словами: «Держи, шпион!».
13
Повесть
Немного подкрепившись, мы тронулись в путь. Местность начала меняться. Равнина
постепенно исчезла, уступив изрытым вешними водами оврагам. Пришлось
прижаться к пойме реки. Там паслось стадо коров. Пастуха не было видно. Может,
подумали мы, где-то спит или сбежал домой к жене. Осторожно обходя буренушек,
подошли к летнему лагерю. Пастух действительно отсутствовал.
– Если поймаете одну из них, – вдруг предложила Зухра, показывая на стадо, – я
смогу подоить. Напою парным молоком. Вон у шалаша ведро валяется…
Эта мысльнам пришлась как нельзя кстати. Подумаешь, словить неуклюжую
рогатую для двух быстроногих мальчишек! Раз, два, и в дамки! Главное, чтобы
пастух не появился… Для успокоения души еще раз обошли стадо и, убедившись в
отсутствии охраны, направились к коровам. Пока Зухра отыскала подходящую
пеструху, я сбегал и принес ей ведро. Успокоив животное, Зухра только взяла в руки
ведро и присела, как вдруг я заметил приближающегося к нам здоровенного быка. Он
шел спокойно, но постепенно убыстрял шаг. Обычно так охотятся кошки, когда
слышат шорох мышей. Ждать больше было нельзя.
– Полундра! Шухер! – закричал я, судорожно ища пути отхода.
Метрах в пятидесяти увидел сиротливо стоящее дерево.
– Пастух? – с тревогой озираясь, спросила Зухра. – Далеко?
– Нет, бык! – закричал я не своим голосом, увидев, как животное, остановившись,
начало издавать рыкающие звуки и нервно рыть копытом землю. Так они обычно
поступают перед последним рывком. Зверя заметил и Данис, который к этому времени
успел сбегать к летнему лагерю, а еще по пути проверил шалаш пастуха. Он попытался
отогнать быка, но лишь сильнее разозлил его. Зверь, увидев палку в руках парня, взревел
и ринулся вперед.
С криком «Бежим!» мы сиганули к единственному дереву в надежде избежать
острых рогов животного. Первым неслась Зухра, затем – я, третьим – нет-нет да
оглядываясь – Данис. За ним, сотрясая землю копытами, очень даже резво мчался
бык. Расстояние между нами сокращалось с пугающей быстротой. Данис снял с плеча
поклажу и бросил в морду быка. От неожиданности животное отпрянуло в сторону,
а затем с грозным ревом снова устремилось за нами. Наверное, африканские обезьяны
лопнули бы от зависти, увидев, как мы с Зухрой молниеносно оказались на вершине
дерева. Данис не успевал, «рогатый демон» дышал ему прямо в затылок. Все, что
он сумел, это прыгнуть, схватиться за толстую ветку и поднять ноги. Хозяин стада,
уже достигший парня, протаранил воздух и грохнулся в речку.
– Так тебе и надо! – закричал я, восторженно следя, как племенной производитель
телят безуспешно пытается взобраться по крутому берегу. – Не достанешь! Бе-бе-бе!
Что, твои колеса буксуют? Прибавь газу!
Пока мы приходили в себя от потрясения, бык наконец выбрался из речки,
подошел и, не обращая на нас никакого внимания, начал чесать спину о наше
дерево. Мы думали, он скоро уйдет, но наш преследователь оказался упрямым и
мстительным. Иногда делал вид, будто удаляется от нас, но как только Данис
спускался на землю, бык возвращался галопом, с налитыми кровью глазами. День
клонился к вечеру. После долгих колебаний приняли решение спрыгнуть и
перемахнуть на другой берег речки. В то же время у нас не было гарантий, что он
не погонится за нами. За речкой на несколько сот метров была голая степь. Если
вздумает мстить, то запросто догонит. Пока думали и гадали, как обмануть, усыпить его
бдительность, наконец-то судьба смилостивилась над нами: на горизонте верхом на
лошади появился пастух. Услышав крики, он поспешил к нам. А наш мучитель, как
только увидел его, поднял хвост и без оглядки поскакал прочь от нашего дерева.
Пастухом оказался изрядно подвыпивший дед. Он поведал нам, что ездил в село за
провизией,а таккак стерва – продавщицаКлара,под видом обедадолго
отсутствовала на работе, пришлось ему, старому фронтовику, два часа торчать у
14
Повесть
магазина. А когда эта Васина вертихвостка соизволила прийти, дед очень долго
уговаривал ее продать ему, трудовому крестьянину, разумеется,
в долг положенные дляночной вахты пол-литра согревающей жидкости.
– Смогли купить? – участливо спросила Зухра.
– А как же, красавица моя, даже две бутылочки! Пойдемте к моему шалашу, я вас
кашей перловой угощу, надо только сварить. Как же этот Тимофей, будь он неладен,
за детьми погнался? Раньше такого не вытворял. В следующий раз надо будет его в
загоне оставить. Хотя коровы, будь они неладны, тогда реветь начнут… Ну да ладно,
авось, в следующий раз не погонится… Пойдем, пойдем… Вы откуда будете,
детушки, из Ермолаевки или из Янино?
– Из Янино, дед, – не моргнув глазом, соврал Данис и, чтоб он не задавал лишних
вопросов, поспешил добавить: – В поход ходили да заблудились…
– К соленому роднику? Мы тоже молодыми были, ходили туда, – дед,вспомнив
детство, тяжело вздохнул. – Да, были времена… До Янино, будь он неладен,
далековато будет, уже скоро стемнеет… Может, переночуете? Шалаш у меня
большой, уместимся… И мне веселее будет. Вот и хорошо. На фронте в маленькую
землянку целый взвод впихивали… Поместимся!
Старик довел нас до шалаша, но в это время послышался шум мотора «газика». На
вечернюю дойку приехали доярки. Поручив Зухре похозяйничать у костра, дед погнал
коров. Пока мы, не слишком высовываясь, варили кашу, пастух вернулся с ведром
молока.
– Коров доить некому, – сокрушался старик, доставая из сумки яства. – Народ
убегает из колхоза, будь он неладен. Кто на целину, кто на Север… Женщин нет.
– Почему? – вежливо спросил Данис.
– Что в деревне хорошего? – дед налил себе из бутылки в стакан жидкости,
посмотрел на Даниса. – Ты будешь?
Услышав испуганное «Что вы, нет!», воскликнул обрадованно:
– Правильно! Не надо! Употреблять эту гадость, будь она неладна, меня война
научила… Вы ешьте кашу. Вон огурчики, на фронте один друг научил солить… О
чем я говорил? Коров некому доить стало. Скоро сбегут и эти доярки, будь они
неладны. Все хотят правдами и неправдами получить паспорт. Думают, получат
документ, уедут в Казахстан и будут выращивать хлеб. Как будто у себя его нельзя
жать. Все поля засеяли кукурузой, будь она неладна. Где это видано, чтобы в наших
краях кукуруза созревала? Не-е-е… Товарища Сталина нам не хватает. Он бы навел
порядок!
– Когда шли, видели, везде эта штука растет, – вставила слово Зухра, поддерживая
разговор.
– Это еще куда ни шло. В голодные времена ели лебеду, слопаем и кукурузу, будь
она неладна, народ у нас терпеливый. Так недавно Хрущев велел срезать огороды,
запретил держать коз… Постановил, будь он неладен, иметь в личном хозяйстве
всего одну корову и четырех овец. Тьфу! После войны-то наши мужики, кто
вернулся с фронта, настрогали по пять – десять детей. Чем их кормить? Колхоз, будь
он неладен, накормит? Уж он накормит! Держи карман шире! Мне вот за мою
работу платят двенадцать рублей новыми деньгами, еще колхозная пенсия капает.
Спасибо, конечно. Раньше совсем уж как крепостные, за палочки работали. Дояркам
дают чуть поболее моего – восемнадцать. Попробуй, будь он неладен, поживи без
личного хозяйства на эти деньги! У колхоза свои детки есть: со шляпами и на
машинах. Каждый божий день им режут то барана, а то и бычка. Для них
коммунизм уже построили. Остальные бегут. От безденежья, от голода, от, как его…
крепостничества. Да, товарищСталин, скажу вам, навел бы порядок. Эти обещают
коммунизм. Вот там уж точно, без вранья, говорят нам шляпы с галстуками, и вам,
уважаемые колхозники, все будет бесплатно. И баранина, и штаны, и конфеты для
15
Повесть
ваших босых детишек… Но мой покойный дед заявлял, что на халяву бывает лишь
соседская жена на сеновале, и то, когда ее муж на сенокосе.
Я пытался слушать веселый рассказ деда, он оказался чересчур словоохотливым, не
похожим на наших