Дим тут же прикрыл глаза, прощупал пространство и буквально споткнулся о пульсирующий ярко-фиолетовый комок.
– Есть!
– Так, слушай внимательно. Загоняем к реке. В воду он не сунется. Смотри не упусти.
Нот вылетел из машины и торопливо направился в сторону, где Дим нащупал сгусток яркой энергии. Дим заволновался, рванул за Нотом, и в ногах тут же заклубилась пыль, потревоженная ветром.
– Держи себя в руках, – недовольно зашипел Нот.
Дим остановился и выдохнул, пытаясь унять разволновавшуюся энергию. Через минуту они вышли к группе подростков, которые тут же притихли, но неловко звякали бутылками, старательно демонстрируя свой пофигизм.
– Ты, – ткнул пальцем в вихрастого рыжего худого паренька Нот, – иди сюда.
Тот не раздумывая ломанулся в кусты и, петляя, побежал по тропинке. Нот ринулся за ним, а подростки кинулись врассыпную. Дим устремился за Нотом, который гнал оборванного рыжего кота. Кот, кидаясь из стороны в сторону, пытался удрать от преследователя. Нот рассыпал короткие удары молний, кот шарахался от падающих веток, от взрывающейся почвы. Дим, вникнув, тоже корректировал путь ударами темной энергии. Загнав кота к берегу реки, Нот стал тихо уговаривать шипевший «объект».
– Ну все… все… не удирай. Бесполезно.
Тот взвыл и попытался проскользнуть обратно сквозь ноги Дима. Дим пошатнулся, но каким-то чудом сцапал за загривок шипящего и царапающегося кошака. Нот тут же перехватил добычу и прижал к груди. Кот побрыкался, повырывался и, тяжело вздохнув, насупленно замолчал.
– Ничего. Все хорошо, – уговаривал Нот, наглаживая кота. Кивнув Диму на машину, сообщил: – Ты за рулем. А мы пока побеседуем, – устроившись на заднем сиденье, он усадил кота на колени.
– Домой хочешь?
Кот фыркнул и нервно подергал хвостом.
– Не надоело? По чердакам и подвалам околачиваться? – продолжал увещевать парень кота.
Кот встряхнулся и обратился. Теперь на коленях Нота сидел парнишка лет пятнадцати. Дим напрягся. Та еще педофильная сценка.
– Дом снесли. Хозяева отчалили. Ткнулся к соседям, а там… в общем, не нужен. Два дня искал куда себя деть, к вам на отметочку приперся, да толку?
– Что, не подселили?
– Подселили к нарку одному. Я только почистил дом, сил потратил немеряно, а тот окочурился, домик сразу того… Опять на улице, без сил, без подпитки. Козлы вы, – обижено всхлипнул подросток.
– Ты киоски шустрил?
– Я.
– Беда с тобой. Ошиблись у нас, бывает же?
Подросток обиженно, на грани слез пыхтел у Нота на коленях.
– Куда меня теперь? Засушите?
– Кто это тебе наговорил? – нахмурился Нот.
Подросток еще сильнее нахохлился.
– А гулял-то ты с кем?
– Да так, пацанва из интерната. К ним прибился, думал, может, туда затесаться.
– Кхм… – прервал Дим допрос, – давай я домой по-быстрому заскочу, мы как раз рядом?
– Давай, потом ко мне парнишку отвезем, а в Академию уже с утра.
Дим, прыгая через две ступеньки, летел домой, надо предупредить Милу, что задержится. У двери его ждали сумки. Кое-как запиханные вещи, а поверх телефон. Дим взял трубу и прочитал открытое смс от Юльки, та сетовала, что он не отвечает, и интересовалась насчет свидания.
– Ох ты ж бля… – побил Дим себя по лбу телефоном, угораздило же дома оставить. – Мил… – постучал он скорее для проформы. Потоптавшись еще минут пять, он подхватил вещи и спустился.
– Это что? – заинтересованно ткнул в баулы Нот.
– Жена выгнала, – хмыкнул Дим, отвернувшись.
– Быстро ты… Ладно, у меня переночуешь, там определишься.
– Спасибо, – выдавил из себя Дим.
Квартира Нота все так же отдавала запустением, из трех комнат обжитой более-менее была только спальная. Домовенок огляделся и юркнул в угол. Дим и Нот, сталкиваясь локтями, разгребали бардак на кухне, ставили чайник, готовили скудный холостяцкий ужин. Дим пытался вызвать внутри хоть какую-то реакцию на перемены в жизни. Но нутро устало молчало, и его больше интересовало, где он будет спать и что бы съесть.
– Что-то я… – отпустился Дим на стул, – выжатый.
– С непривычки. Потом научишься аккумулировать энергию. Тратить более экономно.
– Вкусно пахнет, – сунул на кухню нос домовенок.
– Тебя-то как зовут? – очнулся Дим, вспомнив свой прокол с Нотом.
– Костик.
– Костик? – удивился Дим, ожидая что-то древнеславянское как минимум.
– Садись, Костик, ужинать будем, – Нот поставил перед ним чашку с разваренными макаронами, присыпанными сыром.
Утром Дима разбудил желудок. Вчерашние макароны были им забракованы, и сейчас голод выгрызал диафрагму. Дим вытянулся на неудобном лежбище из тонкого одеяла поверх каких-то курток. Сгонять хозяина и подростка с кровати было стыдно, а другой мебели кроме кровати в квартире не наблюдалось. Где-то вчера перед самым сном Дим еще чуть-чуть подумал мысль о педофилии, но потом из-за необоснованности она плавно рассосалась и ушла в небытие.
Дим, позевывая, потопал на кухню. Уж завтрак он не даст испортить. На пороге кухни он замер, та была не просто чистой. Она была идеально чистой. И на столе стоял букет. Настоящий букет в самой настоящей вазе. На подоконнике сидел Костик.
– Это ты, что ли? – Дим обвел жестом кухню.
Костик, не поворачиваясь, пожал плечами.
– Молодец. Завтракать будем?
Костик, так и не поворачиваясь, махнул рукой в сторону плиты:
– Там омлет, там кофе, там хлеб.
– Ты что, опять потратил энергию на дом? Продукты откуда? Цветы? – учинил с ходу допрос Нот из-за спины Дима.
– Это за макароны, – все еще не поворачиваясь, отмахнулся Костик.
Нот подошел к пареньку и развернул его к себе. Дим ахнул. Лицо паренька сморщилось, иссохло, глаза были красными, воспаленными, и рот будто обуглился.
Нот, оглядев паренька, вдруг шагнул назад, поклонился ему и произнес:
– Зову кота не из леса, не из болотца, а из маленького народца, доброго, а не злого, приходи с нами живи.
Костик встрепенулся и недоверчиво посмотрел на Нота. Потом суетливо сполз с подоконника и шмыгнул в комнату.
– Это что с ним было-то?– зашептал Дим.
– Истощение. Он трижды дома обживал и трижды без подпитки.
– Теперь что?
– Теперь у меня будет домовой, – Нот уселся за стол и приглашающе кивнул на стул рядом. – А у тебя как? Есть куда? Чего из дома-то выперли?
Аппетит тут же пропал. Дим, покрутив вилку, аккуратно пристроил ее рядом с тарелкой.
– Жена запалила.
– Любовница, что ли?
– Да так… левак обычный.
– Дурак.
– Чего?
– Из-за левака без дома, без семьи, – резанул по живому Нот.
– Семьи! – рявкнул разозленный Дим. Окна тихо тренькнули, напомнив ему про контроль энергии. – Семьи… – уже тише повторил Дим. И из него вылилось. Про все. С самого начала. Как они рано, сразу после школы поженились с Милой. Как солнечно жили первый год, поступили в университет, какой парой были красивой. А потом началось, сначала мама, потом родители Милы, и все поползло вниз. Потом за снесенный домик родителей им дали крошки, которые они вложили, а строительство заморозили, как взвалил Дим на себя вторую ипотеку да еще кредит за машину. Как в доме все чаще гремели скандалы и Мила отворачивалась от него по ночам. Как она из стройной девочки превращалась в оплывшую грымзу, с каждым килограммом все больше ненавидя Дима, за то что не меняется. Про то, как первый раз изменил, а Мила узнала. Как все шире становился между ним этот разлом. – Вот такая у меня «семья», – закончил Дим и устыдился. Что это он наизнанку перед этим?
Нот молчал, сосредоточенно выводил невидимый рисунок на столешнице.
– Я попросить тебя хотел, – наконец проговорил, будто очнувшись, – командировка у меня почти на месяц, а я тут… Костиком обзавелся. Присмотри за ним? Поживешь, все равно ситуация у тебя… Что скажешь?
– Поживу, чего там, – буркнул Дим и, неловко отодвинув стул, вывалился из кухни, сшибая что-то там по пути.
Дим, сцепив зубы, карабкался на «скалу» – в программу его обучения включили паркур. И теперь он добивался невероятным трудом легкого преодоления любой преграды. Пот уже насквозь пропитал повязку, удерживающую волосы, когда он наконец одолел вертикаль. Усевшись сверху, он выдохнул и обозрел территорию. Прикольно! Сверху сотни раз исхоженная вдоль и поперек территория Академии смотрелась совсем по-другому. Будто меньше и компактнее, укромные уголки вдруг становились видны как на ладони. Военизированная охрана мелкими ленивыми жуками сновала по периферии, студенты группами дрейфовали из корпуса в корпус. Со стороны ворот раздалось пронзительно-требовательное гудение машины. Дим любопытно уставился на неповоротливый джип, рычащий перед шлагбаумом. Машина, взвизгнув шинами, рванула в центр Академии и застыла перед медблоком. Дим тревожно нахмурился, опять какого-то мага подбили. В последнее время по Академии поползли слухи, что рейды становятся опаснее. Из джипа выпрыгнул вампир, и беспокойство Дима острым коготком подцепило сердце. Вампир осторожно сгрузил с заднего сиденья Нота. Безвольно повисшая с хромированной каталки рука заставила Дима буквально скатиться со «скалы». Прилетев в клубах развороченной эмоциями пыли к медблоку, он грозовой тучей двинулся к вампиру, который, устало опираясь о стену, прикуривал сигарету.
– Что с Нотом?
– А, это ты, неандерталец.
– С Нотом что? – не обращая внимания на пренебрежение, сквозившее в голосе, в интонациях, да во всей позе, повторил вопрос Дим.
– Убили немножко.
Дим скрипнув зубами, стал сосредоточенно укладывать закрутившийся мелкой проворной змеей смерч. «Убили немножко». Это странная фраза содержала в себе все. И то, что дело плохо – понятно. И то, что Нот жив – тоже понятно.
Вечером, вернувшись домой, он увидел маявшегося на пороге Костика, тот нетерпеливо, беззастенчиво заглядывал к Диму в лицо, и стоило тому лишь только положить ложку, тут же выхватил тарелку и отправил ее в мойку. Накормив, считай – выполнив свой долг, он требовательно вцепился в руку:
– Ну что как он?
– Не знаю. К нему пока не пускают.
Костик, собрав лоб гармошкой, поинтересовался:
– А ближайших родственников?
– У него есть родственники? – Дим искренне удивился.
– Я да ты. Да мы с тобой.
– То есть как?
– Я его домовой. Считай, одна семья, но мне ж нельзя без сопровождения на улицу, – Костик, задрав штанину, продемонстрировал отслеживающее устройство, которое его принудили носить два года за те мелкие грешки, что наворотил он, пока был бездомным. – Но ты же можешь договориться? Можешь же? – заглянул в глаза Дима Костик.
Дим поворчал, побродил по комнате и дал себя уговорить. Пацан соскучился, да и сам бы он хотел узнать, как там этот…
Этот лежал белее мела. Волосы, разметавшиеся по белой подушке, стали почти полностью белыми. Костик, заскулив, притиснулся к кровати и требовательно вглядывался в лицо Нота. Дим, пристроившись с другой стороны, протянул руку и, выбрав белую неровную прядь, пропустил ее сквозь пальцы.
– Он совсем белый, – грубовато гавкнул он в тишину палаты подранным эмоциями голосом.
Костик бережно погладил все так же унизанные кольцами пальцы и пробурчал:
– Он не старый, а белая смерть в волосах уже за половину перевалила.
– Белая смерть?
Костик, тяжело вздохнув, скосил глаза на входную дверь:
– Этого тебе, конечно, не расскажут. Не принято. Вот это, – он вытянул прядку огненно-красного цвета, – Нот с кем-то из огневиков сцепился. Вот это, – вытянул он зеленую прядь, – он с лесовиками воевал, видимо. А это, – он пропустил сквозь пальцы белоснежную, – это он кому-то проиграл.
Дим еще раз окинул взглядом яркое разноцветье волос Нота, и стыд пополам с жалостью запек где-то под грудиной. Да уж… попугаистый.
Домой Нота отпустили только через месяц. Костик деловито сновал по комнате, пристраивая шикарнейший букет то у изголовья, то в ногах кровати, то переставляя его на подоконник.
– Дим, а Дим, – в сотый раз переспросил он, – так когда его привезут-то?
– Не знаю. Как отпустят, так отпустят.
– Может, все-таки рядом поставить? – в очередной раз тыркнул он букет с места.
Дим вышел на балкон, спасаясь от приставучего мельтешения домового. У дома стоял знакомый джип, из его чрева вампир выгружал Нота. Тот, неловко припадая на левую ногу и почти повиснув на шее вампира, осматривал двор. Дим нахмурился, раздраженный почему-то вот этой картинкой. «Не мог, что ли, нормального себе найти», – шевельнулась уже приходившая ему в голову мысль.