Они медленно шли через все поле.
— По-моему, разведка что-то путает… Немцы не могли поставить там аэродром…
— Почему? — спросил Гуревич.
— А потому… — Архипцев поднял свой планшет и ткнул в него пальцем. — Без горючего летать можно?
— Вопрос для идиотов, — согласился Соболевский. — Ну, нельзя.
— Правильно. Так вот на станции, которую мы вчера бомбили, уйма горючего. Для кого? Для чего, я вас спрашиваю? Отвечай, умница!..
— Для «фоккеров»? — предположил Женька.
— Значит, получается, что не «фоккеры» для станции, а станция для «фоккеров»? — удивился Гуревич.
— Они где-то должны быть совсем рядом со станцией. Транспортировка горючего от «железки» до взлетной полосы на большом расстоянии сразу бросилась бы в глаза. Значит, расстояние мизерное. Километра два-три…
— Айн момент! — возразил Гуревич. — Тебе же только что начштаба сказал, что службы засекали именно эти «фоккеры» черт знает где!
— Ну и что?
— Как «что»? Скорость «фоккера» — четыреста — четыреста пятьдесят километров в час. Запаса горючего у него на пятьдесят минут, да долой еще пятнадцать процентов на случай, если он ввяжется в драку… Сколько километров они могут пройти без посадки?
— Триста семнадцать, — мгновенно ответил Архипцев.
— Так, — сказал Гуревич. — Теперь дели пополам.
— Венька! Ты замечаешь, что в Сереге до сих пор сидит учитель арифметики? — вмешался в разговор Соболевский. — А кстати, почему пополам?
— А в тебе до сих пор сидит второгодник, — засмеялся Гуревич. — А пополам потому, что туда и обратно.
— Сто пятьдесят восемь километров… — подвел итог Архипцев.
— Так как же они, базируясь около станции, могут залетать так далеко?
— А о том, что они могут действовать не только с основного аэродрома, но и с аэродромов-засад, ты подумал? А ведь это намного увеличит их радиус! — спокойно ответил Архипцев.
Соболевский глянул на планшет Архипцева и возмутился:
— Тогда какого же черта мы должны искать этот аэродром на тридцать километров западнее?!
— Так я же и говорю, что разведка что-то путает, — улыбнулся Сергей.
Около «сто пятнадцатого» стояла машина-бензозаправщик, а под центропланом самолета возились оружейники и мотористы.
Вылезая из кабины пилота, Кузмичов увидел идущих к самолету Архипцева, Гуревича и Соболевского.
Впереди шел Женька Соболевский, перекинув парашют через плечо, как мешок с тряпьем.
Гуревич все время тыкал в планшет пальцем, что-то показывая Архипцеву, который то соглашался с ним, то отрицательно покачивал головой.
Когда они подошли совсем близко, Кузмичов вылез из-под брюха самолета и крикнул:
— Смирно!
Мотористы и оружейники выстроились у правой плоскости.
Соболевский пропустил Архипцева вперед и положил парашют на землю.
Кузмичов подошел к Архипцеву и откозырял ему по всей форме:
— Товарищ старший лейтенант! Самолет к полету подготовлен! Докладывает техник самолета младший техник-лейтенант Кузмичов.
— Вольно! — скомандовал Архипцев.
— Вольно, — бросил Кузмичов мотористам.
Архипцев подошел к технику и тихо спросил:
— Баки полные?
— Так точно, товарищ лейтенант!
— Боекомплект?
— В норме.
— Спасибо, Кузмич, — поблагодарил Архипцев и полез в кабину.
— Ты знал, что мы пойдем на задание? — спросил Венька.
— Ну, знал… — нехотя ответил Кузмичов.
— Откуда?
— Откуда, откуда!.. Вы еще на губе прохлаждались, а мне было уже приказано аэроплан к вылету готовить.
Гуревич рассмеялся, застегнул под подбородком шлемофон и полез в кабину. Соболевский надел парашют и критически оглядел Кузмичова.
— Кузмич, ты скучный, примитивный человек, — сокрушенно сказал он. — С тобой неинтересно. Тебя ничем не удивишь! Ты все знаешь… Я как стрелок-радист этого аэроплана обязан…
— Ты не стрелок-радист, а трепач! И обязан ты уже давно сидеть в самолете. Давай, Женька, давай, не доводи до греха! — рявкнул на него Кузмичов.
Через нижний люк Соболевский влез в свою кабину, открыл астролюк, высунулся до половины и крикнул Кузмичову:
— Не грусти, Кузмич! Скоро буду! Целую нежно, твой Евгений!
Он послал воздушный поцелуй и захлопнул за собой люк.
Чихнули моторы. Сначала один, затем другой, и вот уже их голоса слились в единый гул.
Сверкающие диски винтов вдруг странно заворожили Кузмичова. Он смотрел так, будто видел это впервые. Еле оторвавшись, он удивленно сплюнул, повернулся к шоферу бензозаправщика и крикнул ему в ухо:
— А ну давай, шпарь отсюда! Сейчас выруливать будем!!!
Бензозаправщик рывком тронулся с места и умчался, увозя с собой оружейников и мотористов.
Кузмичов повернулся лицом к самолету. Приоткрыв створку фонаря кабины, Архипцев выжидательно смотрел на Кузмичова.
— Давай!!! — беззвучно крикнул техник и, отступая назад, сделал жест обеими руками на себя. Потом он отошел в сторону и встал у левой плоскости.
Архипцев высунул из кабины руку, поднял ее и подмигнул Кузмичову. Тот в ответ махнул рукой вперед.
Задвинулась створка фонаря кабины. С еще большей мощью взревели моторы. Мгновение постояв, огромная птица рванулась и помчалась по взлетной полосе, с каждой секундой увеличивая скорость.
Прищурив один глаз, Кузмичов смотрел ей вслед. Вот она уже оторвалась от земли, начала набирать высоту. А он все стоял и стоял, медленно опуская руку.
«Сто пятнадцатый» заканчивал облет того места, где, по данным разведотдела, должен был находиться аэродром немцев.
— Вот на этом-то Митька и купился… — сказал Архипцев. — Здесь ни черта нет, одна бутафория.
Он показал вниз на фальшивый аэродром с макетами самолетов.
— Ты знаешь, командир, — засмеялся Гуревич, — это напоминает мне витрину гастронома: консервные банки из дерева и колбаса из папье-маше.
Архипцев выровнял машину и лег на обратный курс.
— Веня, надо искать у станции, рядом с железкой.
— Командир! Здесь леса, торфяник!
— Вот по краю леса, на границе торфяника, и надо пошарить!
— Здесь? — показал карту Гуревич.
— Да. Рассчитай!
Гуревич взялся за карандаш и транспортир.
Архипцев потянул штурвал на себя и, переходя в набор высоты, стал пробивать облачность.
— Соболевский, — сказал он спокойно, — передай домой обстановку и скажи, что мы продолжаем поиск.
— Есть, командир! — ответил Соболевский, включил передатчик и стал стучать ключом.
Работая на рации, Женька все время зорко поглядывал по сторонам. Он кончил передавать, переключил рацию на прием и взял карандаш. В течение нескольких секунд ожидания он успел посмотреть фотографию Лены, подмигнул ей и уселся поудобнее.
Запищала тоненькая морзянка, и Женька застрочил карандашом. Когда поток точек и тире прекратился, Женька засунул карандаш за ухо под шлемофон, огляделся по сторонам и сказал, безразлично уставясь на «Голубых танцовщиц»:
— Командир! Приказано вернуться домой. Наверное, получили новые данные. Что ответить?
Архипцев посмотрел на приборную доску, заглянул в карту Гуревича и, поймав его взгляд, произнес:
— Интересно, что это за новые данные? Может быть, они совпадают с нашими предположениями? Женька, отвечай… — Он поднял глаза на горизонт и вдруг увидел два идущих наперерез «фокке-вульфа». — Внимание! Слева спереди «фоккеры»! — крикнул он.
Мгновенно исчезли куда-то линейка, транспортир, карта — все, что держал в руках Гуревич. Он прирос к пулемету.
Архипцев развернул машину вправо и перешел в резкое снижение.
Один из истребителей вошел в пологое пикирование, другой попытался зайти снизу в хвост «сто пятнадцатому».
— Веня, бей!!! Женька, смотри!!!
«Сто пятнадцатый» сделал разворот.
Истребитель, идущий сверху, длинной очередью вспорол левую плоскость «сто пятнадцатого».
Короткими очередями бил Гуревич. Архипцев бросал машину то вниз, то вверх… Остервенело палил из крупнокалиберного пулемета Венька Гуревич.
— Они и Митьку поймали здесь! — сквозь зубы твердил он. — Они и Митьку здесь поймали!!!
«Фоккер» зашел сбоку в хвост «сто пятнадцатого» и никак не попадал в сектор обстрела Женькиного пулемета.
— Серега!!! Отверни вправо, я его плохо вижу!!! — крикнул Соболевский.
В ответ ему машина завалилась вправо, и он стал ловить в прицел немца. Поймал!
— Хорош! — сказал Женька и дал длинную очередь. — Хорош!!! — исступленно заорал он, в то время как «фокке-вульф» перевернулся через крыло и, кувыркаясь, пошел к земле, оставляя за собой столб черного дыма. — Красавец!
Второй немец зашел спереди и снизу.
— А, сволочь! — Архипцев спикировал на немца, нажав на гашетки пушек и пулеметов.
«Фокке-вульф» не выдержал и ушел в сторону.
И в это время из-за облаков вынырнули еще два «фокке-вульфа». Они тут же развернулись и пошли в атаку на «сто пятнадцатого».
— Серега! Надо уходить! — крикнул Гуревич.
— Спокойно, мальчики!.. — отвечал Архипцев.
«Фоккеры» вновь в атаке. Кажется, уже на пределе выли моторы «сто пятнадцатого».
В руках у Женьки трясся скорострельный переносной пулемет.
— Сейчас… Сейчас… — говорил Сергей. — Сейчас, миленькие! Сейчас нырнем пониже!..
А «фокке-вульфы» зашли на атаку и уже били по «сто пятнадцатому» из всех пушек и пулеметов.
— Сейчас мы им цирк устроим! — возбужденный боем, рычал Архипцев. — Внимание! Не стрелять! Сидеть на местах! Мы «сбиты»!..
Он потянул штурвал на себя и до отказа отжал правую педаль.
Задрав нос, самолет перевернулся через правое крыло, затем Архипцев выровнял педали в нейтральное положение и немного отдал штурвал от себя.
«Сто пятнадцатый» стал беспорядочно падать.
И когда «сто пятнадцатый» вошел в пике, «фокке-вульфы», празднуя победу, развернулись и ушли, не преследуя «пешку».
«Пешка» пикировала в сплошной облачности. Стрелка высотомера съедала сотни метров в секунду. Земля стремительно приближалась. Ревущий свист сверлил уши.
— Вывод! — резко скомандовал Гуревич.
Архипцев стал вытягивать штурвал, но угол пикирования был настолько велик, что ему пришлось закричать:
— Веня!..
Гуревич вскочил и из-за спины Сергея схватился за штурвал. Четыре руки нечеловеческим усилием вытягивали машину из пике.
Казалось, что облачность кончилась у самой земли. Буквально в нескольких метрах от верхушек деревьев «пешка» вышла в горизонтальный полет.
Сергея и Веньку со страшной силой вжало в сиденья.
— Ушли… — еле выговорил командир.
Венька расстегнул шлемофон и пощупал пальцами ушиб. Потом он удивленно посмотрел на свои окровавленные пальцы и сказал:
— Цирк, действительно…
В кабине стрелка-радиста обессиленный Женька почти лежал между рацией и пулеметами. Он отстегнул грудной карабин парашюта, глубоко вздохнул и сказал со слабой улыбкой:
— Здравствуйте, ребята…
Веня и Сергей тревожно переглянулись:
— Ты что, Женька? Что с тобой?
Женька расстегнул комбинезон и начал настраивать рацию.
— Между нами, девочками, говоря, я с вами уже давно попрощался… Поэтому и говорю: здравствуйте, мальчики!..
Архипцев улыбнулся:
— А-а-а… Ну, здравствуй, девочка.
«Сто пятнадцатый» вошел в облака. Гуревич посмотрел на пробитую плоскость.
— Ну как? — спросил он Архипцева.
— Дойдем помаленьку, — ответил Архипцев.
Он сдержал разворот самолета вправо и посмотрел на левую плоскость. Уменьшил обороты двигателя и сказал, повернувшись к Гуревичу:
— Ну так откуда они появились, штурман?
— С аэродрома-засады.
— То-то, сынок… Не спорь со старшими!
Архипцев поправил на шее ларингофоны и сказал, глядя вперед:
— Женя, передай, что мы идем домой.
— Есть, командир! — улыбнулся Соболевский и раскланялся перед «Голубыми танцовщицами».
В кабине пилота и штурмана Архипцев повторял одно слово, прислушиваясь к его звучанию.
— Домой… — сказал он еще раз и удивленно поднял брови.
…Маленькая чистенькая комнатушка.
У окна стоит письменный стол. Полочки для книг в комнате нет, и поэтому книги стоят прямо на столе.
Вот они эти книги: «Алгебра» и «Теория полета», «Педагогика» и «Аэронавигация», «Геометрия» и «Учебник авиамотора № 11» — книги учителя и летчика.
На краю стола большая стопка тетрадей. На стене висит фотография класса. Чинно застыли ужасно аккуратные мальчишки и девчонки, а в середине, с каменным лицом, — их учитель арифметики Сергей Иванович Архипцев.
Архипцев лежит, задрав ноги в туфлях на спинку кровати, и читает книгу Ассена Джорданова «Ваши крылья».
Два женских голоса быстро и тихо говорят под окном:
— Зойка! Ты чего, сбесилась? Дашка который раз прибегала! Айда быстрей!..
— Куды я Ваську-то дену? Ты подумала, голова еловая?
Сергей переводит глаза на окно.
— Куды, куды!.. — презрительно шепчет первый голос. — Сунь ты его постояльцу!
— Опять?
— А чего? Молодой, холостой, неженатый… Пущай привыкает! — Женщина озорно смеется.
Сергей вздыхает, откладывает книжку и спускает ноги с кровати. Он явно готовится к визиту. Вид у него покорный и обреченный.
— Слушай, Зойка! — слышится опять первый голос. — Мой раз из школы пришел и говорит: «Наш арифметик, Сергей Иванович, в аэроклубе летать учится!» Им чего, там платят хорошо, что ли?
— Ничего им там не платят, — раздраженно отвечает второй голос.
— А на кой ляд ему тогда это?
— Значит, есть интерес.
— Тоже мне, интерес… — смеется женщина.
Сергей качает головой, вздыхает и смотрит на дверь.
Дверь приоткрывается, и в комнату наполовину просовывается квартирная хозяйка — женщина лет тридцати пяти с очень хитрой физиономией. На руках она держит белоголового мальчонку.
— Сергей Иванович! Голубчик!.. — говорит женщина и тут же ставит мальчишку на пол. — И что это вы в такую погоду дома-то сидите? Ведь суббота… В городе танцы, в «Рекорде» кино новое…
Мальчишка привычно лезет на подоконник, где лежит летный шлем с очками.
— У меня, Зоя Петровна, завтра день ответственный… — говорит Сергей, вставая.
— А у вас, Сергей Иванович, что ни день, то ответственный. Как у старика ровно… Или боитесь авторитет свой потерять? Не ровен час, ученики вас под ручку с кем увидают! — И хозяйка снова хохочет.
Васька уже успел надеть шлем и опустить летные очки, которые закрыли ему всю мордашку. Теперь он пытается забраться на кровать Сергея.
— Господи, горе ты мое!.. — кричит квартирная хозяйка. — Башмачки-то хоть сбрось! Нехристь!..
Сергей смотрит на Ваську и вдруг серьезно говорит:
— Уговорили, Зоя Петровна! Иду гулять!
Он даже протягивает руку к висящим на стене брюкам.
Хозяйка пугается, что переиграла, и торопливо пытается исправить положение:
— Сергей Иванович! А я чего попросить вас хотела…
— Пожалуйста, — говорит Сергей и кладет брюки на кровать.
— Сергей Иванович… Тут у Коваленко, у Дарьи Михайловны, именины сегодня. Знаете вы их! Так она, Даша-то, Дарья Михайловна, значит, уж так просила меня помочь ей, так просила…
Сергей снимает с брюк зажим и поворачивается к ней:
— Ну и что?
— Так, может, вы с Васькой с моим побудете маленько, а я, ну, крайний срок, через часик прибегу, а? А там гуляй, Сергей Иванович, на все четыре стороны! А, Сергей Иванович?
Сергей смотрит на хозяйку.
— Ладно, — вздыхает он, аккуратно защелкивает брюки в зажим и вешает их на место.
— Господи, Сергей Иванович, — суетится хозяйка. — Ни в жисть не забуду! Может, вам чего погладить к завтрему?
— Нет, — отвечает Сергей. — Ничего не нужно…
Позже на кровати, по-турецки поджав под себя ноги, сидят четырехлетний Васька и Архипцев. Васька в летном шлеме Сергея рычит, изображая шум мотора.
— Теперь заходи на посадку, — приказывает Сергей.
— Зачем? — недоумевает Васька.
— Как — зачем? Что же, ты так и будешь все время летать?