— Но вдруг кто-то бы все же увидел? — спросил инспектор.
— Так я на это и рассчитывала, — непонятно произнесла Весловская, но потом спохватилась. — То есть… А я вот уже написала. — Она протянула ему лист с несколькими строчками. Перед каждой строчкой стояла цифра. Похоже, это был список чего-то.
— Отлично, — сказал Бондин, забрал лист и двинулся дальше. Но потом оглянулся: — Да, кстати, можете отправляться домой. Но не удаляйтесь от своего поместья далее чем на семь километров. О возможности свободы передвижения вам будет сообщено.
Я пошла за ним, спросила тихо:
— Вы ведь на самом деле ничего не знаете про шезлонги?
— Не знаю, — сказал он и смешливо улыбнулся.
Ужас. Что за тип.
А тип снова набрал чей-то номер на телефоне и сказал:
— Да. Весловским, Сигизмунду и Повилике, разрешено перемещение из «Золотых тополей» в «Дом у озера», под домашний арест.
— И зачем только Мелиссочка сбежала! — раздался рыдающий голос Весловской позади.
Я обернулась. Муж утешал ее, обняв за плечи. А та продолжала причитать:
— Зачем ей этот остолоп Реймс?
Бондин уже убрал сотовый и как раз открыл дверь в гостиную. От двери отпрянула Далия.
— А я как раз… шла в библиотеку, хотела… почитать, — сердито сказала она, что-то пряча за спину.
— Прошу, — Бондин пропустил ее внутрь.
Далия поравнялась с соседями и сказала:
— Остолоп?! Меня больше удивляет, зачем Мише девица, которая умеет только танцевать да бонсай делать!
— Икебаны, — гордо вздернула нос рыжая соседка.
Далия только небрежно махнула рукой — мол, все равно ерунда.
А сосед как-то подтянулся весь, убрал руку с талии жены и подался к Далии:
— Ну что вы, Далия Георгиевна, на самом деле — это было бы такое счастье — сблизиться с вами… то есть… чтобы наши семьи… Это она от расстройства ляпнула…
Весловская гневно взглянула на мужа и дернула его за руку:
— Ты забыл, нас домой отпустили. Идем.
Мы с Бондиным уже вышли в гостиную. А сосед разливался соловьем:
— Спасибо за гостеприимство, дорогая Далия Георгиевна…
А что там Далия за спину прятала? Я оглянулась. В руке Далия сжимала стетоскоп. Подслушивала, значит!
В гостиной была только та дама в рюшечках, Астра, которая не хотела солить мужу обеды, да несколько привидений: инструменты парили в воздухе, собравшись в кружок на эстраде, и слышались тихие завывания — похоже, привидения переговаривались. Дама в рюшечках сидела на диване и пила сок-фреш из высокого стакана. Видимо, это и был ее завтрак.
Я повернула кольцо. Около инструментов проявились прозрачные фигуры. На закрытой крышке рояля сидел призрак и тихо говорил:
— Черт-те что. Может, улетим уже.
— Это все же мои потомки, — отозвался Мишин прадед. — Мне любопытно.
— Мне тоже, — сказал призрак с золотой трубой в руке.
У меня начала кружиться голова, и я отвернула кольцо камнем наружу.
Со стороны кухни доносились шум, голоса, звон посуды и шипение масла. Гости готовили завтрак.
— Что там за столпотворение? — Бондин пошел к арке.
— Слушайте, — сказала я, — может, уже поедем за Мишей?
— Конечно, поедем, — сказал он не останавливаясь.
— Вдруг они успеют пожениться, — настаивала я, семеня за ним следом.
— Будем надеяться, что нет.
— Хотя, конечно, Миша может сразу развестись.
— Угу, — невнятно буркнул Бондин не оборачиваясь. Но тон его голоса был такой странный, что я моментально заподозрила неладное.
— Ведь развод у ведьм быстро оформляется? — спросила я.
Он приостановился в нескольких шагах от арки и ответил:
— Моментально. — Потом слегка замялся и проговорил: — Как только ведьма скажет, что хочет развестись.
Я не сразу поняла, в чем тонкость, но потом до меня, кажется, дошло:
— А если муж захочет развестись?
Он сказал с сожалением:
— Развод может затянуться на годы.
— Может, поспешим в погоню?! — вскричала я. — Вы понимаете, что у меня жениха украли!
— Понимаю, — серьезно сказал он. — Не беспокойтесь. Я не дам вам остаться без жениха, — глаза его насмешливо блеснули.
Эх, жалко, магии у меня нет. А может, без магии его чем-нибудь стукнуть?
Но он уже вошел в распахнутые двери кухни, за которыми мужчины в белых рубашках или в пиджаках, кто-то даже в аккуратно завязанной черной бабочке, шумно готовили самые разные завтраки. Как будто в кухню набежали официанты.
— Дамы и господа, у меня небольшое объявление! — с порога начал Бондин, но потом осекся: — А где дамы, кстати?
— В столовой, — сказал Мордациус, с аппетитом уплетавший яишенку, сидя на барном стуле около кухонного рабочего стола. И крикнул в открытые двери кухни, которые выходили в маленький холл: — Дамы! Подойдите сюда!
В ответ на его слова в кухню примчались не дамы, а солонка, перечница, кусок сала, пачка сливочного масла и кетчуп. Все это прилетело и зависло над столом, за которым сидел Мордациус.
— Да я не о том! — пророкотал Мордациус, нахмурившись.
А маленький старичок, поедавший овсянку, радостно схватил кетчуп.
Прилетело две буханки белого хлеба.
— Не понимают, — пожал круглыми плечами Мордациус.
В кухне не было и следа от вчерашней бури и дождя, или что тут происходило. Зато были следы от сегодняшнего нашествия. Кожура от картошки, обертки от колбасы, крошки хлеба и разделочные доски украшали все поверхности.
У плит — а их здесь, к счастью, было целых пять — стояла вереница мужчин, и все они что-то жарили и варили. Все громче и писклявей свистел чайник, подбираясь к самой верхней ноте в своем диапазоне, но его никто в этой суматохе не слышал.
Бондин обошел стол, выключил чайник. Повернулся ко всем:
— Я объявлю вам, а вы передайте, пожалуйста, остальным. Потому что я спешу.
Двойные двери кухни смотрели как раз на такие же распахнутые двери столовой. Там за столом сидели дамы. Они, похоже, услышали или увидели инспектора, оставили свои элегантные завтраки и стали подходить к нам.
— Итак, — провозгласил Бондин. — Как вы уже знаете, Департамент МИ-13 проведет инспекторскую проверку поместья и всех в нем присутствующих на предмет злоупотребления магией. По любезной просьбе неизвестного лица.
Это он про того, кто нажал кнопку-анонимку? Про меня то есть? На меня покосилась добрая половина присутствующих. Инспектор, похоже, заметил их взгляды, одна рыжая бровь его поднялась, губы криво усмехнулись.
Я любовалась пейзажем за окном. Нечего на меня пялиться. Меня вынудили, напугали. И я ведь не знала, что это за кнопка!
— Инспекция начнется в полдень, — продолжил Бондин. — Но так как я вынужден уехать, то проводить ее перепоручили инспектору Жасмин Барсуковой.
Кто-то пробубнил:
— Да лишь бы не этот нахал.
А нахал продолжил говорить:
— Пока же прошу вас сдать мне все нелицензированные магические зелья, напитки, порошки и таблетки, а также магическое оружие. — Он подождал несколько секунд, но никто в кухне и не шелохнулся. Тогда он заговорил снова: — Ну, тогда счастливой инспекции.
— Значит, вы уезжаете, а другой инспектор прибудет только к полудню? — спросила Далия, вдруг объявившаяся у дверей в коридор. В руках ее была большая книжка с яркой обложкой.
— Инспекторша, — сказал Бондин. — Должна к полудню. А значит, у вас есть еще… — он взметнул руку к глазам, — целых два с лишним часа, чтобы поразмыслить, о чем бы вам хотелось сообщить ей.
— И чтобы кое-что спрятать, — пробубнил Мордациус.
— Что, простите? — обернулся к нему Бондин.
— Чтобы кое-что спрятать, — нахально сказал Мордациус и отправил в рот кусок яичницы размером с парус.
— Воля ваша, — отозвался инспектор. — Только Барсукова из таких, которые находят.
— Хом, — недоверчиво чавкнул Мордациус.
Далия в этот момент переложила книжку из руки в руку, и я увидела, что это «Сказки тысячи и одной ночи». Решила девочкам почитать? Но что-то я не заметила накануне, чтобы она проявляла к ним хоть малейший интерес.
Инспектор вышел из кухни в маленький холл, я двинулась за ним. Когда мы очутились на улице, он надел плащ и пробормотал:
— Что-то я их не слишком напугал.
— А вы хотели бы, чтобы все, как зайцы, дрожали в вашем присутствии?
— Ага, — кивнул он. И вдруг остановился: — Вы заметили, что на кухне нет самого главного?
— Скалки?
— Неа.
— Котла над открытым огнем?
— Да нет же, — он улыбался.
— Печки, — буркнула я.
— Повара. Про которого мне гости вчера все уши прожужжали — какой он искусник, да какой был восхитительный обед.
Сомневаюсь, чтобы гости жужжали именно ему — но разговоров об обеде вечером и правда было полно. Он не мог не услышать.
— Далия Георгиевна дала ему выходной, — сказала я.
— И это когда столько гостей?
Вообще-то да. Странно. Ведь Далии наверняка наплевать, что кто-то там устал, если у нее орава гостей, которых надо кормить. Но может, она очень этим поваром дорожит? Даже муж ревнует ее к Жиэну.
Бондин с удовольствием кивнул на мою озадаченность и зашагал по дорожке к озеру. По озеру на всех парах удалялась лодка с супругами Весловскими.
— Куда мы? — спросила я.
— Орхидея Семеновна обещала ждать нас у берега, — он махнул рукой вперед.
Далеко на берегу виднелась внушительная черная фигура рядом с какой-то не менее внушительной бочкой.
— А что за список вам дала соседка?
— Успели разглядеть?
— Только цифры.
— Список свадебно-романтических мечтаний Мелиссы.
— Да? И что там? — Мне было ужасно любопытно.
— Ничего особенного, — сказал он.
По его тону было понятно, что выспрашивать бесполезно. Жаль, я не вор какой-нибудь или не фокусник, а то бы выудила у него бумажку из кармана, едва бы он только глазом моргнул.
Вдруг позади, где-то за домом, раздался оглушительный звук, похожий на автомобильный сигнал, да такой громкий, что стриженые ветки деревьев-шаров дрогнули. Звук повторился несколько раз, словно кто-то нетерпеливо жал на клаксон. Я остановилась, обеспокоенная:
— Что это?
Бондин ответил:
— Следование главе первой учебника по проведению инспекций, — и процитировал: — «Психологическая атака — лучший способ обескуражить инспектируемых».
Вид у меня, похоже, был совсем растерянный, и Бондин поспешил меня успокоить:
— Но не переживайте, это мало помогает. Ведьмы очень устойчивы психологически. А если и обескураживаются, то, чтобы восстановить свое душевное равновесие, прибегают к колдовству или к зельям… Да, я всякого от них навидался. Так что лучше не обескураживать их слишком агрессивно.
— Чего? — не поняла я.
— Это Барсукова приехала, — сказал он, резко свернул на газон и направился обратно к дому.
Я метнулась за ним, спросила:
— Так рано?
Хотя о чем я? Бондин вообще прибыл с вечера.
Он будто прочел по лицу мои мысли и сказал с неловкостью:
— Чтобы застать врасплох…
— Но нам-то зачем туда? — я попыталась удержать его за рукав. — Нам надо Кры… Мелиссу догонять!
Он остановился и, коснувшись лацкана своего пиджака, неожиданно сообщил:
— А вы знаете, мой значок фальшивый.
— Да? — удивилась я. — Зачем же вы им хвастались?
Глупый вопрос. Хвастаются просто для того, чтобы хвастаться.
— Я не хвастался, — сказал он. — Я хотел произвести впечатление.
— Запугать, — уточнила я.
— Внушить уважение, — сказал он. — Но вообще-то, — меланхолично признался он, — нет такой награды — за рвение.
— Да?
— Разумеется! Но ведьмы же никогда не следят за новостями Департаментов и обычно не знают ни о каких церемониях вручения. — Он поглядел в сторону дома: — А вот награда «Бульдог месяца» существует. И в этом месяце получила ее Жасмин.
— Ну, всего лишь месяца… — сказала я.
Это вроде лучшего работника месяца в нашем супермаркете. Почти что символическая вещь.
— Но она работает в МИ-13 всего лишь месяц, — сказал Бондин. — Пришла после института.
Ого.
— Поэтому я хочу перемолвиться с ней парой слов, чтобы по возможности избежать нанесения увечий, — объяснил он.
Я уже давно не держала его за рукав, и Бондин зашагал вперед. Я догнала его:
— Она может их изувечить?
— Она — их? — Он засмеялся.
Мы зашли за угол, и до нас донесся голос, усиленный рупором:
— Всем выйти во двор и выстроиться в шеренгу.
— Она серьезно? — спросила я.
Но, похоже, все в доме посчитали, что серьезно, и когда мы обогнули следующий угол, то увидели, что на крыльце уже толпятся люди.
— Забавно, правда? — скривились в однобокой улыбке губы инспектора.
— Не вижу ничего забавного, — сказала я.
— Сейчас увидите.
На подъездной аллее был припаркован огромный белый автобус, похожий на междугородный. У автобуса стояла здоровенная, как гвардеец, молодая девушка в ярко-красном юбочном костюме. Костюм был отделан белым кантом, на плечах девушки громоздились золотистые эполеты, голову венчала пилоточка, а на левой груди сверкал огромный значок: золотая морда бульдога с желтыми пышными лентами вокруг.
— Наша рабочая форма, — сказал Бондин. — Ну то есть у мужчин брюки, разумеется.
— И почему вы не в такой?
— Не хочу выглядеть, как идио… как гусар.
— Зато ваши красные кеды были бы в цвет.
— Там положены черные начищенные ботинки. С железными набойками. Чтоб стучали громче.
Это он шутит?
Но, когда Жасмин Барсукова сделала несколько шагов, я поняла, что вовсе нет. Звонкий бой ее каблуков по асфальту услышали, наверное, и в поселке.
Многочисленные гости Далии Георгиевны, она сама и ее муж, выстраивались в кривую шеренгу, больше похожую на не очень организованную очередь.
Мужчины молча хмурились, дамы что-то тихо не то что говорили, а свистели сквозь зубы. Далия стояла, гордо скрестив руки на груди. Дмитрий Васильевич, как обычно, безмятежно курил сигарету. Маргариты Петровны не было видно — возможно, из ее домика призыв Барсуковой не был слышен.
Мы с Бондиным остались стоять у угла дома.
— Но ведь проверка в двенадцать должна начаться? — тихо спросила я его.
— А Барсуковой плевать, — прошептал он.
— Ведьмы, шаг вперед! — скомандовала в рупор гусарша.
А дальше что? «Хенде хох»?
Но «хенде хоха» никакого не последовало, даже если он и входил в намерения Барсуковой. Потому что на нее неожиданно обрушился водопад, потом, откуда ни возьмись, со всех сторон полетели комья грязи, и — что это? яйца и помидоры! — а потом ее вдруг обвили веревки и цветные ленты. Рупор, смытый волной воды, валялся на земле.
Связанная гусарша прокричала, сдвинув измазанные в желтке брови:
— Я видела, кто это сделал! Вам будет выписан штраф за применение магических действий к инспектору! По двадцать митрилок!
Митрилок? Что это? Ведьминские деньги? Наверное, та монетка, в которую Маргарита окунала кольцо.
— Почему она не применит магию, чтобы освободиться? — спросила я у Бондина.
— Потому что инструкция запрещает инспекторшам колдовать во время проверок, — ответил он.
Позади послышался звон разбитого стекла. Инспектор вмиг притянул меня к себе, а мимо пролетел какой-то предмет. Далия поймала его — это был небольшой сундучок, — взяла оттуда горсть сияющих серебром монет, всучила сундук стоявшему рядом мужу, подошла к девице и высыпала ей монеты на голову.
А потом к гусарше на скорости подплыли три разные дудки и задудели ей прямо в уши!
Я стояла далеко, но меня и то звук пронял аж до нытья в зубах. Я повернула кольцо. Жасмин окружили три призрака с дудками. Четвертый, прадедушка Миши, дирижировал ими. А пятый — пианист — хохотал в стороне, глядя на это.
А потом я заметила, что в магическом мире автобус выглядит совсем по-другому. Он был не белый, а красный. На окнах были решетки, а на двери висел ржавый амбарный замок.
Я отвернула кольцо обратно и вполголоса спросила у Бондина:
— Зачем решетки на окнах?
— Жасмин любит совмещать проверку с арестами, — сказал он.