побарабанил по столу пальцами.
– Невероятно то, что шимпанзе приблизился к змеям, – сказал он веско.
Никита смотрел на него с недоумением.
– Да, да! Для меня это… Видите ли, вы располагаете хоть какими-нибудь познаниями в зоологии?
– Ничем я не располагаю, – вздохнул Никита. – Темный лес эта наука для меня.
– Ну, я тоже не специалист по антропоидам, и все же… – Старичок хмыкнул. – Видите ли, для обезьян, для любых обезьян, особенно для человекообразных, нет в природе страшнее врага, чем змеи. Ни один из представителей этого вида добровольно и близко к змее не подойдет!
Колосов напряженно слушал: что-то здесь есть, что-то такое…
– Так, значит, все-таки не Чарли тогда забрался в серпентарий? – спросил он.
– Нет, молодой человек. Это сделал шимпанзе. Его видели. Но… – старичок беспокойно зашевелился на стуле, – такое поведение для него просто аномально.
– Аномально?
– Невероятно. И вот я не понимаю: что все же с ним произошло тогда, что он так резко вдруг вышел за рамки своего обычного поведения.
Никита все недоумевал:
– Но вы ведь с ними работаете. Как же вы не можете…
– Я к обезьянам не имею никакого отношения, – отрезал Венедикт Васильевич. – Программа Ольгина не в моей компетенции, я занимаюсь только своей работой – серпентарием.
– Но вам ведь коллеги объяснили, наверное…
– Мне не дали по тому факту никаких объяснений, молодой человек. Вразумительных, во всяком случае. А те, коими от меня отделались, просто несерьезны.
Колосов молчал. Потом спросил:
– Ну и какова получилась сумма ущерба?
Старичок молча передал ему список.
Никита просмотрел его, с раздражением цепляясь за латинские названия, написанные быстро и неразборчиво, – чувствовалось, что заведующий серпентарием дружит, и давно, с латинским алфавитом, – и удивленно свистнул:
– Ничего себе! Так много!
– Это все исчезающие виды. Очень редкие. Почти все запрещены к экспорту из тех стран, где они еще обитают. Обмен производится только через зоопарки и научно-исследовательские центры.
– Выходит, вор отлично разбирался в этих ваших ложноногих. Брал тех, что подороже, а дешевых игнорировал?
– Выходит, так.
– Ну и как же вы все это можете объяснить? – удивился Никита, уже в который раз он наблюдал за реакцией старичка.