— У нас все готово? — рявкнул он в трубку.
В голосе Джейсона Стоукса на другом конце провода послышались нервозные нотки.
— Да, шеф, все в порядке, — ответил Стоукс.
— Надеюсь. Это в твоих же интересах.
— Но, как я уже говорил раньше, если кто-то из них окажется дома, его придется убрать.
— Ну и убирай на здоровье, — прорычал он; разговор начинал его тяготить. — Мне нужно вернуть мои деньги, на остальное мне плевать. Каким образом это будет сделано, не моя забота. Тебе ясно?
— Да, сэр, — тихо сказал Джейсон.
— Отлично. Приступай.
Не дожидаясь ответа, он бросил трубку. Ни в каком ответе он не нуждался, поскольку Стоукс прекрасно знал, что его ждет в случае неповиновения. Еще не зажили шрамы на лице, полученные им в последний раз, когда Стоукс не выполнил приказ.
Допив виски, мужчина отставил стакан. Потом встал и подошел к окну. Перед ним простирался Роял, штат Техас. Черт, поскорее бы убраться из этого мерзкого городка! Впрочем, ждать осталось недолго, и когда это произойдет, он уедет отсюда другим человеком, потому ЧТО вновь обретет утраченную гордость и отомстит женщине, дважды обокравшей его.
Женщине, которая украла его дочь и полмиллиона долларов.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
— Ну что, я была права? — Тара ткнула пальцем в самое прелестное рождественское деревце на елочном базаре, укрепленное на празднично украшенном постаменте, и выжидающе посмотрела на Мариссию и Джейн.
Мариссия улыбнулась, отчего на правой щеке образовалась милая ямочка.
— Конечно, права, — успокоила она подругу.
— Честное слово, один только запах свежей хвои может поднять человеку настроение! — обрадовалась Тара. — А ты почему молчишь, Джейн? Ты не согласна со мной?
Джейн покрепче прижала к себе малышку Отэм и кивнула:
— Согласна, елка просто великолепна.
— А она не слишком высока для моей гостиной?
— Вовсе нет, — возразила Джейн.
— Видели бы вы елку, которую притащил на днях Дэвид! Прямо монстр какой-то! — весело рассмеялась Мариссия, глядя на подруг. — Он сказал, что это — первый подарок из очень многих, которые он намерен мне преподнести. По-моему, эта гигантская ель целых тридцать лет росла в диких лесах на склоне Аризоны.
— Но ведь тебе она понравилась, — поддразнила ее Тара.
— Ну конечно! — воскликнула Мариссия. — Еще как понравилась.
— Молодые мужья всегда балуют своих новоиспеченных женушек.
Мариссия сделала кокетливую гримаску.
— Ты тоже можешь испытать, каково это — получать первые подарки от мужа, Тара.
— Ну, для этого ей надо сознаться, что она влюблена, — засмеялась Джейн.
Легкий вздох вырвался из груди Тары. Не потому, что подруги сказали то, о чем она думала все последнее время, а потому, что ее мысли не являлись для них тайной за семью печатями. Как случилось, что она, здравомыслящая, запертая на все замки сестра Робертс, могла позволить себе так раскрыться!
Она провела ладонью по лицу, как бы проверяя, не проступила ли на лбу запись из ее девичьего дневника: «Я люблю Клинта Эндовера».
Когда мимо них прошел один из молодых людей, обслуживающих елочный базар, с большой линейкой в руках, Мариссия склонилась поближе к Таре и произнесла:
— Дэвид сказал мне, что сегодняшнюю ночь ты провела не одна.
Тара почувствовала, как у нее запылали щеки.
— Лучше бы он поменьше болтал, — буркнула она.
Мариссия поиграла бровями.
— Он занимается этим только тогда, когда его рот не занят поцелуями, дорогая.
Сверкнув фиалковыми глазами, Джейн так заразительно рассмеялась, что Мариссия тоже не смогла удержаться, а через секунду и Тара присоединилась к ним.
Она искренне наслаждалась обществом этих двух молодых женщин, которых по праву считала своими подругами и которые совсем недавно появились в ее жизни. С сотрудницами по больнице ей тоже было хорошо, но Джейн и Мариссия — это совсем другое дело. С ними так легко, можно поболтать о том о сем, посмеяться, забыть о неприятностях… По всему этому она скучала еще со школьных времен, а сейчас благодарила судьбу за то, что подарила ей общество двух чудесных подруг, хотя они и раскрывают все ее секреты с фантастической легкостью. Ну и пусть, от них ей скрывать нечего.
— Ой, смотрите, Санта-Клаус пришел! — воскликнула Мариссия и дотронулась до руки Джейн: — Не возражаешь, если я покажу его нашей крошке?
— Пусть посмотрит, — согласилась Джейн, передавая ей Отэм.
Мариссия поправила на малышке теплую вязаную шапочку, прижала девочку к груди и понесла ее в сторону шумной толпы, собравшейся вокруг Санты. Тара и Джейн остались одни. Тара вгляделась в лицо подруги и снова заметила в ее глазах беспокойство, которое появилось в них утром, когда она узнала о письмах.
Усадив Джейн на ближайшую скамейку, она спросила:
— Ты все думаешь о том письме, да?
Джейн сокрушенно покачала головой.
— Надо было рассказать мне и о первых двух.
— Да, я знаю и, поверь, очень сожалею. Нам просто ужасно не хотелось тебя волновать.
— Понимаю, — грустно сказала Джейн.
— Все будет в порядке, не беспокойся, — заверила ее Тара, хотя и сама не очень-то верила собственным словам.
— Думаешь, Отэм в безопасности?
— Ты имеешь в виду у Дэвида с Мариссией?
— Нет, вообще. А вдруг этот маньяк не успокоится до тех пор, пока не получит свое?
Тара задумчиво потерла виски.
— Понятия не имею. — По крайней мере, это был честный ответ. — Одно я знаю наверняка: и Клинт, и Дэвид, и остальные ребята из «Клуба» просто так это дело не оставят. Вот увидишь, они обязательно поймают этого типа.
Джейн кивнула, но было заметно, что страхи ее не развеялись.
— В «Клубе техасских фермеров», — продолжала Тара, — собрались совершенно уникальные люди, они во всем разберутся, обещаю тебе.
Джейн потрясла головой.
— Если бы только ко мне вернулась память… Это могло бы им помочь.
Тара убрала с лица подруги выбившуюся прядь длинных темных волос.
— Память вернется к тебе, это просто дело времени.
— Но что если тогда будет уже поздно? Что тогда, Тара?
Они молча смотрели друг на друга, силясь найти ответ на этот непростой вопрос. Время, казалось, замедлило свой ход.
А в нескольких ярдах от их скамейки Мариссия старалась привлечь внимание притихших Тары и Джейн. Она подпрыгивала на месте и радостно кричала, размахивая свободной рукой:
— Девчонки! Идите сюда! Сейчас наша очередь. Санта посадит ее на колени. Слышите? Ну, что вы там замерли? Давайте скорее к нам.
На лице Джейн появилась ласковая улыбка.
— Это я не могу пропустить! — воскликнула она.
— Я с тобой, — с облегчением вздохнула Тара.
Пока они пробирались к возбужденно галдящей толпе взрослых и ребятишек всех возрастов, Джейн сказала:
— Сегодняшнюю ночь я опять хочу провести с Отэм, если ты, конечно, не против.
— Ну что ты, Джейн, я отлично понимаю твои чувства и поэтому, естественно, не против.
Джейн остановилась и дернула Тару за рукав.
— Знаешь, мне бы очень не хотелось, чтобы после смены ты возвращалась домой. Может, передумаешь?
Весь день Тара ломала голову, думая об этих дурацких письмах, о своем доме, об их общей безопасности, но так ничего и не придумала. На сердце было тяжело, но подруге необязательно знать об этом.
Тара игриво прищурилась.
— Кто же купит эту елочку и доставит домой, если не я?
— Но…
— Никаких «но», Джейн. Я положила столько трудов, чтобы приобрести и обустроить свой маленький домик, ты себе представить не можешь. Поэтому я бы предпочла не покидать его. — Она грустно усмехнулась. — Мама не погладила бы меня по головке, если бы узнала, что я дала деру при малейшей опасности.
— Так уж и при малейшей?
— Господи! Всего-то несколько угроз от какого-то психопата. Да и не угроз даже…
Джейн едва слышно вздохнула:
— Клинт не одобрит твое решение. Тара.
— Какое мне дело до того, что одобрит или не одобрит Клинт! Все, что меня волнует, — это чтобы вы с малышкой были в безопасности.
— С нами все будет в порядке. И никто не навредит моему ребенку — по крайней мере если я буду рядом! Уж я-то сумею позаботиться о своей дочке.
Решимость в ее голосе порадовала Тару, но сердце почему-то болезненно сжалось. Уж не от ревности ли к материнским чувствам Джейн?
— Я даже представить себе не могу, насколько тесно связаны мать и дитя, — вздохнула она.
— Пошли, а то все пропустим. — Джейн взяла ее за руку и ввела в центр нарядной толпы, где на коленях у Санта-Клауса сидела маленькая Отэм. Девчушка беззубо улыбалась, а люди вокруг хлопали в ладоши. — Что же касается твоих последних слов, вспомни, что говорила Мариссия: ты все это еще испытаешь.
— Хотелось бы верить.
И впервые в жизни Тара задумалась над тем, как хорошо было бы иметь ребенка.
* * *Примерно в половине третьего утра в окна ударил свет автомобильных фар.
Клинт сжал челюсти. В кромешной тьме он сидел в пропитанной сосновым ароматом гостиной Тары. Когда свет от фар погас. Клинт перевел взгляд на дверь, зная наперед, что произойдет дальше. Вот женские каблучки простучали по дорожке, ведущей к крыльцу, потом замерли у двери, вот повернулся ключ в замке, и через секунду вспыхнул свет в прихожей.
Пальто на Таре было распахнуто — видимо, расстегивалась на ходу, — из-под него виднелся белый сестринский халат; светлые локоны в беспорядке рассыпались по плечам, на лице застыло тревожное выражение.
Она напряженно всматривалась в сидящего за столом человека, щурясь от яркого света, и наконец узнала Клинта. Одетый во все черное, он мрачно смотрел на нее.
Тара тряхнула головой.
— Фу, Эндовер, — шумно выдохнула она, — как ты меня напугал!
— Правда?
— Сидишь тут в темноте, как… как… — она запнулась, подбирая верное сравнение.
— Как кто?
Не отвечая, Тара громко фыркнула, захлопнула входную дверь и прошла в гостиную.
— Ну, и что ты тут делаешь? — с независимым видом поинтересовалась она. — Охраняешь мою елочку?
Клинт пропустил ее шутку мимо ушей, губы его даже не дрогнули в улыбке.
— У тебя нет никакого уважения к просьбам знающих людей, да? Для тебя они пустой звук, да?
Она положила сумку на кофейный столик.
— Нет, отчего же! Уважаю, но только если они разумны.
— А мои просьбы ты находишь неразумными?
Тара опустилась на кушетку и воздела руки к небу:
— О боже, Эндовер! Ну что ты поднимаешь шум по пустякам! Мы ходили на елочный базар, там я купила эту елочку. Кругом были люди, целые толпы людей. Мы ни на секунду не оставались одни.
Эта женщина сводит меня с ума! — со вздохом подумал Клинт. Какой бы ни была она прежде — послушной, спокойной, уравновешенной, сдержанной, — сейчас Клинт мог сказать одно: более упрямой и своенравной особы он еще не встречал.
Клинт долго буравил ее взглядом, ожидая, что она все-таки почувствует всю тяжесть своей вины, однако прелестное лицо Тары оставалось безмятежно невинным.
— Меня не елка волнует, Тара, и не ваш совместный поход на базар. Я говорю о тебе. Ты вернулась одна в пустой дом. Да здесь кто угодно мог тебя ждать…
— Здесь меня ждал ты, — возразила она.
Клинт скрипнул зубами.
— Все, сдаюсь. Ты невозможна.
— Пойми, Клинт, тот парень, что написал эти письма, охотится вовсе не за мной.
— Для таких мерзавцев, как он, не имеет значения, кто попадается на пути. Они ставят себе цель и слепо идут к ней, а все остальное считают мелкими, незначительными деталями.
— Это я-то деталь?
— Прекрати, я говорю серьезно.
— А если серьезно, Клинт, то письма были адресованы Джейн, а не…
Клинт в ярости вскочил на ноги.
— Господи! Ну почему ты все время сопротивляешься? Почему не можешь просто поверить мне? Неужели это так трудно сделать?
В зеленых глазах полыхнуло пламя.
— Да.
— Почему? — оторопел от неожиданности Клинт.
Она не отвела взгляд, но на вопрос не отвечала. Клинт стиснул кулаки, так сильно ему хотелось схватить строптивицу за плечи и хорошенько потрясти. Сегодня он терпел одни неудачи, за весь день ничего не выяснил о письмах, не узнал, что за маньяк угрожает Джейн и Отэм, и поэтому решил хотя бы от Тары добиться ответов на свой вопросы.
Клинт одним прыжком оказался возле кушетки, схватил Тару за руку и рывком заставил ее встать.
— Так почему, Тара? Потому, что ты считаешь, будто довериться кому-либо опасно? Потому, что ты боишься утратить самоконтроль, к которому привыкла?
Тара упрямо вздернула подбородок.
— Судишь по собственному опыту. Эндовер?
Он с шумом выпустил воздух сквозь сжатые губы.
— Возможно, ты права… — нашел в себе смелость признать Клинт. — Вероятно, именно поэтому я вижу это в тебе.
Она с грустью покачала головой, не сводя с него зеленых глаз.
— Значит, ты должен понимать, что самоконтроль — это все, чем я обладаю в жизни.
— Чушь!
— Нет, Клинт, это способ выживания, единственно возможный для меня.
В глубине души он был согласен с Тарой, с каждым ее словом. То, что она сказала, было его личным девизом, тем сокровенным заклинанием, которое он повторял по нескольку раз на дню. Так какого же черта ему так важно заставить Тару отказаться от того, что было так дорого для него самого? Клинт сам, по собственному желанию избрал для себя такое жизненное кредо, так почему же сейчас столь упорно отказывает ей в праве подобного выбора?
Клинт поправил ее спутанные волосы.
— Знаешь, Тара, мне кажется, что самоконтроль — не главное в твоем характере.
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Прекрасно понимаешь. Не притворяйся. Кстати, ты избавилась от своей подруги, позволила Джейн остаться у Сорренсонов?
— Ну и что? Ведь она там в безопасности, так?
— Так-то оно так…
— Но?
Его пальцы на мгновение замерли и немного напряглись.
— Но вот тебе, возможно, угрожает опасность.
— Погоди, я ведь здесь не одна, ты можешь меня защитить и…
— Я приехал сюда не только по этой причине.
— Неужели?
Клинт молча кивнул и притянул Тару к себе, просунув колено между ее ног.
Дыхание Тары замерло, а сердце наоборот пустилось вскачь. Не дождавшись от него ответа, она заговорила сама:
— Ты ждал меня здесь потому, что хочешь меня?
— Я постоянно хочу тебя, — глухо прорычал он, припав лбом к ее лбу. — Понимаешь? Каждую минуту, каждую секунду. Воспоминания о тебе, о том, что между нами было прошлой ночью, сводят меня с ума. Это какое-то наваждение. Я хожу, что-то делаю, разговариваю с людьми, проявляю активность… и при этом все время думаю о тебе.
Усталость Тары после трудового дня как рукой сняло. От его слов тепло мгновенно разлилось у нее по телу. Она уже не удивилась, привыкнув к подобной реакции на Клинта, когда он стоит вот так, совсем близко, когда трогает ее и смотрит на нее своими синими глазами…
Ее взгляд упал на его твердо очерченные губы, и она поняла, что он продолжает что-то говорить.
— Если бы с тобой случилась беда… черт, я не знаю, что бы я сделал…
— Никакая беда мне не грозит, ничего худого со мной не может случиться, — повторила Тара, понимая только одно: ей необходимо ощутить тепло его губ. — Ты здесь, со мной.
Привстав на цыпочки, она поцеловала Клинта, слыша, как в его груди рождается низкий утробный стон. Обеими руками он схватил Тару за талию и с такой сокрушительной силой прижал к себе, что она едва не задохнулась. На долю секунды он оторвался от нее, а потом стал целовать жадно и ненасытно.
Подчиняясь его воле и собственному желанию, Тара играла с его языком, покусывала нижнюю губу, исследовала глубины его рта. А в мозгу сами собой возникали видения. Вот она каждый вечер возвращается домой, где с нетерпением ждет ее Клинт… Они целуются, а потом он несет ее в их спальню…
Их спальня.