Когда Мак-Грегор ушел, маленькая женщина рассмеялась и сказала:
— Ну кто бы мог подумать, что у этой тихой маленькой девушки окажется такой любовник?
Мак-Грегор бросился бежать и по дороге остановил такси. Женщина, стоявшая в дверях шляпного магазина, увидела, как он сел в автомобиль и быстро скрылся за углом.
Мак-Грегору открылись новые черты в характере Эдит Карсон, о которых он до сих пор не подозревал.
— Мне кажется, что я слышу, как Эдит весело отвечает Маргарет, что все это не имеет никакого значения, и тем не менее, слушая счастливую соперницу, не перестает думать, что надо бежать отсюда. В течение многих лет она жила собственной, обособленной жизнью. Под ее непроницаемой наружностью таились те же упования, страсти и вековечная жажда любви и счастья, что и во мне самом.
Мак-Грегор подумал о последних днях, в течение которых Эдит совершенно не видела его, и ему стало стыдно. Это были те дни, когда великое движение «Марширующий Труд» стало принимать конкретные формы. Только накануне у него было совещание с рабочими вождями, и они хотели, чтобы он публично продемонстрировал тот план, который до сих пор строил теоретически. Ежедневно в его контору являлись журналисты, задававшие вопросы и требовавшие разъяснений. А пока он был занят этим, Эдит Карсон решила продать свою мастерскую и исчезнуть с горизонта, — чтобы развязать ему руки.
Мак-Грегор нашел ее на вокзале Берлингтон. Эдит сидела в дальнем углу, закрыв лицо рукой. Ее наружное спокойствие исчезло, а плечи казались еще более узкими. Перебросив белую безжизненную руку через спинку скамьи, она сидела и плакала. Мак-Грегор не сказал ничего. Он схватил ее кожаный чемодан и за руку вывел ее на улицу.
Глава VII
На полутемной веранде огромного дома сидели Дэвид Ормсби и его дочь. У Лоры Ормсби, после ее столкновения с Мак-Грегором, снова произошел разговор о нем с мужем. Теперь она уехала погостить к родным, так что отец с дочерью остались одни.
Дэвид Ормсби ясно выразил свою мысль в разговоре с женой:
— Если этот брак состоится, то из него вряд ли выйдет что-нибудь хорошее. Этот человек далеко не глуп и со временем может достигнуть власти. Но счастья Маргарет он не принесет. Он может окончить свои дни в тюрьме.
Мак-Грегор и Эдит приблизились к веранде и услышали сердечный голос Дэвида Ормсби:
— Заходите сюда, к нам!
Мак-Грегор молчаливо ждал. Эдит прижалась к нему. Маргарет встала и посмотрела на них. Ее сердце бешено забилось: она поняла, что приход этих двух людей говорит о надвигающемся кризисе. Ее голос тревожно дрожал.
— Заходите, — сказала она и, повернувшись, повела их в дом.
Они последовали за Маргарет. В дверях Мак-Грегор остановился и резко сказал Дэвиду Ормсби:
— Мы хотим, чтобы и вы присутствовали.
Четыре человека, находившиеся в просторной гостиной, молчали и ждали. Огромная люстра заливала их светом. Эдит села на стул и не поднимала глаз с пола.
— Я совершил крупную ошибку, — сказал Мак-Грегор. — Я все время ошибался. — Он повернулся к Маргарет. — Мы забыли кое-что принять в расчет: мы забыли про Эдит. Она совсем не то, что мы о ней думали.
Эдит молчала. Ее усталые плечи опустились. Если бы Мак-Грегор привел ее в этот дом только для того, чтобы окончательно подтвердить их разлуку, она спокойно высидела бы до самого конца, а затем вернулась бы в одиночество, которое, как она была убеждена, было ее долей.
Маргарет предчувствовала что-то недоброе и тоже молчала в ожидании удара. Когда ее возлюбленный заговорил, она в свою очередь опустила глаза. Мысленно она говорила себе:
— Он уйдет и женится на другой женщине. Я должна быть готова услышать это от него.
В дверях стоял Дэвид Ормсби.
«Он собирается вернуть мне Маргарет», — подумал он, и его сердце радостно забилось.
Мак-Грегор прошел через гостиную и остановился, глядя на обеих женщин. Его голубые глаза светились холодным огнем. Он решил испытать и их, и самого себя.
«Если я буду действовать сейчас, руководствуясь ясным рассудком, то сумею с успехом продолжать свое великое дело, — подумал он. — Если же потерплю поражение, мне грозит поражение повсюду».
Мак-Грегор повернулся и, взяв Дэвида Ормсби за рукав, подвел его к обеим женщинам. Он пристально взглянул на Маргарет, и, когда заговорил с ней, его рука все еще держала рукав ее отца.
«Вот это мужчина!» — подумал Ормсби, глядя на него с восхищением.
— Мы думали, что Эдит согласна видеть нас мужем и женой. Это действительно так. Она и теперь готова к этому, — начал Мак-Грегор.
Дочь фабриканта хотела что-то сказать. Ее лицо было белее бумаги. Мак-Грегор остановил ее:
— Подождите! Мужчины и женщины не могут быть годами вместе и потом расстаться, как расстаются друзья-мужчины. Что-то такое проникает в их души, что мешает разлуке. Они узнают, что любят друг друга. И хотя я хочу вас, Маргарет, я все же люблю Эдит. Она любит меня, — взгляните на нее.
Маргарет поднялась со стула. Мак-Грегор продолжал. В его голосе зазвенела та металлическая нотка, которая пугала людей и заставляла их в то же время идти за ним.
— Тем не менее мне хотелось бы жениться на Маргарет. Ее красота покорила меня. Я хочу идти вслед за красотой. Я хочу иметь красивых детей. Это мое право.
Он повернулся и долго смотрел на Эдит.
— Мы с вами никогда не могли бы испытать того чувства, которое испытали я и Маргарет, когда впервые взглянули друг другу в глаза. Душа каждого из нас ныла, до того стремились мы друг к другу. А вы, Эдит, рождены для того, чтобы терпеть. Вы в состоянии превозмочь все что угодно и быть всегда веселой. И вы это знаете, не правда ли?
Эдит подняла глаза.
— Да, я это знаю, — сказала она.
Маргарет Ормсби вскочила с места. Ее лицо было залито слезами.
— Но я не желаю! — крикнула она. — Теперь я бы ни за что не вышла за вас. Вы принадлежите ей.
Голос Мак-Грегора стал снова мягким и спокойным:
— О да, я знаю. Я знаю. Но я хочу иметь детей. Взгляните на Эдит. Неужели вы думаете, что она в состоянии дать мне детей?
В Эдит Карсон произошла резкая перемена. Взгляд ее стал твердым, плечи выпрямились. Она вскочила и, схватив Мак-Грегора за рукав, крикнула:
— Об этом надо меня спросить. Это касается только меня и никого больше. Если вы хотите жениться на мне, решайте сейчас. Я не побоялась отказаться от вас и не побоюсь умереть, дав жизнь ребенку.
Она выпустила рукав Мак-Грегора и подбежала к Маргарет:
— Откуда вы знаете, что вы красивее меня или что вы сумеете родить ему лучших детей, чем я? — воскликнула она. — Что вы понимаете под словом «красота»? Я отрицаю вашу красоту.
Она повернулась к Мак-Грегору.
— Смотрите, она не выдержала испытания! — воскликнула Эдит.
Волна гордости охватила маленькую модистку, и она спокойным взглядом обвела присутствующих. Когда она снова взглянула на Маргарет, в ее голосе звучал вызов.
— Красота должна быть способной переносить страдания, — продолжала она. — Красота должна быть смелой. Она должна уметь сносить много поражений. — Она твердо взглянула на дочь доллара, бросая ей вызов. — У меня хватило мужества снести поражение и хватит мужества взять то, что я хочу! Обладаете ли вы этим мужеством? Если так, возьмите этого человека. Вы хотите его, и я тоже. Так вот, возьмите его и уходите вместе с ним. Но сделайте это сейчас, на моих глазах!
Маргарет покачала головой. Вся дрожа, повернулась она к отцу.
— Я не имела понятия о том, что жизнь может быть такой, — сказала она. — Почему ты мне никогда об этом не говорил? Она права: у меня не хватает мужества, я боюсь!
Новый огонек вспыхнул в глазах Мак-Грегора, и он быстро повернулся к Эдит.
— Я понимаю теперь, — сказал он, пристально глядя на нее. — У вас, следовательно, тоже есть своя цель.
Мак-Грегор посмотрел в упор на Дэвида Ормсби.
— Нам нужно кое-что решить сейчас же. Возможно, это величайшее испытание из тех, что выпадают на долю мужчины. Я всю жизнь боролся, я жил только одной мыслью и в конце концов убедился, что есть не только мои личные цели, — жизнь имеет свою цель. Возможно, вы уже прошли через эту борьбу. А я, как видите, переживаю ее сейчас. Я беру с собой Эдит и возвращаюсь к моей работе.
Мак-Грегор протянул руку Дэвиду Ормсби, который пожал ее, глядя на своего огромного противника с глубоким уважением.
— Я рад, что вы уходите, — сказал фабрикант.
— Я рад, что ухожу, — сказал Мак-Грегор, чувствуя в Дэвиде Ормсби честного врага.
[43] и нескольких лет армейской службы где-то в глуши он запил и во время одного из пьяных скандалов прострелил плечо какому-то солдату. Дав после ареста подписку о невыезде, он тем не менее бежал. Годами он скитался по свету, изможденный, циничный человек, который напивался, как только у него заводились деньги, и не останавливался ни перед чем, лишь бы хоть как-то разнообразить свое монотонное существование. Он пришел в восторг от мысли о «Марширующем Труде». Он видел в этом возможность встревожить и взволновать своих ближних. Он уговорил «Союз барменов и официантов» осуществить эту идею, и по утрам они стали маршировать на маленьком участке парка возле озера, на самой окраине Первого района.— Держите язык за зубами! — приказал Мосби. — Если мы сделаем свое дело, то доведем заправил города до истерики. Когда вас будут расспрашивать, не отвечайте ни слова. Если нас попытаются арестовать, мы станем клятвенно уверять, что занимаемся только ради моциона.
План Мосби удался на славу. Не прошло и недели, а уже толпы народа собирались по утрам, чтобы наблюдать за «Марширующим Трудом». Полиция взволновалась и принялась за расследование. Мосби был в восторге. Он бросил работу в кабаке, составил целую роту из молодых рабочих и уговорил их практиковаться в маршировке по вечерам; когда его арестовали, Мак-Грегор выступил защитником, и Мосби оправдали.
— Я хочу дать этим людям возможность быть на открытом воздухе, — уверял Мосби с выражением невинного агнца. — Вы сами знаете, что официанты и бармены бледнеют и горбятся от своей работы взаперти. Что же касается этих юнцов, то не лучше ли будет для общества, если они научатся маршировать, вместо того чтобы околачиваться без дела?
Первый район облегченно вздохнул. Мак-Грегор и Мосби организовали вторую роту «Марширующего Труда», и некий молодой человек, служивший сержантом в армии, взялся муштровать рабочих. Поначалу им все это казалось шуткой или игрой, которая возбуждала их мальчишеский задор. Движение привлекало к себе внимание, а потому всем было лестно участвовать в нем. Весело ухмыляясь, люди маршировали взад и вперед. Вначале они обменивались шутками с толпой любопытных зевак, но Мак-Грегор положил этому конец.
— Храните полное молчание, — говорил он, расхаживая среди людей во время перерывов. — Так будет лучше всего. Храните молчание, делайте свое дело, и тогда ваша маршировка станет в десять раз лучше.
Движение «Марширующий Труд» начало разрастаться. Некий молодой журналист писал в крупной газете, что оно станет предтечей Рабочей республики. Его сенсационная статья сопровождалась иллюстрацией, на которой Мак-Грегор вел бесконечную толпу людей через открытую равнину к большому городу, высокие трубы которого были окутаны облаками дыма. Рядом с Мак-Грегором красовался Мосби в ярком мундире. Статья носила заглавие «Тайная республика в центре великой капиталистической державы».
Движение «Марширующий Труд» стало выливаться в определенную форму. Всюду заговорили о нем. Люди вопрошающе глядели друг на друга. Мало-помалу движение приковало к себе всеобщее внимание; в ушах у всех раздавался мерный топот крепких, тяжелых башмаков. На улицах появлялись группы марширующих людей; они исчезали и вновь появлялись. У ворот фабрик собирались рабочие и делились мыслями, наполовину угадывая умом, наполовину чувствуя сердцем, что в воздухе носится что-то необычайное, великое.
В первое время движение охватило только ряды чернорабочих. В клубе какого-нибудь союза устраивался митинг, иногда целый ряд митингов, на которых выступал Мак-Грегор. Его сильный, повелительный голос был слышен даже на улице. Торговцы выходили из лавок и прислушивались, стоя на тротуаре. Молодые люди, из тех, что провожают глазами каждую девушку, собирались под окнами союза и начинали прислушиваться. Разум рабочих медленно просыпался.
Через некоторое время несколько молодых мастеров, работавших на ящичных и велосипедных фабриках, стали группировать вокруг себя рабочих и, шагая взад и вперед по огромным пустырям, глядели себе под ноги и улыбались. Мак-Грегор настаивал на хорошей тренировке. Он не желал, чтобы его «Марширующий Труд» превратился в нестройное шествие, напоминающее беспорядочную толпу демонстрантов на рабочих парадах. Он требовал, чтобы они научились ритмично шагать плечом к плечу, нога в ногу, как старые вояки. Его стремление сводилось к тому, чтобы мерный топот ног превратился, в конце концов, в одну мощную песнь, которая вселит в умы и души марширующих великую весть о могущественном братстве.
Мак-Грегор посвящал этому движению все свое время. Он еле перебивался своей ограниченной практикой, но это его нисколько не трогало. Его первый знаменитый процесс принес ему много клиентов: он пригласил в помощники маленького человека с глазами хорька, который предварительно разрабатывал для него все детали дела, и они делили заработок.
День за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем Мак-Грегор разъезжал по городу, выступал перед рабочими, учась говорить с ними, прилагая все усилия к тому, чтобы дать им понять значение своего замысла.
Однажды вечером в сентябре он стоял в тени фабричной стены и наблюдал за группой рабочих, маршировавших по пустырю. К этому времени движение марширующих успело сильно развиться. Кровь закипала в груди Мак-Грегора при мысли, до каких размеров может разрастись его великая мечта. Стало темнеть, и облака пыли, вздымаемой ногами марширующих, скрывали заходящее солнце: перед его глазами проходила самая большая рота «Марширующего Труда», числом около двухсот человек. Уже в течение целой недели они маршировали каждый вечер и понемногу стали проникаться смыслом своего дела. Командиром роты был высокий широкоплечий мужчина, когда-то служивший в чине капитана в армии, а теперь работавший механиком на мыловаренном заводе. Его команда четко и звучно раздавалась в вечернем воздухе. «Ряды вздвой!» — выкрикивал он, и марширующие рабочие, распрямив плечи и мерно шагая, исполняли команду. Они начинали испытывать удовольствие от маршировки!
Мак-Грегор стоял и с тревогой в душе наблюдал за ними. Он чувствовал, что это только начало, только зародыш движения; он был также уверен, что в умах всех этих рабочих, дружно шагавших по полю, мало-помалу зарождается понимание его замысла. Невнятно бормоча себе что-то под нос, Мак-Грегор стал ходить взад и вперед. Молодой репортер одной из крупнейших газет соскочил с трамвая и подбежал к нему.
— Что здесь происходит? В чем дело? Скажите мне, зачем все это?
Мак-Грегор поднял руку и ответил:
— Это то, чего нельзя выразить словами, но это проникает в душу. Здесь, на этом поле, творится нечто большое: новая сила зарождается в мире.