12
Покончив с домашними делами, она несколько часов просидела над переводами.
Многие военные слова оказались ей незнакомы, так что пришлось даже доставать из шкафа словари.
Арман с изумлением смотрел, как отдёргивается занавеска, как складываются полки, и отодвигается стена, скрывающая невероятной красоты шкаф, полный книг.
– Ты совсем не простая, ты… – у этого, влюблённого в неё мужчины, явно не хватало слов, чтобы выразить переполнявшие его чувства.
– Вот закончится война, я непременно женюсь на тебе! – с энтузиазмом начавшаяся фраза вдруг сменилась робостью, – если ты не против.
– Я не знаю. Давай до конца войны доживём, а пока – переводить надо.
И девушка вновь склонилась над бумагами.
Этой ночью она снова долго не могла уснуть.
Вновь позволив себе почувствовать близость с мужчиной, она лежала рядом с дочкой и прислушивалась к своим ощущениям.
Пожалуй, ей было хорошо. Той захватывающей дух влюблённости до головокружения, до потери себя, которую когда-то вызывал в ней Георг, конечно, не было. Видимо, это чувство ушло вместе с ним, удалилось в заснеженный лес и пропало навсегда, как пропали её законный муж и маленький сын.
Сейчас всё по-другому – она позволяет любить себя. Где-то ей даже льстит восхищение взрослого, но так по-детски смотрящего на неё мужчины, который к тому же оказался столь нежным и бережным к ней и к её надолго лишённому ласки телу.
Очень хотелось верить, что в этот раз жизнь сложится иначе, и этот мужчина никуда не исчезнет из её жизни.
Но как бы ни хотелось поверить в несбыточное, Густа знала: эти надежды – не более чем блеск и мишура на рождественской ёлке, они ничего не значат и даже ничего не обещают. Как бы ни любил её Арман, рассчитывать на него она может не более чем на деда Мороза в детстве. Он будет делать то, что велит командир. А что будет делать командир, знают те, кто отдаёт приказы. И не только потому, что сейчас война. Густа, несмотря на молодость, уже слишком хорошо знала, как быстро меняется жизнь людей, когда кто-то отдаёт приказ. Приказ – и семья герра Шварца покинула свою родину и свой дом, чтобы защищать неведомый Vaterland. Приказ – и её Георг ушёл, унеся с собой их сына, их общие надежды и мечты о счастье. Приказ – и вот в лесу возникают шевелящиеся ямы с телами, только что бывшими живыми. Приказ – и Петерис надевает форму и уходит стрелять в неведомых ему людей.
Будет приказ – и Арман сделает то, что ему велено.
Как бы ни хотелось ей, Густе, счастья, вряд ли Арман сможет его дать. Она позволит себя любить, она будет помогать в переводах и заодно – выучит русский язык. А может быть, после войны, если она будет стараться, ей удастся окончить университет.
Но как хорошо, что они с папой перепрятали ларец с документами.
Об этом – о наследстве крошки Эмилии – знать пока не надо никому.
Время ещё не пришло.
Глава пятнадцатая. Ева. Алекс. Вихри враждебные
1
Работа кипела.
Причём старались все.
Кроме трёх голов, старательно изучавших рукопись, в процесс бурно включились и Янис с Лигой. В отличие от Евы – профессионального переводчика – Лига после окончания школы не слишком погружалась в немецкий. И чтобы не ударить в грязь лицом перед немецким нотариусом, она на всякий случай высылала Еве на проверку подготовленные ею письма и запросы. Насколько можно было судить по бумагам, Янис уверенной рукой раскручивал порученное ему в выходные дело – стороны обменивались информацией по нескольку раз за день.
С точки зрения Евы Лига вполне справлялась с текстом, и проверки были вовсе не нужны. Но ведь интересно же знать, как разворачиваются дела и на этом фронте.
Герр Готлиб – папа Сони, как видно, тоже желал приложить руку к будущему счастью дочки, так что трудился на совесть.
Несколько дней ничто не разнообразило жизнь хутора.
Однако вскоре начались изменения.
Кроме Рудольфа, на назойливые письма которого Алекс уже с неделю как бросил отвечать, на маленький лесной хутор пришла весточка от самого Конрада фон Шварца. Как видно, старик с возрастом не утратил ни грамма хватки и наблюдательности.
В коротком послании герр Шварц требовал немедленных объяснений по поводу двух вещей: во-первых, отчёта и плана действий по ситуации «в Ливонии», и во-вторых, – исчерпывающего объяснения, на каком таком основании некий герр Готлиб требует от компании документы относительно патентов Алекса Берзина? И с какой такой стати уважаемый концерн DMG должен предоставлять информацию неизвестному ему нотариусу? – герр Конрад был настроен весьма решительно.
В отличие от уже ставших привычными монотонных напоминалок Рудольфа, это письмо требовало ответа.
Правда, по поводу формы ответа возникла немалая дискуссия – и Ева и Янчук, позвонить которому она настояла, попытались убедить Алекса если не подождать с самим ответом, то хотя бы не раскрывать карты. Но попытка призвать молодого учёного к сдержанности провалилась с треском. В его «онемеченной», как выразился Янчук, голове, не укладывалась сама мысль о том, чтобы скрывать хоть что-либо.
– Это нечестно! – Алекс был непреклонен. – Я не позволю себе действовать исподтишка, как какой-нибудь Рудольф! Мне скрывать нечего, я не убил и не украл!
Аргумент о том, что противник не гнушается недостойными методами, не сработал.
– Тем более! – возмущался Алекс, – Я учёный, а не бандит!
В общем, ответное письмо герру Конраду не заставило себя долго ждать.
Алекс, не юля и ничего не скрывая, подробнейшим образом ответил на оба вопроса. Во-первых, он, как учёный, чувствует себя обязанным полностью разобраться во всех найденных документах. И кстати, пока их изучение свидетельствует о том, что сведения, которые сообщил герр Шварц, не подтверждаются. Если шкатулка будет найдена, то она, как неопровержимо свидетельствуют найденные рукописи, будет собственностью никак не герра Шварца и его потомства, а напротив – наследством рода фон Дистелроев. К счастью, он счёл возможным умолчать о том, что наследниками рода являются он сам и его троюродная сестра Ева Неймане.
Во-вторых, распоряжение об упорядочении патентных документов герру Готлибу дал именно он, Алекс Берзин. И надеется, что герр Шварц, как и подобает добропорядочному гражданину, окажет уважаемому нотариусу всяческое содействие.
Также, пользуясь случаем, он просит продлить ему отпуск по семейным обстоятельствам.
Электронная почта была отправлена, и почти сутки Алекс ходил гоголем и гордился собой, своей непреклонностью и принципиальностью. Но вскоре гордость сменило сомнение. Старший герр Шварц на послание не ответил. Да и письма от Рудольфа тоже таинственным образом перестали приходить. А когда герр Готлиб написал, что архив концерна перестал выдавать информацию, сославшись на изменение внутреннего распорядка, стало ясно – добропорядочности герра Шварца-старшего на сотрудничество не хватило.
И что-то замышляется. Пока же общее спокойствие нарушено не было, и изучение рукописи продолжалось.
2
В эти выходные Марис не приехал.
Что-то там произошло у них на стройке, что потребовало непрерывных работ без всяких выходных. Редко, но такое случалось: стройка – она стройка и есть. Ева отнеслась к этому философски. Будь она одна, можно было бы конечно и огорчиться. Но поскольку гостей был полон дом, тоску и скуку следовало отложить на потом и заняться своими прямыми обязанностями хозяйки. Тем более что красный «гольфик» был вполне на ходу, и съездить пополнить запасы можно было и в Кандаве. Подумаешь, обойдутся недельку без деликатесов – это Еву никак не заботило. Гораздо больше волновали сардельки для Ральфа: лишать пса любимого лакомства было бы слишком жестоко. Но сардельки, как, впрочем, и всё остальное, были куплены, и жизнь на хуторе вновь потекла размеренно.
Отзвонил и отчитался Янчук.
Они с герром Готлибом нашли возможность обойти внутренние запреты администрации, и теперь проблем с получением необходимых документов нет. Пусть Алекс не волнуется, вскоре станет понятно, что нужно сделать, чтобы защитить его права. Нужна какая-нибудь пара недель. Но пары недель в запасе не оказалось.
В четверг неожиданности начали случаться с самого утра.
Сначала по неизвестной причине на всем хуторе вдруг погас свет. Не было никакой ни бури, ни урагана, ни даже хоть самого простого снегопада, который мог повредить провода. Ева никак не могла объяснить этот феномен. К счастью, мобильному телефону электричество не обязательно. И Ева немедленно позвонила в Латвэнерго, вызывая мастеров.
К её глубочайшему изумлению, мастера подъехали чуть ли не мгновенно. Не бывало на её памяти, чтобы такого рода проблемы решались за полчаса. Но вот она, машина, стоит у ворот и сигналит, требуя, чтобы их открыли.
Быстренько пристегнув исходившего лаем Ральфа, Ева побежала открывать. Из машины, вопреки ожиданиям, вышли сразу трое мастеров и, не задав ни единого вопроса, направились к дому. Напрасно девушка пыталась объяснить, что поломка произошла не здесь, а где-то на линии. Мужчины, отодвинув назойливую блондинку, вошли в дом. Во дворе рвался с цепи Ральф, и Ева уже пожалела, что поторопилась его пристегнуть.
В комнате визитёров встретил Алекс.
Он, как и положено мужчине, чувствовал себя обязанным помочь хозяйке в решении технических вопросов, тем более что, как-никак, а в электричестве действительно понимал. Посему, оставив Соню в Евиной спальне, где на старинном бюро была разложена рукопись, он вышел к мастерам. Но беседы и тут не получилось.
Ни на мгновение не остановившись, пришельцы продолжили наступление.
Даже не подумав осмотреть подходы к электрощитку, установленному в сенях, они попытались рассыпаться по комнатам. Ни протесты Евы, ни препятствие в виде молодого парня во внимание не принимались. Алекса, возмущавшегося на двух языках, вообще игнорировали до тех пор, пока он не преградил путь в спальню, где сидела скрытая от посторонних глаз Соня.
Один из лже-мастеров – Ева уже догадалась, что эти чужаки вовсе не те, за кого себя выдают – решил взять препятствие силой. Алекс, разумеется, был учёным, но не «ботаником», и сибирская закалка немедленно с лёгкостью пробилась из под флёра немецкой сдержанности. Крепкая рука, ухватившая наглеца за плечо, не позволила ему открыть дверь. Но и тот в долгу не остался – завязалась самая банальная драка.
Ева, на минутку оставленная без присмотра, уже добралась до брелока охранной службы и давила на него со всей мочи. Она не была уверена, что в отсутствие электричества эта кнопка сработает, но ничего другого в этот момент придумать не могла. И нажимала на кнопку до тех пор, пока не увидела, как взлетел в воздух и серебристой рыбкой упал на пол отбитый Алексом нож. Правда, и сам парень, потеряв равновесие, с грохотом рухнул на пол, накрыв собой страшное оружие. А бандит – теперь уже сомневаться точно не приходилось – замахнулся на лежащего ногой в тяжёлом рабочем ботинке. Нужно было срочно что-то делать!
И, схватив первое, что подвернулось под руку, она ринулась в драку. Светловолосая валькирия, вооружённая подвернувшейся под руку сковородкой, выглядела, вероятно, очень воинственно. Однако Еве было не до красоты. Приложив одному из нападавших сковородкой по спине, девушка быстро сообразила – бить донышком неэффективно. И второму от неё досталось уже торцом по рёбрам. Тот, охнув, согнулся и, по крайней мере на время, оказался нейтрализован. Были, правда, ещё двое. И пока один из них колотил пытающегося сопротивляться Алекса, второй, вывернув Еве руку, отнял у неё сковородку и натренированным движением отправил хрупкую барышню на пол. Она с грохотом упала, впервые в жизни поняв, что означает выражение «искры из глаз». На мгновение девушка и в самом деле потеряла ориентацию. И вдруг что-то несколько раз громыхнуло, едва не разорвав и так пострадавшую голову, а потом ещё что-то, тяжело тряхнув половицы, – Ева это почувствовала очень чётко – рухнуло на пол.
И вдруг стало тихо. Очень тихо. Только слышно было тяжёлое дыхание мужчин. Ева подняла слегка кружившуюся голову и обнаружила причину тишины. Эту причину звали Соня, и она стояла в дверном проёме, подсвеченная сзади светом, льющимся из окна спальни. В руке у Сони был пистолет. И эта рука не дрожала. Второй пистолет лежал на полу недалеко от Евы.
– На пол, оба! – команда звучала так, словно Соня только и делала, что отдавала приказы.
Мужчины в рабочих комбинезонах подчинились немедленно. Третий, сражённый Евой, уже лежал, скрючившись и постанывая. Рядом с ним, неизвестно почему и как упавшая, валялась кабанья голова – охотничий трофей кого-то из старшего поколения, с незапамятных времён висевший над печкой.
– Ева, подбери пистолет и вставай! – командный голос Сони звучал так, что ослушаться было невозможно.
Превозмогая головокружение и боль, девушка послушно потянулась за оружием.
Боковым зрением она увидела какое-то движение, но среагировать не успела. Успела Соня. Раздался новый выстрел, и рядом с рукой одного из бандитов взметнулся сноп щепок, выбитых из пола пулей, пущенной Сониной рукой.
– Лежать! Шевельнёшься – я не промахнусь!
Бандит замер на полу.
В комнате пахло гарью и каким-то новым, незнакомым Еве запахом.
Она торопилась изо всех сил. Наконец – ей самой казалось, что она движется медленно, как под водой – она добралась до оружия. Сжав руку на рукоятке, тяжело поднялась. Чтобы не упасть, пришлось опереться на стол, но зато появилась некоторая устойчивость.
– Будь осторожна, держи его под прицелом. Имей в виду, предохранитель снят. – Соня командовала, словно делала это всю жизнь.
– Алекс, их нужно связать. Ева, где у тебя верёвка?
Ева смотрела, как Алекс, с трудом – казалось слышно, как со скрипом поворачивались суставы, – встаёт и, держась за стенку, ковыляет, повинуясь указаниям, в сторону кухни.
Она чувствовала, как мысленно уплывает куда-то, и изо всех сил боролась с желанием самой упасть и свернуться в клубок, укрываясь от опасности. Но этого делать было никак нельзя. Поэтому она продолжала стоять, по-прежнему упершись в край стола, и рука с пистолетом уверенно смотрела на распластавшихся на полу бандитов.
Верёвка нашлась в ящике для всякой всячины, скрытом сиденьем кухонного диванчика. Пока Ева стояла, держа под прицелом тихо лежащую на полу троицу, Соня с Алексом быстро и крепко связали их, ничуть не обращая внимания на стоны с пола.
– Ева, ты можешь вызвать полицию?
Соня продолжала командовать, и это казалось уместным и естественным.
Теперь, когда разбойники с крепко связанными за спиной руками лежали аккуратным штабелем на полу, можно было опустить пистолет и нагнуться за телефоном, выпавшим из кармана джинсов во время драки.
Но телефон так и остался лежать, потому что дверь внезапно распахнулась, и пространство комнаты оказалось до предела забитым людьми в одинаковых тяжёлых ботинках. Сколько их было, Ева из-под стола разглядеть не могла, но казалось, что – очень много.
– Всем не двигаться! Кто хозяин? – один из мужчин в форме принял командование на себя.
Ева не вдруг сообразила, что вопрос обращён к ней.
– Я хозяйка, – голос из-под стола, она и сама слышала, звучал сдавленно, но выпрямиться она сразу не решилась. Потом всё же пришлось встать в полный рост, понадеявшись, что вновь прибывшие не будут нападать на хозяйку.
Голова кружилась, но двоих крупных мужчин в чёрной форме и бронежилетах ей удалось разглядеть. «Охрана», – мысль мелькнула, но оформиться не успела: один из вошедших вдруг метнулся к ней наперерез и вывернул руку, заставив вновь согнуться в три погибели.
«Да что же они делают-то», – успела подумать Ева, едва не теряя сознание и непроизвольно разжимая кисть, в которой – она и забыла – был зажат пистолет. Который в итоге с грохотом упал на пол. Державший отфутболил его напарнику и слегка ослабил хватку, дав возможность выпрямиться.