Тяжело стало на середине реки. Измученные кони выбивались из сил и с большим трудом преодолевали быстрину. Хорив с тревогой поглядывал на Цветанку и Боривоя, опасался за них: Цветанка совсем не умела плавать, а её брат держался на воде не совсем уверенно. Стоит только коням начать тонуть, так и они пойдут за ними.
Но вот повезло: попали на подводную косу, шириною почти на треть русла. И хотя вода достигала коням до загривка, под копытами у них было уже твёрдое дно.
Хорив с радостью воздел к небу мокрую руку:
- Благодарствую, Световид, за то что спас нас! Благодарствую, Водяник, за то, что не затянул нас в свои холодные глубины! Теперь мы спасены! - и обратился к спутникам: - Быстрей, Цветанка! Быстрей, Боривой!
Преследователи к этому времени тоже достигли песчаной косы. Теперь всё зависело от коней. У кого они более выносливы и послушны?!
Хорив подгонял.
- Ийо-о! Выручайте, голубы! Вот и берег недалеко!
Он надеялся, пока гонители в воде, встретить их с берега стрелами. Но не успели они выбраться из воды, как просвистела стрела, - направленная Совой, - и угодила в шею буланому. Конь заржал от боли, заметался, забарахтался, а потом скрылся под водой. Над ним медленно расплывалось бурое пятно крови.
Хорив подхватил Цветанку одной рукой, крикнул:
- Держись крепче за моё седло!
Стало ясно: Сова решил перебить их коней, а потом без особых трудностей захватить беглецов в полон. Но берег уже близко, совсем близко. И становится всё мельче: то вода была по шею, потом по пояс, теперь - по колено. Кони уже не идут, а стараются бежать. Вот-вот будет твёрдая земля!…
Но поспешает и Сова. На ходу достаёт из тула стрелу, накладывает на лук, натягивает тетиву… Цветанка оглядывается, вскрикивает, в отчаянии закрывает руками лицо.
Но тут, совсем неожиданно для всех - и для беглецов, и для их преследователей, - из прибрежных кустов вылетело несколько стрел. Одна из них попала в грудь Совы. Он глухо вскрикнул - и рухнул в воду. Потеряв старшего, люди Чёрного Вепря остановились и, стоя по пояс в воде, испуганно всматривались в густую зелень зарослей - не вылетят ли ещё оттуда смертоносные стрелы?
Кусты заколебались, зашелестели - и из них, с луками на изготовку, вышла большая группа воинов-русичей во главе с Грозой.
- Эй, вы, мерзкие псы, братоубийцы Чёрного Вепря! - крикнул он громовым голосом. - Убирайтесь прочь! Поворачивайте назад, если не хотите последовать за Совой! Ну!…
Те ошеломлённо таращили глаза, увидев хорошо вооружённых воинов, оглянулись на лавину воды, отделяющую их от противоположного берега, пошептались между собой, и один несмело забормотал:
- Но это же верная погибель - переплыть на усталых конях опять без передышки Днипро! Мы же потопнем!
- На кой вы Водянику! - прикрикнул Гроза. - А заберёт - туда вам и дорога! А ну, поворачивай коней!…
И он поднял лук.
Дружинники Чёрного Вепря поняв, что тут не до шуток, понурили головы и направились по косе назад. Отойдя на полет стрелы, остановились, долго стояли по грудь в воде, давая коням отдохнуть, а потом тронулись дальше, на глубину, и вскоре, подхваченные могучим течением, поплыли к противоположному берегу…
А Хорив, Цветанка и Боривой, выбрались на сухой берег и остановились перед своими спасителями. Цветанка, никого не стыдясь, плакала от радости, а Хорив обнял Грозу, прижал к груди.
- Спасибо, друже! Вы вовремя появились и спасли нас от гибели.
- Вам и вправду повезло, - ответил Гроза. - Мы поили коней - и вдруг увидели трёх всадников, что есть духу уходящих от погони… Ну, мы затаились и начали следить - что будет далее? Понятно, узнать вас на таком расстоянии не могли, но сочувствовали как беглецам, вас ведь было меньше… Хвала богам, что это оказались вы, и всё закончилось благополучно.
- Как же вы очутились тут?
- Князь послал нас войско собирать…
- Князь? Какой князь?
- Кий.
- Кий?… - Лицо Хорива недоуменно вытянулось и он даже с недоверием взглянул на Грозу: кто из них двоих в своём уме?
Лишь теперь Гроза понял; Хорив, Цветанка и Боривой ничего не знают ни про битву на Роси, ни про отступление, ни про бегство полян, ни про избрание нового князя.
И он, как сумел, рассказал обо всём этом удивлённым и потрясённым слушателям. А в заключение сказал:
- Вот так мы тут и оказались…
- Теперь ясно… Куда же нам теперь? - всё ещё не совсем придя в себя от услышанного, спросил Хорив.
- Вам? Конечно к князю! Куда же ещё?… Сначала подкрепитесь, потом я дам свежих коней, провожатого - ив путь!… Кий ждёт, не дождётся!… - Согласны на такое?…
- Ещё бы! - усмехнулся Хорив и сияющими глазами взглянул на мокрых, измученных, но таких счастливых Цветанку и Боривоя.
СНОВА ТРЕВОГА.
Чёрный Вепрь лютовал. И причин для такого неистового настроения у него немало.
Прежде всего, по его мнению, вуйко Эрнак допустил непоправимую ошибку, прекратив преследование Кия. Видите ли, побоялся распылить войско в непроходимых лесах. Ну и что такого в лесах? Если по его, Чёрного Вепря, мнению, они для коней не такая уж и страшная преграда. Конечно, в степи далеко и ясно видно, есть простор для неудержимой атаки и для быстрого отступления, есть трава для выпаса и место для стойбища, а главное, в степи всё войско можно держать в одном кулаке. В лесу этого всего не сделаешь… Но если хочешь победить ворога, то можно-этого добиться и в лесах. Нужно всего лишь научиться биться в пешем строю, как это делают славяне. Гунны же не хотят привыкать к такому? А напрасно…
Когда Чёрный Вепрь высказал всё это кагану, тот рассердился.
- Гунны - сыны степей. Лес для них чужой. В лесу не только отдельный человек, но и всё войско может затеряться, как иголка в стоге сена. Как тогда руководить им?
- Вуйко, дай мне по тысяче воинов на каждую руку, да три тысячи на чинильный[36] отряд - и я приведу тебе Кия на аркане! Живого или мёртвого притащу!… Пока он держит княжество над полянами, у меня не будет покоя, а ты не будешь иметь никакой дани от них.
- Я подумаю, - коротко ответил на это каган.
И они расстались. Эрнак переправился через Рось, в степи, где остановился с ордой на отдых, а Чёрный Вепрь вернулся на Родень.
Вторая причина злобного настроя князя состояла в том, что почти все роды полян, кроме княжеского, снялись с насиженных мест и пошли за Кием на север. Такого он не ожидал. Над кем же ему княжить?
И совсем его доконало, совершенно вывело из равновесия известие о том, что Цветанку так и не удалось вернуть.
Он напросился на Дуба:
- Как? Трое лоботрясов - Лют, Мыслята и Малк - не смогли догнать и схватить одну дивчинку? Где они? Зови их сюда! И Сову вместе с ними!
Дуб сник.
- Князь, Люта и Мысляты уже и на свете нет… А Сова взял десяток воинов и кинулся в погоню за Цветанкой…
- Как это нет на свете? Что с ними? Говори толком! - гаркнул Чёрный Вепрь.
- Они убиты, когда вот-вот могли схватить дивчину… Прости, княгиню…
- А Малк?
- С ним что-то непонятное. Он что-то скрывает… Чего-то боится… Правды, чую, не хочет говорить…
- И всё же?
- Люта и Мысляту убили, наверно, русы из засады. А Малк говорит, что сбежал…
- Может, это так и есть?
- Так почему прибежал без оружия?… На это толком не отвечает и выкручивается, как змея извивается!
- Гм, ты думаешь, русы его отпустили?
- Думаю, так и было… Не задарма же дали волю.
- Что об этом мыслишь?
- Опасаюсь, как бы не стал он их глазами и ушами среди нас…
- Вот как! Где он?
- В яме.
- Ага, хотя бы это хорошо… Утром я сам как следует поговорю с ним. И если заподозрю неладное, то, клянусь Перуной, покараю так, что это всех ужаснёт!… А сейчас - обедать и отдыхать. Устал, как пёс.
На следующий день Малка вытащили из ямы и привели к князю в хоромину[37]. По тому, каким злым огнём сверкнули глаза Чёрного Вепря, отрок понял, что ему теперь несдобровать. Стало жутко.
Он невольно оглянулся на дверь, но там торчал Дуб с тяжёлой плетью в руке.
- Где Цветанка? - мрачно спросил Чёрный Вепрь.
- Её отбили у нас захватчики…
- Кто они? Русы?
- Может быть… - Малк не хотел называть Хорива и Боривоя.
- Сколько их было?
- Не знаю.
- Куда же делись Лют и Мыслята?
- Их сразу пронзили стрелы.
- А ты?
- Кинулся бежать.
- И оставил оружие ворогам?
Малк замешкался с ответом. Подсознательно чувствовал, что правду говорить не следует.
Чёрный Вепрь заметил замешательство отрока и ударил его кулаком в лицо.
Малк облизнул с разбитой губы кровь. В сердце закипела злость.
- Копьё и лук я действительно, бросил. Они мне мешали.
- А меч и тул?
- Их сорвало, когда я бежал и продирался сквозь кустарник.
- Брешет! Пояс до сих пор на нём! - вмешался в разговор Дуб. - А как можно потерять меч и тул, если пояс цел?
Чёрный Вепрь уставился в глаза Малка гневным, пронизывающим взглядом.
- Поясни, как это случилось? - и ещё раз ударил его кулаком в лицо.
Малк молчал. Понял, что попал в западню, из которой нет выхода. Признаться, что напали на них Хорив и уличский княжич Боривой, а тем более, что они взяли его в полон и отпустили, боялся. Знал, что Чёрный Вепрь всё равно не поверит в великодушие русов. И в то же время не находил убедительного объяснения, почему остался без оружия.
- Почему ты молчишь, мразь? Предал своего князя, купил себе жизнь тем, что пообещал служить Кию? Признавайся! - кричал Чёрный Вепрь и, обезумев от злости, изо всех сил бил отрока.
У Малка зашлось сердце. Лишь теперь он понял, что его обвиняют в самом тяжком грехе, за который одна кара - смерть. И хорошо если ему просто отсекут голову. А если посадят на кол? От Чёрного Вепря и Дуба пощады ждать не приходится.
Он упал на колени, поднял руки, и хрипло взмолился:
- О, Ясный Хорос, пресветлый Даждьбоже, и ты, Велес, и ты, Перун, за что прогневились на меня?! Чем я провинился перед вами?
Дуб сзади огрел его плетью.
- Вставай, презренный! Не скули, не поминай всуе богов! - и рывком поставил Малка на ноги.
Вдруг распахнулась дверь, и в хоромину вошёл Крек. Был он припорошен дорожной пылью. В руке - нагайка с короткой рукоятью, оплетённой ременным узором.
Сняв с растрёпанной головы войлочный колпак, вытер им потное рябое лицо, а потом, как ворон, прокаркал:
- Великий каган шлёт тебе привет, князь, и пять тысяч воинов! Столько, сколько ты просил… И ещё велел передать, чтобы ждал его у верховья Росавы. Он тоже пойдёт - со всей ордой.
Чёрный Вепрь не смог скрыть радость.
- Пять тысяч воинов!… Благодарен тебе, Крек, что принёс мне такую добрую весть! Теперь мы обложим Кия в его лесной берлоге и притянем на аркане к Родню, - он обнял Крека. - А где же воины?
- Стали табором над Росью.
- Я хочу немедленно видеть их! Пошли!
Он направился к двери, но позади послышался голос Дуба:
- А что делать с Малком, князь?
Чёрный Вепрь остановился, потёр лоб.
- С ним?… А что делают с ворогом? На кол его! Тем более, что он слышал сейчас наш разговор.
- Так и будет, князь, - невозмутимо произнёс Дуб.
Но Чёрный Вепрь тут же добавил:
- Нет, погоди… Ты знаешь большой муравейник под Передовой сосной?
- Знаю.
- Привяжи его к той сосне - к утру одни кости останутся!…
Малк весь передёрнулся, закричал:
- Князь!
Но Чёрный Вепрь, не обращая внимания на жуткие вопли о пощаде, вышел. А Дуб толкнул Малка в спину.
- Пошли!
Во дворе взял себе в помощь двух дюжих отроков, скрутил Малку руки и повёл к лесу.
Шли долго, пока не оказались в чащобе, на высокой круче над Днепром, где среди зарослей мрачно поднимала вверх мёртвые, опалённые ветви расщепленная молнией сосна. Здесь пахло хвоей, спелой земляникой да влажным дыханием днепровского ветра. В кустах на все лады щебетало множество птиц.
Под сосною, как копна, высился большой муравейник. Тысячи быстроногих, с сильными челюстями муравьёв сновали туда-сюда по извилистым узким стёжечкам, и поэтому казалось, что муравейник живой, что 6н шевелится, дышит и, притаившись, ждёт для себя поживы.
- Сюда! - указал Дуб на вершину муравейника. - Привяжите его к дереву!
- Братья, что вы делаете? Опомнитесь! За что?
- ужаснулся Малк, пытаясь вырваться и всё ещё не веря, что ему уготована такая жуткая смерть.
Его схватили, скрутили, подтянули к Муравейнику и там туго привязали к шероховатому стволу сосны.
- Умоляю вас, прошу - сперва убейте! Чтобы не мучиться! - отчаянно вопил он.
Но Дуб только хохотнул и заткнул Малку в рот грязную, вонючую тряпку, а усердные его помощники начали длинными палками ворошить муравейник. Полчища тёмно-рыжих раздражённых муравьёв ринулись из недр своего жилища и, как голодные волки, накинулись на беззащитную жертву.
- У-у-ум! У-у-ум! - пытался кричать Малк, но его приглушенный голос доносился не далее края поляны.
Дуб в ответ засмеялся.
- Ха-ха-ха! Что? Припекают?… Так тебе и надо, предатель! - и повернулся к своим: - Пошли, отроки. Пускай подыхает, клятый пёс!
Все трое посмотрели, как муравьи густым слоем покрывают всё тело несчастного отрока и как он корчится в невыносимых муках, а потом спокойно, словно после добротно выполненного хорошего дела, направились в обратный путь.
- У-у-ум! У-у-у-ум! - неслись им вслед отчаянные мольбы и не находили отклика. - У-у-у-ум! У-у-ум!…
Небольшую хижинку - было бы где приклонить голову - воины сложили для князя за один день. Большей и лучшей Кий не хотел. Зачем - если нет Цветанки?
Поставили хижинку на самой вершине Киевой горы. Отсюда были видны и Подол, и Днепр, и в голубой дымке далёкая Десна. А до дворов Хорива и Щека, казалось, - рукой подать.
Неподалёку, тоже на вершине другой, меньшей, горы волхв Ракша со своим родом соорудил капище - святилище племени. К стволу старого ветвистого дуба прикрепил привезённого из Роси Световида, и он круглыми золотыми глазами глядел из-под конопляного чуба в ту сторону, где утром восходило солнце. У другого дуба встало идолище грозного бога грома Перуна - с черными глазами и серебристыми усами. В правой руке он держал знак огненной молнии. А по сторонам от них поразвешивал идолов других богов племени - Велеса и Мокоши, Берегини и Купайла, Водяника и Лесовика… Перед капищем, посреди зелёной поляны, прилегающей к обрыву, из круглых валунов сложил требище, возле которого день и ночь горел священный огонь.
Кий в своей хижине бывал редко. От зари до зари не слезал с коня, скакал и к ближним, и дальним родам - собирал войско. И дело шло успешно: все, кто мог владеть копьём или мечом, метко стрелять из лука по первому зову приходили с оружием и припасами. С Ирпеня Братан привёл огромный отряд, который стал табором на месте, указанном князем для их рода. Конь прибыл с тремя тысячами стугничей, а Щек каждый день переправлял перевозом и рыбачьими челнами воинов других родов, что шли и шли из-за Днепра. Поляне упорно готовились к решительному бою с гуннами.
Однажды в послеобеденную пору в устье Почайны вошло столько челнов с вооружённым людом, что казалось, вода закипела и выходит из берегов. Прибыли со своими ратями князья древлян и северян.
Когда Кию сказали об этом, он быстро надел свои лучшие одежды, широкий изукрашенный пояс с боевым мечом в ножнах, на плечи накинул червонное корзно и в сопровождении Щека и нескольких старейшин стремительно спустился на Подол, пригласил стрыя Межамира и все вместе направились к причалу.
Оба князя уже сошли на берег и, стоя на пригорке, наблюдали, как воины быстро ставят для них походные шатры, разжигают костры и прилаживают над ними большие казаны, чтобы варить для всего войска кулеш.
Кий низко поклонился: сначала старшему из них - седобородому князю северян Гордомыслу, а затем древлян - Ходоте.
Гордомысл был высокий, крепкий старик. Длинные седые волосы, перевязанные красной лентой, свободно спадали ему на широкие плечи. Глубокие резкие морщины испещряли его лоб, годы слегка пригнули некогда стройную фигуру, а на левой щеке пролегал глубокий шрам, оставленный вражьим копьём. Взгляд Гордомысла - быстрый, зоркий и властный.