он неладен». И усталость брала свое, глаза слипались, голос его все отдалялся и
отдалялся. Я не заметил, как уснул, прижавшись к лежащему в шалаше старому
хомуту.
Утром проснулся от крика Зухры:
– Вставайте скорее, кто-то сюда едет!
Мы с Данисом выскочили из шалаша и посмотрели в сторону, куда указывала
Зухра. Далеко, километрах в пяти от нас поднимался столб пыли.
– Где дед? – спросил Данис, ныряя обратно в шалаш. – Забирайте вещи, ничего не
оставляйте…
– Деда нет, будь он неладен, – подражая старику, ответила Зухра. – Думала, пасет
коров, но посмотрела, там его тоже не видно. Утром, когда доярки приезжали, он
был… Вон его лошадь пасется. Видать, с доярками уехал, за согревающим… Или
плохое задумал. Бежим!
Вскоре к шалашу подъехал мотоцикл с милиционером и стариком.
– Ну, дед, «Будь ты неладен», где твои беглецы? – спросил участковый, называя его не
именем, а неуважительно прозвищем.
– Где же им быть, голубчикам, дрыхнут в шалаше, будь они неладны. Я сразу
догадался, что это те, о которых ты говорил вчера у магазина, – зачастил дед, следуя
за милиционером.
Тот зашел на четвереньках в шалаш и потянул одеяло. «Подъем, выходи
строиться!» – закричал он, но, увидев старый хомут и ведро с сумкой хозяина,
воскликнул:
– Где они? Сбежали или их не было?
– Дык… были, были, честное партийное, я их вчера специально задержал. Врали, что
они из Янино, а я там каждую собаку знаю, учетчикомдо пенсииработал.
Политинформатором был, – начал оправдываться старик.
– Чего же ты их с доярками на тракторе не привез? – раздраженно спросил
участковый.
– Чаво? Не знаешь наших женщин, будь они неладны? Да, они меня... Дык недавно
председателя чуть не побили…
– Да, дела… Может, они в лагере спрятались? – оживился участковый. – Тут, я
смотрю, больше негде хорониться
– Не-е-е, – помотал головой бывший учетчик. – Там тоже негде…
Они, разговаривая, подошли к стойлу скота.
Участковый обошел летний лагерь и остановился у небольшого, закрытого на
замок склада.
– Открой! – приказал он, рассматривая дощатое строение.
– Не открою, – поспешил отказаться старик. – Ключа у меня нет, доярки, будь они
неладны, не оставляют. Там ихние ведра, бидоны, фляги, тряпки… На той неделе
приезжал председатель, вскрыл склад и забрал две фляги и четыре ведра для
Михайловского летнего лагеря. Бабы потом, когда он приехал на другой день, будь
они неладны, на его голову три ведра молока опрокинули и хотели побить. Еле
сбежал, ноги-то у него молодые, ревматизмом не болеют… Давеча потерялась одна
фляга, дык, они меня чуть не утопили в бочке молока. Да ну их… будь они неладны!
Милиционер обошел склад, посмотрел в дырочки и в раздумье проговорил:
– Нет, далеко они не могли уйти…
– Смотри, смотри! – внезапнозакричалдед. – Вон, за рекой, кто-то движется.
Далеко… они?
16
Повесть
– Отсюда не разберешь… И на лошадь похожа… Нет, кажется, они… А
может, козы… Нет, они, – участковый подошел к своему мотоциклу. – Никуда они
не денутся, все равно поймают, не мы, так другие. «Будь ты неладен», остаешься?
– Нет, я с тобой. Надо кое-что купить в магазине, – живо ответил старик, привычно
не замечая издевательское обращение, и проворно занял место в коляске.
– Знаю я твое «кое-что», – засмеялся милиционер, ударяя ногой об стартер
мотоцикла. – Может, эти были совсем не те, кого мы ищем. Тем более, говоришь,
девочка с ними. Ты давно уже не живешь в Янино, мог не знать…
– Они, они, такие голодные, все мои запасы слопали, будь они неладны… А девочка,
видать, будь она неладна, потом к ним примкнула.
Только когда стих шум мотора, Данис осторожно отодвинул выбитую им доску
склада и высунул голову.
– Не
нашел! – радостно воскликнул он голосом, будто играл в детском доме впрятки, а когда мы вышли из своего укрытия, добавил со злостью: – Еще
прикидывался добрым, сволочь. Нес чепуху про порядки в колхозе, прокоммунизм.
Жаль, уехал, врезал бы я ему промеж глаз. Никакой он не фронтовик, не то
рассказывал бы о войне, как другие,а шкура тыловая. Не жаловался бы на житье-
бытье. Шкурник, прятался, наверное, когда другие воевали…
Мы подошли к шалашу, который вчера показался нам чем-то родным и близким.
Меня охватила злость, с ненавистью глядя на постройку,предложил:
– Давайте сожжем все это!
– Не надо, – возразил Данис, – тогда они нас будут искать. Заметил, милиционер не
до конца поверил этому предателю. Тем более они ищут других беглецов. Возьмем
покушать и все.
– Не нужно мне от него ничего, – закричала Зухра не своим голосом, – пусть
подавится! Лучше буду голодной, чем коснусь еды этого неладного старика. Брезгую…
– Хорошо, хорошо, – быстро согласился Данис, – пойдем скорее отсюда.
Двадня ускоренным шагом мышли на запад, обходя населенныепункты.
Ночевали в лесу или среди кустарников, питались подножным кормом. Речку мы
уже давно потеряли из виду. Зухра даже сомневалась, правильно ли Данис ведет
нас к пристани. На что тот неизменно говорил: «Правильно!». Наконец, не выдержав
натиска подруги, после полудня он вышел на дорогу и, остановив груженную
дровами подводу, спросил у мужика, как доехать до пристани «Саховка».
Оказалось, мы от нее примерно в десяти-пятнадцати километрах. «Через три
километра пройдете большую деревню Камышлы, а там - прямая дорога на Саховку»,
– объяснил мужик. Он с удивлением окинул Даниса взглядом, но не стал
расспрашивать, почему тот оказался здесь один, поспешил продолжить путь.
Мы решили подойти поближе к деревне и заночевать вближайшем лесу. Голод
давал о себе знать: кружилась голова, тошнило от щавеля, борщовки и полуспелых
лесных ягод. Водоемы на нашем пути больше не встречались, поэтому наш рацион был
скуден. Особенно плохо было Зухре. Данис решил сходить в деревню, купить в
магазине или у местных съестное. Несмотря на возражение подруги, он взял пустой
вещмешок и вышел на дорогу. Вернулся через три часа усталый, но довольный.
– Потратил всего два рубля, – сообщил он радостно, – а купил вот что…
Он высыпал из рюкзака на свою замшевую куртку две баночки рыбных
консервов, тушенку, деревенский круглый хлеб, кусоксала, пачку грузинского
прессованного чая и штук десять сухарей.
– В магазине лишь рыбные консервы и чай, больше ничего не было. Остальное
приобрел в доме у самой продавщицы, – похвастался он.
– Не интересовалась, откуда ты? – спросила Зухра, приступая к «сервировке стола».
– Нет, онаспросила:«Тыс армянами коровникремонтируешь?».Я, конечно,
подтвердил. Тогда она попросила сообщить какому-то бригадиру Арсену, чтобы на
17
Повесть
следующей неделе он помог ей сложить печку. Обещала баньку затопить и все
остальные прелести. Кстати, завтра у них праздник плуга – сабантуй намечается…
Утром я проснулся под звуки до боли знакомой мелодии тальянки. Было уже
светло, солнце весело смотрело на меня с верхушек деревьев. Я соскочил с еловых
веток, сослуживших нам матрасом, и пошел на звук. По дороге медленно шла
подвода, на которой сидели человек шесть колхозников. Молодой парень играл
задушевную песню, затронувшую самые затаенные струны в моей душе. Они уже
скрылись за поворотом, а я все стоял и смотрел им вслед. Подошел Данис и, увидев
мое лицо, озабоченно спросил:
– Что случилось?
Состояние было такое, открой я рот, обязательно из моих глаз потекли бы слезы.
Поэтому,