Слепящая тьма. часть 2 - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" 16 стр.


Конвой продвигался вперед по пыльной, разбитой пакистанской трассе. Эта трасса была совершенно не рассчитана на те нагрузки, которые она претерпевала сейчас. Даже в девятнадцатом веке, когда эта дорога была основным сухопутным торговым путем в Индию, она не так была загружена. Да и кто по ней шел — ослы, верблюды, люди. Потом, когда в Афганистан пришли шурави, движение на ней и вовсе замерло, потому что бизнес с воюющей страной плохой, а шурави многим снабжали Афганистан сами, по дороге ведущей через высокогорный тоннель Саланг. И лишь когда на афганскую землю пришли американцы и англичане — настал звездный час этой дороги.

Если сказать, что она была забита — это значит, ничего не сказать. Машины шли нескончаемой стальной змеей, одна за одной, путь их лежал от порта Карачи до Пешавара, потом через Хайберский проход в Афганистан. Часть машин потрошили прямо в дороге, на обочине, большинство племен по эту сторону границы кормилось тем, что вымогало деньги у американцев за то, что они не будут стрелять по машинам коалиции, да еще грабило машины. Американский военнослужащий — это тебе не неприхотливый шурави, ему даже воду нужно доставить из Америки, в бутылке. И шли машины, нескончаемой чередой одна за другой, вынуждая ехать медленно даже правительственный кортеж, состоящий из нескольких черных внедорожников Тойота и замыкающего колонну бронетранспортера китайского производства…

В третьей от начала кортежа машине на заднем сидении сидел шейх Хасан Салакзай, начальник полиции провинции Белуджистан. Он ехал в Лачи, по делам. Делам — имеется в виду делам, связанным с его официальной должностью начальника полиции. Никакого раздражения от оттого, что его конвой тащился по разбитой дороге со скоростью черепахи он не высказывал, он был истинно восточным человеком. Поглаживая единственной рукой седую бороду, он напряженно думал…

Что хочет Араб? И что хочет американец со странной фамилией Рамайн…

Насчет Араба шейх не сомневался. Тот хочет совершить еще один террористический акт. Причем такой, что плохо будет всем, по мелочам он не разменивается. Зачем? Да потому что его попросили об этом его многочисленные американские друзья. Что-то связанное с выборами. Или он их о чем то попросил. Шейх, несмотря на всю его осведомленность и проницательность, так и не мог до сих пор понять — то ли американцы манипулируют Арабом, то ли он ими. Скорее всего, все-таки — он ими. Все это началось еще с конца семидесятых, когда произошла череда скандалов, связанных с деятельностью ЦРУ и армии США. В результате их бюджет урезали, да и их самих заставили отчитываться по каждому чиху. Шейх так и не мог понять эту непроходимую глупость — огромная страна, сверхдержава, ведет беспощадную войну с коммунизмом, и вместо того, чтобы помогать тем, кто воюет на переднем крае борьбы с красными — она их бьет, унижает, выворачивает руки и заставляет выворачивать карманы. Тогда то Араб, да еще Торговец[8] многих сумели подкупить — у них то деньги были в любом количестве и неподотчетными. Какой тут ABSCAM[9], тут бери выше, на жаловании у Торговца был сам Ричард Никсон, а Араб половину ЦРУ перекупил. А кто тогда был директор? Правильно, он самый только не младший, а старший, который потом президентом на один срок стал, и как-то очень вовремя разгромил Саддама Хусейна, прямо угрожавшего благополучию Араба и тех людей, что вкладывали деньги. Мало кто знает, что большая часть, больше половины тех денег, на которые финансировалось движение моджахедов в восьмидесятые годы, воюющее с шурави, были не американскими, а ближневосточными. Если бы Араб и Торговец не наладили тогда ближневосточное финансирование — шурави до сих пор бы сидели в Афганистане, а может быть и не только в нем.

Что же хочет Рамайн? Может, ему нужен Бен Ладен? Странная просьба встретиться непосредственно с ним, хотя двести миллионов долларов на дороге не валяются, тут он прав.

Машину сильно тряхнуло на ухабе…

И тут шейха осенило — он понял суть чужой игры. Конечно же, все до предела просто!

Араб дает задание записать пленку с угрозами нового мегатеракта. А Рамайн предоставляет оружие для его совершения! Скорее всего Рамайн никакой не предатель, он действует по заданию Араба или его контрагентов в Вашингтоне! Они хотят…

Сорвать выборы!

Машины свернули с шоссе, помчались по каменистой грунтовке — водители знали этот маршрут, по нему ездили уже не раз…

Точно! Приближаются выборы! Но какие могут быть выборы, если в стране произошел или вот-вот произойдет теракт с применением ядерного взрывного устройства!

А ведь может быть еще хуже…

Президент Соединенных штатов Америки Джордж Герберт Уокер Буш уже показал всеми своими поступками, что он психически нестабилен и способен на самые дикие, не укладывающиеся в голове нормального человека поступки. Более того — вокруг него одни жиды, каждое собрание его кабинета начинается с жидовской молитвы. Все знают, что основной враг братьев-мусульман на ближнем Востоке — это Израиль. А что если после того, что произойдет, он примет решение об ответном ядерном ударе по Пакистану и Афганистану, чтобы решить проблему раз и навсегда…

— Внимание, цель!

— Наблюдаю цель, движется на север, скорость примерно тридцать миль в час. Шесть объектов, пять внедорожников и бронетранспортер.

Старший оператор повернулся к заказчику

— Цель подтверждаю — спокойно сказал тот

— Цель подтверждена, удар по команде.

— Номер один, два, пять и шесть — спокойно сказал заказчик

— Что, сэр? — не сразу понял старший оператор

— Номер один, два, пять и шесть. Отсчет с головы конвоя. Машины три и четыре не трогать…

— Понял… — на самом деле майор ничего не понял, но и спрашивать тут было не принято — первый лейтенант, доложите готовность.

— Занял позицию, ракеты готовы.

— Огонь!

Шейх не сразу понял что произошло. Просто громыхнуло — жутко, аж земля сотряслась. Машину дернуло, водитель вывернул руль — и тут шедший прямо перед ними внедорожник исчез в огненном вихре, адским костром полыхнуло пламя, внедорожник начал проваливаться куда то влево…

Из машины шейх выбрался сам, без посторонней помощи, ухитрившись единственной рукой открыть дверь завалившейся на бок, в кювет Тойоты. У него не было оружия — даже ножа. Выбравшись, он в полный рост, ничего не опасаясь, вышел на дорогу, огляделся…

Искореженный взрывом броневик, отброшенная в кювет, сочащаяся дымом, исковерканная машина охраны. Язычки пламени, пляшущие на обгоревших остовах машин…

Шейх огляделся — ничего, что можно было бы использовать в качестве коврика для молитвы, не было. Ну и пусть Аллах выслушает его и так…

Опустившись коленями в дорожную пыль, шейх обратился лицом в сторону Мекки и начал читать Фатиху[10]

Пакистан

Окрестности Лоралай

20 июля 2008 года

— Можете снять, мистер Рамайн…

Я снял придурочный колпак, который так некстати навевал мысли о смертной казни. В Великобритании прежних времен смертный приговор полагалось выслушивать с таким вот колпаком на голове. Вы будете повешены за шею и провисите на виселице, пока не наступит смерть…

— Смерть — это не самое худшее, мистер Рамайн

Только чудовищным усилием воли я удержал себя от того, чтобы вздрогнуть

— Что, простите?

— Вы думали о смерти, я угадал…

— Угадали… не стал я врать — как вам это удалось, эфенди?

— Что именно?

— Понять, о чем я думаю.

— Вы, американцы, много не знаете о Востоке, мистер Рамайн, и не мешало бы вам узнать, прежде чем лезть сюда…

— Спасибо, учту… — пробурчал я — где мы?

Он что мысли читает? А если так — он меня получается, уже расколол? Где Седой?

— В Пакистане, мистер Рамайн. Там, где нас не найдут… Вы, кстати здесь уже были…

Это был тот самый дом в том же самом кишлаке, в который меня привозили. Воистину, все возвращается на круги своя…

Колонна тормознула у первых дувалов, водитель головной машины начал исполнять сложное соло фарами головного света. Едва заметные из-за приборов светомаскировки вспышки рассвечивали тьму. Код опознания…

Интересно, поймали ли они сигнал? Если поймали, то как далеко они находятся от этого места? По идее — довольно близко, Лоралай — это недалеко от границы. Сколько времени у них займет путь. День? Два?

Колонна двинулась вперед, втягиваясь в кишлак…

— Мечеть? — недоуменно произнес я, когда мы остановились.

— Любой правоверный путник, если он устал и ему негде ночевать имеет право переночевать в мечети, господин Рамайн. Такова традиция…

Ага, а еще мечети входят в список запрещенных целей для бомбардировщиков Коалиционных сил. Мечети бомбить запрещено, чтобы не усугублять и так накаленную до предела обстановку. Если же кто вздумает разбомбить мечеть в Пакистане — социальный взрыв неминуем. Умно придумано, умно. И когда же мы перестанем боксировать одной рукой…

— Я не правоверный

— Думаю, Аллах не покарает нас за это, тем более что вам и в самом деле негде ночевать. К тому же — вы помогаете правоверным и Аллах не оставить вас своей милостью…

Отвечать на это было нечего, поэтому я промолчал. Охрана высыпалась из внедорожников, чтобы обезопасить периметр, кто-то открыл двери. Стараясь не делать резких движений, я вышел…

— Туда, мистер Рамайн…

Обычно, западные люди привыкают к определенному убранству дома Божьего. Скамейки, крест, запах расплавленного воска от сотен горящих свечей. Здесь же, в слишком большой для такого маленького кишлака мечети ничего не было этого — только слабый, едва различимый запах старья, какой бывает в старых домах — и больше ничего. Здесь не было скамеек для прихожан — только ковры. Здесь не было освещения — помещение освещалось примитивными керосиновыми лампами. Ковры и стены. И все…

Перед входом по традиции мы совершили омовение, потому что входить в мечеть, не совершив омовение нельзя, это харам. Тогда то я обратил внимание на еще одного человека идущего с нами — он был укрыт плотным покрывалом подобно женщине, а совершая омовение, встал к нам спиной. Походка у него была какой то старческой…

В мечеть я вошел следом за шейхом, пройдя несколько шагов, остановился, не зная что делать. Никто не учил меня как вести себя в мечети — и я боялся сделать какую-либо глупость.

Тот, кто вошел следом за нами откинул с плеч покрывало

— Да пребудет солнцеликий Аллах с верными рабами его…

Потрясенный — этот голос я уже слышал — я обернулся, чтобы посмотреть на третьего, ехавшего с нами человека. Его было сложно рассмотреть в неверном, тусклом свете керосиновых ламп — но все что мне было нужно, я увидел. Благообразное лицо, черные как маслины глаза, длинная седая борода. Лицо, известное любому офицеру правоохранительных органов США.

Осама Бен Ладен…

— Вы хотели видеть пророка, господин Рамайн — негромко сказал Шейх — вот он. Пророк перед вами…

— Карающая десница Аллаха обрушится на неверных, поразит их города их женщин и детей, если они…

Я стоял рядом с оператором, снимающим происходящее на полупрофессиональную камеру. Чуть в стороне стоял шейх с двумя нукерами — оба полицейские, у обоих — карабины М4 с подствольниками, современное снаряжение, полученное от американцев в рамках программы переоснащения пакистанской полиции для более эффективной борьбы с терроризмом. Я уже заметил — больше всего эти люди охраняли не Пророка, а шейха Салакзая.

В одном из помещений мечети был поставлен переносной прожектор дававший отличное освещение, за стеной едва слышно бухтел дизель-генератор. На стене на гвозди повесили ковер, рядом с выступающим поставили оружие — автомат Калашникова в укороченном варианте и с магазином на сорок пять патронов, пулеметным. Выступающим, который в данный момент витийствовал перед камерой, угрожая обрушить гнев Аллаха на головы неверных был ни кто иной, как Осама Бен Ладен. Наверное, я был первым американцем, который присутствовал при записи подобной пленки. И еще я заметил, как оператор в один момент, неловко развернув камеру, краем поймал меня в объектив.

Сволочи

Подобные записи всегда изучаются ЦРУ и Министерством безопасности родины, они пытаются понять, где была сделана эта запись. Очень тщательно изучается фон. Меня, якобы попавшего случайно в объектив конечно же выделят и опознают. После чего ни один судья в Соединенных штатах, перед которым я предстану, не даст мне меньше чем пожизненное.

Страхуются

Переночевали мы прямо там же, в мечети, лежа на коврах, но когда еще не встало Солнце — мы ушли в подсобные помещения, чтобы не мешать правоверным совершить намаз, обратиться с молитвой к их Богу. Совершили намаз и мы — верней, это сделали шейх и пророк, я только наблюдал. Помещение, в котором это происходило было небольшим с деревянной, старой, рассохшейся дверью на ржавых петлях, со старым вытоптанным ковром на полу, с небольшим окошком, через которое пробивались лучи света. С минарета гнусаво звучали азаны — напевы муэдзина, призывавшие правоверных совершить намаз. Пока Шейх и Пророк творили намаз, встав на колени — я наблюдал за ними. И думал…

О чем они молят Аллаха? О том, чтобы покарать правоверных? О том чтобы он дал им в руки оружие сделал из оружием его гнева? Черт, мы же живем по разные стороны океана. Мы помогали им бороться с русскими, когда те пришли на их землю. За что они так ненавидят нас? Что мы им такого сделали?

Вспомнился отец. Какое-то время он работал здесь, в Пакистане, рука об руку с Милтоном Берденом, одним из сильнейших специалистов ЦРУ. Здесь было несколько станций, они передавали моджахедам деньги и оружие, организовывали лагеря беженцев, помогали развединформацией со спутников о советской активности в Афганистане. И даже тогда, в восьмидесятые, по воспоминаниям отца, местные почти не скрывали своей ненависти к нам. Мы давали им оружие — а они улыбались нам но в их глазах читалось: вы — следующие. Пощады не ждите.

За что они так ненавидят нас?

После намаза нам приносят завтрак. Лепешки, мясо — редкость в этой части света. Чай с бараньим жиром — на самом деле, если горячий то пить можно, надо просто привыкнуть. Для местных такой чай — нечто вроде энергетического напитка. И согревает и прибавляет сил.

Люди расходятся от мечети, азаны затихают, растворяясь в небытии горного воздуха, исчезают сумраке окружающих кишлак гор.

Осама сидит напротив меня, неспешно пьет чай, мы берем лепешки из одной стопки. Шейх ест чуть в стороне, ловко управляясь одной рукой, он специально оставил нас вдвоем. Поражают глаза Осамы… кажется, что они лучатся изнутри…

— Ты помогаешь нам, незнакомец…

— Да это так — не спорю я

— И почему же ты решил помочь тем, кто идет по пути джихада

— Я хочу отомстить… — я стараюсь не встречаться с этим человеком взглядом

Осама ставит недопитую пиалу с чаем рядом с собой

— Ты лжешь, незнакомец… И знаешь что самое плохое…

— Что же?

— Ты лжешь даже самому себе. Вы очень часто лжете самим себе, а потом удивляетесь, отчего Бог оставил вас. Ты делаешь это потому что тебе нужны деньги. Ты чувствуешь себя оскорбленным, это верно — но тебе все же нужны деньги…

Интересно, кто вложил в его уста эти слова? Шейх?

— Но деньги неотъемлемая часть этого мира — спокойно отвечаю я

Осама улыбается

— Деньги неотъемлемая часть вашего мира. Не нашего. Для нас это пока зло. Неизбежное. Вокруг этой мечети — двести вооруженных шахидов, они готовы все как один умереть в схватке с врагом, защищая нас. Как думаешь, хватит ли всех денег мира, чтобы купить такую верность…

Назад Дальше