— Разведение скота похоже на выращивание растений. Перефразируя ваши слова, можно сказать, что скотовод не может надолго оставить свои стада.
— Даже ради любимой женщины? Он разведен и у него есть ребенок?
Она удивилась:
— Почему вы спрашиваете об этом?
— Это вполне логичный вопрос. У хозяина ранчо всегда есть управляющий, который в его отсутствие позаботится обо всем. Но гораздо труднее куда-то уехать, если отвечаешь за ребенка. Он предложил вам выйти за него замуж и воспитывать его ребенка? Ведь, учитывая, как вы собираетесь поступить, надо понимать, у вас есть уважительная причина.
— Ради бога, Люк…
В голосе Жасмин прозвучало смятение. Он кинул на нее взгляд.
— Не понимаю, как мужчина, собирающийся на вас жениться, может оставить вас в одиночестве даже на секунду? Как вы можете любить его по-настоящему, если большую часть времени находитесь вдали от него?
Жасмин не могла подыскать ответ, и это еще больше убедило Люка, что она что-то скрывает. Что ж, он подождет, пока они окажутся в более уединенном месте, чтобы выяснить, что творится в ее душе. Пропустив пару машин, Шарьер снова выехал с обочины на шоссе.
Когда он остановился перед домом Жасмин, она потянулась, чтобы открыть дверь машины.
— Осторожнее. Я еще не заглушил двигатель, — предупредил Люк. — Почему вы ведете себя так, словно меня боитесь?
— Это не страх. Просто я не хочу больше отнимать у вас время.
— Вы ответили бы точно так же, даже если бы не было мужчины, ожидающего вашего возвращения?
— Да!
— Так я вам интересен только тем, что могу быть вам полезен.
Лицо Жасмин застыло.
— Я пришла к вам с деловым предложением. И вы знаете, как сильно и вам благодарна за вашу помощь…
— Но все это лишь ради дела, и вы не собираетесь ни с кем флиртовать, даже если в данный момент вас и вашего любимого разделяют тысячи миль?
В ее голубых глазах отразилось тревожное беспокойство.
— Чего вы хотите от меня?
— Как насчет честности?
— Я честна с вами. — Голос Жасмин дрогнул.
— Черта с два вы честны! — яростно прошептал Люк.
Не в силах больше сдерживаться, он притянул ее к себе так близко, что их губы почти соприкоснулись.
— Таких чувств, как к вам, я никогда раньше не испытывал. И я знаю, что вы чувствуете то же самое. Но ваша вина мешает вам признать это. А раз вы испытываете вину, значит, не любите того мужчину с должной силой.
Жасмин приглушенно застонала.
— Я собираюсь вас поцеловать, и тогда мы узнаем, прав ли я.
Он накрыл ее губы, и они разомкнулись под немой мольбой его губ. В следующий миг она начала целовать его в ответ так жадно, что у Люка перехватило дыхание.
Он так долго мечтал об этом поцелуе и теперь не мог остановиться. От пылкого отклика Жасмин их все больше затягивало в омут страсти, пока оба не застонали от удовольствия.
Люк настолько был без ума от этой женщины и зашел уже так далеко, что запротестовал, когда она вдруг отпрянула от его губ.
— Прекратите! — воскликнула она, затем, тяжело дыша, высвободилась из его объятий и откинулась на сиденье. — В глубине души я подозревала, что вы назначите цену за вашу щедрость. И она будет измеряться вовсе не деньгами. Надо ли полагать, что это и есть желанная для вас расплата за то, что вы поступились своими правилами, чтобы мне помочь?
Воспользовавшись тем, что вопрос застал Шарьера врасплох, Жасмин выскочила из машины.
Даже не попытавшись ее остановить, он прищурился и ответил:
— Теперь мы знаем правду, не так ли? Секунду назад вы были в моих объятиях, отвечали на мои поцелуи и явно чувствовали даже большую вину, чем мне показалось. Иначе такая женщина, как вы, готовая отказаться от всего ради блага другого человека, никогда не обвинила бы меня в том, что я покупаю ее, чтобы заполучить в свою постель. Надо ли мне напомнить, что вы первая пришли ко мне? На случай, если вы подумали, что ваше праведное возмущение моими действиями — в чем бы вы меня ни обвиняли — все разрушило, уверяю вас: наша договоренность остается в силе. Я — человек слова. Всего вам хорошего.
Когда машина тронулась с места, Люку показалось, что Жасмин его окликнула. Но он был так разгневан, что было ясно: лучше их разговор сейчас не продолжать.
Она смотрела, как его «ягуар» скрывается из вида, понимая, что непреднамеренно нанесла Шарьеру непростительное оскорбление. В тот миг, когда их губы соприкоснулись, Жасмин начала целовать Люка с таким пылом, которого сама от себя не ожидала. И это так испугало ее, что она прервала их поцелуй. Но какой черт дернул ее целоваться так страстно, хотя только что она притворялась, что у нее есть любимый мужчина? А после она еще с такой жестокостью набросилась на Люка за то, что он разгадал ее ложь.
Ему ни к чему покупать себе женщину, потому что он может заполучить любую, какую захочет. Он искренне рассказал о принесшей ему столько боли потере любимой девушки. Он открылся перед Жасмин, хотя вряд ли ему легко было это сделать. Шарьер никогда бы не поделился настолько личным с человеком, к которому равнодушен. И он дал ей понять, что после той ужасной катастрофы в его жизни не было другой любимой женщины. А как она обошлась с ним в ответ!
Люк захотел ее поцеловать. Лишь небесам известно, как она мечтала об этом поцелуе! Но едва она ощутила его губы на своих, как испугалась, что не сможет на этом остановиться.
Жасмин хотелось забиться в нору. Что она натворила! Если Люк откажется ей помогать, то неизвестно, сколько уйдет времени на поиск другого банкира, согласного выдать кредит. Надо исправлять ситуацию, но она не знала как.
Может, Люк, отъезжая, не слышал ее оклика? Ответит ли он сейчас на звонок?
Жасмин вынула сотовый и набрала номер Шарьера. К ее досаде, звонок был переадресован на голосовую почту. Но когда прозвучала фраза, приглашающая оставить сообщение абоненту, слова полились сами собой…
На голосовую почту Люка поступил еще один звонок. Он был в слишком мрачном настроении, чтобы с кем-то разговаривать. Наверное, звонит сестра, чтобы пригласить на воскресную вечеринку по поводу дня рождения ее мужа. Она не отступится, пока не добьется обещания Люка, что он придет. Вряд ли он будет веселой компанией для кого-то после того, что произошло между ним и Жасмин. Завтра он подумает, где провести выходные. Люк пока не решил, но точно знал, что должен уехать куда-нибудь подальше отсюда.
Впереди он увидел мигающие огни автомобилей — на шоссе произошла авария, собравшая длинную очередь из машин. Люку тоже пришлось остановиться. Томясь вынужденным ожиданием, он бросил взгляд на экран своего телефона и увидел на нем имя. И сразу сердце учащенно забилось. Через секунду Люк уже слушал оставленное Жасмин голосовое сообщение.
«Люк, простите за то, что я вам наговорила. Я вовсе не это хотела сказать, вы ведь знаете. — Слышно было, как дрожит ее голос. — Я понимаю, что не заслуживаю шанса на объяснения, но я должна попытаться. Позвольте мне. Пожалуйста, разворачивайтесь и приезжайте обратно. Я не смогу уснуть, если не поговорю с вами. Не нужно мне перезванивать. Просто приезжайте. Я буду ждать вас. Пожалуйста».
Тон ее голоса подействовал на Люка даже сильнее, чем слова. Чуть не устроив еще одну аварию, он развернулся и помчался в сторону Грасса.
Десять минут, потраченные на то, чтобы добраться обратно, показались Люку вечностью. Он подошел к двери и постучал. Жасмин тут же открыла. Взволнованное выражение ее лица говорило само за себя.
— Я ждала вас, но до конца не верила, что вы вернетесь. Это подтверждает, что вы — хороший человек. — Уже второй раз она говорила ему это.
Жасмин открыла дверь шире.
— Входите. Давайте пройдем на террасу.
Шарьер направился за ней, глядя, как покачиваются ее женственные бедра. Она повела его по коридору в гостиную, а оттуда через французские двери на обставленную садовой мебелью террасу с видом на цветник.
Люк подошел к каменной балюстраде, вдохнул опьяняюще сладкий аромат и спросил:
— Что это так пахнет?
— Майская роза. Дедушкина тетя Доминик очень любила этот цветник.
— Восхитительный запах, — негромко произнес Люк, повернувшись к Жасмин, устроившейся на садовых качелях.
— Я прошу у вас прощения, — начала она. — Я ни с кем никогда не была намеренно груба. А вам уже дважды наговорила неприятных вещей. Но я не хочу, чтобы вы считали, что я такая, какой показалась вам на Геронисосе.
Люк облокотился на балюстраду, пытаясь справиться с эмоциями.
— Другими словами, я вызвал в вас что-то заставившее перейти черту? Вы это хотите сказать?
— Вы ни в чем не виноваты. Это я в ответе за случившееся. — Она опустила голову. — Хотелось бы оправдать свои жестокие слова нервным срывом, временным помешательством или еще чем-то подобным. Но это было бы неправдой.
Наконец она честна с ним, подумал Люк.
— Я жила лишь для себя. Мне доставалось от жизни много даров без всякой платы них.
Шарьер нахмурился: к чему она клонит?
— Когда вы описывали свои чувства после авиакатастрофы, ваши слова задели какой-то нерв внутри меня. У меня тоже всегда было это ощущение собственного бессмертия и что я могу получить от жизни все, что захочу и когда пожелаю. Я считала, у меня достаточно времени, чтобы достичь всех своих целей. И тогда еще для меня не раздавался тревожный звонок. Но, проснувшись в день, когда мне исполнилось двадцать шесть лет, я поняла, что теперь на моих плечах лежит тяжкое бремя: дедушка поручил мне исполнить его план, надеясь, что я не подведу. С тех пор мне кажется, что я словно в каком-то сне. Но все это не сон! — Жасмин подняла голову. — Внезапно я впервые поняла, что я смертна, и мне стало страшно.
Люку это чувство было очень хорошо знакомо.
— Это не просто страх подвести дедушку, но еще и осознание, что я подвела родителей, которыми так восхищаюсь. Столько возможностей упущено, и это уже не наверстать.
Он подошел ближе.
— До этих слов я вас понимал. Но что вы подразумеваете под «упущенными возможностями»?
— Я была эгоистичной дочерью. Я ужасно вела себя по отношению к ним, так же, как Поль Ферье обращался со своим сыном. Я забывала про них, ставя на первое место собственные интересы. Дедушка был замечательным человеком, мне очень нравилось быть с ним, и я даже не заметила, как постепенно мой отец отошел для меня на второй план. Он и мама слишком легко это мне позволили. Теперь я это понимаю.
— Не слишком ли жестоко вы себя судите? Уверен, ваши родители осознавали, что вас ждет особенная судьба. Хорошие родители всегда помогают своему ребенку полностью раскрыть его потенциал.
— Все равно я чувствую вину и хочу ее компенсировать.
Люк начал постепенно собирать вместе все куски этой головоломки.
— То есть теперь вы хотите вернуться домой, чтобы все поправить.
— Если еще не поздно исправить причиненный урон.
— Никакого урона нет. Ваша история вовсе не похожа на притчу о блудном сыне. У вас есть благословение ваших родителей. Вы не повернулись к ним спиной, не растратили наследства.
— Но в какой-то мере все именно так и было! Я покинула родной дом. — Она начала всхлипывать. — Я хуже, чем Поль Ферье!
Люк потянулся, обнял Жасмин и прошептал ей в волосы:
— Тише.
Вот он наконец и добился от нее правды. Никакого мужчины в Айдахо у нее нет. Но от этого только возникли новые затруднения.
С неким мужчиной Люк еще мог бы посоревноваться за Жасмин. Но оказалось, что у него более сильный противник — ее отец, которому она собиралась до конца своих дней дарить свою любовь. А значит, она навсегда уедет из Франции.
И если бы у нее с Люком завязался роман, то получилось бы, что он стоит у нее на пути. Вот почему она бросила те обидные слова, хотя он почувствовал их фальшь.
Теперь все понятно.
Пред ним встала новая моральная дилемма: хватит ли у него сил поступить правильно, уйдя от Жасмин? Ведь если он продолжит прижимать ее к себе, то займется с ней любовью.
Внутренний голос твердил Люку: «Хочешь испытать судьбу и дождаться, когда она снова ранит тебя словами, на этот раз искренними? Желаешь, чтобы твоя жизнь была полностью разрушена любовью к женщине, чья судьба — на другой стороне земли? Уходи от нее, пока в силах, пока можешь противиться искушению».
Жасмин, словно прочтя его мысли, отстранилась и обхватила себя руками.
— Спасибо, что дали мне шанс объясниться.
— У вас сейчас очень сильный стресс. Вам надо лечь поспать. Я уже ухожу. Если вам что-то понадобится, позвоните мне. Доброй ночи!
Он оставил ее стоящей на террасе и поспешил к автомобилю. На этот раз она его не окликнула.
Люка терзала одна мысль: «Во имя всего святого, как мне справиться с этой ситуацией?»
Глава 7
Наконец настал день, когда должно было состояться заседание правления. Членам правления пришелся не по вкусу перенос даты собрания на пятницу, но никто из них в открытую не взбунтовался — все присутствовали в зале заседания.
После разговора с Люком неделю назад Жасмин плохо спала по ночам. Он прекрасно понял своим блестящим умом, что она пыталась ему сказать, и с тех пор ей ни разу не звонил. Она понимала, что ждать звонка бесполезно, но чувствовала себя настолько опустошенной, что ощущала недомогание.
Всю прошедшую неделю Жасмин ежедневно общалась с Реми. Было решено, что перед началом собрания он со своей семьей будет ожидать в приемной, а потом Жасмин пригласит его в зал заседаний и представит членам правления.
Реми понимал, что правление может и отказаться поддержать его своими голосами, но он хорошо держался. Переезд в дом, где он вырос, произвел в нем огромную перемену. Да, он так же продолжит выращивать цветы и поддерживать свою семью, но теперь будет по-настоящему счастлив.
Жасмин произнесла про себя короткую молитву и мысленно обратилась к деду: «Я сделала все, что могла. Остальное от меня не зависит».
Расправив плечи, она вошла в зал заседаний и села во главе длинного стола. Слева от нее сел Жиль Лекло, справа — ее старший дядя Роже Ферье.
Жасмин обвела глазами всех четырнадцать членов правления. Никто из них не хотел принять тот факт, что их отец и дед выбрал в свои преемники именно ее. Кого-то это обидело, а кого-то даже разгневало, и их можно было понять.
— Благодарю вас за то, что оставили все свои дела и собрались здесь сегодня. Кому-то даже пришлось прилететь из Парижа. Перенести дату заседания на более ранний срок меня вынудили обстоятельства крайней важности. — При этих словах несколько ее родственников обменялись обескураженными взглядами. — Буду краткой. Первое: я приняла решение больше не сотрудничать с компанией, я больше не буду работать нюхачом. И второе: я навсегда уезжаю в Штаты.
Все разом ахнули и уставились на Жасмин так, словно увидели привидение.
— Однако я оставляю компанию в руках единственного человека, который имеет право управлять ею так, как считает нужным. Самой этой компании не существовало бы, если бы не его гений. То, что сделал он, было не под силу его отцу. Я говорю о Реми Ферье — сыне и наследнике Поля Ферье.
В комнате воцарилась тишина. Объяви сейчас Жасмин о конце света, вряд ли реакция была бы другой.
— Жиль, раздайте, пожалуйста, всем папки с документами, содержащими необходимую информацию о Реми. Пока вы это делаете, я его приглашу. Он ожидает снаружи.
Лекло, хоть и выглядел ошарашенным, начал раздавать папки, а Жасмин тем временем привела Реми, представила его и с бешено колотящимся сердцем кивнула адвокату деда:
— Огласите, пожалуйста, ту часть завещания, которую еще никто не слышал.
Жиль поднялся, надел очки и начал читать:
— «Возлюбленные мои родные, а также другие члены правления! Реми был для меня как брат. Я любил его. Он должен был унаследовать компанию с самого начала, но это было невозможно, пока был жив Поль, настаивавший на том, чтобы его преемником стал я. После его смерти я умолял Реми вернуться и возглавить компанию, но к тому времени У него появились другие интересы. А теперь я желаю, чтобы он был назначен генеральным директором компании. Для этого я нескромно попросил свою милую внучку Жасмин помочь мне в этом. Все вы, члены правления, прекрасные управляющие. Но право руководить компанией принадлежит лишь тому, кто еще мальчишкой начал работать на нее и знает каждый винтик в ее механизме. Под руководством Реми компания вознесется на самые вершины. Будьте дружественны к нему. Следуйте его указаниям. У Реми прекрасная репутация среди работников нашей компании на юге Франции. Когда они узнают, что он стал главой компании, то снова заулыбаются, потому что он — один из них. И скоро вы увидите, что у дома Ферье появилось непобедимое оружие».