Арабелла услышала поднявшуюся на «Санто-Доминго» суету и прижала руку к груди, чтобы унять забившееся сердце. Дверь каюты открылась, и она увидела де Эспиносу, мрачного и бледного.
– Донья Арабелла, к острову идет корабль, и я более чем уверен, что ваш муж – на его борту. Пойдемте. Шлюпка уже ожидает нас.
Арабелла кивнула. Она решила надеть свое потрепанное и порванное платье, которое было на ней в момент кораблекрушения. И сегодня чувствовала себя более уверенно в привычной одежде. В сопровождении де Эспиносы она поднялась на палубу и зябко обхватила себя за плечи: несмотря на теплую погоду, ей стало холодно.
Шлюп был уже у самого входа в бухту.
– Вы узнаете этот корабль? Нет? Странно. Тем не менее, он ложится в дрейф. Прошу вас, – де Эспиноса протянул ей руку, помогая спуститься в шлюпку, готовую доставить их на близкий берег.
От корабля Блада также отошла шлюпка, и Арабелла напрягала зрение, чтобы понять, кто из находившихся там людей ее муж.
Шлюпка де Эспиносы ткнулась носом в песок. Выбираясь из нее, Арабелла была вынуждена вновь опереться на руку испанца: она чувствовала, что весьма нетвердо стоит на ногах.
– Вы отвыкли от суши, – пробормотал дон Мигель, словно желая подбодрить ее. – Присядьте вон там, в тени.
На берегу уже были люди из команд обоих галеонов. Арабелла заметила среди них Эстебана, а также того опасного человека, посланца дона Мигеля. Заросли кустарников близко подходили к полосе прибоя, и в отбрасываемой ими тени стояли несколько бочонков, по-видимому, призванных служить стульями.
Дон Мигель застыл у самой воды, он вперил ненавидящий взгляд в темноволосого человека в плывущей шлюпке и почти не заметил, как рядом остановились Эстебан и Тень. На этого же человека расширенными неподвижными глазами смотрела и Арабелла.
Глава 11
Божий суд
Накатывающиеся с тихим шелестом волны впитывались в песок у самых сапог Блада. Он вновь шел по берегу. Но на этот раз над головой ярко светило солнце, да и берег вовсе не был пустынным. Блад еще из шлюпки увидел фигурку жены: Арабелла сидела в тени, в окружении людей дона Мигеля. Горячая волна безудержной радости поднялась в нем: она жива!
Но Блад оставил эту радость за спиной, как оставил собственное ощущение безнадежности и отчаяния, которому он не позволял вырваться наружу, но которое отражалось в прощальном взгляде Джереми. Три человека ожидали Блада у самой кромки прибоя, и он должен был призвать всю свою выдержку — только в этом он видел шанс на удачный исход.
Блад не удивился, узнав Тень: чутье и прежде подсказывало, что им придется сойтись в поединке. Дон Мигель де Эспиноса своей надменностью и неподвижностью напоминал статую, а вот третий, молодой человек лет двадцати, не скрывалзлобы. Дон Эстебан. Питер помнил об юноше, когда-то поклявшимся отомстить за смерть отца, но надеялся, что обойдется без его присутствия. Не обошлось – и это сильно осложняло ситуацию. Ну да так тому и быть.
...Арабелла смотрела на идущего к ним неторопливой легкой походкой темноволосого человека в белой рубашке и узких черных штанах. И по мере того как он приближался, яркие камешки воспоминаний начинали складываться в разноцветную мозаику. Прошлое открывалось ей, и это было настолько ошеломляюще... и чудесно, что она больше ни о чем не думала.
Негромко вскрикнув, она вскочила на ноги. Де Эспиноса вышел из своей мраморной неподвижности и оглянулся на пленницу. Он нахмурился и, указывая на нее рукой, что-то тихо сказал стоящему рядом Тени. Тот кивнул и сделал шаг в сторону Арабеллы. Однако приказ запоздал, люди дона Мигеля, не ожидавшие ничего подобного, также не успели задержать молодую женщину – не чувствуя под собой ног, она уже бежала к самому дорогому для нее человеку. Тогда Тень быстрым движением выхватил из-за пояса пистолет и взвел курок, целясь в нее.
…Де Эспиноса был настолько поглощен видом Питера Блада, побежденного, сдающегося ему, что совсем позабыл о пленнице. Крик Арабеллы вернул его в реальность.
– Придержи ее, – приказал он Тени.
Не успел генуэзец сделать и пары шагов, как Арабелла бросилась к Бладу, нарушая тем самым все планы дона Мигеля, и тот выругался сквозь зубы. В руке Тени неведомо как появился пистолет. Дон Мигель похолодел. Не задумываясь, даже не вполне осознавая своего действия, он метнулся к наемнику и с силой ударил его по руке.
– Я не сказал – убей ее! – в ярости прошипел он.
Мысль о том, что Арабелла могла бы быть уже мертва, приводила его в содрогание.
…Питер заметил, что Тень навел пистолет на Арабеллу, и прыгнул вперед, протягивая руку, в попытке оттолкнуть ее, и с ужасом понимая, что не успеет. К его изумлению, вмешался де Эспиноса, выбив пистолет у генуэзца. А в следующий миг нежные руки жены обвились вокруг его шеи, и он наконец-то смог прижать ее к себе. Его сердце готово было разорваться от тоски и нежности.
– Ты... это ты... Питер... ты пришел, – как в бреду шептала она.
Блад жадно вглядывался в лицо Арабеллы, с беспокойством отмечая ее восковую бледность и странный, блуждающий взгляд.
– Арабелла, разве ты сомневалось в этом? Дорогая, ты больна? Что с тобой?
– Я была больна... но все прошло... Все уже закончилось, да?
Ах, как Питеру хотелось, чтобы это и в самом деле было так!
– Капитан Блад! – раздался глухой голос де Эспиносы. – Можете мне не верить, но я рад видеть вас.
Блад глянул поверх головы прижавшейся к нему Арабеллы на испанца. Нельзя, чтобы чувства взяли сейчас вверх, и поэтому он с ноткой иронии в голосе ответил:
– Не могу разделить вашу радость, дон Мигель. И прежде всего из-за вас. Вы так и не вняли совету не искать больше встречи со мной. Я приношу вам неудачу, господин адмирал.
Де Эспиноса даже задохнулся от невероятной дерзости человека, которого считал проигравшим.
– Вам ли судить о неудаче! – проскрежетал он. – Но у нас еще будет время... побеседовать об этом. Сейчас мой человек проводит миссис Блад до шлюпки, а вам я предлагаю проследовать за мной...
– Что вы такое говорите, дон Мигель? – Арабелла, с тревогой слушавшая этот обмен любезностями, переводила взгляд с одного мужчины на другого: – Почему я должна идти без тебя, Питер? Разве речь не идет выкупе?
– Вопрос в том, что понимать под выкупом, миссис Блад! – де Эспиноса хрипло рассмеялся, действительно ощущая себя одержимым: жажда мести и невозможная, недопустимая страсть раздирали его душу на части.
– У нас остались неразрешенными некоторые разногласия, дорогая, – сказал Блад, осторожно отстраняя Арабеллу от себя.
– Я никуда не пойду! – Сбывались худшие ее подозрения, и Арабелла снова почувствовала себя тонущей в трясине: – Разногласия могут быть улажены, ведь так?
– И в самом деле, почему бы нам не решить все в честном поединке? – небрежно осведомился Блад.
– Дядя! – предостерегающе воскликнул подошедший Эстебан.
– Честный поединок для презренного пирата? Никогда! – де Эспиноса больше не сдерживался. – Тебе незнакомо само понятие чести!
В холодных синих глазах Блада появилась насмешка:
– А что известно о чести вам? И много ли чести в том, чтобы, ложно обвиняя женщину в колдовстве, угрожать ей инквизицией?
– Питер, о ком ты? – недоуменно спросила Арабелла.
– О вас, миссис Блад, о ком же еще, – ядовито вставил Эстебан.
– Арабелла, дон Мигель любезно уведомил меня, что передаст тебя в руки инквизиции для суда, если я не сдамся ему. Ты не знала этого?
Арабелла растерянно посмотрела на испанца, в глазах которого зажёгся мрачный огонь.
– Я выполню свой долг и совершу благое дело для Испании, казнив тебя, проклятый пират!
– О, оставьте высокие материи, дон Мигель! – скучающим тоном ответил Блад. – Мы-то с вами прекрасно знаем, что дело в вашем уязвленном самолюбии и мести. Вы просто не осмелились бросить мне вызов в открытую – как не осмеливаетесь принять его от меня сейчас.
Лицо де Эспиносы исказилось от бешенства. Он махнул рукой своим солдатам, указывая на Блада.
– Отойди, дорогая, – сказал Питер и выхватил шпагу.
Испанцы медленно начали окружать его, беря в кольцо.
– Постойте! – прозвучал в напряженной тишине звонкий голос Арабеллы. В ее глазах светилась решимость и вдохновение: – Если против меня выдвинуты столь тяжкие обвинения, то возможно, дон Мигель соблаговолит принять мой вызов?
Де Эспиноса потрясенно уставился на нее:
– Женщина не может... участвовать в дуэли, – пробормотал он.
– Но женщина может воззвать к Высшей справедливости и потребовать Божьего суда, если ее невиновность не может быть доказана иными способами, – немедленно среагировал Блад. – И назначить защитника. Ордалии признаются католической церковью, не так ли? Дон Мигель, вы обвинили мою жену в колдовстве. Готовы вы держать ответ за свои слова?
– Не позволяй ему! – вскричал встревоженный Эстебан.
– Замолчи! – оборвал племянника де Эспиноса. Его месть обернулась против него, гадюкой ужалив в самое сердце. Он проговорил, едва разжимая губы: – Я принимаю ваш вызов, донья Арабелла. И я выставляю против вашего защитника своего, – он кивнул на Тень.
Генуэзец подобрался и слегка согнул колени. Он приглашающие поманил Блада рукой с зажатым в ней кинжалом, выхватывая другой длинную шпагу.Блад внимательно следил за ним, не двигаясь с места.
– Разве участники поединка не должны быть в равных условиях? – Арабелла бесстрашно смотрела на дона Мигеля.
– Убери кинжал, Тень, – сухо бросил он, не глядя на нее.
Тень неохотно повиновался. Он наклонился, кладя кинжал у своих ног, и вдруг схватил горсть песка и неуловимым движением кисти швырнул ее в лицо Блада. Тот гибко отклонился назад и в сторону. Клинок Бладаописал полукруг, не дав Тени приблизится. Божий Суд начался.
Арабелла, стиснув руки, смотрела на сражающихся, ее губы беззвучно шевелились, шепча слова молитвы. Каждый из поедищиков неторопливо прощупывал другого, и поначалу шпаги с мелодичным звоном лишь скользили одна по другой. По силе и ловкости противники не уступали друг другу. Тень первый перешел в атаку, но клинок так и мелькал в руках Блада, и генуэзцу не удавалось пробить брешь в его защите. Тогда он резко усилил натиск и после серии выпадов попытался нанести мощный удар в грудь своего противника. Шпаги с лязгом скрестились, Блад принял удар на основание клинка и отбил его. Однако генуэзец смог дотянуться и рассечь его правое предплечье. По рукаву рубахи расплылось алое пятно, и Арабелла прижала пальцы к губам, подавляя вскрик.
– Первая кровь моя, синьор говернаторе! – усмехнулся Тень.
Блад не стал тратить силы на разговоры с наемником, он отпрыгнул назад и тут же стремительно контратаковал. Ему удалось приблизиться к генуэзцу вплотную и, он, перехватив правую руку Тени, нанес ему удар в лицо эфесом шпаги.
Наемник, ослепленный болью, раскрылся, этого было достаточно для Блада. Его клинок пронзил правый бок Тени снизу вверх. Из спины наемника показалось окровавленное острие шпаги. Темная кровь хлынула у генуэзца изо рта, и он упал замертво.
– Вы проиграли Божий суд, дон Мигель, – тяжело дыша, сказал Блад.
Тогда, издав нечленораздельный вопль, де Эспиноса кинулся на него.
Рана, нанесенная Тенью, была глубже, чем Питеру показалось вначале, и ему пришлось переложить шпагу в левую руку. Де Эспиноса бился с самозабвенной яростью и смог потеснить его, и тогда Блад ответил яростью на ярость, сжигая все силы и больше не думая о защите. В какой-то момент дон Мигель потерял равновесие. Он услышал отчаянный крик Эстебана. А потом время замедлилось. Де Эспиноса увидел, как сверкающий клинок летит к его груди и это было... правильно.
Он почти не почувствовал боли, только небо качнулось перед глазами...
– Питер! Остановись, не убивай его! – сквозь шум в ушах де Эспиносы пробился голос Арабеллы. – Ради нашей любви! Прошу тебя!
Зрение уже застилал туман, но дон Мигель увидел, как она подбежала к Бладу, и тот медленно опустил занесенную для последнего удара шпагу. Дон Мигель перевел меркнущий взгляд на лицо Арабеллы. Как она прекрасна!
– Напрасно... – прохрипел он. Из-под его пальцев, судорожно зажимающих рану, обильно струилась кровь, окрашивая песок в цвет кармина: – Так было бы лучше, mi chiquitina... для всех.
Его люди, глухо ворча, надвигались на Блада.
– Не трогайте их... Высший Судия высказал свой вердикт... – де Эспиноса устало смежил веки, его рука бессильно соскользнула с груди.
– Но есть еще и я! И кровь моего отца взывает о мщении! – крикнул Эстебан. – Я не дам тебе уйти!
Глава 12
Своевременное вмешательство
– Дик, ты уверен, что наш индейский друг понял все, как надо? – Волверстон с большим сомнением разглядывал невысокого гибкого юношу. – Этих малюток он должен бросить сразу после того, как услышит, что мы начали атаку. И чтобы не перепутал корабль! И не дай ему Боже подмочить запалы!
Хейтон мученически закатил глаза:
– Нед, он понял.
Они стояли на небольшом уступе. От вражеских глаз их надежно укрывала скала. Отсюда было хорошо видно высаживающихся на берег испанцев и убирающий паруса «Феникс». На земле, у подножия скалы, лежали две гранаты, тщательно упакованные в вощенную ткань.