— Ты что, с ума сошла?! — воскликнул Воин. — Он же тъёрн!
— Да что ты говоришь! — огрызнулась я. — Вот спасибо, что всё мне разъяснил! А я-то не догадывалась: и в чём же тут проблема?
— Ладно, не обижайся, — смягчил тон Винсент.
— Да что уж там, — отмахнулась я. — Ты прав, я действительно полная идиотка. Кажется, жизнь преподнесла хороший урок моей гордыне. Знаешь, я ведь всегда подсознательно относилась свысока ко всем этим дурочкам, которые влюбляются в тъёрнов. И пребывала в полном уверенности, что уж со мной-то, такой умной, рассудительной и опытной, ничего подобного произойти не может никак. И вот пожалуйста.
Винсент сочувственно покачал головой.
— Да уж, тебе не позавидуешь.
Вытянув руку, он обнял меня за плечи, я же прижалась к его плечу щекой.
— Даже не знаю, кому из нас хуже, — признал Воин.
Мои плечи дрогнули в беззвучном смехе.
— Можем не соревноваться, — предложила я. — Просто поделим почётное первое место в списке неудачников.
Мы помолчали. Я мрачно смотрела в сгустившуюся за окном темноту. Снаружи доносились голоса и топот копыт. Жизнь во дворце не затихала даже в тёмное время суток. Выплывшая из-за облака луна медленно, но верно увеличивалась в размерах. Ещё не полная, ещё не хватает словно откушенного кусочка. Полнолуние впереди.
— А знаешь, твоё положение всё-таки лучше, — изменил мнение Винсент. — В конце концов, если для тебя это окажется так важно…с тъёрном можно провести ночь, или несколько ночей. Ты хорошо знаешь, когда они опасны, а когда — нет. Так что ты во всяком случае можешь к нему приблизиться. Хотя бы на время.
Я сбросила руку Воина со своего плеча и отстранилась.
— Врезать тебе сейчас или после того, как протрезвеешь? — поинтересовалась я. — Что ты мне предлагаешь? Сделать его своим любовником, а потом, в ближайшее полнолуние или новолуние, подставить тебе под нож?
Винсент поморщился.
— Не драматизируй. Почему сразу под нож? Поговоришь ты со своим тъёрном, придёт Джен и откроет для него Врата. Пускай отправляется в свой мир и живёт там хоть сто лет, хоть двести… или какая там продолжительность жизни у тъёрнов.
Я снова откинулась на спинку кушетки.
— Ты всё равно несёшь полный бред. Спасибо, что не предлагаешь мне отправиться вместе с ним в его мир, — глухо сказала я.
— Вот на это можешь не рассчитывать, — заверил Винсент. — Даже если бы такая идиотская мысль пришла тебе в голову — во что я, прямо скажем, не верю, — чёрта с два я бы тебя отпустил! Я просто говорю о том, что твой, хоть и тъёрн, хотя бы ведёт себя как живое существо. А Селина… просто красивая — невероятно красивая! — льдина.
Помрачнев, он поднялся с кушетки и подошёл к столику в поисках кубка. Не найдя, нахмурился, затем отыскал свой кубок взглядом на полу. Счёл, что взять с полки новый будет ближе, так и поступил, после чего налил себе очередную порцию вина.
— Будешь? — спросил он у меня.
Я помотала головой. Что-то настроения на выпивку не было совсем. Хотя, казалось бы, момент самый что ни на есть подходящий.
Винсент пожал плечами, дескать, не хочешь — не надо, а сам приложился к кубку. Я поднялась, поставила свой кубок на стол и подошла к окну. Глядя в лунную ночь, услышала, как сзади приближается Винсент. Потом его руки легли мне на плечи. Я медленно повернулась. Мне вдруг остро захотелось человеческого тепла, не только духовного, но и физического. И, видимо, не одной мне.
Пару секунд мы стояли, просто глядя друг другу в глаза, видя друг друга иначе, чем привыкли видеть. Потом Винсент обхватил мою спину руками и, наклонив голову, принялся целовать в губы, с жаром, с напором, с надрывом. Вцепившись в его шею, как в спасательный круг, я ответила тем же.
Искусительница всех побери, почему бы и нет? В конце-то концов, какого чёрта я маюсь из-за морочащего девушкам голову тъёрна? Рядом со мной есть мужчина, настоящий, сильный, надёжный, преданный. Умный и, если на то пошло, красивый. И при этом — человек. Ну да, ходить на сторону он будет, это не подлежит сомнению. Ну, так что? Ревновать его я точно не стану.
Так чего мне ещё надо? Наивную детскую сказку, которая никогда не осуществится, поскольку такая у них, сказок, судьба — жить только в людском воображении? Пускай Торендо идёт ко всем чертям!
Я впилась в губы Винсента с ещё большим жаром, почти переходящим в агрессию. С ним, похоже, происходило примерно то же, что и со мной. Мы переместились на кушетку, наткнувшись по пути на пару валяющихся на полу предметов и резко оттолкнув их ногами. Винсент склонился надо мной, снова целуя в губы. Я принялась расстёгивать его рубашку, и так наполовину распахнутую. Тело Винсента было горячим, дыхание тяжёлым.
Он приподнялся и отдалился от моего тела, стягивая с себя рубашку. И в этот момент меня словно окатило волной холодной воды. Я испытала чувство дискомфорта. Что-то было не так. Прикосновения Винсента не были мне неприятны, нет. И если бы всё сейчас произошло, никакой бы травмы я в связи с этим не испытала. Но в то же время сказать, что я сильно к этому стремилась, было нельзя. Было во всём этом что-то неправильное, и к морали эта неправильность никакого отношения не имела. Мне вдруг подумалось: а как я буду смотреть ему в глаза потом? Как он будет смотреть в глаза мне? Сможем ли мы так же спокойно сидеть рядом на одной кушетке и болтать о том, о чём захочется? Сможем ли сражаться бок о бок с тъёрнами? Не пробегут ли между нами предательские трещины, которые сделают это невозможным?
Я подняла глаза на Винсента и прочитала в его взгляде такую же неуверенность. А вместе с ней — тоску и пустоту.
— Это ни к чему не приведёт, верно?
Я согласно кивнула.
— Извини. — Винсент отвёл глаза.
— Это ты извини.
Он отстранился окончательно, сел, опустив ноги на пол и принялся снова натягивать рубашку. Я тоже села и стала приглаживать растрепавшиеся волосы, глядя в пол. Между нами повисло напряжённое молчание. Но это было нестрашно. Неловкая пауза рано или поздно закончится. А вот прежние отношения нам, кажется, удалось сохранить.
Глава 13. Войти в закрытую дверь
Винсент продолжал маяться весь следующий день. Он то мерил широкими шагами свои покои, то привидением бродил по дворцу, но возвратить себе душевное равновесие никак не мог. Селину он не встречал, но это не улучшало его настроение, а, кажется, напротив, делало только хуже. Вчерашняя попойка тоже не помогла. Больше того, он чуть было не испортил отношения с напарницей, что уж совсем не лезло ни в какие ворота.
Со всей этой ситуацией пора было заканчивать. Быстро, радикально, и без сантиментов. Как ножом по горлу резануть. Нет, делать что-либо подобное в буквальном смысле Винсент, ясное дело, не собирался. Этого она не дождётся. Однако найти быстрое и кардинальное решение было необходимо, и одна идея Винсенту в голову действительно пришла. Правда, сперва он отмахнулся от неё, как от глупой и бессмысленной. Однако идея прочно укоренилась в мозгу, и вскоре Воин не без удивления понял, что принял решение, сам того не сознавая. Да, он поступит именно так. Раз и навсегда поставит точку. А потом вычеркнет Селину из своей жизни так, будто её никогда и не было. Просто перестанет её замечать — так же, как она не замечает его. А через несколько дней и вовсе навсегда уйдёт из дворца.
И вот, когда на город и его окраину начал опускаться вечер, а над горизонтом появилась еженощно увеличивающаяся в размерах луна, Винсент решительно зашагал в хорошо знакомом направлении. Добравшись до лунного холма, он стал подниматься вверх по склону. Плащ развевался на сильном ветру, волосы взъерошились и временами попадали в глаза, но Воин не обращал на них особого внимания, лишь отмахивался, как от досадной помехи. Холм был зачищен совсем недавно, и вероятность того, что здесь снова обнаружатся напавшие на него люди, была невысока. Тем не менее она существовала. Меч и кинжал Винсент держал наготове, но остановить его такой риск не мог. Сейчас он справится хоть с троими, хоть с пятерыми, если понадобится. У него есть цель, и никто не помешает ему её достичь.
На то, чтобы отыскать нужное место, не ушло много времени. У Винсента был ориентир — то самое кряжистое дерево с широким стволом. Так и не встретив по пути ни одного человека, он уверенно шагнул сквозь иллюзию.
Только теперь Воин вспомнил, что путь ему преграждают две запертые двери: одна в самом начале коридора, другая в самом конце. Но это воспоминание не слишком его смутило. Сейчас вообще мало что могло его смутить. Двери мешают пройти? Значит, он избавится от дверей.
А вот и «прихожая», ведущая в подземный ход. Винсент собирался выбить дверь плечом, но сперва толкнул её на пробу, и, к его удивлению, она подалась. На стене обнаружился факел, и Воин зажёг его при помощи прихваченного с собой огнива. А потом решительно зашагал по коридору. Он придёт к Селине и выскажет ей всё в лицо. Скажет всё, что думает, о таких, как она. И на этот раз ей не удастся его проигнорировать. Она выслушает всё до конца. А потом он уйдёт, чтобы никогда больше не появляться. И ни единого слова больше не скажет королевской невесте.
Добравшись до конца тоннеля, он просунул ручку факела в специальное крепление на стене и прислушался. Из-за закрытой двери никаких звуков не доносилось. Винсент внезапно заколебался. В мозг прокралась крамольная мысль о том, чтобы развернуться и уйти назад. Но, сжав зубы, он отбросил её на задворки сознания и пинком распахнул дверь, выяснив таким образом, что она тоже была не заперта.
Та самая комната. Высокий шкаф, комод, зеркало на стене, кровать с белой спинкой. Свечи, зажжённые в нескольких канделябрах, наполняют спальню светом, намного более мягким, чем грубое полыхание факела. А на светло-зелёной банкетке сидела она.
Селина была одета в белое домашнее платье с кружевами, какие женщины из знатных семей обычно носили дома по вечерам. Распущенные волосы отдыхали от дневной укладки.
Селина оглянулась и увидела застывшего на пороге Винсента. Она не испугалась, не рассердилась и, что самое главное, даже не удивилась. Только слабо улыбнулась, и от этой улыбки её лицо мгновенно утратило привычное выражение холодности. Во взгляде голубых глаз и изгибе губ сквозила уязвимость, никак не вязавшаяся с прежней решительностью и высокомерием. И все слова, которые так твёрдо намеревался сказать Винсент, разом вылетели у него из головы.
— А я всё думала, догадаешься ты прийти через подземный ход или нет, — проговорила Селина.
Поднявшись с кушетки, она сделала несколько шагов по направлению к Винсенту и снова остановилась, не сводя с него глаз.
— Я понимала, что всё это плохо кончится, — продолжила она. — Что риск слишком велик. И твёрдо решила не допустить этого. Не подпустить тебя к себе. Старалась тебя оттолкнуть. Даже не позволила приблизиться ко мне через дядю. Стала всё больше и больше времени проводить здесь, в своих покоях. Думала, это для того, чтобы как можно реже с тобой встречаться. Чтобы всё забылось и улеглось. А сама поймала себя на том, что всё время оглядываюсь на эту дверь. И всё время жду, что ты появишься. — Селина нерешительно пожала плечами. Её улыбка стала ещё более уязвимой. — Я даже прошла по коридору и отперла обе двери, — призналась она. — И оставляла их незапертыми, даже ночью, вопреки всем требованиям безопасности. Сидела здесь и ждала. А ты всё не шёл.
Сбросив оцепенение, Винсент, наконец, шагнул ей навстречу, медленно качая головой.
— Селина, я просто чёртов идиот.
Девушка положила руки ему на грудь, а он заключил её в объятия, опасаясь только одного: как бы случайно не задушить, не сломать ей что-нибудь, ведь она казалась такой хрупкой. Селина подняла к нему лицо, а он принялся целовать её губы, и от неё снова пахло летним лугом и полевыми цветами, или ему просто так казалось? А впрочем, какая разница?
Сдерживать себя он больше не мог, и начал избавляться от её платья, ещё не добравшись до кровати. Принялся расшнуровывать воздушное переплетение шёлка и кружев, в то время как тонкие пальцы Селины потянулись к застёжкам его куртки. Вынужденно оторвался от её губ, чтобы стянуть с неё платье, и снова впился в них, гладя растрепавшиеся волосы, такие светлые, какие ему крайне редко доводилось видеть.
Сбросив на пол собственную куртку, торопливо стянув рубашку, Винсент стал ласкать её тело, облачённое теперь исключительно в нижнее бельё. Проводил пальцами по мягкой, удивительно белой коже, гладил руки, плечи, ключицы, верхнюю часть груди, вздымающуюся над тугим корсетом. Впился в неё губами, понял, что от корсета необходимо избавиться незамедлительно и обнял Селину за спину, чтобы перевести её в сидячее положение. Принялся развязывать шнуровку излишне торопливыми и оттого по-мальчишески неловкими движениями, закинул длинные волосы за её плечо и впился губами в лопатку. Избавившись, наконец, от белья, снова уложил девушку на спину, поцеловал её живот, стал гладить обнажённую грудь и почувствовал, что окончательно теряет над собой контроль. Он должен получить её прямо сейчас, каждая секунда промедления отзывалась в теле физической болью.
На сей раз против того, чтобы снять брюки, он возражать не стал.
Дыхание на мгновение перехватило. Винсент запрокинул голову, а потом снова потянулся к губам Селины. Воин чувствовал, с какой силой вцепились в его плечи её хрупкие, казалось бы, пальцы, чувствовал, как уступает ему её тело, двигаясь в такт его движениям. И он старался быть нежным, и ласковым, и внимательным, и не спешить, но наступил момент, когда все сдерживающие факторы были отброшены в сторону, растворились за всепоглощающей пеленой. Он с силой прижал Селину к кровати, а движения стали резкими и порывистыми. Девушка тихо застонала, её пальцы разжались, выпуская из хватки его кожу. Мгновение спустя Винсент, прогнув спину и снова запрокинув голову, с шумом выдохнул воздух.
Селина тяжело дышала через слегка приоткрытый рот. Винсент убрал с её вспотевшего лба прядь волос, наклонился и поцеловал переносицу. Ласково провёл рукой от виска к подбородку. Воин и теперь не хотел разъединяться с её телом, но осторожность вернулась, и ему показалось, что ей тяжело дышать под его весом. Поэтому он лёг рядом, подложив руку под плечи Селины. Она же перекатилась набок и прижалась к нему всем телом. И было в этом движении столько доверия, что Винсент поспешил обхватить её спину обеими руками, обещая тем самым защиту от любых неприятностей.
— Если нас поймают, голову снесут обоим, — со слабой усмешкой заметила Селина.
Объятия Винсента стали ещё крепче. Играть против короля на его собственной территории — занятие весьма рискованное, но отступать Воин не собирался. Однако Селина была права: опасность угрожала не только ему, но и ей. Винсенту захотелось незамедлительно схватить её в охапку и унести отсюда через всё тот же подземный ход. Но Воин отлично понимал, что торопиться нельзя. Унести — это звучит хорошо, вот только куда и в каком качестве? Уж точно не в роли лекардийского посла. В качестве Охотника? Но как Охотник он не мог дать Селине того, что было ей необходимо. В качестве монтарийского аристократа? Это потребовало бы унизительного объяснения с родными, но ради неё он бы, пожалуй, наступил на горло собственной гордости. Однако такой вариант был чреват другими проблемами — например, серьёзным политическим конфликтом. Да и потом, кто сказал, что сама Селина хочет куда-то отсюда уезжать? Возможно, она стремится к тому, чтобы стать королевой.
— Как ты стала невестой Рамиро? — спросил Винсент, радуясь, что Селина не видит тени, пробежавшей сейчас по его лицу.
— Ты действительно хочешь знать? — Высвободившись из его объятий, она села, подложив под спину подушку, и подтянула повыше одеяло. — Учти, там довольно много нюансов, и они…не очень чистые. Тебе не понравится. Не боишься?
Она посмотрела ему в глаза, склонив голову набок.
— Если бы я чего-то боялся, не пришёл бы сюда, — отозвался Винсент.
Селина мимолётно улыбнулась, принимая аргумент.
— Ладно. Видишь ли, род Палейно — один из самых знатных в Линзории. После династии Рейесов мы — следующие в очереди на королевский престол.